Формула Всего

Посвящается лучшему преподавателю из всех,которых мне посчастливилось знать. Благодарю своего друга Юрия Смирнова за помощь в написании романа.

Глава I

Честно говоря, мне даже сложно было подумать о том, с чего же начать, но лучше всего начать историю с самых истоков.
Говорят, родителей не выбирают, отчасти это так и есть. Дмитрий Савельников выиграл эту лотерею, из-за чего, он, наверное, и считал себя счастливчиком. Он родился в семье советской интеллигенции. Мама его работала учителем физики, а отец на производстве точных оптических приборов, и казалось, по профилю его отец должен был знать из физики только оптику. Но приходя уставший, домой он общался и занимался разной практической деятельностью с сыном. Строил  с ним модели кораблей и самолётов. Львиную долю своего раннего детства он провёл с бабушкой, разговаривающей одними лишь поговорками, шутками и прибаутками. Всё лето он наблюдал, как она делает блины или работает в огороде. И Дима, взяв в руки маленькую лопату, пытался ей помочь. А она лишь посмеивалась над тем, как он пытается копать. И вечером, пока мальчик не видел, бабушка перекапывала. А утром говорила, какой Дима молодец, и как он хорошо вскопал. И давала ему семена.
- Не родившаяся жизнь детей лучше слушается.
  Ободрённый этой поговоркой Дима бежал быстрее засеять вспаханное. Сеял он как попало. Где-то могло быть по 2 семечки на близком друг от друга расстоянии. Но, тем не менее, все, что садил мальчик, прорастало. Бабушка говорила, что это от того, что он добрый, и поэтому семечки в его руках сами хотят расти. И поэтому бабушка после всего, что делала для внука не удивительно, что она стала первым учителем Димы. Каждое её нравоучение для него было как заповедь, написанная на руке нестираемыми чернилами. Она рассказывала, как её соседку постоянно избивал муж. Но вот бабушка Димы такого отношения к себе никогда не терпела, и давала такой отпор, что умерший много лет назад дедушка даже не мог помыслить о том, чтобы, хотя недоброе слово сказать против бабушки. И на то она нравоучала Диму, что сделать женщине больно это самый страшный грех из всех.
Она с помощью историй объясняла, почему в жизни надо карабкаться и учиться. Ведь если бы она сама не училась, то жила бы в деревне и дальше своей деревни ничего не видела. А так она и грамоте обучена, и считать умеет, и даже в точных науках понимала и могла кое-что объяснить. Но вот однажды Дима перед сном задал вопрос, который мучает многих и сегодня.
- Бабушка, вот ты мне столько историй рассказала, а я вот хоть убей, не понимаю, что движет человека знать больше?
- О, Дима. На этот вопрос не может дать ответ даже самый учёный профессор.
- Правда, Бабуль?
- Конечно, внучок.
- А я вырасту, и найду ответ на свой вопрос! Уверенно произнёс Дима.
Бабушка улыбнулась желанию мальчика и погладила его по голове.
- Только когда найдёшь ответ, не забывай задавать ещё вопросы. 
Несмотря на большую помощь бабушки по маминой линии родители порой сильно уставали заниматься воспитанием Димы. Он был очень активным ребёнком, и его интересовало сразу всё. И он требовал много внимания к себе, когда родители возвращались с работы. Он с каждым разом он всё больше задавал вопросов. Но это была та пора, когда Дима должен был пойти в школу. Поэтому все его вопросы были связаны с ней. И многие вопросы он задавал несколько раз, потому что ответы были разные. А, кроме того, нужно ещё подготовить ребёнка в школу. Время на былые развлечения просто-напросто не находилось. Но, тем не менее, с Димой они всегда разговаривали, даже, несмотря на усталость. Школа отнимала у мальчика отнимала много сил и времени, и он и пустил свою заинтересованность и любопытство в другое русло.
Приятелей у мальчика было немного, кроме знакомых со двора, с которыми можно было сыграть в футбол после школы. Одним из его немногих настоящих друзей был Паша. Описывать которого смысла не видно, ибо Паша был сильно похож на Диму. Такие же светлые волосы, такой же добродушный взгляд с лёгкой нервозностью внутри. И он также заставлял окружающих работать. Дима проводил с ним большую часть времени. Жили они в соседних домах. И часто виделись по пути в школу и шли вместе обратно домой. Но, у них не было общих интересов, кроме моделей кораблей. Хотя даже тут находились разногласия. Диме нравились красивые многопалубные парусники, Паша же любил модели современных кораблей. Но именно из-за разности интересов им постоянно было о чём поговорить друг с другом, и что обсудить, или даже узнать что-то новое. Из того нового, что для себя может открыть второклассник.
В его классе был темноволосый, щуплый и низкий мальчик по имени Касьян. Иногда кто-нибудь «случайно» путал его имя с фамилией, ибо слишком уж его имя походило на фамилию. Пока родители ожидали своих чад, то говорили между собой о всяком разном в жизни. Диму в школу отводила бабушка. Она переехала жить в город по нескольким причинам, самая решающая из них – приступы, один, из которых чуть не закончился плачевно. «Лишнего человека в доме не бывает», говорила мама Димы, и в подтверждение её словам, бабушка в качестве помощи по дому водила Диму в школу. И её каждый раз пугал тот факт, что мать Касьяна – Валерия Валентиновна обувает и разувает его, потому что сам он не мог обуть и снять обувь. Но это был первый класс, тут подобное было не такой уж и редкостью в параллели. Взгляд её был высокомерен и надменен. Да и направление взгляда тоже было своеобразное: какой бы высокий человек перед ней не стоял, она выбирала такое расстояние и ракурс, чтобы смотреть сверху вниз.   Так вот, и услышала пожилая женщина как-то раз, что мать Касьяна воспитывает его одна, и он у неё единственный. Кроме того, по рассказам родителей стало ясно, что до этого Валерия Валентиновна работала в детском саду, чтобы быть рядом с Касьяном. И несколько раз бабушка наблюдала, как Валерия Валентиновна упрекает Касьяна фразой; «Я тебя для чего рожала?!». Бабушка Димы всегда считала, что матери-одиночки бывают от того, что мужика при себе держать не могут. Однако такое умозаключение стало ошибочным.
При более детальном рассмотрении ситуации, оказалась, что всё ещё хуже. Конечно, матери Касьяна приходилось самой содержать семью, а это требовало большой отдачи на работе, как времени, так и сил. Было несколько дней, когда Валерия Валентиновна уходила на работу пораньше, и не могла отвести сына в школу. Она договорилась с Касьяном, что он сам будет ходить какое-то время. Касьян согласился, но в школу ходить не стал: он с удовольствием сидел дома и развлекался.
О его прогулах стало известно лишь на родительском собрании. Его пробелы стали серьёзными. Мать нашла единственный способ изменить положение. Она решила, что будет контролировать сына ещё сильнее. Валерия Валентиновна устроилась на работу в школу бухгалтером. Теперь Валерия Валентиновна вела его с собой на работу. Она заставляла часто приходить в приёмную и отчитываться за каждую оценку.
Шёл 6-ой год обучения Димы. И надо сказать, что Дима был усерден. Если у него не получался какой-либо предмет, то он переучивал его по много раз. Дома он корпел над ними часами. Решал примеры, писал конспект, если что-то из этого требовал предмет. Несколько раз у Димы были тройки. Но он исправлял положение с поразительной скоростью. Учителям было даже сложно понять, как он так быстро может перенастроиться. Бабушка, понятное дело уже давно не отводила внука в школу, но всё ещё вспоминала надменный взгляд Валерии Валентиновны. И после этих напоминаний бабушки Дима вспоминал, что Касьян если и получал тройки в четверти, то приходил на следующий день с синяками на ногах и руках. И это с учётом того, что в драки он никогда не лез. А несколько раз после получения троек в четверти Валерия Валентиновна приходила в кабинет учителя. Приказывала сыну встать рядом с дверью в вестибюле.
- Ты что тут стоишь?
Спросил Дима, выходя из столовой.
- Скоро урок. Продолжил он.
- А мне мама сказала здесь постоять. Вот я и стою.
Дима, несмотря на детские смехи и крики, смог услышать ругань Валерии Валентиновны с учителем. А Касьян как предмет ругани вроде должен был сделать что-то, сказать за себя. Но он даже не отходил от двери, пока мама не сказала ему, что он может идти на урок. Но самое поразительное то, что он даже ел отдельно от всех остальных детей. Он садился с мамой. Она говорила, много ли он съел или мало. И она ругала его, если он съедал слишком много. И если он ронял кусочек еды и пачкался, то она вытирала его платком, и огрызалась на все его попытки как-то ей помешать в процессе. Она заставила Касьяна учиться играть на скрипке. Ей не было интересно, хочет ли сам этого Касьян, у неё был свой взгляд на такие вещи: в детстве Валерия Валентиновна хотела заниматься музыкой, но ей что-то постоянно мешало. И вообще она не могла часами тренироваться и оттачивать мастерство. Но, а скрипку она любила из-за нежности звучания этого инструмента. И её одержимость этим инструментом зашла настолько далеко, что она всеми силами старалась сделать всё возможное, чтобы её сын выступил на новогоднем концерте. И Касьян много раз признавался маме, что ему не хочется и ему не надо такого внимания. Но ей было достаточно лишь сказать, что так хочет она, чтобы он тоже захотел.
Дмитрий навсегда запомнил тот новый год. Это был первый раз, когда он надышался гелием и смеялся от своего голоса, это был его первый медленный танец, и конечно всему этому безвыдержанному веселью предшествовало нечто воистину нелепое. Ведущий объявил номер Касьяна. И он вышел со стульчиком и маленькой скрипочкой. На сцене он казался ещё меньше, чем в жизни и ещё беспомощнее. Он начал возить смычок по вибрирующим струнам скрипки. Своими щуплыми и маленькими ручонками он сжимал изящный гриф инструмента. Пальцы грубо переходили от струны к струне. Скрипка в ответ на грубость издала пищащий скрежет. Позже он перешёл в звук железа, царапающего стекло. Он перестал играть. В зале уже достаточно давно держался неравномерный хохот. Валерия Валентиновна просила всех закрыть рты каждый раз, когда слышала смех. Но после выступления, ни одна живая душа не смогла сдержать свои эмоции. И по залу разошелся грубый громогласный хохот, подобный гоготанию. И Валерия Валентиновна уже была не в силах остановить его. И чем громче она заставляла всех замолчать, тем громче все смеялись.
- Ну, и что, что смеялись. Понимаешь, это они невежи ничего не понимают в искусстве. Ты у меня просто своеобразный мальчик. И не обращай на то, что говорят другие. И запомни – ты живёшь для меня, а не для них. Так что если твоей маме понравилось то, что ты делал, то ты делал  это не зря.
После этих слов Касьян успокоился и перестал плакать. Это увидел один из одноклассников Димы и пустил достаточно нелестный слух.      
 Дети цветы жизни, но только для родителей. Между собой они самые настоящие звери. После того, как мать Касьяна устроилась в школу, над ним постоянно издевались. Называли мамкиным сынком.
- Мам, меня в школе называют мамкиным сынком.– слёзно сообщал он матери.
- А чей ещё?! Не собакин же ты у меня сын. И вообще, почему ты слушаешь каких-то мальчишек, которые тебя обзывают.
- Мам, так меня и девочки так обзывают.
- Ничего, Касьян. Не заметишь, как время пролетит, и эти девочки сами будут за тобой бегать.
Про него ещё между собой подшучивали девочки, что он странно одевается. Хоть в то время все и ходили одинаково, да и разнообразия одежды не было. Но все мальчишки пытались как-то выделиться среди сверстников. Кто-то находил дефицитную одежду, кому-то привозили одежду из заграницы. Но Касьян носил исключительно то, что можно было купить в «Детском мире».
- Эй, откуда ты такой модник? Вопрошали одноклассники, ожидая ответа, который заставит их смеяться.
- Между прочим, моя мама сказала, что это очень хороший покрой, и что мне должно нравиться.
Эта фраза заставила одноклассников смеяться ещё сильнее, чем они надеялись.
Чем дальше в лес, тем больше дров; гласит народная мудрость. Вскоре Касьян уже не мог решать домашние задания без матери. И ему приходилось дожидаться её с работы, чтобы она сделала с ним домашнюю работу. И если в шестом классе, уже все ученики стали самостоятельными и сообразительными, Касьян всё также шёл в школу с мамой.
А однажды Дима, задержавшись в приемной, услышал крайне неприятный для него диалог. Касьян как маленький мальчик отчитывался перед мамой.
- Мам, а девочки, которые сейчас за мальчиками бегают меня всё также мамкиным сынком называют. – слёзно говорил Касьян.
- И что ты мне предлагаешь сделать? – она посмотрела на сына исподлобья через очки.
- Мам, может, ты уволишься из школы?! Я обещаю, что я стану самостоятельным. Только, пожалуйста, дай мне шанс. – по его щекам потекли слезы  плавно достигая подбородка.
Она жестом показала, чтобы он сел ей на колени. Он послушно сел на колени мамы. Она потрепала его за волосы.
- Ты же мой единственный ребёнок, моя отрада, а вдруг с тобой что-то случиться! А же тогда этого не переживу. Ты обо мне хоть подумал?!
Дима думал, что мог сказать Касьян, чтобы противостоять матери. Касьян всё-таки нашёл способ противиться матери.
- Ах, так, ну тогда я тебя перестану слушаться. К сожалению, это был единственный вид протеста, который мог представить себе Касьян.
Валерия Валентиновна протянула к нему руку. Умоляюще-плачущим голосом она сказала;
- Неблагодарный я тебя растила, воспитывала и чего ради? Чтобы потом от тебя такое услышать? Да, уж не думала я, что воспитала монстра.
Касьян не выдержал упрёков и возвратился обратно к маме.
- Ладно, мам, если тебе так хочется, то я не буду тебе мешать. Я даже потерплю оскорбления от одноклассников.
- Вот и хорошо, сыночка.
Она это говорила слезливым голосом.
- Но чтобы больше мне о таком мне даже не думал, ясно?!
Продолжала она же, но уже восклицательным голосом в приказном тоне.
А Касьян молчал, потому что за него всегда говорила мать. И поэтому сейчас, когда представился случай постоять за себя, он ничего не смог. Дима дождался, пока ему отдадут необходимые документы.
 В школьной жизни Димы был ещё один яркий эпизод. Каждый раз, когда Дима слышал слово «безответственность», то на ум приходил Виталик. Хотя сам Виталик был достаточно ответственным. По рассказам людей, которые хорошо знали его мать, то у мальчика была сильно перекошена шея из-за того, что в своё время его неправильно достали врачи-акушеры. А после того, как об этом узнал его отец, то он сбежал из семьи. Виталик тоже учился с Димой с первого класса. Учился он средне, без троек, но, ни хорошо, ни плохо. Но вот в 5-ом классе он разрабатывал идею по переработке мусора, и всё, что связано с вторсырьём. Он проделал огромную работу. Перелопатил груду материала. И выступил на городской конференции. И занял определённое место. После этого он сильно возомнил о себе. Он начал при любом удобном случае упоминать, что он занял призовое место на городской конференции. Он умолял учителей ставить ему более высокую оценку, объясняя это тем, что молодым талантам всегда надо помогать. В первое время многие учителя хвалили Виталика за его выступление. Подавали детям, как пример за то, что он, несмотря на неудачную судьбу, справляется с невзгодами и идёт вперёд к своей цели. Так сказать: через тернии – к звёздам. Но когда он начал за своё выступление клянчить оценки, именно клянчить, даже не просить. Он уже говорил, что ему обязаны ставить более высокие оценки. Многие учителя насторожились. Потом он и вовсе позволил себе спать на уроках и даже есть конфеты, громко шелестя обёрткой. В первый раз он быстро раскрыл обёртку и также быстро проглотил. Но до этого не один ученик себе подобного позволить не смел. Позже он уже специально положил на парту несколько конфет и медленно открывал, и всячески пытался сделать всё, чтобы бумажка шелестела громче. Учитель делал ему замечание за замечанием и даже поставил двойку в журнал, и даже не карандашом. И вы бы видели эту двойку, она была размашистой с завитками. Она даже заходила на соседние столбы и колонки.
- Молодой человек, есть надо на перемене, а не на уроке! Сказал учитель.
- А я занял призовое место на городской конференции.
Эта фраза настолько взбесила учителя, что он заскрипел зубами, но нашёл в себе силы, чтобы корректно ответить;
– Как я полагаю это единственное, чем вы можете похвастаться. Он сказал это, не теряя самообладание. Как будто этот гнев остался далеко в прошлом. И от него уже ничего не осталось.
В конце-концов подобное поведение на уроках надоело учителям, и каждый раз, когда он получал плохую оценку или плохо отвечал у доски, они начинали язвить.
«Ничего страшного, что ты не знаешь какие-то там деепричастия, зато ты вона как выступил на конференции. Садитесь «одаренный» ученик вам почётное два»: сказал однажды учитель русского языка. Казалась, что учитель смакует каждое слово, выделяя нужные слова язвительной интонацией. 
А когда пришло время, и его доклад прошёл на областную конференцию, то он выступил с ним далеко не так блестяще, как раньше. Его работа на фоне других выглядела далеко не уникальной. Злорадству учителей тогда не было предела. Они мстили за то, кем он себя возомнил. И однажды, когда наступил урок истории (в котором Виталик был слабее всего), то учитель истории начал хулить Виталика за его отвратительное сочинение. И в итоге после нескольких язвительных фраз Виталик выбежал из кабинета в слезах. Он даже не успел взять свой портфель. Не вернулся он за ним и на следующий день. И лишь через 3 дня его отсутствия дети узнали, что Виталик перевёлся в другую школу. 
После всего того, что Дима видел вокруг себя, он нашёл спасение в том, чтобы поделиться переживаниями с лучшим другом. Оттого их разговоры наедине были душевными, и были пропитаны личными переживаниями, а в компании Дима уходил от проблем постоянными шутками и обсуждениями девочек, но ощущения, несмотря на его веселость, были не самыми приятными. Он чувствовал себя зажато и скованно.      
На следующий год у Димы началась физика. Паша хотел знать её лучше, и от того он перевёлся в школу, где её преподавали на более высоком уровне. Но, несмотря на это Паша всё также поддерживал дружеские связи с Димой. Наверное, в такой семье, как у Димы, невозможно было не стать физиком. Как говорил Резерфорд: «все науки делятся на физику и коллекционирование марок». И действительно, физика разносторонняя наука, и каждый блуждающий найдёт в ней что-то своё. Но Диме она была интересна вплоть до каждой отдельной области и их взаимосвязи. И уже тогда ему в голову пришла, навязчивая мысль – их что-то связывает воедино. И эта идея спустя годы проходила в его голове лейтмотивом во всех рассуждениях о физике.
Однажды в 8 классе в начале учебного года к нему в класс перешёл новенький Евгений Котёночкин. Человек он был необычных взглядов. Ему нужно было в новой обстановке найти себе друзей. И Дима показался ему хорошим другом и приветливым на вид товарищем. И это не удивительно, если принять во внимание приятную внешность Димы. Иногда бывало, что если смотреть на него снизу, подсвеченного лампой могло показаться, что он какой-нибудь святой. Настолько у него были светлые волосы. Голубые глаза, нос с маленькой горбинкой, маленькие уши, скрывающиеся за длинной шевелюрой волос. Буквально всё, даже в столь юном возрасте выдавало его светлую душу. Женя же всегда делал больше, чем просит учитель. Он говорил, что задание, задаваемое учителем это рамки, а за рамки надо выходить какими бы они не были. Дима узнал эту особенность, когда заметил, что пока все выполняли задание на доске, он увлечённо делал примеры, которые остальным ещё стоило пройти. И так было по всем предметам, кроме само собой разумеющихся: литературы, физкультуры и реже английского – потому что уж больно он был, слаб в нём, но к не счастью ничего с этим не делал. Но зато Женя ходил на дополнительную физику, откуда и блистал знаниями. Однажды, уходя из школы, Дима решил по дороге обсудить проблему его лентяйства, ведь, несмотря на всё, Женя был способным и умным мальчиком.
- Ты же понимаешь, что одной физикой, химией и биологией с географией не надо ограничиваться. Надо учить сразу всё. Почему ты учишь только определённые предметы? Евгений упёрся взглядом в землю. Ему эта тема явно была не приятна.
- Потому что мне это неинтересно. Ответил Женя, уже с уверенностью он посмотрел на Диму.
- Извини, но на, то она и жизнь, чтобы не ограничивать себя. Мир настолько огромен, что не надо ограничиваться малым. Как уже было сказано, Евгений не принимал рамок и этим его решил упрекнуть Дима.
- Ты же сам против рамок, в которые каждый из нас себя загоняет, разве ты не загоняешь себя в рамки, обделяя предметы, в которых ты слаб.
- Но время, которое я бы потратил на эти предметы, я трачу на интересные мне предметы, это называется увлечение, а не лень.
- Ничего я тебе говорить не буду. Я уверен ты и сам начнёшь учиться.
И Дима, не спрашивая разрешения Жени начал каждый день вызванивать. А когда он намеренно не поднимал трубку, то Дима дозванивался до последнего, пока Жени не надоест. Если Женя не сразу поднимал трубку, то Дима требовал объяснений. А после этого заставлял отчитываться о выполненном домашнем задании. И тот виноватым, угрюмым голосом отвечал.
- Что же ты так плохо делаешь?! Это же ты представляешь, как ты не хорошо поступил. Обычно говорил Дима как-будто голосом матери, которая хочет не столько отругать ребёнка, сколько хочет, чтобы он больше так не шалил.
 Так за следующие четверти Женя резко исправился по всем остальным предметам и даже был близок к тому, чтобы стать отличником, но вот видимо четвёрка по многим предметам – это был его потолок. После линейки на последнем звонке они также шли обратно домой. И оказалось, что во время речи директрисы Жены считал часто повторяющиеся слова. И оказалось, что она 11 раз сказала «надеюсь», 16 раз «значит», 7 раз «потому что» и 18 раз «и так». Это не человек, а какой-то ходячий сборник слов-паразитов.
- А ещё. Женя говорил это, озираясь, шепча на ухо.
- У неё в сейфе трёхлитровый баллон золотых украшений. Продолжил он.
- Видимо, знание это не только сила. Ответил Дима, заливаясь неравномерным раскатистым смехом. Они ещё немного поговорили. И перед тем, как Дима зашёл в подъезд Женя спросил у него то, что мучило и буквально терзало его душу.
- Постой, я хотел спросить. Почему ты так печешься о том, что тебе не понадобится?
- Ты о чём?
- Ну, ты весь год вызванивал мне с вопросами, сделал ли я столь ненавистные мной предметы. Скажи зачем? Дима лишь вопросительно пожал плечами и, улыбаясь лёгкой, непринуждённой улыбкой ответил;
- Не знаю. Но, а в середине дня они решили встретиться ещё раз погулять, но на этот раз с Пашей. Несмотря на все его разногласия в интересах с Димой Паша стал таким же, как Дима. Но разногласие проявилось только в том, что каждый ради одной и той же цели пошёл разными путями.
Каждый год с 6 класса родители Димы давали ему денег на его прогулки после окончания учебного года. 5 рублей для советского мальчишки была невиданным счастьем. И после мая Дима мог целых 3 месяца весело проводить время и ходить на разные мероприятия с кем угодно. Друзья поговорили о том, кто как закончил учебный год, и каких жертвами это стоило. После этого небольшого экскурса в учебные способности они говорили уже о школьных байках. Лучшим местом для подобных разговоров был местный парк развлечений. И каждая следующая история была лучше предыдущей. О том, как грозный учитель кого-то чуть ли не выпорол за не выполнение домашней работы. О том, кто с кем и как целовался за гаражами. В определённый момент наступило молчание, потому что истории просто-напросто закончились. И ребята начали говорить о физике и о более интересующих их темах. Дима начал поражать своим познанием мира и начал рассказывать то, что он прочитал из журнала «Квант», которые все трое, как оказалось, выписывали. И он понял, что его знания в компании по факту были бесполезными. И в этом кругу друзей он однажды услышал новомодную в кругах физиков-теоретиков, некую формулу всего. Дима не понимал своих друзей, когда те начали о ней говорить. Почему-то в «Кванте» статью про неё не написали, зато написали в журнале «Наука и жизнь». 
- А что же это такое формула всего? Заинтересовался Дима.
- Ну, понимаешь, если ты посмотришь на физику, то вещи, которые вроде бы кажутся между собой несвязанные, очень даже связаны. Сила упругости, если начнём разбирать её вплоть до квантовых эффектов, то она будет связана с постулатами Бора, для которых нет доказательств. Ответил Женя.
- Да, нет. Перебил Паша.
- Ты не заметил, что если ты будешь задавать вопрос «почему?» на любое физическое явление, то ты обязательно дойдёшь до той точки, которая современной физике неизвестна. А формула всего должна одной строкой дать ответ на все вопросы физики. Продолжил он же.
- Но и в биологии и химии и других естественных науках подобное тоже встречается. Возразил Дима.
- Да, но лишь потому, что и в них тоже есть физика. Интересная деталь; физика есть в каждой науке, но в физике нет других наук, кроме математики, само собой.  Но Дмитрий как-то быстро забыл об этой теории, и для него она канула в не бытие, ведь он уже со столь раннего возраста хотел поступить в приличный университет. Так и продлилась вся остальная школьная жизнь. Женя стал куда более трудолюбивым и стал заниматься усиленно всеми предметами и без звонков своего друга. В свою компанию из троих человек они собирались крайне редко. Только 2 раза в год в начале новогодних каникул и в конце мая. 

Глава II

Спустя годы каждый из них разлетелся кто куда. Но если быть точнее разлетелся только Дима, а Паша и Женя продолжили жить на своей малой родине. Дима пытался поступить в МГУ. Он подал документы в МГУ. И в ответ пришло письмо, что его готовы принять на физический факультет, при условии, что он пройдёт экзамен внутри факультета. И тогда-то Дмитрий и узнал, что есть уважение к труду. Сергей Васильевич среди всех поступающих приметил его. У Сергея Васильевича  не возникали вопросы к его решениям и логическим рассуждениям. Он прошёл любимую проверку Сергея Васильевича. Ответить на вопрос пока сыпется песок в песочных часах. Дмитрий не растерялся при ответе и не стал пытаться что-то тараторить. И о нём могло лишь сложиться впечатление, что он точно знает как распределить время и с чего надо начать логику для ответа. Дмитрий на всю жизнь запомнил, как Сергей Васильевич после экзамена спросил, как его зовут. От удивления и одновременно радости он подал руку профессору.
- Не стоит, молодой человек. Мне просто интересно как вас зовут, и как я могу с вами связаться.
Дмитрий сказал все свои данные, и Сергей Васильевич остановил его, когда он уже перешёл на другую тему, и начал говорить, из какого он рода.
- Так, остановитесь. Всё, что мне надо я уже узнал. Сергей Васильевич молча, повернулся и пошёл дальше. Диме было очень приятно, что сам профессор университета хотел узнать, как с ним связаться. И поэтому он испытал большую боль, когда не увидел своего имени в списке поступающих. Дима до того расстроился, что не помнил как дошёл до общежития, в которое его временно поселили, пока не закончились экзамены. В ту ночь Дима тихо плакал под одеялом. И старался плакать так тихо, чтобы его соседи по комнате не слышали. В ту ночь он  даже не знал, от чего больше грустно, то ли от неоправданных надежд, то ли от разочарования в «городе возможностей».
«Вот так потом и верь всем этим доброжелательным профессорам. Ну да шут с ним, что в МГУ не поступлю. Придётся вернуться на родину. Хотя, с другой стороны хоть на столицу посмотрел. Ладно, парень, возьми себя в руки. Выучишься в местном университете. Там же найду работу». Дмитрию стала тошна эта мысль. И она лишь усилила грусть от происходящего. «И ладно если бы я бездельником был, или что уж там, неправильно бы на вопросы ответил или другими заданиями не справился. Что б меня. Столько лет, столько лет. И всё! Всё!! Коту под хвост» Снова подумал Дмитрий. Он с горечью представил, что ему придётся ещё год прожить на малой родине, готовясь поступить, и это ещё в лучшем случае. Более всего Дмитрию была ненавистна мысль, что ему придётся служить в советской «доблестной армии». Вот что для него было куда хуже, чем осознания того, что год его жизни уйдёт в никуда – бесполезные 2 года его жизни пройдут в армии. Он уже в своём воображении изобразил как ему придётся выполнять команды необразованных командиров, где его идеи и мысли. все будут полностью безразличны.
Однако на следующий же день всех абитуриентов снова собрали. Как Дмитрий позже узнал, с инициативы Сергея Васильевича было проведено повторное тестирование, в ходе которого бюджетные места потеряли дети высокопоставленных чиновников. Но вот, что, ни Дмитрий, ни другие абитуриенты никогда не узнали, так это с каким упорством Сергей Васильевич просил сделать переэкзаменовку. Какие только аргументы и угрозы не сыпались. Но всё же Сергей Васильевич кровью и потом добился правды. А когда выгнали с вакантных мест абитуриентов с блатом, то нашёлся шанс для юного дарования и других, не менее способных людей, понравившихся Сергею Васильевичу.
Проучился Дмитрий хорошо и под началом Сергея Васильевича написал диплом, а позже диссертацию, которую он также защитил. И успешно выпустился из университета. Стоит ещё раз остановиться на личности Сергея Васильевича. Он был человеком преклонного возраста но, несмотря на старость, один лишь его взгляд изображал вечную заинтересованность и какое-то стремление. И он постоянно был в своих мыслях. И когда он был задумчив, то мог забыть всё что угодно. Дмитрий вывесил себе табличку, на которой он красивым каллиграфическим почерком написал жизненный лозунг; «Надо быть не солнцем, что затмевает все звёзды вокруг, а надо быть полярной звездой, которая своим светом даёт правильный путь заблудшим  путникам». И по факту Сергей Васильевич таковым и был. И за это как ни сложно догадаться его ненавидели и гноили многие его коллеги. И, наверное, по истории поступления Дмитрия в университет не сложно догадаться за что. Сергей Васильевич порой считал свою жизнь скучной. Москва город большой и детей здесь много, поэтому учить уже умных детей было легко. И он хотел учить детей в слабых районах России, как правило, с низкой плотностью населения, и искал он среди тех районов, которые регулярно из года в год не попадают на всероссийские олимпиады, московские конференции и конкурсы по физике. И не только по физике. Эта идея была для него той ещё занозой, которую легко подцепить и невозможно вытащить. И он постоянно собирался поехать давать образование то в Салехард, то в Нарьян-Мар. Но малое население, как, ни странно отталкивало его, и он долго искал подходящий регион и все относились к его идее скептично и даже как-будто к детской забаве. И всё-таки он собрал большую часть своих бывших студентов, которые поддержали его идею. Он назвал эту идею «Восточная российская академия физических наук». Это был пасмурный день. Сергей Васильевич пришёл к Дмитрию. Он снял и повесил свой плащ в коридоре и прошёл на кухню за своим бывшим студентом.
- Я слышал, тебе всё-таки понравилось готовить детей к олимпиадам. Сказал Сергей Васильевич с крайней заинтересованностью и искренней старческой улыбкой на лице.
- Да, я чувствую, что это то дело, которому я бы хотел посвятить жизнь. И он бы продолжил, если бы Сергей Васильевич не поедал своим внимательным взглядом.
- Вы что-то от меня хотели, не так ли?
- Да, завари кофе, это будет долгий, но интересный разговор.
Дмитрий повернулся к плите. А Сергей Васильевич начал объяснять.
- Россия большая и к тому же красивая страна. И ты замечал, что большая часть гениев в России родились в западной части страны, а востока как-будто и вовсе не существует. Так вот ты, наверное, знаешь, что я давно хотел сделать научную базу на востоке. И знаешь, что самое интересное. Я считаю тебя одним из своим лучшим учеником, и поэтому я решил с тобой лично встретиться. Ты будешь моим помощником в этом деле.
- Идея, конечно, хорошая и интересная, но вы же понимаете, что это всё аренда помещения, это билеты, это, в конце концов, поиск заинтересованных людей и учеников.
- Об этом, по большей части не беспокойся, я нашёл людей, которых я учил и они живут там поблизости, я собрал необходимую сумму для билетов, и на всякий случай на два конца. Если что, я договорился об необходимой сумме для аренды помещений. Ну, Дима. Он похлопал его как старого друга по плечу.
- А почему именно я вам так нужен?
- Ты пока что единственный мой ученик, который имел большой успех в обучении школьников. С тех пор как ты закончил обучение за 4 года ты обучил 8 детей, которые стали победителями и призёрами всероссийской олимпиады по физике, победителями всероссийских конференций, и много ещё чего, но уж ни мне об этом говорить. У тебя явно есть умение, и как видно не хилое. Ты мне поможешь.
- Я вас в упор не понимаю, вы преподаватель в МГУ, разве вы не можете учить заинтересованных? Москва большой город, в котором живёт много детей, которых вы можете обучать. Чем вас жизнь здесь не устраивает?
- Это меня и не устраивает. Я преподаватель МГУ, мне некуда расти в стране. Здесь так много увлечённых, что их нужно буквально выбирать. И таким образом не додавать другим. Я хочу увлекать детей в науку с детства. И чтобы, кроме того, они не только ей увлекались, но и пользовались для дальнейшей жизни. Ты никогда не думал, почему так много людей переезжают в Петербург и Москву? Потому что получить хорошую жизнь в регионе, практически невозможно. Разве люди виноваты, что родились далеко от столицы?
- Но они, как вы выразились; не могут получить хорошей жизни не только из-за образования. Инфраструктура как таковая плохая, а если попытаться копнуть глубже, то проблему надо решать с верхов, и уже потом приниматься за отдельные регионы. И вы понимаете, что один вы ничего сделать не сможете!
- А, так вот в чём дело. Так, знаешь ли, один скажет; «да что я один могу», второй, третий. И если бы они объединились, то может быть и смогли, и потом я собрал необходимую базу людей. Ты их там будешь обучать методами преподавания, соглашайся уже!
Дмитрий немного встрепенулся. И удивлённо спросил у него;
- Вот только одно я не могу понять. Вам 69 лет. Куда это на старость лет тянет.
- Ты вроде бы учёный, а говоришь, извини меня, как торгаш с базара. Я никогда не остановлюсь. И даже тогда, когда я стану немощным стариком. И тебе ни кажется это лицемерием!
- Что именно?
- На стене у тебя табличка о том, что надо всем светить, чтобы показывать правильный путь, но когда речь заходит о том, чтобы его показывать ты скрываешься за тучами.
На несколько минут комната погрузилась в молчание. И были слышны лишь внешние звуки улиц. Они старались даже дышать не слышно, чтобы не нервировать друг друга. Но Сергей Васильевич начал первым.
- Турка закипела.
- Будете кофе? Спросил Дмитрий не столько ради кофе, сколько ради смягчения обстановки.
- Нет, спасибо.
Они ещё немного посидели в тишине. И лишь уходя Сергей Васильевич сказал, со всей болью, накопившейся за весь разговор.
- А я думал, ты всё-таки путеводная звезда для заблудившихся.

Глава III

Дима решил, что было бы не плохо, если бы повысил свой статус в образовательных кругах. И ничего лучше ему не пришло в голову, если он попытается убить сразу 2 зайцев; он повысит своё умение работать с детьми и получит опредёленный авторитет среди своих коллег по несчастью. Он устроился работать в одну с самых худших школ столицы. Но это игра опасная, как русская рулетка; или ты сгниёшь вместе со школой, или поднимешь школу своими умениями и идеями.
 Если вы хотите посмотреть на то, как выглядит предел китча от осознания жизни в столице России, то такие места обязательны для посещения. Но Дмитрий знал, на что он подписался. И поэтому он начал нестандартно. Первого сентября он вместо того, чтобы знакомиться с учениками, сразу же начал урок. И узнавал их по ходу учебного процесса. Планы на учеников у него были колоссальны. Он уже отбирал детей, которые хорошо понимали предмет. На них у него были особые планы, но об этом позднее. Начал он своё преподавание с повода задуматься. Он не сразу задавал домашнее задание по номерам. Он задавал вопросы, ответы на которые может дать физика. И если кто-то правильно отвечал на поставленный вопрос, то он ставил его у доски и просил объяснить, почему именно так, и никак по-другому. В каморке с приборами и экспериментальными установками можно было найти чуть ли не исторические артефакты, особенно в её дальних уголках. Там находились такие богатства как: тубус от телескопа, изуродованная деформацией модель небесной сферы, элементы электрической цепи с надписями «сделано в СССР», микроскоп в состоянии клинической смерти. И вишенкой на торте из подобного хлама были 2 сломанных телеграфа, у Дмитрия даже были подозрения на то, что они были сделаны ещё в империи.
- Так, дети кто из вас умеет рисовать. Несколько детей подняли руки. Он заметил мальчика, который неудобно жмётся, и будто ему вовсе не интересно всё это дело.
- Давай ты, сказал Дмитрий, указав на мальчика пальцем.
- Я? Он аж подскочил на стуле от неожиданности.
- Да, ты!
Кто-то из класса гоготал, что он может максимум нарисовать мужской половой орган. Недооценённый художник дрожал нижней губой, показывая своё недовольства.
- Молодой человек, мне не нравится, какими словами вы выражаетесь на моём уроке, а ваша озабоченность данным органом явно указывает на вашу неудачу в общении с женским полом.  Дмитрий сел на парту неуверенного художника и спросил его;
- Сможешь к следующему уроку принести ватман с фактами из физики. Только давай с тобой договоримся, чтобы было интересно! Он протянул мальчику свою здоровую ладонь, и они пожали руки.
- Х-х-хор-ррошо. Сказал тот заикаясь.
«Да лучше бы вы Лизу выбрали», «Да, Лизу», «Она у нас в классе главный художник», « И она во многих конкурсах участвовала» - полетели возгласы класса.
- А я выбрал его! И потом если я не задавал этого задания Лизе, то это не мешает ей его выполнить
И на следующий урок заикающийся мальчик нарисовал огромное полотно в формате А1. По масштабам сделанного для одного человека, оно  было сравнимо с Сикстинской капеллой, по стилю похоже на гравюры 18-ого века, только в цвете. И факты мальчик тоже подобрал интересные. Казалось, что он всю свою жизнь набирал сил для того, чтобы нарисовать эту стенгазету.
- Ну вот, учитесь, человек никуда не ходил и нигде не занимался, а картины рисует как Тициан. А, кстати, Лиза, вы что-нибудь нарисовали, я вам вроде бы не запрещал. В ответ лишь молчаливое отрицательное качание головой.
- Ладно, Гойя – я тебя назначаю своим художником. Мальчик от смущения покрылся румянцем, краснее женских румян. Следующий его шаг был куда глобальнее каких-то стенгазет от всех классов, которых он учит. И которые, по его воле выставили на первом этаже. Однажды после того, как ученик не мог ему ответить на все вопросы, то Дмитрий, как и подобает учителю начал жаловаться на его знания.
- Два тебе, Жгутиков.
- А вот зря вы мне два ставите, да вы хоть знаете, кто мой отец.
После этих слов класс начал перешёптываться. Дмитрий посмотрел на Жгутикова, как на сумасшедшего.
- А ты кто? Что ты из себя представляешь? Вот что ты из себя представляешь без родителей?
Если такие разговоры всё-таки доходили до родителей, то Дмитрий вначале говорил всё, как есть про их чадо. И если даже после этого родители оправдывали своё чадо, то он тихо слушал их ругань, не реагируя на крики. Но оценки он всё ровно не исправлял, только если он видел, что ученик действительно исправился и его ответ лучше, чем был раньше, только тогда, и только тогда он исправлял оценки.
Юлия Борисовна была скрытной и незаметной женщиной, примерно одного возраста с Дмитрием. Она тихо вошла в кабинет, где он вёл уроки. И заинтересованно спросила. 
- Я смотрю вы рады?
- Чему?
- Ну, вы начинаете поднимать деятельность детей.
- Ну, да, так и должно.
- Вы напоминаете меня в первый год работы в этой школе. Также на что-то надеялась и думала, что могу всё здесь изменить. А теперь просто веду кружок для подготовки к экзаменам по биологии.
- Всего лишь? Да вы делаете большое дело, на которое, как мне кажется никто, в этой школе не способен.
Дмитрий уже к тому времени сделал кружок для отличников по физике и начал готовить их больше чем к экзаменам. Он их готовил к олимпиаде и у него был грандиозный план выступить на Московской конференции школьников по физике. И ко всему этому он часами готовился к урокам и дополнительным кружкам. И бывало, он заканчивал поздней ночью. Но порой оно того стоили. Он научил детей своими вопросами о физике видеть эту науку во всём и научил её правильно применять и понимать процессы, которые лежат в основе.
- Итак, дети, любите смотреть на небо? Спросил Дмитрий. Тем, кто из 9 класса отозвался заинтересованными возгласами,  он поручил сделать телескоп к концу месяца.
- У меня отец работал оптиком, если что я могу у него попросить несколько линз. Или у кого-то дома есть? Если не жалко – можете отдать. И тут он вспомнил о Юлии Борисовне, и о том, что, может быть, у неё есть линзы от микроскопа, которые можно использовать для телескопа, или лупы для изучения насекомых. Он пришёл к ней в кабинет попросить вышеуказанные стеклянные изделия.
- А зачем вам? Застенчиво улыбаясь, спросила она.
- Я с 9-ым классом собираюсь построить телескоп.
Она зашла в каморку, и щедро пожертвовала окуляры и несколько линз. И пожелала удачи. А про себя подумала, что он явно скоро разочаруется в преподавании в этой школе. 
 Дети, согласившиеся участвовать, уже обсуждали, что они могут сделать и как. Урок закончился, и Дмитрий пошёл в учительскую за журналом. Там сидела Ольга Анатольевна. Мда, если есть иллюстрация в словаре к слову «отвращение», то там изображена она. Дмитрий всегда старался с подобными людьми не разговаривать. Но она начала первой.
- А я слышала вы тоже из МГУ, коллега. С этими словами он протянула ему свою дряблую руку с обвисшей кожей.
- Ну и как вам годы обучения. Он отверг рукопожатие.
- Прекрасно. Дмитрий не обращал внимания на то, что она говорит, он наблюдал, как смешно дёргается её 3-ий подбородок во время разговора. Дмитрий взял журнал и в спешке ушёл. Эта мадам не могла похвастаться, скажем, количеством стобальников, или олимпиадников или хотя бы количеством пятёрок в своих классах. А учеников она всегда называла «Идиотами, которые сюда приходят воздух зря потреблять». Она яро возненавидела Дмитрия после того, как в столовой он сел к ней за один стол, так как другие были заняты.
- Ох уж эти придурки. Стоят там, у доски, слова сказать не могут, бестолочи этакие. Я с ними и так и сяк, а они всё ровно не понимают, вона выродков понарожали. Умаялась я с ними совсем.
 - Может, если у вас все идиоты, то это вы плохо объясняете?! Возразил Дмитрий
- Ой, знаете, что… Она продолжала что-то говорить, да вот только Дмитрий ничего не слышал. Он пересел за столик к ученикам, когда увидел, что кто-то освободил стул. Ольга Анатольевна сказала, что это он зарабатывает дешёвый авторитет. И от того она злилась каждый раз, когда у него что-то получалось. Казалось, она съест его целиком и даже не подавится каждый раз, когда проходила рядом. А держали её только потому, что она закончила МГУ (неизвестно с какими оценками). К декабрю его группа заняла 2-ое место на конференции школьников в Москве, выступив с докладом о квантах, как о неделимых частицах. И главная гордость Дмитрия была в том, что он никак к докладу не был причастен, он лишь иногда направлял их в верное русло и редактировал мелкие ошибки, чтобы у приёмной комиссии не возникли лишние вопросы. Ненависти Ольги Анатольевны не было пределов. Однажды она зашла в его кабинет, чтобы забрать журнал класса.
- О, Димочка, поздравляю тебя, что твои ребятки так хорошо выступили. Она полезла обнимать Дмитрия, но он отпрянул в сторону и резко оттолкнул её двухсоткилограммовое тело.
- Ваши бы дети тоже хорошо бы выступили, если бы вы на переменах занимались делом, а не ели там каждый раз после звонка.
 Весь класс повергся в хохот. Он понимал, что эта женщина хотела подложить свинью, но, не успев это понять, он успел отреагировать.
- А ну цыц!
 Скомандовала она смеющемуся классу. Она надула губы, как ребёнок, обидевшийся на то, что его отругали. Дмитрий отреагировал мгновенно.
- Да не дуйтесь вы, а то я вам тромбон куплю.
Класс второй раз захохотал. Она тихо взяла журнал и ушла. После урока Юлия Борисовна пришла в кабинет.
- Поздравляю ваших детей они, несомненно, умницы. Она нагнулась ниже и подала знак, чтобы Дмитрий подставил своё ухо поближе к её рту.
- Вы думаете, что я не узнаю об этом? Ольга Анатольевна на всю учительскую говорит, какой вы негодяй, и как вы уподобились ученикам. И чтобы заработать дешёвый авторитет вы оскорбили её перед классом.
- Да вы бы видели, как она ругает учеников даже за самые мелкие проступки. Пришло время кому-нибудь это исправить.
- Я вам верю, сама видела её «методику», но поверьте мне, лучше с ней не связываться.
- Почему?
- Вы скоро всё поймёте. Она имеет здесь власти куда больше, чем директор. И поверьте, её мало сразить в одной битве. Сделав то, что вы сделали, вы подписались на игру, которую вы теперь обязаны довести до конца, и поверьте мне, это ещё никому не удавалось. Но если что, я вам ничего не говорила.
- Ладно, хорошо.
Как уже было упомянуто, Дмитрий мог не спать до 2 часов ночи, делая презентации и опыты для урока. После такого трудного дня его к себе направил завуч.
- Вот, эти отсчёты вы должны сделать через 2 дня. Дмитрий после этих слов был возмущён до глубины души.
- Извините, но никакие отсчёты я делать не буду. С какой кстати?
- А с того, Дмитрий Иванович, что вы устроились работать в нашу школу. Вы не знали, на что шли?
- Знал, я знал, что я буду учить детей, а документами пусть занимается тот, кому за это платят. Я работать за других не собираюсь.
- Да что с вами не так?! Значит, все учителя делают отчёты, а вы у нас, видать хрустальненький, прям треснете, если сделаете!
- Хорошая логика; все терпят, поэтому и ты терпи! 
В кабинете работал ещё и второй завуч. Она ругала Дмитрия, за то, что он бездельник, если не хочет писать отсчёты. Дмитрий снова не реагировала на её ругательства. Когда возгласы с её стороны прекратились, то Дмитрий тихо, но уверено начал говорить.
- Татьяна Владиславовна, вы когда-нибудь читали басню «Слон и Моська»? Казалось, что второй завуч сейчас порвёт свои лёгкие, от частых глотков воздуха в порыве возмущения. Увидев, что в кабинет также зашла и Юлия Борисовна, он с нарастающей силой продолжал говорить, что у него нет времени на отсчёты, и что он поглощённый в свою работу человек. Завуч, вспомнив, как Дмитрий отсчитывал родителя, владельца сети отелей в Москве и всё-таки убедил бизнесмена, в том, что ему надо заняться сыном, решила, что будет себе дешевле сделать самой отсчёт. Как можно понять Дмитрий был не из хрупкого десятка. Следующий крупный удар по Ольге Анатольевне он нанёс на новогоднем корпоративе. Ольга Анатольевна, жадно уплетала салат со стола, и выглядело это, как будто свинья ест грязь из стойла.
- Знаете, – сказала она, ещё чавкая, чтобы обратить на себя внимание, – Дмитрий Иванович, конечно очень хороший учитель, но вот только жалко щупловат, да и опыта маловато и вообще как-то он много подлизывается к ученикам.
- Зато имея образование МГУ и меньше опыта, чем у вас я обучил больше талантливых людей, чем вы.
- Но боюсь, вы в нашей школе долго не продержитесь! И вообще, я вот тоже детей любила готовить и ехать с ними по всяким там конференциям и олимпиадам.
- А результат? И кого вы приготовили к конференции или, может быть к олимпиаде в последнее время. Хотя нет, спрошу более понятно и нагляднее; У вас много пятёрок в классах? И вообще, Кирилл Абрамович, вам не кажется, что заслуженному учителю уже давно пора на заслуженную пенсию?
Дмитрий обратился к директору, акцентируя внимание на слово «заслуженная», выделяя его нотками сарказма. Директор в ответ лишь промямлил что-то невнятное про то, что она училась в МГУ, и то, что на неё не найдётся замены, и что она в своём роде единственная.
- Да вы посмотрите, как у неё дети сдают экзамены.
-  Да никак они у неё не сдают. Поднялась вторая учительница по алгебре и геометрии.
- Потому что после 8-ого класса их всех переводят ко мне, потому что она не может их нормально подготовить. Они приходят ко мне нулями. А я должна всё, что она не сделала, разгребать. Было видно, что у несчастного учителю накипело в мыслях. И вся накопившаяся ненависть вышла единым потоком. Юлия Борисовна осуждающе посмотрела на Дмитрия. «Глупый вы, после такой победы нужно не сдавать позиции и отвечать только более сильным ударом. А это и так был сильный удар, и превзойти его будет сложно. Её мало победить один или 2 раза. Её нужно побеждать каждый раз, чтобы она не успевала поднять голову» - подумала она. И встала у стены, будто и вовсе никак не относиться к этой теме. После каникул ученики Дмитрия построили телескоп, и он заставлял их выступать перед каждым 8-ым классом, чтобы объяснить им тему «оптика» и 11-ым классам тоже, но уже на предмет изучения толстой линзы. Позже ему пришла ещё более глобальная мысль; сделать клуб астрономов. Для этого он накопил денег для покупки уже готового телескопа и выпросил у школьников несколько биноклей и ещё один телескоп. Всё накопленное богатство он хранил в коморке. Однако и тут дело не обошлось просто так. Ольга Анатольевна пожаловать директору на его поборы в школе. Его вызвал к директору какой-то высокий мальчишка. Он привёл его к директору. Рядом с ним стояла Ольга Анатольевна.
- Садитесь, Дмитрий Иванович. Мне пришла информация из проверенных источников, что вы принудительно собираете деньги у детей на вашу некую «обсерваторию».
- Да собираю, но не принудительно.
- Да врёт он всё, собирает, да ещё как принудительно. Я сама видела, как он последнюю копейку у бедных детей выпрашивает. Взмолилась Ольга Анатольевна.
- А да если это и так. В конце концов, я не для себя их собираю. У меня денег мало, и кстати, как-то странно разнятся моя реальная зарплата и моя зарплата по документам. Нам штативы делали дети на уроках труда, и я лично отпросил их от работы у трудовика и заплатил каждому за то, чтобы они сделали штативы для телескопов.
- Но вы не должны были… Пытался сказать Кирилл Абрамович.
- То есть собирать на занавески, которые не покупают. И собирать на уборку, которую никто не делает, намного лучше, чем на дело, которое вам в будущем сыграет на руку. Настала длинная пауза. Директор покраснел, что его отчитывает учитель. И ведь были поводы за что.
- Что молчите, сказать нечего?! Директор был маленьким, пухлым и сиял ярче солнца своей лысиной. Носил дурацкие круглые очки. Со стороны казалось, что он кукла, которой умело манипулирует Ольга Анатольевна.
- Вообще-то есть что. Вы не должны выпрашивать… Дмитрий не выдержал, схватил за руку и директора и Ольгу Анатольевну. Он повёл их в первый попавшийся класс.
- Здравствуйте, дети. Обратился Дмитрий к классу.
- Меня тут отчитывают за то, что я собирал деньги с детей на обсерваторию. Так вот, поднимите руки те, кто отдал мне свои деньги.
И половина класса подняли руки.
- А скажите, зачем вы это сделали? И все наперебой начали говорить, как интересно им будет наблюдать звёздное небо, как они будут исследовать звёзды и с помощью приборов изучать просторы космоса.
- А мне тут говорят, как вы не хотели этого и как я вас чуть ли не под дулом пистолета заставлял платить. Было такое? Все начали отрицать это утверждение. И директор, и Ольга Анатольевна удалились из кабинета. Кирилл Абрамович начал уж было отчитывать Дмитрия.
- Вообще-то педагогика не приемлет подобного.
- А педагогика приемлет человека, который даже не может обучить детей. При своём-то образовании в МГУ. Дмитрий сказал это, спародировав голос Кирилла Абрамовича на словах «образовании МГУ».
- Но это вы спросили только один класс. Да и к тому же вы не соблюдаете субординацию. Что обо мне подумает ученик, когда увидит, как меня отсчитывает учитель. Возмутился директор.
- Да я могу хоть линейку устроить, и задать этот же самый вопрос, и уверен ответ будет тот же самый. Хотя давайте так и сделаем и посмотрим, кто окажется правым. А в противном случае ученики подумают, что вами управляет учитель, да к тому же и бездарный. Директору теперь действительно нечего было сказать. Он развернулся и ушёл. И лишь потом он себя корил за то, что вовремя не смог сориентироваться и отчитать Дмитрия за несоблюдение субординации, а ведь это серьёзное нарушение.
- А вы, дорогая моя Ольга Анатольевна, лучше бы с таким упорством работали. А то тратите силы не туда. И вскоре все его действия принесли результаты. Ольга Анатольевна заявила о своём уходе из этой школы и переходу в другую. И как-будто в насмешку напоследок Дмитрий сказал детям нарисовать плакаты, призывающие придти в обсерваторию. Но самый большой плакат, размер которого заказал сам Дмитрий, был повешен рядом с кабинетом Ольги Анатольевны. А внизу подписи художников, по совместительству тех, которых она считала худшими учениками. Это было обычное утром. Над трубами ТЭЦ вздымалось алое солнце. Ольга Анатольевна заметила изменения в школе со второго этажа. Все эти плакаты были столь многочисленны, что нельзя было пройти по 2-ому и 3-ему этажам, чтобы хотя бы не взглянуть на них. Кабинет Ольги Анатольевны находился рядом с центральной лестницей, и она уже знала, что Дмитрий обязательно пройдёт рядом с ним. Она позвала его. Они встретились прямо над стенгазетой.
- Ой, какие ваши дети молодцы, я хотела сказать, что хорошо нарисовали. Только я бы вот по-другому бы направила линии перспективы, да и вообще цветовую гамму поменяла бы. И единственное только размеры поражают, а так всё остальное так себе.
- Прекрасно, спасибо, что указали на ошибки. Надеюсь, что вы и или ваши лучшие ученики сделают стенгазету куда лучше моей.
Её руки тряслись, ещё никогда она не выглядела, со столь накипающей злобой в лице. Её личико так быстро дрожало, что вибрации прошлись аж по четвёртому подбородку. Она заметила нескольких учеников, пришедших пораньше, и пригласила их в кабинет. Во время уроков Дмитрий со своей доверенной группой физиков обсуждал их вечернюю лекцию в обсерватории. На крыше уже были установлены телескопы и именно на крыле, противоположном крылу, где «преподавала» Ольга Анатольевна. И из окон можно было увидеть, как мальчики-физики устанавливали телескопы, а когда даже Ольга Анатольевна вышла поглядеть на происходящее, то Дмитрий издевательски помахал ей рукой. И она резко обернулась, сделав как можно более недовольный взгляд. Ученики бы отдали жизнь, чтобы хотя бы раз довести Ольгу Анатольевну до такого состояния агрессии. Дмитрий строго поделил речь выступающих. Кто-то говорил про оптику, кто-то про астрономию, и ещё один про наблюдения, и все связанные с ними нюансы. Они подготовили вопросы для подогрева интереса публики. И вечером они выступили так, что ни у кого не оставалось лишних вопросов. На самой лекции Дмитрий присутствовать не смог, потому что готовил детей к сдачи экзаменов. И позже он придумал, как избавиться от этой проблемы. Он поручил детям, которые просили у него хорошие оценки починить телеграфы. И потом перед всем классом выступить с речью о том, как они починили его. И он так делал каждый раз, когда ему нужна была аппаратура для обсерватории, но которая требовала починки. Но у него было золотое правило; он никогда не просил чинить приборы тех, кто сдаёт экзамены по физике. Он их садил отдельно и говорил им решать задачи до посинения. А тем, кто не чинил технику и не сдавал экзамены, он просил у доски ответить на задачи, которые он тщательно отбирал. И подбирал такие задачи, что человек сам по себе заинтересовался бы этой наукой, решая их. Обсерватория начала снижать свои обороты по количеству проводимых лекций. И однажды после обычного трудового дня он пошёл на крышу и впервые увидел всю ту красоту, которую организовали мальчишки. К нему бесшумно как и в первый раз подошла Юлия Борисовна.
- Вы, наверное, слышали, что Ольга Анатольевна решила уволиться из школы.
- Нет, скоро дети будут сдавать экзамены. Мне некогда слышать.
- Вы хоть собой довольны?
- Не знаю, я никогда собой не доволен.
- Да что уж там, не скромничайте. Вы провели огромную работу. А если вы прогоните Ольгу Анатольевну, то вы скинете ненужный балласт с нашей школы. А ведь и вправду поначалу я не верила в ваши возможности, думала, что вы замолчите, как когда-то я.
- Кто из дому, кто в дом.
- Что «кто из дому, кто в дом»?
Но Дмитрий продолжил насмехаться над серьёзной речью.
- Ладно, понимаю, вы не любите похвалы. А что вы собираетесь делать после ухода Ольги Анатольевны?
- Тоже, что и раньше. Творить. А вообще, я здесь ненадолго задержусь.
Юлия Борисовна уходила, когда ей вслед Дмитрий крикнул;
- Эй, может, вы не откажетесь от похода в театр, кино или, может, встретимся в кафе?
 Она лишь усмехнулась застенчивой улыбкой как обычно, и накручивала волосы на палец как девочка, которую впервые позвали на свидание.
- Что ж, раз уж вы так настаиваете, то почему бы и нет.
Наступила весна. Время расцветать. Время перемен. И с каждым днём Дмитрий и Юлия Борисовна становились ближе друг к другу. И они бы дошли бы до состояния сингулярности, если бы не законы физики. Их посиделки в кафе по несколько часов, походы в театры и музей, коих в Москве много. Они постоянно подшучивали друг над другом и играли в снежки. И просто баловались как дети малые. Дмитрий ещё никогда не казался таким счастливым.
 Вскоре наступила пора сдавать экзамены, и вот тут Дмитрий проявил себя как-никак кстати. Все его подопечные вплоть до одного сдали на пять ОГЭ и ЕГЭ. Они от счастья на выпускном вечере были готовы его расцеловать от радости удачно сданного экзамена. Вскоре Ольга Анатольевна подала заявление на увольнение, и через месяц Дмитрий поступил также. Да вот только Кирилл Абрамович, видимо предчувствуя авантюру Дмитрия не подписал увольнительную. Уже от злости к Дмитрию её не стали подписывать и 3-ое завучей. А Татьяна Владиславовна так и вовсе съязвила, что он крыса, бегущая с тонущего корабля, на что Дмитрия в ответ не менее язвительно спросил; «А кто его потопил?!». В итоге путём долгих уговоров Дмитрию всё-таки один из завучей подписала увольнительную. Дети, лично знавшие его, не могли поверить своим ушам, им казалось, что может уволиться кто угодно, но не он.
- Дмитрий Иванович, это всё из-за нас? Слёзно вопрошали те, кто плохо учил физику.
- Нет, дети, порой из-за ошибок взрослых страдают дети, так что вы тут не причём. Я каждого из вас по-своему обожаю.
Позже Дмитрий передал своим физикам, чтобы они следили за обсерваторией. И как позже оказалось, они содержали её в хорошем состоянии вплоть до 11-ого класса. После ухода Ольги Анатольевны многие учителя продолжили следовать по стопам Дмитрия. Начали подогревать интерес к своим предметам, начинали усиленнее готовить детей к экзаменам и смотрели выше. И вскоре эта школа поднялась в рейтинге школ столицы. И Дмитрий, таким образом, получил свой «титул» великого учителя, правда в узких кругах. Но лично для него душу грела новость, что когда на праздник школы пришла Ольга Анатольевна, то во время её речи из актового зала массово уходили дети, да так, что их натиску не смогли сопротивляться учителя. Да и те, из-за солидарности к своему ушедшему коллеге неохотно сопротивлялись веянию ученикам.      
На Дмитрия в итоге взвалили бы слишком много работы, и он банально не справился бы с ней. И он это отлично понимал. Но после начала учебного года он однажды подкараулил Юлию Борисовну. Она казалась цветущей, проходя по переулкам. Её коса была подобна водопаду, который падает со своей высоты на гладкие скалы плеч. А её походка, словно плывущая лодка.
- Здравствуй.
- А мы как раз со своими биологами обсуждали, какой вы красивый. Светлые волосы, славянская внешность, нос с горбинкой. Ну, прямо-таки мечта любой дамы, а не человек. Что ж поделать, любят девочки-биологи это обсудить. Как бы я не пыталась угомонить их споры.
- А как там моя обсерватория?
- Держится. Ваши мальчики поддерживают в рабочем состоянии, и любой желающий может посмотреть на небо с помощью ваших телескопов.
- Передайте моим мальчишкам, что они молодцы и что я передаю им «привет!», и что я и им сочувствую.
- Хорошо, я всё дословно передам. А от меня вы что хотели?
- Я люблю вас, Юлия. И мне кажется, что никто меня ещё так не понимал как вы. И к тому же вы образованная и порядочная девушка. А самое главное интересная и весёлая. И я хотел бы на вас жениться.
- Извините, но вы сказали это так неожиданно, я ещё должна о столь многом подумать. Она сказала это, едва сдерживая своё смущение.
- Ну, подумайте, конечно. Но у меня предчувствие, что у нас получатся самые прелестные дети. Просто мне уже больше 35, а это тот возраст, когда можно подумать и о детях, правильно?
- Всё правильно говорите. Сказала Юлия, склонив голову вниз, будто её опорочили.
- Даю вам срок до завтра, вы мне позвоните, и дайте ответ. А сейчас я бы хотел вас пригласить в какое-нибудь увеселительное заведение, Юлия Борисовна?
- Раз уж у вас намерения на мне жениться, то не называйте меня по имени-отчеству. И обращайтесь на «ты». И извините меня, пожалуйста, но у меня завтра уроки до вечера во вторую и первую смену, а сегодня я должна к ним готовиться. Но вы не будете на меня за это обижаться?
- Ни в коем случае. 
Они простились, а Юлия всё думала; « Я выйду замуж, за любящего меня человека». А что ещё нужно для счастья? Особенно если этот человек, ко всему прочему ещё и порядочный, умный, начитанный, и самый настоящий работяга. Она ответила на его вопрос, на следующий день, как и было положено, но чтобы он не счёл её дешёвкой она позвонила лишь в конце дня.
- .Я подумала над вашим вчерашним предложением. И мой ответ: наверное, да.
- Замечательно, Юля, только у меня одно условие. Я не хочу, чтобы наша свадьба была какой-нибудь шумной и многолюдной. Монотонно ответил Дмитрий.
Так оно и случилось. В зале присутствовали только самые близкие люди. И только со стороны Димы не было никого, даже родителей. Так вот и поженились Юлия и Дмитрий.
А с того разговора на кухне, Дмитрий Савельников так больше и не видел Сергея Васильевича. Но, хотя один раз он всё-таки его увидел. Посреди улицы. Москва ещё никогда не казалась ему столь жестокой, если в ней, даже такой сильный человек как Сергей Васильевич выживает. Скрюченный, как вопросительный знак. В затёртом кожаном пальто. Вначале и не сразу можно было разобрать его устремлённый и воодушевлённый взгляд, который держался в любой ситуации.
- Ой, здравствуйте, Сергей Васильевич! Как вам в Приморье?
- Да. Он отмахнулся, будто его спросили о чём-то слишком личном.
- Ну, зато, я, хоть в другом месте поработал. В другой обстановке. Но он говорил всё ещё нехотя. И поэтому он спросил у Дмитрия, как он живёт. Они присели на лавочку. И Сергей Васильевич с неподдельным интересом начал его слушать, как маленький мальчик он внимал каждому слову.
- У меня сын родился.
- Неужели, правда? А когда?
- Год назад.
Он ещё долго любовался фотографиями малыша. И рассказывал, как он воспитывал свою дочь. Они ещё часами разговаривали. Это было невиданным чудом. Сергей Васильевич никогда не рассказывал о себе и своей семье. Даже старожилы физического факультета знали только, что у него есть дочь, и то узнали они это по звонкам ему, на которые он всегда ласково откликался. Сергей Васильевич долго ни с кем, ни о чём не разговаривал, и теперь, видимо не мог наговориться. Он  вспоминал своё прошлое. Но больше всего он говорил о том, что он хочет в будущем и как он хочет и дальше нести свет людям. Иначе, зачем тогда жить? И они перестали разговаривать лишь поздним вечером. И лишь тогда они разошлись по разные стороны. И Сергей Васильевич сдержал своё слово. Среди всех детей, которые хотели у него заниматься, он отбирал самых слабых. И он всё-таки вырастил ещё одного олимпиадника, который получил хорошие баллы на заключительном этапе всероссийской олимпиаде по физике. И занял на ней своё почётное место. Но это было лишь через несколько лет.


Глава IV

     Сергей Васильевич всегда рано вставал, даже в выходные дни. Он пошёл на кухню, отовравшись от своих дел лишь ко второй половине дня. В холодильнике ничего значимого, кроме картофеля и не было. И он отварил себе добротную кастрюлю рассыпчатого картофеля. Положив себе несколько ярко-жёлтых картофелин, он решил, что его стол выглядит слишком пустым. Он приготовил кофе и рядом с тарелкой красиво уложил 2 ломтика хлеба. Картофель полил деревенским подсолнечным маслом, которое лежало у него в запасе, и посолил его. И вдобавок на варёный картофель аккуратно уложил глазунью из 2 яиц. По обе стороны от тарелки поставил нож и вилку. И принялся с непомерным аппетитом вкушать. Он специально растягивал момент поедания, чтобы хорошенько распробовать каждый кусок. Но в дверь внезапно позвонили. На лестничной клетке стоял Дмитрий.
- О, кто ко мне пожаловал! Привет Дима.
- Здравствуйте, Сергей Васильевич. Это вам. Он протянул Сергею Васильевичу коробку с тортом и бутылку хорошего сидра.
Он проводил гостя на кухню. И убрал свой обед на верх холодильника. Но Сергей Васильевич отказался от подарка. Он предложить просто поговорить за чашечкой его любимого кофе. Они снова долго разговаривали о том, о сём, как-будто они были друзьями, которые видятся каждый день. Посмотрев на часы, Дмитрий удивился тому, как незаметно летит время. Он прошёл в коридор и уже собирался пойти домой, но посмотрев на Сергея Васильевича, который ходил в затертом халате, потому что у него не было времени идти на рынок покупать новый. Дмитрий жалобно положил руку на плечо Сергея Васильевича.
- Не надо, не говори. Сергей Васильевич уже смотрел своим пустым взглядом, утупившись в одну точку.
- Простите меня.
Сергей Васильевич бездушно и механически протянул свою руку и оттолкнул его от себя. В открытой входной двери уже не было ни лестничной клетки, ни пролётов, ни перил. Все, что было по ту сторону комнаты лишь бесконечная чёрная пустота. Дмитрий начал падать в пустоту. Пустота безмолвна. Она тебе не скажет, где она заканчивается. Всё что мог делать Дмитрий, лишь судорожно бултыхаться, надеясь на то, что под ним находиться поверхность, ограничивающая пустоту. Он уже так долго падает, что не видел последнего ориентира – свет из коридора квартиры. Он продолжал падать, не зная, когда же это закончиться. И он проснулся. Он был в своём кабинете. Он снова вколол себе сыворотку. Он не был биологом, поэтому о её принципе работы знал лишь поверхностно. Это определённое снотворное. Ты видишь сновидение с образами, которые ты можешь достать из памяти и делаешь во снах что хочешь.  Перед входом в кабинет висела старая табличка со столь знакомым лозунгом. Он закурил сигарету, рыдая, он посмотрел в потолок. Слезы не знали, куда им деться, поэтому они начали переливаться «через край». Сергей Васильевич вскоре после того как вырастил своего последнего олимпиадника умер. Он не говорил, что произошло с «Восточной академией». И лишь люди, работавшие там, рассказали, как обходили дела. Если бы дела ограничивались лишь арендой. Его давили налогами. Из-за того, что он не занёс денег тем, кому надо, то к нему постоянно приходили проверки, которые придирались к каждой мелочи. На него писали жалобы его конкуренты в научной сфере по наводке местных чиновников. И потом заниматься образованием людей очень не прибыльно. И его просто-напросто разорили. Дочь Сергея Васильевича, которая на похороны вырядилась, как дорогая куртизанка жаловалась на отца, что он горел этой идеей, чуть ли не с самого её детства. И если бы он просто занимался репетиторством, то всё бы обошлось. По итогу его авантюры наследство никому не перешло (передавать было нечего). Из-за чего впоследствии ненависть Алёны Сергеевны к своему отцу только росла. После прочтения завещания она постоянно говорила, что её отец ненавидел мать и её саму и поэтому оставил для них в наследство сущие гроши.
Но он был птицей высокого полёта, и он верил, что он сможет перекроить своими идеями всю Россию. И ради своей мечты ему не было жалко никаких денег. Человеку надо во что-то верить. Когда человек не уверен в себе, он верит в бога, или в кого-нибудь более сильного. Но Сергей Васильевич был настолько силён, что многие верили в него. А он верил в свои идеи. Хорошо, когда ты птица высокого полёта, но плохо когда твоё падение вызовет падение всего косяка. Дмитрий вытер слезы и положил сыворотки в ящик секретера. Он потушил сигарету и ушёл из своего кабинета. Порой в голову закрадывается мысль; может показаться, что наша жизнь симметрична. Мы приходим в этот мир и уходим без ничего. Мы рождаемся слабыми и умираем слабыми. «Вот если бы я тогда не отказал Сергею Васильевичу, он бы не умер. Из-за того, что наша жизнь симметрична, детям как и старикам необходима поддержка. Он же был поддержкой для всех, но за собой её не чувствовал. Его начинание следовало бы принять»: Подумал Дмитрий. Но теперь уже поздно. Уже всё поздно. Но о чём он жалел больше всего, так это о том, что во время их последнего разговора он так и не извинился. Вскоре с работы пришла жена. Сын сидел и делал домашнюю работу. Дима улёгся на диван, объясняясь тем, что он устал от преподавания и репетиторства.
- Витя, тебе помочь как-нибудь с домашкой?
- Нет, спасибо, пап.
- Ладно, пойду, прозвоню всем своим ученикам. Из полки этажерки он вытащил телефонную книгу из кожи. Дорогой сердцу подарок от жены он применял как телефонную книгу. Он сел за кресло и начал обзванивать всех своих учеников.
На вопрос, зачем он обзванивает их каждый день и спрашивает, сделали они свои домашние задания, он отвечал; что если он пропустит хотя бы один день, то они расслабляться и обленятся. Дмитрий Иванович Савельников был достаточно странным и своеобразным репетитором. Он начинал с обещаний, что у ребёнка будет хотя бы 4 по физике, а заканчивал их подготовкой к международной олимпиаде по физике. Сын Виктор, постоянно обделённый, из-за бесконечной работы отца. Но, тем не менее, Дмитрий всегда находил время на выходных заняться каким-нибудь делом с ним. И подчас забывая про свою усталость. К тем более, пока Витя маленький мальчик им можно управлять исключительно пряником. Ну, или проще говоря, Дмитрий вёл сына на рыбалку на выходные каждый раз, когда убеждался, что у Вити хорошие оценки. Сегодня Дмитрий помогал сыну выучить стих по литературе. И после этого Витя уснул. Дмитрий пошёл спать в свою комнату намного позднее. Он делал программу занятий для своих учеников. Когда же он посмотрел на часы, то был уже час ночи. И стало ясно, что пора закругляться и надо ложиться спать. Он выключил свет, и комната погрузилась в полумрак. А от ночных огней Москвы в комнате было так светло, что можно было читать книгу. Дмитрий лёг на кровать, и она в ответ обняла его своими пружинами и позволила даже несколько погрузиться в себя. То как Дмитрий прогнул кровать, заставило Юлию проснуться. Ей уже почему-то не хотелось больше посещать царство Морфея. И она разбудила Дмитрия.
- Дим, а Дим. Мне для девчонок на биологии нужен микроскоп – ты сможешь сделать?
- Посмотрим.
Несмотря на все сложности, эта просьба уже считалась обыденной. Чуть ли не сразу после рождения Вити Дмитрий убедил Юлию уйти из школы и пойти в дополнительное образование.
- Ты уверен, что ты всё правильно делаешь?!
- В каком смысле?
- Ну, ты понимаешь, скоро Витю перестанут интересовать рыбалка и прочие мальчишечьи радости. Что же ты тогда будешь делать?
- Поверь мне, я сам ничего не знаю, что делаю. Нужно, чтобы в жизни был тот, кто тебя направит туда, куда нужно. Наверное, если бы у меня не было таких людей, я бы сейчас не разговаривал с тобой. Но я хочу, чтобы он, когда вырос, не говорил, что отец его никуда не водил. Человеку иногда нужны эти маленькие радости в жизни.
- А как ты будешь действовать дальше?
- Не знаю. Иногда, я хочу, чтобы у меня была девочка. С ними куда легче. Меньше хулиганят, не показывают своим сверстницам силу и мощь, лучше слушаются. Единственное, чего действительно стоит бояться, так это если появится не здоровая тяга к мальчикам, и то это ближе к годам 14 – 16. Наверное, я всё делаю не так.
- За что ты себя постоянно хулишь? Ты же в своё время меня поднял из ямы осознания собственной ничтожности, ты заставил меня поверить в себя и не только меня.
Дмитрий уже полулежал. Он смотрел на пол, он слегка кивал головой, будто соглашался. Он уставился пустым взглядом куда-то в вечность. Казалось, он внимательно слушает.
- Ты что-то сказала? Сказал Дмитрий, удивлённо глядя на Юлию.
- Да ну тебя. Почему ты не можешь хотя бы раз признать, что ты сделал что-то хорошо? Почему ты не можешь, просто гордится своей работой?
- Потому что гении полны сомнений. А как я могу быть уверен, что всё что я делаю не напрасно. Как я могу себя убедить, что те, кого я учу, буду дальше идти путем, который я указал, а если и уверен, то как я могу быть уверен, что путь, который я им указал правильный. Как я могу быть вообще хоть в чём-нибудь уверен. И пока я не буду уверен, я не скажу, что я прав.
- Тогда почему ты уверен, что ты гений?!
На этом их разговор и закончился. Утром Юлия проснулась пораньше, и пыталась разбудить мужа, но он ей лишь показал своё заспанное око.
- Ты же так на работу опоздаешь
- Не опоздаю. У меня первые занятия через 3 часа. Хотя бы раз в неделю у Дмитрия были дни, когда он мог поспать подольше. Он называл такие дни «разгрузочными». Тогда он забывал про свою традицию рано просыпаться.
- Ну как знаешь.
После ухода жены Дмитрий съел оставленный на холодильнике для него завтрак. Среди бумаг, расписанных вчера для учеников он подобрал нужное. Так он собрал сумку и направился к ближайшей станции метро. Он несколько раз поднимался и опускался на одну и ту же станцию за день. За день мог объездить всю Москву. И с каждым разом он всё больше убеждался, что Москва это паутина из бесконечных переулков, заворотов улиц и перекрёстков. Запах улиц сильно отдавал большим городом. С рынков пахло торговлей. Разносился запах восточных пряностей, татарских блюд, разных чаёв и пирожков, которыми перекусывают по пути на работу или домой. По обычным улицам распространяется запах дешёвых сигарет, грязи, замызганных попрошаек, а на тротуаре то тут, то там собачий фекалий и жвачки. А в центре города пахнет самой историей, постройками гордого народа и величием, которого, увы, уже нет. И даже идти по ним не хочется, а скорее хочется шествовать. В конце дня именно по такой исторической улице столицы и добирался Дмитрий. Сколько раз он видел и Кремль, и Красную площадь, и течение Москва реки.  Но каждый раз он смотрел на них по-новому. Он прошёл одну улицу, потом ещё одну. И как раз в это время позвонил незнакомый номер. Это была дочь Сергея Васильевича. Номер всё-таки знакомый, просто он его удалил ещё давно.
- Ало, ало, это Дмитрий Савельников?
- Собственной персоны. Что вы хотели от меня получить?
- Здравствуйте, я Парамонова Алёна Сергеевна. Вы хорошо знали моего отца – Сергея Васильевича. А сейчас, знаете ли, ваша слава бежит быстрее вас. Я слышала вы очень хороший репетитор по физике. И раз уж вы хорошо знали моего отца, то не могли бы вы позаниматься с моим сыном физикой.
«В Москве столько учителей, репетиторов, кружков дополнительного образования, преподавателей ВУЗов, а она звонит именно мне, думает, не догадаюсь почему»; Подумал Дмитрий.
- Хорошо, я обязательно позанимаюсь, вы только напишите время и место.
- Хорошо, до свидания, хорошего вечера.
- Спасибо, до свидания.
Всё-таки в ней что-то оставалось от Сергея Васильевича. Он также вежливо прощался. Только чуть дольше и добрее. В любой бы другой день Дмитрий как культурный человек не послал бы её куда подальше, а сказал бы; «далеко пойдёте». Но он не сказал даже этого. И сам он для себя не знал от чего это. Наверное, ему хотелось увидеть, что произошло с генами великого человека. Так или иначе он направился к станции метро. Сегодня он снова готовил учебный план для своих учеников. Витя постучал в кабинет, где Дмитрий сейчас готовил учебные материалы. Дмитрий вставил ключ в замок и отпёр резную деревянную дверь.
- Витя, ты же знаешь, что я обычно не люблю, чтобы кто-нибудь входил в мой кабинет.
- А ты забыл, какой завтра день?
- Завтра суббота.
- Посмотри электронный дневник.
- Обязательно, но ты извини, я сильно занят. Ты знаешь, что будет, если я начну плохо делать свою работу.
- Хорошо пап, я подожду.
После всех дел Дмитрий всё-таки посмотрел на плоды учёбы своего чада. Теперь он понял почему – за неделю он умудрился не получить ничего кроме пятёрок. Дмитрий рассказал о таких успехах Юлии. И она за ужином упомянула об этом, сказав, что она очень сильно гордиться им.
- Это получается, я обязан на этот раз пойти на рыбалку с тобой, да ещё и побыть там подольше.
- Ну, я думаю да.
 Витя хитро посмотрел на отца. И прихмурил один глаз.
- Ладно, поганец. А как ты исправился по английскому и рисованию? Ты же их так ненавидишь.
- Да меня так бесит учительница по английскому, что решил назло учить его так хорошо, чтобы она ко мне даже подкопаться не смогла.
Дмитрий знал о скудности способностей сына к рисованию. И поэтому спросил и про этот предмет.
- Да я решил, что если не могу брать одним, то буду действовать по-другому, и я принёс ей доклад про Федотова.
- А я уж надеялся на то, что ты у кого-нибудь купишь работу или научишься рисовать на крайняк.
- Дима!
Юлия уж хотела сказать чему он хочет научить сына.
- Успокойся, я же шучу. А ты всё воспринимаешь всерьёз.
Дмитрий проспал до 9 часов. Он начал готовить удочки и другие принадлежности для рыбалки. В то время как сын уже давно не спал и весь был вне себя от радости от того, что будет весь остальной день. Дмитрий собрал небольшую сумку для этих целей. Их традицией было то, что они одевались как заядлые рыбаки, и идти рыбачить на реке Москва. Дмитрий для убедительности даже брал трубку и делал вид, что закуривает её. Он высадились из вагона метро и по поднялись на верх. Пройдя мост, они спускались вниз к берегу и там рыбачили. С берега несло влагой и даже какой-то свежестью. Оттуда было даже сложно поверь в то, сколько отходов попадает в реку. Дмитрий положил на трухлявый пень что-то вроде ковра и втыкнул несколько палок в виде рогаток рядом с пнём. Он насадил, комки каши на крючок и забросил в воду. Удочки он положил на палки. Дмитрий уже наполовину расстегнул неудобный синий плащ и надел матросскую шапку с бубенцом.
- Ладно, сын я убедился в том, что ты хорошо учишься, и ты удивляешь меня второй год подряд. А какие у тебя отношения с одноклассниками.
- Да хорошие. Отмахнулся Витя.
- А если больше подробностей.
- Пап, я ни с кем не общаюсь.
- Прямо вот ни с кем?
- Да, только часто играю в футбол во дворе после школы с местными мальчишками.
- Нет, Витя, так тоже нельзя. От одиночества и животине худо. У человека обязательно должен быть друг.
- Вот только очень много друзей у меня появляется перед контрольной.
- У меня было то же самое, сын. Но надеюсь, ты ещё исправишь положение.
Они отвлеклись от разговоров. В удочку попалось что-то. Витя начал крутить катушку. Но он скоро начал жаловаться на тяжесть и боль в руках. Дмитрий взял сочок. Когда рыба была близка к берегу, то он выловил её.
- Витя, мне кажется, что мы с тобой ещё никогда такую огромную рыбу не ловили.
- Да, никогда.
Эта рыба не влезала в банку и поэтому они отпустили ее, обратно в воду. На самом деле они всегда выпускали любую рыбу, ибо Дмитрий не рисковал есть местную рыбу, отравленную отходами. Рыбы в реке было мало, и поэтому что-то поймать было сложно. Но у ивы, раскинувшей свои плакучие ветви, Витя заметил расходящиеся волны. Он приблизился и нашёл маленького черепашонка.
- Пап, ты посмотри какой он маленький.
Они рыбачили на этом месте давно, но не могли припомнить этакую диковинку. Витя думал о том, чтобы взять её к себе домой, но вовремя одумался. Он ещё немного рассмотрел его, погладил панцирь и пальцем попытался почесать голову пресмыкающегося. А потом отпустил его в реку. Они поймали ещё несколько рыб. И некоторые из них были похожи на окуней. Солнце уже далеко перешло на западную часть неба. Витя и Дмитрий собирали снаряжение и упаковывали его в сумку. Они уже переходили мост. Пройдя его, Витя вылил воду вместе с рыбами. Любому другому человеку показалось бы бессмысленными их занятие. Но для них это было время разговоров по душам и совместного времяпрепровождения.
- Пап, а как ты учился в школе?
- Хорошо, не идеально. В некоторых четвертях у меня даже были тройки, но отличником я никогда не был.
- А ты здесь родился?
- Нет, я родился в столице региона достаточно далекого отсюда. Потом поступил в МГУ и решил здесь остаться жить.
- То есть с тех пор ты не был в родном городе.
- Да.
- И с бабушкой и дедушкой ты не виделся?
- Не виделся.
- А ты не скучаешь по родителям?
- Витя, тебя, наверное, будет трудно меня сейчас понять, но я скучал по ним только первые года 2-3, наверное.
- То есть получается, что  я никогда не видел дедушку и бабушку.
Дмитрию показалось странным, что Витя только сейчас понял это.
- Но ты постоянно на каникулах видишься с дедушкой и бабушкой по маме.
- Нет пап, они пахнут лекарствами и скучным спокойствием.
- А откуда ты знаешь, что мои родители пахнут по-другому?
- А вдруг они другие, откуда я знаю?
Наступила пауза, они всё приближались к станции метро. И чтобы незнакомые люди в вагоне не услышали их откровения, Витя задал вопрос ещё на улице, пока она была пустой.
- То есть получается и ты тоже давно не видел родителей?
- Да
- А почему?
- Сын. Спроси у мамы, если я ошибусь в том, что сейчас скажу. Лошади своих детей вскармливают лишь 2 недели, а потом жеребёнок живёт сам.
- Пап, но мы-же – не лошади.
Дмитрий не знал, как ответить своему сын. И сын уже повторно возмутился и с отчаянным упорством сказал:
- Мы не лошади, папа.
Они приехали домой, где их ждала Юля. Но не успел Дмитрий войти в дом и снять обувь, как ему позвонили на мобильный. «Пора перестать давать свой номер кому попало» – подумал Дмитрий.
- Алло, алло. Дима Савельников, это ты?
- Для начала представьтесь, я вас не знаю.
- Это я Паша. Твой школьный друг.
- Пашка, ты?! Как я рад! Как дела? Почему звонишь только сейчас?
- Дима, тут так всё одним словом не описать, но я постараюсь; Женя умер.
Несмотря на то, что после этой фразы старые друзья наконец-то поговорили о накопившемся за годы, но то, что Женя умер постоянно трясло Дмитрия.
- А школа наша за те годы никак и не изменилась. Странная интонация. Будто одновременно пытаешься удержаться от того, чтобы через секунду заплакать, говорить спокойным голосом и в тоже время быть радостным. Всё это сплелось в согласный хор одного голоса. А Паша всё продолжал рассказывать что произошло та все те годы. И он не мог наговориться, будто они больше никогда не встретятся. Дима стоял посреди комнаты, ничего вокруг не замечая. «Женя умер», «Женя умер»: крутилось в его голове в бесконечном потоке звуков.
- Подожди, а похороны когда? Резко перебил Дима. Паша назвал дату, и заключил тем, что они ещё там встретятся. Они попрощались. Никогда Дима ещё не был столь бледен. Будто из него за мир выкачали всю кровь. Он медленно опустил руку. Юлия явно хотела что-то сказать, но посмотрев на мужа она не смогла подобрать слов в голове, не говоря о том, что бы их сказать. Дима, ни обронив, ни слова лёг на кровать. А в голове всё также крутились произнесенные Пашей 2 слова.   

Глава V

Это были самые странные похороны, которые можно представить. Сырая земля. Серые облака. Повисшие деревья. Вой собак. Дух мертвечины. Всхлипы и слёзы. Блестящий гроб.
«Вроде бы и не в том возрасте, чтобы уже терять друзей»– подумал Дима. И в мыслях завертелась идея, о том, что будет дальше. Кого ему ещё суждено потерять. Но эту гнетущую мысль прервала процессия. И стоит признать ясно почему.
Тело Жени так никто и не нашёл. Но он завещал, чтобы в гроб положили его записи, статьи, журналы и научные газеты. Его жена и ребёнок положили в гроб несколько его фотографий. Дима уже во второй раз был на похоронах и уже второй раз он наблюдал на них вызывающе одетую женщину: вся в чёрном, короткое платье плотно облегает бёдра: казалось, платье вот-вот пойдёт по швам. На похороны собралось около полста человек. Помощник священнослужителя сообщил о его задержке.
- Да плевать нам. Без него даже лучше. – сказал Дима.
- Да, Женя всегда был атеистом. И считал, что любая религия - это тормоз прогресса – подтвердил Паша.
Священнослужитель злобно посмотрел на них обоих и, отвернувшись, направился в другую сторону.
- Я даже не знала, что так всё закончиться. Не должны родители видеть смерть своих детей. Женя был 3-им ребёнком в семье. Он всегда считал себя лишним. Но при  этом он радовался каждой мелочи, если ему дарили букет, то он радовался каждому лепестку, и долго удивлялся, как природа могла продумать в цветах всё вплоть до самой маленькой детали. Женя никогда не стоял на месте. Он всё время был чем-то увлечён. Я помню, что ещё в детстве у него везде на обоях висели статьи из научных журналов.
Его мать была не просто толстой,  а жирной. И это несмотря на тот факт, что она родила четверо детей. Казалось бы, с такой маятой воле-неволе похудеешь, но, почему-то вышло наоборот. Многие уже хотели похлопать её речи, которую она произносила с постоянными рыданиями. Но она вытерла слёзы. И потом продолжала. Но, ни Паша, ни Дима, ни другие близкие к Жени люди не хлопали. Кто-то скорбел вместе с ней настолько, что не мог этого сделать. А кто-то интуитивно понимал, что речь не закончена. Речь, которую произносила мать Жени, была на первый взгляд обычной. Как на тысячах других похоронах. Но интонация и эмоции, с которыми она произносила речь, заставляли невольно плакать. 
- Он был смел. Никогда не оставлял никого в обиде. Я совру, если скажу, что Женя был идеальным сыном. Да где-то он ленился, и лишний раз не приезжал меня проведать. Но ему никогда не была безразлична  мать. И я бы так хотела, чтобы он знал, что маме он тоже не безразличен. Знаешь, сына, что самое страшное для материнского сердца?! Это когда мирное время, и даже тело нельзя найти, чтобы похоронить по-человечески.
Видно было, что она хотела продолжить, но она заплакала так сильно, что её мужу пришлось её успокаивать на глазах толпы. Но даже после этого она не могла придти в себя. Паша сказал, что он был знаком с Женей вначале только через Диму, но потом они с ним сплотились ради великих целей. Он лично хорошо знал Женю, и его смерть для него настоящая трагедия и потеря, невосполнимая временем. Во время речи Паши Дима заметил нескольких разговаривающих детей, жалующихся на скуку данного мероприятия.
- Молодые люди, человека проводят в последний путь лишь один раз в жизни, не могли бы вы проявить уважение к великому человеку?!
- Мужчина, какое право вы имеете делать замечание моим детям? Сказала дама, одетая как падшая женщина.
Она посмотрела на Дмитрия как на ничтожество, которое ничего в жизни не добилось. А руке у неё был держатель для сигареты. И она каждый раз старалась раскуривать сигарету как можно пафоснее.
- А вы кому приходитесь покойнику?
- Как это относиться к тому, что вы сделали замечание моим детям?
- А относиться тем, что если бы вы и ваши дети хорошо знали покойника, они бы так себя не вели.
Паша закончил свою речь, не замечая того, что говорят вместе с ним. Дима сказал почти то же самое, добавив лишь то, что он знал Женю куда хуже, чем Павел, и что где-то в глубине души он чувствует, что Женя, наверное, был ему благодарен, но не хотел говорить. Дмитрий каждый раз, когда говорил о случаи, когда он поступил хорошо или кому-то помог, то говорил тише и смотрел вниз. А потом и вовсе говорил своё предположение, что его помощь оказалась бесполезной. Закончил похороны отец Жени. Он сказал, что, несмотря на то, что он за свою жизнь народил аж целых четырех детей, но Женя отличался от всех детей. Что дома, что на людях.
- Он был одним из тех, кого называют незаменимыми. Он нам с моей женой говорил, что он выбирал только ту работу, которая ему нравится. Он говорил, что зачем тогда жить, если не нравится то, зачем ты живёшь. Он никогда не был одинок, потому что находил тех, в ком нуждался. И нуждающиеся в нём находили себя. И мне кажется, что непрекращающиеся осенние дожди оттого, что сама природа оплакивает Женю.
Отец закинул последнюю записку сына, которую тот оставил в доме на первом этаже. Женя оставил её там, в кожаном чехле. Он сообщил, что в ней написано; «В своей смерти прошу никого не винить». Отец Жени всегда отличался оптимистом и даже в конце похорон он пытался найти в случившемся хоть что-то хорошее, и он нашёл.
- Мне кажется, что это даже хорошо, что тело Жени не нашли. Однажды за одним разговором он мне признался. Он сказал; «Человек, это целая вселенная мыслей и переживаний, ограниченная лишь скудным телом». От того, ему бы, наверное, польстило, что мы хороним не его бренное тело, а возвышенную душу, безграничную в своих мыслях.
 После похорон Паша подошёл к Диме.
- Ну, так мы с тобой давно не виделись, что можешь сказать? А то по телефону говорил в основном я.
- А кем работал Женя?
Дима склонил голову. И имел такое выражение лица, будто и вовсе никогда не хотел поднимать головы.
- На кафедре «Квантовой физики» при физическом факультете. В звании доцента.
- Как я понимаю, после всех лестных слов он был научным руководителем для аспирантов и студентов.
- Да. Так и было. Насколько я знаю, у него было больше всего подопечных. И это в то время как он сам хотел защитить кандидатскую.
- Действительно, сильный человек. Подметил Дима.
Они немного помолчали. Каждый не знал что сказать. То ли похороны на них оказали столь сильные впечатления, то ли столько всего накопилось, что и не знаешь с чего начать. У выхода к кладбищу стояла помойка, а в помойке рыскал пропитание какой-то бомж. Он заметил их обоих.
- Дима? Паша?
- Мы знакомы? – в один голос вопрошали оба.
- Да это же я, Касьян.
- Кто? – удивлённо спросил Дима.
- Касьян Кривжа. Ну, с вами в одном классе учился!
Они оба вспомнили его. Касьян в это время принял гордый вид.
- А вы знаете, что у меня мать умерла? Я теперь сирота. Представляете, какой я бедный и несчастный. Может, рублик одолжите или водочкой угостите? Ну, сами понимаете, какое горе.
Он произносил это быстро и монотонно, проглатывая слова.
- Как ты с этим живешь?! – воскликнул пораженный Паша. Он настолько тонко мог выделять слова, что его сарказм и не сразу можно было понять.
- Да вы что?! Не понимаете, какое горе у меня случилось?! Мать умерла, бедная, несчастная. Помогите. Подайте хоть на упомин души, сколько не жалко. Вам что жалко подать несчастному сироте? – он сказал это ещё монотоннее, но уже громче и настойчивее.
- Жалко... Я давно потерял своих родителей, и пришлось справляться самому, без посторонней помощи, хотя было очень тяжело. И никому не буду плакаться, что было тяжело. А ты…– голос Паши задрожал, – ещё и спекулируешь своим горем, ущербная душонка!
Касьян попытался изобразить плач. Он печально опустил голову вниз и медленно поплёлся к помойке, приговаривая так, чтобы его бывшие одноклассники слышали, что он говорит.
- Вот общество, какое безжалостное стало. Бедного сироту пригреть не хотят. Приходится убогому самому еду на помойке находить. Ох, хорошо, что этого не видит моя бедная мамочка. Вот наступят скоро холода. Замёрзну я, бедненький. Помру, поди, на дороге, и никто обо мне не позаботиться. А всё из-за таких безжалостных людей, которые деньгу обездоленным не подают. 
Они прошли к трамвайной остановке. Паша понял, что стоит рассказать.
- Он уже, который год у этого кладбища деньги клянчит. И всё с одной и той же фразой. Я давно уже на кладбища не ходил. От того только лишь ухом слышал о нём. И даже подумать не мог, что это мой одноклассник.
- А что случилось с ним?
- Дима, это не настолько интересная история.
– И всё же?
- Так вот. Ты остался в старой школе. И ты сам знаешь, что Касьян окончил школу круглым отличником (не без помощи матери). Он поступил в главный университет региона. Его мама устроилась в университет бухгалтером. И каждый день отводила его в университет за руку. Она тянула его из-за всех сил в университете. Отслеживала его обучение и все сессии. Убеждала преподавателей, какой он хороший мальчик. И ему ставили оценки просто за то, что он приходил на зачёт. Он еле выпустился с тройками. Он так и не женился: мама не смогла найти ту девушку, которая могла бы стать достойной женой её драгоценному мальчику. Мало того, что никто не хотел, так Валерия Валентиновна ещё во время первой встречи выводила любую девушку из себя. Мама находила ему работу, где она тоже могла устроиться. И она нанялась на работу вместе с ним. И даже на работу она отводила его за руку. И также сидела вместе с ним в столовой. И даже выполняла на него работу, при этом хулила его начальника, что даёт бедному мальчику много работы.  Потом она тяжело  заболела. Долго лежала в постели и требовала, чтобы Касьян ни на шаг не отходил от неё. А когда она умерла, то он несколько дней не приходил на работу. Начальник пытался его понять: ведь как-никак такое горе – мать умерла. Но когда он стал пропускать уже вторую неделю – он уволил его.
Работу потом нигде не смог найти, квартиру продал за долги и стал бомжевать.
– Да, жуткая и нелепая судьба, – задумчиво произнес Дмитрий, – и вот, что интересно, вроде бы мама так сильно любила его, и тем же самым, всю жизнь отняла этой любовью.
– А разве нас родители не любили?
– Да, но это, наверно, другая любовь – любовь к родному человеку, которого уважаешь и ценишь, как личность.
Они задумались и стали терпеливо ждать трамвай. Паша постоянно доставал из кармана часы и смотрел время. Возникшая тишина угнетала Диму.
- А как там другие одноклассники? А то от похорон такое чувство, будто я старею, раз начал терять одноклассников.
- Все живы. Только вот Виталик спился.
- Что? Как?! – удивлённо спросил Дима.
- Да так. Я тебе не могу сказать про него столько, сколько про Касьяна, но всё, что про него помню, так это то, что он постоянно пил рядом с детской площадкой. И говорил своим собутыльникам, что если бы региональное жюри не подкупили, то мировой проблемы мусорного загрязнения не было бы. И окружавшие собутыльники жалели обиженного и крепко обнимали, а то иногда и пускали скупую слезу. Несколько раз я видел, как он ругает учителей, за то, что те не поддержали его в трудную минуту. И однажды он напился так, что упал там же замертво, возле облюбованной лавочки.
- А когда это было?
- Лет десять назад.
Пришёл их трамвай. И только в трамвае Дима догадался спросить:
- А как умер Женя?
- Да эксперименты проводил на чердаке. Что-то не так пошло, произошёл взрыв. Так и сгорел вместе с домом.
- Подожди, а откуда столько его записей осталось целыми?
- Он хранил все свои записи в кожаных обложках, в сейфе, в подвале.
Они сели в баре рядом с многоэтажкой, где жил Паша. Дима, никак не мог прийти в себя от пережитого. Он смотрел на своё тусклое отражение в бокале пива. Иногда он тряс бокал, чтобы его отражение тряслось. Он уже не находил это забавным. Несмотря на все попытки, его депрессия всё-таки дали о себе знать.
- Не могу… – тихим голосом произнёс Дима. Со стороны показалось бы, что он говорит это бокалу.
- Что не можешь? – поинтересовался Паша.
- Не могу я поверить, что Женя мог так просто погибнуть. Здесь что-то не так.
- Вот знаешь, что я не могу понять?! Ты не был здесь 20 лет. Ты не общался со мной и Женей годами. Ты даже ничего не присылал, а теперь так переживаешь. Ты так поражен его смерти, что даже позабыл узнать, а что он делал, пока был жив? А что ты знал о его жизни? Что ты вообще знал о нем и его стремлениях, мечтах?
- А то, что я научил его интересоваться всем и сразу. Я заставил его быть всесторонним. И многие люди на похоронах говорили о том, что он был заинтересован всем и сразу, что он был неугасаем в своём стремлении знать больше.
- Тут ты прав. Что-что, а он интересовался всем что есть. Он говорил, что человеку даётся одна-единственная жизнь на все века и времена, чтобы познать весь этот необузданный мир. И поэтому надо ценить каждое мгновение, которое даёт нам шанс это сделать.
Паша осмотрелся по сторонам. Потом нагнулся ниже над столом.
- Я думаю, точнее я даже уверен, что в его смерти как-то замешана «теория всего».
- Я много раз слышал про неё: она  должна объяснить всё сущее. Тупиковая теория. Ни одной толковой мысли не изложили, чтобы к ней прийти, а споров – тьма-тьмущая.
- Вот из-за того, что нет конкретики и возникают споры. А эта неопределённость и привлекала Женю.
- Слушай, я не знаю, почему вспомнил только сейчас. Но в поезде я всё думал: откуда у тебя мой номер телефона?
- Когда у тебя родился сын, ты всех знакомых перезвонил. Я сохранил твой номер, на всякий случай.
«Неужели это я не менял номер телефона, да и сам телефон уже восемь лет. Поверить не могу»–  подумал Дима.   
Паша допил содержимое бокала.
- Ладно, скоро стемнеет. Ты где собираешься ночевать?
- Да не знаю, найду где. Ты за меня не переживай.
- Ну, ты… это... Если что никогда не откажу тебе в ночлеге.
Паша и Дима рассчитались по счёту, и разошлись в разные стороны. Дима даже не узнал свой город. Везде высотки, закрывающие солнце. И каждая высотка выше предыдущей. Когда он уезжал здесь были пустыри и двухэтажные дома, а самые высокие были девятиэтажные дома в центре города – то были новостройки. Сейчас это не центр, и дома выглядят не самым лучшим образом. Но Дима точно помнил адрес своего дома, находящийся на улице Достоевского. Везде всё снесли, построили новые дома, а его родной двор, детская площадка, гаражи, идущие ровными рядами – всё стояло, как и стояло раньше. Дима видел, как горит свет в его квартире, где прожил он всё своё детство. Он сел на старые качели на детской площадки. Он позвонил Маме:
- Привет, Мам. Это я – Дмитрий Савельников.
- Сыночек, ты ли это?!
- Да, мам, это я. Это я. Я тут приехал в родной город. Смотрю на свет из знакомого окна. В какой-то момент я решил, что я тебя давно не видел, да и отца тоже. Да не знал, живы ли вы вообще. Так что можно ли мне… его голос будто скомкался от какого-то щемящего чувства в горле. Казалось, что в горле комок наждачки, который нельзя ни проглотить, ни выплюнуть.
- Можно ли мне, повидаться с вами? Через силу продолжил он.
- Конечно, конечно, сыночек. Заходи.
Дмитрий ещё немного перевёл дух перед входом. И позвонил, но на этот раз он позвонил жене сообщить, что он задержится в городе по делам.   
- Алё, Юля.
- Да, Дим? Похороны уже закончились? Как ты?
– Потом, Юля, я всё расскажу потом… Помнишь, перед отъездом я сказал, что я день-другой здесь останусь?
- Да.
- Так вот, мне надо побыть здесь подольше, чем я думал. Ты потерпишь?
– Если это так необходимо…
– Очень необходимо, я потом тебе все расскажу.
– Хорошо.
– И передай, пожалуйста, Витяю, что я не лошадь – он поймет. – Дмитрий горько улыбнулся – может ещё и тебе объяснит, что к чему.
- Хорошо, передам.
-  Целую тебя, до встречи.
Вскоре Дима уже стоял рядом со своей старой квартирой. Он позвонил в звонок. Он даже не знал, что он скажет после стольких лет. Из-за двери послышался голос мамы – он не очень-то изменился за столько лет.
- Кто там?
- Мам, это я.
- Подождите…– за дверьми внимательно разглядывали в глазок – Дмитрий?! Боже!
Дверь распахнулась, Пожилая женщина бросилась Дмитрию на шею:
- Димочка!
- Да мам, это я. – проговорил Дмитрий, обнимая маленькую, трясущуюся от слез женщину.
- И как тебе столица, сыночка? – спросила мать всё еще всхлипывая.
- Столица большая, а люди в ней маленькие, не знаю, что ещё могу сказать.
У матери всё ещё не переставали литься слёзы.
- Люба, кто там?
- Ванечка, к нам Димочка в гости приехал!

Иван Матвеевич вышел в коридор. Он, молча, подошёл к Диме. А потом также как и Любовь Андреевна обнял его.
- Ну, здорово сынок. Давно не виделись. Как она жизнь молодая. А то последний раз ты нам звонил, когда сын родился.
- Да так, сын у меня хорошист. Жена учитель, как и я. Живу, не жалуюсь.
- Сын так мы с тобой уж, сколько лет не виделись, давай рассказывай. Ваня, а ты что стоишь, чай завари, такое-то событие.
Иван Матвеевич пошёл заваривать чай, и Дима лишь к тому времени смог выйти из коридора. Казалось, это место за столько лет никак не изменилось. Всё тот же школьный стол. Всё тот же шкаф и всё тот же уродливый ковёр на стене. А кухня очень даже красиво преобразилась за годы. Всё за эти годы стало новым. Вплоть до чашечки. А кафель на стенках кухни поменяли на более красивый. Дима говорил, что там с ним случилось за эти годы. Он рассказал всё вплоть до последней мелочи, которую помнил. С отцом перетравил все шутки и курьёзы, что с ним случались там. А Иван Матвеевич в ответ шутил пошлые шутки, которые до этого не рассказывал, проще говоря «козырные шутки». А маме Дмитрий показывал фотографии внука.
- Дима, а у тебя один сын?
- Да мам, и второго такого попробуй вырасти! Такой он и озорник, и любопытный мальчик.
- Видимо это у нас такая судьба. Моя мать у бабушки была единственной дочкой, я у матери была единственной дочкой, ты у меня единственный сын.
- Мам, тут же дело не в количестве, а в качестве. Я же тебе хотел сказать, и недорассказал, такой он шалун и озорник, что не успеешь отвернуться. Как он в тихую что-нибудь да сотворит. И постоянно он что-то там капашится у себя в балконе, строит какие-то нагромождения, а я и не мешаю. Но самое главное. Когда я прихожу, он гарантированно делает уроки. И меня даже не спрашивает. Всё сам делает. Он лучше с час провозиться, а сам разберётся.
- Сыночка, так ты таким же был. Никогда нас не спрашивал. И я помню, часами сидел над предметами, которые яро ненавидел. Помню, говорил, что покажешь учителю чего ты стоишь. Зачем? Непонятно, но видимо это чего-то тебе да стоило. Это сын в тебя пошёл!
Так они и проговорили, у кого, что за эти годы случилось. И говорили они так до самого утра. И до полудня Дима проспал на диване. Часа в три дня ему позвонила жена Жени. Сказала, чтобы он пришёл по назначенному адресу. Когда он пришёл, то увидел самую обычную бытовую сцену. Мать готовила на кухне, а слегка пухлый сын сидел за уроками.
- Дмитрий Иванович, присаживайтесь, пожалуйста.
С того дивана, на который она его посадила, была отлична видна кухня. Эта женщина обладала волшебным свойством, даже обременённая домашним хозяйством она сохраняла свою женственность и утончённость в каждом движении. Дима посмеялся с шутки, придуманной в своей голове; почему она не снимается в рекламе? Потом он обратил внимание на массивный книжный шкаф с множеством книг. И все как на подбор по физике. Первые издания книг Ландау, распечатанные статьи Ли Смолина, Задачники для поступающих в ВУЗ и даже книжки по тензорному анализу редкого издания. Она вошла в комнату, предварительно сняв фартук.
- Вас заинтересовала наша библиотека? Сухо поинтересовалась она.
- Да, я смотрю у вас много интересных книг.
- Я хочу их продать.
- Зачем, вы что. Может, они ещё сыну понадобятся.
- Как же они понадобятся? Тут одна только физика, мне ей, что капусту придавливать?!
- Да, физика настолько великая наука, что даже для того, чтобы ей капусту придавливать, вы должны её применить.
Она выложила коробку.
- Что это?
- В своём завещании Евгений просил, чтобы именно эти записи передали вам. Я не знаю, что они значат, но если он просил вам их передать, то они для него много значат.
Дмитрий внимательно посмотрел на коробку с записями. Она показалась для него слишком большой для записей.
- Слушайте, я вот только у кого не узнавал, я вот понять не могу, как умер Женя?
- Да он всё со своей теорией никак успокоиться не мог. Он с Пашей решил купить дом в станице. На чердак они постоянно завозили компьютеры и прочее оборудование. Вечерами они подчас часто ссорились. Из чердака доносились; «подожди», «а ты учёл», «а как ты представил это» и особо часто после долгой паузы звучало воодушевляющее «а что если» и «а если мы». Потом когда ссоры становились чаще, Женя постоянно просил и даже умолял Пашу не заканчивать на том, где они остановились. В итоге Женя был настолько поглощён своей идеей, что уже не слушал меня. Как там эта теория его называлась; вроде бы как теория всего. Или что-то в этом роде. И в один момент он дал мне сильную пощёчину, когда я решила посмотреть, какое оборудование установлено на чердаке. А потом от ненависти к себе он всю ночь просидел в углу комнату, сжавшись как маленький котёнок. А на следующий день он так и вовсе сказал, чтобы я, мой сын и Паша уехали обратно в город, а он ещё останется в станице. И вот там-то всё и закончилось. Чердак домика взорвался.
Всё это она рассказывала очень сухим голосом, будто пересказывала сюжет непонравившегося фильма. Она попросила Диму остаться на ужин. Она узнала есть ли у Димы жена, и если есть, то недвусмысленно расспрашивала нравиться ли ему его жена, есть у него дети, и какой цвет волос у неё, как давно они вместе и т.д. Дима же в ответ делал вид, что он дурачок, и ничего не понимает, улыбаясь, он, начал отвечать, быстро меняя тему разговора, вспомнив какой-нибудь неинтересный факт из жизни. Он быстро поел и также быстро собрался после того, как она гладила ему коленки таким образом, чтобы сын ничего не заметил. Провожая она немного ненавязчиво и кокетничая намекнула Диме, чтобы он остался ещё не на долго. Дима с удовольствием ушёл из этой квартиры с множеством недовольств и недопониманий. Он открыл завещанную коробку. Внутри оказались записи, что не удивительно. Он направился к Паше. Он как-никак должен знать о смерти Жени больше, и наверное, ему будет что дополнить. Когда Дима пришёл в квартиру к Паше с прямым вопросом, то тот осмотрелся по сторонам. И лишь убедившись, что в подъезде никого нет, он завёл Диму в квартиру. Немного проходив из стороны в сторону, взявшись за голову, он начал говорить, предварительно сев в глубокое кресло.
- Я тебе скажу честно и откровенно. Я вот считаю, что смерть Жени была закономерна. Ты, наверное, видел его семью. И что отец в молодости, что мать его были крупными по своим габаритам. И дети у них были соответствующие. А вот теперь вспомни Женю. Он считал себя изгоем в семье. И у него по жизни была потребность с том, чтобы кто-то был рядом с ним и поддерживал его в трудный момент. Думаешь, почему я не стал поступать не в СПбГУ не, уж к тем более в МГУ?! Он меня так умолял остаться с ним в городе. Он был более чем уверен, что не поступит в высшие заведения страны. И из-за вот этой зажатости и потребности в чужой любви с ним девушки мало и общались. Поэтому свою жену он берёг и оберегал как зеницу ока. Лишь на моей памяти он 3 раза дрался, когда её оскорбляли, и каждый раз он выходил из драки с множеством синяков. А жену свою он нашёл потому принципу, что она хотя бы после первого свидания его не бросила. Я помню, как он довольный пришёл с этого свидания. Он буквально сиял безмерной любовью и радостью. А вот после, чтобы она от него не ушла он её пас как овцу. Я отлично помню, когда я узнал о его смерти по звонку участкового. Звоню ей, а она плачет, заливается слезами, просит, чтобы я приехал к ней, утешил её после тяжёлого горя и потрясения.
- Ну и зачем ты мне всё это говоришь?! Я и так хорошо знаю Женю.
Паша в ответ усмехнулся истерическим смехом вперемешку с радостным.
- Плохо ты его знаешь. Когда я предложил ему выпить за рождение сына он отказался. И постоянно говорил, что переживает за жену. И винил себя в том, что именно по его вине она испытывает тяжёлые муки. А на следующий день я невзначай заметил очень глубокий порез на предплечье, который он пытался всячески скрыть.
- А как всё это связанно с теорией всего?
Паша побледнел. На его лице пропала какая-либо мимика. Он прогнал Диму за порог. И не хотел отвечать на все его нескончаемые вопросы о Жени. Дима же ещё несколько минут напряжённо бил по входной двери, прося получить ответ. И так продолжалось до тех пор, пока кто-то из соседей не возмутился тем, что он шумит, когда всем надо завтра рано вставать. И ему ничего не оставалось сделать, кроме как выйти, не получив желаемого.

Глава VI

У белоснежного вокзала попрошайки грязные снуют. И такие же грязные бомжи под остановками  лежат. На Перроне. Толстые сумки. Кто с дембеля, кто из дому кто в дом, кто под кукушкиным гнездом. Рельсы бескрайний простор отмеряют. А из окон то тыкающие во всё дети, то лица пожилые в окна даже не глядят. Дмитрий Савельников сидел рядом с родителями. Уж больно мать хотел до последнего момента пребывания видеть сына. И она постоянно говорила, чтобы он хотя бы весточку отправил, или просто позвонил, да спросил, живы ли ещё отец с матерью.
- Хорошо, мама. Отвечал он.
На путях появился поезд – создатель разлук. Дима простился с родителями. Любовь Андреевна, прижимая Дмитрия к себе, сквозь плач шептала на ухо;
- Ты же ещё приедешь к нам?
Дима так и не ответил; он сам не знал. После отправления поезда Любовь Андреевна махала своим выцветшим от времени платком ещё несколько минут после того, как поезд скрылся за горизонтом. Дима, открыв ящик, который перешёл к нему по завещания, аж побледнел от удивления. В листках, которые Дима собрал в единую картину, описывалось решение уравнения n-ой степени. В большой тетради через многострочные расчеты было приведено наиболее полное решение задачи трёх тел. А за ней и решение задачи n тел. Женя рассмотрел расстояния между объектами через точку на неизвестном эллипсе и разработал хитрый математический аппарат для просчёта большой полуоси по одной единственной точки на эллипсе и одному фокусу эллипса. Функция в себя включала, как не трудно догадаться двойной интеграл и зависимость координат точек эллипса друг относительно друга. Чего стоил один только просчёт для двух эллипсов, по его математическому аппарату, у которых единый фокус. И всё это отступление плавно вливалось в дальнейшие рассуждения. Дальше он с помощью двойного интеграла относительно трёхмерного пространства нашёл уравнение по 3-ём неизвестным координатам и решив его нашёл множество точек, в которых должна лежать орбита. Дальше с помощью закона Кеплера и закона всемирного притяжения он создал окончательную модель системы из 3-ёх тел, испытывающих гравитационные возмущения друг друга. В задаче n тел Женя применил математическую модель для n эллипсов, имеющих один из фокусов расположенных в одной точке. А после описания всех возможных конфигураций в этой ситуации он в дальнейшем рассмотрел гравитационные возмущения с помощью того же самого закона Кеплера и закона Ньютона. В целом он просто усовершенствовал решение задачи трёх тел для более общего случая. Многие функции он отдельно разрабатывал для решения полей Янга-Миллса и составлению уравнения для теории петлевой квантовой гравитации. Вот функции, созданные для последнего, так и вовсе поражали своим существованием. В науке данные функции появятся явно не через один век. А Женя мало того, что их обнаружил, он ещё смог их описать и применить на практике. Когда Дима разбирался в решении задачи n тел, то потихоньку начал засыпать. И вскоре заснул окончательно под стук колес. Во сне он увидел некую энергетическую субстанцию, собравшуюся в форму октаэдра. Цвет субстанции был чем-то средним между жёлтым и лаймовым. Эта субстанция отправила его в ещё один сон. Это существо было Женей. Через сон Женя объяснил, что он понял, что обладая лишь теми знания, которые есть на данный момент и тем разумом, который ограничивает наши возможности данные задачи не решить. Поэтому Женя не нашёл больше выхода, кроме как построить прибор, который заставил его мутировать в более высокую ступень эволюции и так он эволюционировал до высшей ступени эволюции. А высшая ступень эволюции не может существовать в нашем привычном материальном мире.
- Возможно такая обстановка как сон в бесконечном белом пространстве тебя не устраивает.
Женя отправил Диму в смоделированный кабинет-библиотеку, где у камина стоял маленький столик с серебреным подносом. На подносе стояла бутылка Клейна и стакан в виде одного из многообразий Калаби-Яу. «Наконец-то привычная обстановка» подумал Дима. Но почему-то его мысли эхом прошлись по огромному кабинету. Дверь открылась, и через неё прошёл уже знакомый октаэдр. Октаэдр присел на другой стул, стоящий рядом с камином.
- Ты пойми, я тебе передал эти записи для того, чтобы ты сохранил их для потомков. Я нашёл только лишь ту правду, с которой люди смогут жить.
- А что с теорией всего?
- Я её так и не смог решить. Так что я и тебе не советую. Я превратился в объект аналитической геометрии, чтобы разрешить эту загадку, и не смог.
Дима почувствовал скорое пробуждение.
- Постой, а где ты существуешь?
- В 5-ти мерном пространственном измерении  и 3-ёх мерном временном. Так что я явился к тебе лишь трёхмерной проекцией той геометрической фигуры, которой я являюсь.
Дима пробудился. Он даже не знал, был ли это его сон, и сон ли это  вообще. Всё что он твёрдо знал, так это то, что он должен продолжить изучать его записи, которые он оставил потомкам. Дима понял, что записи были переданы именно ему, потому что он мог разобраться в высказанных идеях. Но он решил повременить с тем, чтобы поведать эти идеи миру, потому что сам не до конца разобрался с математическим аппаратом, да и как Женя решил, человечество не готово к этим знаниям. А тем временем Дима приехал обратно в Москву. Где его ждала рутина. В понедельник он провёл обычный день для репетитора, и последним клиентом в его списке был внук Сергея Васильевича. Дима до конца старался отложить эту встречу, но видимо, сколько ниточке не виться всё ровно конец найдётся. Он зашёл в квартиру, где когда-то жил Сергей Васильевич. Некоторые вещи были старыми, и их оставили не более, чем память. Дмитрий зашёл в коридор.
- Раздевайтесь, Дмитрий.
Алёна (так звали дочь Сергея Васильевича) громко позвала сына. Она уже не была той молодой девушкой, какой её в последний раз видел Дмитрий. Местами волосы топорно торчали в разные стороны. И лишь малая толика из них всё так же вились. Лицо исхудало. Была бы она ещё на несколько килограммов худее, то не отличалась бы от узников Освенцима.
- Максим, Максим, мать твою за ногу.
- Чего тебе.
- Господи, да сними ты эти треклятые наухники, так видать и оглохнешь совсем!
- Да успокойся ты, блин. И потом тихо дополнил; овца паршивая. Но даже, то еле слышное дополнение Алёна услышала. И подобные высказывания от сына её крайне возмутили.
- Вот отключу тебе я этот кудахтер, и посмотрим, как тогда мне хамить будешь.
- А звала ты меня зачем?!
- К тебе репетитор пришёл.
- Ну, я же просил что не надо мне репетитора.
- Ага, не надо ему, у тебя между 2 и 3 по физике. Не нужен ему репетитор.
- Да зачем, если ты будешь вызывать репетиторов по всем предметам, по которым у меня 3, то разоришься через месяц.
- А по тому, бестолочь, что у тебя дед работал в МГУ на физико-математическом факультете, может быть, хотя бы туда тебя возьмут по блату.
 Весь диалог Алёна систематически была сына кухонной тряпкой. Максим внимательно посмотрел на своего учителя.
- Ну, это вы мой учитель?!
- Ну, допустим. Я Дмитрий Иванович.
Дмитрий подал руку ученику, но тот, скрестив руки, молча сел на стул.
- Начнём с того, что вот это твоя тетрадь. И что ты вообще знаешь о физике?
- Ну, это техническая наука. Чо ещё,  ну, это она ещё изучает как сделать причёску как у Эйнштейна.
- Не паясничай тут. Пригрозила Алёна сыну, показав тряпку. 
- Хорошо, что хотя бы не гуманитарная наука. Начнём с того, что физика изучает все процессы и явления, происходящие в природе, и пытается найти им объяснения. Начну я, пожалуй, с такого важного понятия как сила. Сама величина силы характеризует меру взаимодействия тел. Ты хоть записывай.
- Слышал, записывай, балбес.
-Да будет с вас, Алёна Сергеевна. У меня другой метод. Вот скажи мне, почему бельё на морозе сохнет, ведь молекулы воды при низкой температуре недостаточно активны для того, чтобы испариться с поверхности белья. Или скажи мне, что будет с уровнем погружения в жидкость тела, если его переместить на Луну.
- Бельё на морозе сохнет из-за ветра, а с уровнем понятно, что будет, притяжение Луны меньше, следовательно, уровень погружения будет ниже.
- Мда, тяжёлый случай. Предлагаю с силы Архимеда и начать.
Так Дмитрий весь вечер и провозился с Максимом, и по нескольку раз объяснял, что характеризует сила Архимеда. Что чему равно, а это привело, что он следом объяснял понятие размерности. Под конец занятий пришёл муж Алёны Сергеевны. Он обозлился, что Алёна «привела какого-то хмыря в дом». Дмитрий про себя подумал лишь одно, что муж Алёны типичный персонаж, частенько встречающийся в России. Проще говоря, обычный люмпен. Пивной живот, серая майка, которая изначально была белой, выражения о ненадобности образования. Он кричал о том, что Максиму не нужно нанимать репетиторов, что он, если что устроит его куда-нибудь слесарем или сантехником.
- Будет мастеровой пацан, а на как этот учителишка. Сказал тот, указав на Дмитрия.
- Между прочим, у этого учителишки зарплата в несколько раз больше вашей. Также как и у покойного вашего тестя. И мне обидно присутствие вашего генофонда во внуке одного из тех, на ком держится вся Россия.
Дмитрий посмотрел на мужчину как-будто он и половину слов не понял. Хотя тот в свою очередь всё понял, он смотрел на Дмитрия взглядом хищника, готового напасть. Дмитрий оставил каменное выражение лица, сохраняя самодостаточность. Но вот только что-то противопоставить Дмитрию не удалось. Оттого на Дмитрия несколько минут он смотрел молча.
- Дмитрий, может вам уже пора. Заметил Алёна Сергеевна.
- Да, с вас 1500 рублей за занятие. Зная, сколько Дмитрий бы взял за аналогичное занятие (длящееся 3 часа), то он спросил с Алёны Сергеевны сущие копейки.
- Алён, ничего ему не давай.
- У меня, между прочим, почасовая оплата, я провёл занятие и я должен получить за время занятия.
Алёна спокойно отдала деньги. Когда Дмитрий уходил, то он споткнулся о шкаф, и на него упала какая-то книга, исписанная знакомым почерком. Он узнал почерк. Так писал Сергей Васильевич. Дмитрий спросил разрешение взять дневник. И ему в грубой форме ответил муж Алёны, что он всё ровно считает, что наследство, оставленное Сергеем Васильевичем бесполезно. Несмотря на то, что Дмитрий Иванович не допускал грубости в сторону Сергея Васильевича он бежал вниз по подъездной лестнице, с радостным настроением. В метро он открыл дневник. И какое удивление он испытал от того, что в дневнике Сергей Васильевич фиксировал все свои математические попытки объяснить теорию всего.

Глава VII

Странное чувство одолевает каждого. Может, вся наша жизнь спланирована ещё до нас? Может, все мои решения не мои? Может быть, сама вселенная нас подталкивает к какому-либо поступку? Дмитрий, рассматривая записи обоих учёных, пытавшихся найти формулу всего, заметил некоторую особенность. Сергей Васильевич рассмотрел параметры вселенной или материи, на которую не будут действовать законы физики нашего мира. Женя же пытался рассмотреть формирование законов во вселенной при условиях её формирования. «Мы задаёмся вопросом, не случайность, ли наша жизнь, а что если вся вселенная возникла по случайности. И какие тогда законы работают ещё до формирования вселенной?» Подумал Дима. И этот вопрос не давал ему покоя. Единственная мысль, которая была не связанна с наукой в голове у Дмитрия, так это то, что теперь он обязан найти ответы на все вопросы. Этого бы хотел Сергей Васильевич, этого бы хотел Женя. В тот момент в метро Дмитрий был уверен, что за всеми его действиями стоит некий вселенский разум, или его величество случай, и этот самый разум, или его месье случай хочет, чтобы Дмитрий нашёл ответ. Ещё никогда поездка в метро не была столь продолжительна, как это показалось Дмитрию. Ньютон и Лейбниц изобрели интеграл и дифференциал независимо друг от друга, но шли разными путями. Очевидно, что вопрос параметров вселенной при законах, которые не действуют в нашем мире и вопрос о законах, которые возникают в результате возникновения вселенной это звенья одной цепи. Дмитрий в тот день начал усиленно работать над формулой всего. Он выписал все законы, и начал размышлять какой из них точно не мог возникнуть до формирования вселенной. Очевидно закон Паскаля, теорема о вириале, закон Гука, законы Кеплера и ещё несколько законов не могли возникнуть до формирования вселенной. И только теория относительности со всеми понятиями, входящих в её состав были под вопросом. Но что если эти законы всё-таки существовали до появления вселенной, только проявить себя никак не могли? Тогда Дмитрий попытался рассмотреть параметры вселенной, для которой скорость света не является предельной, но всё тщетно. Хотя, когда наша вселенная была молода, предельная скорость была больше скорости света. Но вот описать вселенную, которая бы будучи остывшей сохранилась свою более предельную скорость оказалось куда сложнее. Да и время было уже позднее. И ему в голову вдруг пришла идея вколоть себе сыворотку, и выспросить об исследованиях Сергея Васильевича. Когда Дмитрий заснул, то ему приснилась знакомая квартира, кухня и так далее. Он сразу начал спрашивать Сергея Васильевича о формуле всего, но вместо ответа Сергей Васильевич стоял с неестественно открытыми глазами, а квартира раскрылась как коробка и стены, упавшие на плоскость пола растворялись в темноте (в буквальном смысле). Снова бескрайняя пустота. И снова пробуждение. Дмитрий проснулся, и решил, что ему стоит подумать о чём-то кроме теории всего. Неизвестно, что подействовало на Диму в тот момент, но на него волной нахлынули воспоминания из университета. Диме вспомнилось, с каким трепетом говорил со своей дочерью Сергей Васильевич во время телефонных разговоров. Как Сергей Васильевич при последней встречи с Димой гордился тем, какую дочь он вырастил. Это были редкие диалоги, потому что Сергей Васильевич в принципе не любил разговаривать не о своей семье, не о чужих семьях. Это ночью в голове Дмитрия снова вертелась навязчивая идея; насколько бы это не было сложно, но надо найти формулу всего. И сделать надо это для того, чтобы, во-первых, найти для себя ответы на все вопросы, и для того, чтобы имя его учителя не было забыто зазря. С того дня Дмитрий покупал везде где только можно книги по описанию теории квантовой гравитации, теории относительности, теории струн и т.д. В скором времени Дима отказался от своей идеи, что не все закон появились сразу. Вскоре он принял версию, что все законы априори фундаментальные. Но тогда стоит очень серьёзный вопрос. Как тогда всё вещество во вселенной приняло состояние сингулярности. Ведь вероятность подобного события при нормальной работе всех законов варьируется от малой до нуля. А потому вопросов стало ещё больше. Если время неразрывно с пространством, то чем они были выражены до большого взрыва? А если было время до большого взрыва, то откуда взялось первоначальное вещество во вселенной? Но обо всём по порядку. Дмитрий рассмотрел все проработанные теории, претендующие на кандидата теории квантовой гравитации. Ведь именно она должна в теории дать ответ на все вопросы. Главная проблема состоит в том, что на основе этих теорий (теории струн и петлевой теории квантовой гравитации) сложно провести эксперимент. А эффекты, которые мы можем рассматривать на сегодняшний день сложно математически описать на основе этих двух теорий. Да и, наверное, двух теорий мало для ответов на все вопросы в физике. Дмитрий решил, что то, сказанное Женей должно его навести на мысли, связанные с решением. Ведь не зря высшая ступень эволюции доверила запись именно ему. Мысли о решении теории всего приходили к нему постоянно. Между занятиями с учениками, во время беседы с сыном, во время общения с женой. Жить, держа эти мысли постоянно в голове крайне гнетуще. Дмитрий каждый день принимал сыворотку. В первые разы сыворотка работала как надо. Сны были вполне реалистичными. Сергей Васильевич был таким же, как и при жизни. Через пять дней ежедневного приёма у Дмитрия начались галлюцинации. Во сне пространство искажалось невозможным образом. Пропорции лиц не соблюдались. Стены плавились, и попутно искривлялись вместе с пространством. Все образы, которые он видел, слились в невозможные гримасы. Все знакомые ему люди встали в хоровод  и начали танцевать вокруг него. Каждый из них совершал своим телом колебания. Среди вакханалии он нашёл Сергея Васильевича. В его лице, несмотря на все искривления, была большая косая улыбка. Его глаза прыгали. То левый, то правый глаз становились то больше, то меньше. На его лбу красовалась многоэтажная морщина. Во сне Дмитрий ничего не мог с собой поделать. Он плакал, кричал, звал Сергея Васильевича. Тот в свою очередь продолжал кружиться в хороводе и безудержно смеялся.
- Женя мне не сказал, но хоть вы, то мне скажите. Что собой представляет формула всего? В ответ лишь невнятное гоготание. И Дима снова проснулся. На этот раз он решил, что выспросит у создателя сыворотки почему не получается добиться должного эффекта даже после продолжительного применения. От криков Димы проснулась его жена.
- Дим, ты сегодня как-то неважно выглядишь. И так с тобой всю неделю. Да и вообще ты последнее время ведёшь себя очень странно. Я так поняла, что это всё на тебя повлияла смерть твоего школьного друга.
Дмитрий долго смотрел в пустоту. И наконец, после короткого молчания он поддержал диалог.
- Юль, поговори со мной. Я прошу, поговори хоть о чём-нибудь.
- Да мне, наверное, и поговорить не о чем. У меня всё скучно. Детей биологии и химии учу.
- Я не верю, что у тебя ничего не происходит. Так не бывает. После недолгой паузы Дима продолжил.
- А меня вот недавно мысли посетили. Разум для человека это дар или проклятие? Банальный вроде бы вопрос. Да и ответ на него казалось бы очевидный. Конечно дар. А вот так подумаешь, сколько людей осознают свою никчемность, а сколько людей с ума сошли, и сколько раз человек уничтожал себе подобных из-за разума.
- Знаешь, Дим, я себе задавала такие вопросы, когда была подростком, и знаешь, я себе ответила. Ты, наверное, сейчас в таком состоянии души. Понимаю, тебе сложно пережить многие мысли, но это надо пропустить через себя и забыть.
- Не знаю как тебя, а меня порой такая тоска берёт, когда я на себя смотрю, и вспоминаю, что мне 45. Полжизни уже прожито. А что я сделал? Что я нового дал людям? Неужели я потратил половину жизни впустую? Вот когда я ходил на кладбище, я всегда задавался вопросом. Вот тебе дата рождения, а вот дата смерти. И страшная черта, связывающая их. А что было в этой короткой черте? Что в себя взяла эта черта? Какой вообще смысл что-либо делать. И какую цель мы подразумеваем?
- Дима, не говори так. Скольких ты детей обучил, а скольких ещё обучишь. И сколько из них негласно скажут тебе спасибо. И на обломках памяти напишут твоё имя.
- Нет, Юля, ты меня не поняла. Вот какую мы ценность несём вообще, кроме как множество атомов. Какая причина, и какой окончательный апофеоз собрания этих самых атомов?
- Дима, я вот однажды поняла, почему смысл жизни не найден, и почему его никогда не найдут. Потому что его нет. Его и не должно быть. А какой тогда смысл был в большом взрыве? Какой был смысл в солнечной системе? А земле? Они не возникли не по чьему-то замыслу. Они не появились, потому что это кому-то нужно, они появились просто, потому что так сложились карты. И жизнь тоже появилась, потому что так сложились карты. Вообще ни в чём нет смысла. Просто так случилось. Мы должны лишь принять это. И жить дальше, не ища смысла, радоваться тому, что благодаря случаю, мы можем хоть и на короткий промежуток, но насладиться всем тем, что так удачно создал случай. И ценности мы точно также никакой не несём. Как бы кто не холил и не лелеял вселенную, я считаю, что она очень глупая женщина. Сколько существует супервойдов, которые она не додумалась ничем заполнить, и сколько неисчислимых галактик с цивилизациями в другом месте. Вселенная не догадалась запомнить всё предоставленное ей пространство равномерное. Достаточно просто признаться себе, что всё, чего коснулось око существует просто так. И жизнь сразу становиться легче.
- Юля, а ведь мы с тобой так душевно не разговаривали уже давно. По-моему с момента рождения Вити.
- Мда, так не должно быть, что ребёнок напрочь перечёркивает все подобные разговоры. Порой кажется, что именно такие диалоги делают человека человеком. Заметила Юля.
- А недавно я был у дочери Сергея Васильевич, учил её чадо…
- Подожди, а кто такой Сергей Васильевич?
Дмитрий никогда не говорил на эту тему. Но раз уж сказал А, скажи и Б. Дмитрий рассказал о том кто такой Сергей Васильевич, и что благодаря ему он достиг таких вершин. Но после столь воодушевляющей речи он наполнился неким гневом и яростью, когда начал говорить, что сейчас происходит в жизни его дочери и внука. И что если бы он видел всё это своими глазами, то он бы второй раз умер. А сейчас он, наверное, вертится в гробу.
- Заслуги отца не распространяются на сына. А ты говоришь про внука.
- Так ты бы знала, как он говорил о ней во время нашей последней встречи. Это, собственно говоря, был и единственный раз, когда он о ней говорил. Лишь под конец он смог себе позволить быть сентиментальным. Неужели все старания такого человека зазря?
- Неправда, да, не получилось у него перекроить всю страну и детей воспитать, но разве тебя нельзя считать его сыном? Может, совсем его старания не зазря. Может, вся любовь, которую Сергей Васильевич не додал своей дочери он тратил на таких как ты. И нельзя его в этом винить.   
Когда они перестали говорить о всякой всячине, то у горизонта алел рассвет. После первого проведённого занятия Дмитрий отправился в МГУ. В лаборатории биологического факультета сидел уже известный ему человек. Пётр Юрьевич имел степень доктора биологических наук. Его основная специализация нейротоксины и нейростимуляторы.
- Так, зашёл мой любимый физик.
Пётр Юрьевич оглянувшись по сторонам, закрыл дверь в лабораторию. И продолжил диалог лишь полушёпотом.
- Ну как, принимаешь мою сыворотку?
- Да, у меня про неё есть вопрос.
Пётр вытащил огромный блокнот из более чем 100 страниц, где тут и там были вставлены записки, а страницы дневника давно уже пожелтели, в него были записаны жалобы и ощущения после применения сыворотки.
- Подожди, я вытащу ручку. Задавай.
- Я принимал сыворотку каждый день в течение недели. И образы, которые я видел, явно исказились.
- И что дальше?
- Я хочу спросить. Понимаешь, есть один человек, и я бы хотел услышать, как он меня прощает, но каждый раз он отправляет меня в пучину.
Пётр Юрьевич схватился за лоб и недоумённо смотрел на Дмитрия.
- Вот ты вроде бы умный человек, физик, МГУ закончил, причём неплохо закончил, а тупишь, как чёрт его знает кто. Разве не понятно, что твои видения при употреблении сыворотки выдаёт твои ощущения и представления о человеке. Она не способна дать или показать больше. Пусть этим занимаются психологи, но, а я не психолог, но, тем не менее, я скажу, что это какие-то твои психологические барьеры на уровне подсознания не дают тебе прощение перед этим человеком. Но, а искажённые образы это прямо-таки интересно. Напиши в блокнот все, что ты видел. И в подробностях.
После того как Дмитрий в красках описал свои видения Пётр Юрьевич вытащил из ящика банки для анализов.
- Сдашь все жидкости своего тела.
«Повезло же. Не одна из экспериментальных мышей не выжила после 4 дней ежедневного применения» Подумал про себя Пётр Юрьевич.
Дмитрий уже исписал весь свой блокнот мыслями на счёт формулы. Вскоре в расход пошли обои в кабинете. На занятиях с учениками он порой мог часами держать мысль, появившуюся в голове. Ему почему-то всё чаще в голову приходила мысль, что формулы всего может быть и не существует? Но а если она не существует, то доказать это ещё сложнее. И к тому во вселенной же должно соблюдаться единство. И законы, и принципы, работающие для частиц, близких к планковским размерам должны быть видоизменены для масштабных объектов. Ведь, скажем, привычное для нас понятие температура есть ничего большее, чем кинетическая энергия множества молекул. В формуле переход этот должен осуществляться с помощью основополагающих постоянных вселенной; гравитационной постоянной, постоянной Планка, и скоростью света в вакууме. Эти самые постоянные в данном случае представляют собой ничего большее, чем параметры нашей вселенной. Ведь если какая-нибудь из этих постоянных будет другой, то и сама вселенная уже будет другой. Физика такая наука, где если на любой ответ задавать вопрос «почему?», то в итоге дойдёшь до того вопроса, на который нет ответа. И всё это за счёт того, что все вопросы должны объясняться на микроуровне, который плохо изучен. Значит, копать надо оттуда, и взаимодействие безмассовых частиц надо объяснять уже другой физикой. Но построить такую математическую модель, удовлетворяющую всем экспериментам, поставленным с частицами, не удавалось. Тогда Дмитрий разгромил свой кабинет, крича, что всё не имеет смысла, и всё бесполезно.

Глава VIII
Пролог к главе
Старая индийская притча гласит: Однажды в город привели показывать слона. И об этом прознали мудрецы. Но так как они были слепы, то ощупать слона они решили. И рассказать друг другу каков есть слон. И вот один ощупав бок, сказал; высок, однако слон. Другой, ощупав бивень, сказал, что это саблезубый тигр. Третий мудрец, потрогав хвост, сказал, что слон хворост. Ещё один мудрец, взяв в руки ухо, молвил, что слон подобен вееру. И пятый старец, осязав ногу по колено сказал, что слон – бревно. И наконец, шестой взяв в руки хобот, сказал, что слон есть толстый уж. И рассказав, да передав это всё друг другу уж спорить начали они. Кто прав, кто нет, и что на свете есть слон. И не поверите вы мне, но они – те мудрецы, поспорив, так и не смогли сказать, что есть слон. И ни с кем согласиться никто не мог. Но возможно, они на то и мудрецы, что в споре друг другу не уступят.   

Дмитрий сидел на кухне, в то время как Витя стоял на пороге и просил открыть за ним дверь. Юлия Борисовна несколько минут ходила по комнате из стороны в сторону. Дмитрий уже хотел было встать из-за стола, но какое-то странное чувство сковало его. Когда он уж было, вставал из-за стола, то на кухню зашла Юлия Борисовна.
- Вот скажи, что тебе не хватало?
Дима как маленький ребёнок, который знает, что его сейчас будут ругать, стыдливо опустил глаза вниз. Юлия Борисовна, воспользовавшись молчанием, выложила на стол шприц и несколько ампул с сывороткой.
- Ты всё не так поняла, это не совсем не то…
- Знаю я подобные оправдания, да ты за дозу мне и не такое наговоришь. Так, вначале я хотела позвонить в накродиспансер, или накролечебницу, и тому подобные заведения. Но Витя, да и ты… в общем, я надеюсь ты одумаешься. Так вот, все деньги ты будешь отдавать мне, и не дай бог, если из этой суммы начнут пропадать деньги, или если я ещё раз найду у тебя эту дрянь. Я не знаю, что с тобой сделаю.
Юлия Борисовна взяла сыворотку и шприц и положила в карман куртки. Дмитрий ещё долго не мог придти в себя. Это была его первая ссора с женой. Он долго думал, что же с ним за такой короткий промежуток сделала формула всего, которую он даже не нашёл. Он опять-таки не мог вести занятия у своих учеников как раньше. А дома его преследовали косые взгляды жены. Теперь его кабинет не был закрыт, и после каждого его пребывания Юлия Борисовна рыскала в ящиках и шкафах и даже мусорке. В один из дней Юлия купила высококачественный тест на наркотики. Он мог показать употребление наркотиков через две недели после того, как вы их приняли.
- Я думаю, ты знаешь, что с ним делать. Сухо и с какой-то обидой произнесла Юлия.
- Я не наркоман. Тихо про себя пробормотал Дмитрий.
Дмитрий в какой-то момент начал беспокоиться, что тест окажется положительным, из-за того что сыворотка содержит некоторые нейротоксины. Из-за этого Дима чуть ли не сгрыз все свои ногти в ожидании результатов теста. Хоть он и знал правду, но то, что тест высококачественный, то он может отреагировать на всё, что угодно. И тогда Дима подумал о каждой ампуле сыворотки, каждой капли алкоголя, которую он мог принять за последние две недели. Тест всё-таки оказался отрицательным.
- Извини, Дим, я зря на тебя подумала. Но хорошо, что вовремя одумалась и решила купить тест, а то неизвестно чем мои подозрения могли окончиться! Она стыдливо смотрела на Дмитрия, не отводя глаз. Розовость щёк ушла куда-то далеко в пятки. Дмитрий без слов понял, что хочет сказать Юля.
- Да, ничего страшно, Юлия. Ты поступила как настоящая любящая жена. Если бы я тебе был безразличен, ты бы никак не отреагировала, так что. Ты правильно поступила.
Он обнял Юлю и прильнул к её щеке.
- Только так резко не реагируй, а то я боялся, что ты и вправду меня отправишь лечиться от наркотиков.
- А что это тогда были за шприцы и ампулы? Поинтересовалась Юля.
- Это мне прописал доктор. Когда я приехал на малую родину, то у меня началась бессонница. И мне прописали димедрол в ампулах.
Дмитрий знал, что именно в ампулах димедрола Пётр Юрьевич хранил сыворотку. И ровно такую же легенду он расскажет, если его поймают. Поэтому над ложью думать долго не пришлось.       
 Этот случай поселил недопонимание в семье Дмитрия. Он не привык встречаться с таким. Он подумал; куда дальше его занесёт теория всего, ответ на которую он так и не нашёл. Кем его ещё может считать его жена? Педофилом?! Извращенцем?! Психом?! Он не мог смириться с ощущением того, что они с женой хоть где-то могут недопонимать друг друга. В какой-то момент Дмитрий уже было взял дрель, и хотел просверлить мозг, предварительно оставив завещание, написанное от руки на столе. Он мог судить о строении мозга только по неврологическому справочнику жены. Он подобрал самые жизненно важные части головного мозга. Он хотел бы побрить то место. Которое будет сверлить. Но как говорит пословица; снявши голову, по волосам не плачут. Отсутствие навыков нейрохирурга или убьют или оставят идиотом на всю жизнь. Дима подумал, что он такой же ничтожный для вселенной человек, как и Сергей Васильевич. Но за секунду до этой мысли, он подумал, что Сергей Васильевич так бы никогда бы не поступил. Тогда Дмитрий отложил дрель в сторону. И начал размышлять, как ему не метаться возле двух огней, а найти то, что он хочет. Он решил, если Женя и с улучшениями мозга не смог решить эту проблему, то ему тоже надо что-то поменять в своём мозгу, но не просто усовершенствовать его, а качественно изменить на более глубоком уровне. И ему мог в этом помочь только один человек. Он вернулся в лабораторию биологического факультета. Он знал не один год Петра Юрьевича. И далеко не все факты о нём были приятны
- Привет, Петь. Дмитрий начал диалог на дружественной ноте. После нескольких минут приятного диалога Пётр Юрьевич как обычно уже готовился накрывать стол.
- Петь, ты это представляешь, у меня жена нашла твой препарат, и подумала, что наркотик.
- Мда, смешная ситуация.
- Так вот, как ты помнишь, я использовал сыворотку, чтобы получить ответ на интересующий меня вопрос. Так вот я хочу получить ответ.
- Многое что можно хотеть, но не всё мы получаем.
Дружеский тон уже ушёл. Пётр Юрьевич уже напряжённо смотрел на Дмитрия. Что-то ему подсказывало, что у него не поднимется рука на друга, а что-то внутри Петра видело готовность Дмитрия действовать в своих целях самыми ужасными способами.
Дмитрий и Пётр жили в одной комнате общежития МГУ, Пётр часто ночи напролёт не давал спать соседям по комнате, проводя бесконечные опыты. Многие идеи, на которые Пётр Юрьевич пытался получить гранты, в министерстве науки, называли бесчеловечными и безумными. Несмотря на свою степень доктора биологических наук, работает в должности лаборанта. Не раз воровал разного рода химикаты с лаборатории химического факультета. Также для создания своих нейростимуляторов аналогично воровал реагенты со своей лаборатории. 2 его испытуемых в ранние годы написания его докторской работы погибли. По причине трудности избежание наказания за свои эксперименты начал тщательно проверять сыворотки и препараты, прежде чем испытывать их на подопытных. Однажды в воровстве реагентов для нелегальной продажи подставил другого лаборанта.
- Нет, ты же не расскажешь, у тебя не хватит духу рассказать про все мои эксперименты. Я тебя как облупленного знаю, ты не сможешь. Я тебе нужен, без меня ты не получишь ответов! Пётр Юрьевич уже чуть ли не инстинктивно понял, что именно в случае ссоры Сергей Васильевич расскажет следственному комитету всё, что знает. Поэтому его реакция была незамедлительной.
- Говоришь, хорошо меня знаешь? Значит, плохо знаешь. После этих слов Пётр Юрьевич резко встал из-за стола.
- Подожди, я не стал ни тебе, ни кому-либо ещё рассказывать про одну мою идею. Но от неё у тебя может испечься мозг. Ты понимаешь, что всё что, в моих силах может тебя убить. Я бы честно предложил другой вариант, но его нет.
- Я согласен.
Пётр Юрьевич от удивления аж округлил глаза.
- Дело твоё. После 7 вечера жди меня у памятника Ломоносову.
Так он и сделал. После они направились в место около электростанции. Пётр Юрьевич на деньги от проданных веществ договорился с руководством электростанции, что он отдельной ветвью может провести ток в маленький вагончик, где он и проводил энергозатратные эксперименты. Пётр вначале посадил испытуемого за стол.
- Пиши посмертную записку.
- Что?!
- А что если во время эксперимента ты умрёшь? Я ни хочу, чтобы меня сочли убийцей, а мёртвым уже всё ровно. А если ты не согласен писать, то прощай.
- Ладно, я напишу.
Пётр Юрьевич уже положил наготове нейротоксины, наличие которых в крови, создаст у следствия вывод об отравлении. После того, как Дмитрий написал записку, Пётр усадил его на кресло, над которым находился металлический шлем с датчиками. Он вколол испытуемому очередную сыворотку. Пётр предупредил, чтобы Дмитрий не о чём не беспокоился и был в расслабленном состоянии. Он попал куда-то. Небольшое редколесье. У одного из деревьев спала девочка лет 9-10. В её руках была раскрытая книга. Вдруг рядом пробежал заяц с карманными часами, одетый в костюм тройку. «Значит моё подсознание это «Алиса в стране чудес»? Замечательно» Подумал Дмитрий. Но, тем не менее, следуя сюжету книги, он вместе с Алисой спустился в кроличью нору. Он уже перестал чувствовать падение.
- Это же я так долго падаю, что уже не замечаю падение. А если я так всю жизнь и пропадаю. И мои дети будут ещё падать, и внуки, а потом и правнуки. Так у меня ведь вся семья пропадает или пропадёт?  Заметила Алиса. Но тем не менее её опасения не подтвердились. Они приземлились на гладкую поверхность. Одна дверь вела туда, а другая оттуда. Дмитрий, не раздумывая, открыл дверь, ведущую туда. Он с опаской сунул туда руку. Но она тут же появилась из двери оттуда.
- Пойдём туда. Сказала Алиса.
- Но мы тогда попадём обратно оттуда.
- Нет, если долго идти туда, то куда-нибудь, да придёшь.
Как ни странно, но им действительно удалось идти только туда. Они оказались в высокой траве. В несколько человеческих ростов высотой. Там, где пространство было сжато трава, будто прижималась друг к другу, собираясь в импровизированные снопы. Из травы выбежали некие маленькие существа. Они двигались все в разные стороны, и их движение было совершенно хаотичным. Из травы за ними прибежало существо, похожее на прямоходящую черепаху.
- Ох, мои детки. Уже чётвёртый раз на недели они разбегаются. И каждый раз во вторник.
Она не стала бегать за детьми. Несколько часов она просидела на земле.
- Да чего же вы стоите, бегите же, пока они не разбежались. Чего вы ждёте?! Возмутилась Алиса.
- Стойте, я жду, пока их беспорядочное движение обретет закономерность.
Она удобно уселась на земле. Из кармана она вытащила самовар, сахар. А из шляпы достала чашку чая. Попивая чай, она постоянно посматривала на часы.
- Вы засекаете через, сколько хаос обретёт закономерность? Спросил Дима.
- Нет, к трём часам чай распадётся на сахар, воду и заварку, поэтому мне придётся выпить его, пока всё не возвратилось в исходное состояние.
- Что за ахинею вы тут все несёте. Это же полное безумие. Энтропия со временем только увеличивается. Этим и объясняется невозвратимость многих процессов. Возмутился Дима.
- Да когда же вы поймёте, что хаос, это частный случай порядка. По-вашему что, если всё не лежит идеально по полочкам, то это сразу беспорядок?! В хаосе тоже может быть порядок, но своеобразный.
- Ну-ну, посмотрим, вернуться ли ваши дети в таком случае.
- Конечно, увидим.
Они прождали несколько часов. Начало темнеть. Черепаха тихонько попивала горячий чай. И допила она его украдкой к трём часам. И часов в пять вечера. Маленькие черепашки начали танцевать вальс по кругу. В этот момент мама-черепаха и схватила всех своих детей в охапку. После того как Дима и Алиса прошли травяной лес на поляне они увидели какие-то странные тени. Алиса, не медля, подошла к ним.
- Да говорю же вам коллега, что 3-его пространственного измерения не существует. Ну, первое, ну второе еще, куда не шло. Но вот 3-е пространственное измерения, я его представить не могу. И ничего трёхмерного не видел. А значит, его нет.
- Это кого это тут нет?! Возмутился Дима.
- Коллега, вы слышите что-то?
-Да, я тоже что-то слышал.
- Я вот трёхмерный, и хорошо себя чувствую. Тот, кто сказал, что трёхмерных тел не существует, высказался;
- Наверное, он говорит про 3-е временное измерения. А сам он находиться так далеко, что мы еле слышим.
- Нет, у меня 3 пространственных измерения.
- В жизни не поверю, что вы существуете. Это просто чья-то злая шутка.
- Не думаю, коллега. А вы можете с ним сейчас как-то провзаимодействовать, чтобы мой оппонент наконец-то убедился, что может быть и 3 пространственных измерений.
- А что если вас поднять, тогда у вас появится высота, и вы обретёте высоту. Подметила Алиса.
- Высо… что? В жизни не слышал слова чуднее этого.
- Я вас попробую поднять.
Дима начал делать подкоп под сомневающимся. Но тщетно. Его рука начала проваливаться в дыру в земле.
- Видите коллега, вы начали искривляться, уж теперь-то вы верите, что есть 3-е измерение?
- Искривления моего тела ещё ничего не доказывают.
- Разве, а по-моему это вполне весомый аргумент.
- Подождите, вы же так ничего не добьётесь! Сказала Алиса.
- Он и дальше будет проваливаться под землю. Дополнила она себя же.
Тогда Алиса ущипнула 2-ух мерного скептика и потянула его к себе. Он оторвался от плоскости и он застыл.
- Я смотрю, вы коллега, куда-то пропали, я так полагаю, что вы таки стали трёхмерным.
- Да, он всё-таки стал объёмным, но теперь он неподвижен. Подметила Алиса.
- Скорее всего, он, получив ещё одно пространственное измерение, лишился одного временного. Предположил Дима.
- Чёрт, верните моего соперника обратно, иначе с кем я теперь буду спорить? Забеспокоился другой плоский человек.
- Послушайте, клин клином вышибают. Значит, надо чтобы его кто-то также ущипнул в двухмерном пространстве. Но как плоский человек не пытался щипать. Он не смог ничего сделать с трёхмерным телом. Он-то даже не видел, где его друг находится на плоскости, поэтому им руководил Дмитрий, говоря, куда ему надо двигаться.
- А может забрать у него время? Предложила Алиса.
- Для него время и так не существует, как ты можешь забрать то, чего и быть не должно?! Возразил Дима.
- А так, если у меня не будет одного пространственного измерения, то будет 2 временных. И наверняка там я смогу забрать его время в этом измерении. И он перестанет в нём существовать.
- А как ты станешь плоской?! Ты хоть об этом подумала?
Тогда от тяжких размышлений Дима облокотился об неподвижного человека. Тот, падая, стал плоским.
- Что произошло? Удивился плоский учёный.
- Я его уронил, и он резко стал плоским.
- Мда, интересный случай. Я думаю, что это всё из-за того, что перемещение материи, из которой он состоял, придало времени физический смысл, поэтому он и потерял одно пространственное измерение.
- И всё ровно профессор вы несёте чушь. Нет, и не будет никакого трёхмерного мира. Продолжил спор плоский человек.
Диме к этому времени уже надоело это место. Вся местная нелогичность выводила его из себя. Однако его спутница из знаменитого произведения всё также удивлялась местными чудесами. Но продолжая путь, они наткнулись на странное дерево. Оно было соразмерно местной траве. Но на вершине была некая большая сфера. Оставим подробности того, как они забрались на огромное дерево и спокойно прошли сквозь сферу. На вершине дерева располагалась корчма. Как пояснил швейцар, за этой сферой не работают никакие законы. И в доказательство своих слов он нарисовал прямоугольный треугольник на коре дерева с тремя прямыми углами. Там же за одним столом сидели Ньютон, Эйнштейн и Стивен Хоккинг. За своим столом они играли в кости. У Эйнштейна выпали две шестёрки. Он с полной уверенностью передал кубики Ньютону. У Ньютона выпали две восьмёрки.
- Ну, мы же договорились кубики в 4-ое измерение не переводить. Воспрянул Эйнштейн.
Дима, увидев знакомые лица, подсел к ним за стол.
- Для меня большая честь сидеть с вами за одним столом.
- Давай ты не будешь тянуть резину. Мы тебя тоже давно заждались. Ты хочешь выбраться от сюда, не так ли?! Сказал Хоккинг, кидая кости.
- И как же мне от сюда выбраться?!
- О, это будет очень сложно. Для начала тебе надо познать все грани безумия. Тогда зелёнобородый тюлень-старец расширит твоё видение, тогда ты встретишься с пальчиковым Иисусом. Он-то тебя и выведет отсюда. Объяснил Ньютон.
- Ну и где же обитает этот самый зелёнобородый старец? Поинтересовался Дмитрий.
- Это ты узнаешь лишь, когда поймёшь весь смысл безумия. Продолжил объяснять Ньютон.
- В безумии нет смысла. Я хочу просто покинуть это место, оно мне надоело. Тут всё нелогично. Следствие путается с причиной. Тут хаос упорядочен.
Все посетители странно посмотрели на Дмитрия.
- В этом-то твоя и проблема. Ты мыслишь стандартными моделями. Вселенная – это безумное, хаотичное, странное и непонятное место. Все относительно и не однозначно. Пояснил Эйнштейн.
 - Вы одни из величайших физиков в истории, вам хоть самим не стыдно, что вы сидите в месте, где не работают законы физики?
- А что в этом постыдного? Мы от того тут и сидим. Разве ты бы не хотел хотя бы одним глазком посмотреть на то, как неопределённость рождает бессмыслицу. Ньютон, сказав это, поднялся над полом. Его тело разделилось на равные квадратные сегменты. И эти самые квадратики начали передвигаться как в кубике Рубика. Таким образом, его тело разобралось, а потом заново собралось.
- Если тут не работают законы, то каким образом тут вообще существует вещество? Почему молекулы не разлетаются на атомы, а атомы не разлетаются на нейтроны и протоны? Законов же нет. Они не должны притягиваться. Не должны держаться в молекулах атомы и так далее.
- Они не разлетаются, потому что тогда должен быть закон, по которому они разлетаются. Возразил Ньютон.
- Ладно, я не знаю, почему я с вами ещё общаюсь. Дмитрий уже хотел покинуть это заведение.
- Постой. Мы тебя не просто так ждали. Обратился Хоккинг. Дима снова присел за стол. На этот раз интонация сидящих с лёгкой осуждающей перешла в обучающую. 
 - Официант, пива. Заказал Ньютон.
- Мне со спиновой пеной. Дополнил Хоккинг.
- Ты не просто так попал сюда. Понимаешь, когда всё неоднозначно, нужно и мыслить не однозначно. Хотя, понятнее будет, если я скажу так; Не было бы хороших книг, если бы не было плохих. Так и не было бы законов, если бы не было абсолютной бессмыслицы. Все, кто пытался описать все законы физики в общем виде, не познали абсолютной бессмыслицы. А без неё нет настоящей науки. Рассказал Хоккинг.
- Бессмысленность, как и безумие вещи относительные. Оттого я тебе так скажу; ахинея и научность есть стороны одной монеты. Продолжил Эйнштейн.
- И запомни; всемогущая сила не выбирает, какой будет вселенная. Подчеркнул Ньютон.
- Любишь же ты то, что я сказал представлять в другом виде. Возмутился Эйнштейн.
Уходя из корчмы, Дмитрий встретил Алису.
- Ты представляешь, я проходя по дереву, открыла сразу несколько законов. Поделилась она.
- Это сфера без физики. Здесь можно открыть бесконечность законов, и в тоже время ни одного. Отреагировал Дмитрий.
- Ладно, пошли уже отсюда. Продолжил Дмитрий. С тех пор эта корчма им так больше и не попалась. После этого разговора Дмитрий искал бессмысленность повсюду. Что было просто. Она здесь была на каждом углу, но вот познать все грани безумия никак не получалось. И всё, что ему удалось узнать подробнее о зелёнобородом старце-тюлене, так это то, что он лучший друг хранителя времени, поэтому зелёнобородый старец никогда не опаздывает. А сам хранитель времени имеет 11 вековой рост и 20 парсековый возвраст.
 Уж больно это широкое понятие - безумие. Алиса уже давно проснулась, и оказалась у себя дома. Дмитрий же за это время подстригал вибриссы моржу бритвой Оккама, вместе с Чеширским котом покорили пирамиду Маслоу, встречал то бесконечно малых людей, то бесконечно больших, в доме безумного шляпника он нараспашку раскрыл окно Овертона и за чаем ел гиперболические параболоиды. И вот однажды мартовский заяц попросил Дмитрия починить телефон в доме.
- Понимаешь, тут такая проблема у меня оператор почему-то постоянно меняется.
- Это как?!
- А вот так; с оператора Набла на оператор Гамильтона. Пожаловался мартовский заяц.
- Я думаю это всё из-за того, что у тебя в доме температура неравномерна и выражена некой функцией.
 Уходя, Дмитрий под забором у домика мартовского зайца встретил зелёнобородого старца с тюленьим лицом.
- Видимо, маловаты ноги у аппарата. Произнёс он, встретив взглядом Дмитрия.
- Говорят, кошачьи лапы  слегка глуповаты. Ответил Дмитрий.
Они продолжили говорить в том же стиле. И лишь после этого старец схватил Дмитрия за голову и посмотрел ему прямо в глаза. И внезапно перед Димой возникла лестница Пенроуза, по который спустился Иисус, чьё тело было полностью сделано из пальцев. Когда он наконец спустился к Дмитрию, то размыто произнёс какую-то гласную и ударил ладонями Дмитрия, что тот отлетел, прошибая своим телом вначале белую пустоту, потом небо, затем космос. Чёрная поверхность космоса начала трескаться. А потом и вовсе лопнула. И за ней была поверхность, которую невозможно описать обычной геометрией. Но она расширялась сама в себя, представляя собой при этом шар. Всё стало пропадать в белую бескрайнюю пустоту. Перед Дмитрием возник чёрный прямоугольный параллелепипед, поставленный как некий монолит. Он произнёс; «Я и есть бог».  Тогда-то Дмитрий и проснулся.
- Надо же, ты выжил.
Пётр Юрьевич незаметно смял записку, которую написал Дмитрий и выбросил её в мусорку.
- Что со мной вообще было. Я ничего не помню.
- Ты лишился способности размышлять, и сон в твоей голове был управляемым, но при этом все твои сновидения были образами из твоего далёкого подсознания. Я не знаю, что это может дать, но это единственное, чем я мог тебе помочь, и то, рискуя тобой, если и это не поможет, то уже ничего не поможет.
- Зачем ты мне это говоришь? Это же очевидно. Единственное, что я не знаю, так это сколько я был в этом состоянии.
- Два часа. Ответил Пётр Юрьевич. 
Немного погодя Дмитрия снова заговорил.
- Я к тебе больше никогда не обращусь. Ладно, я пойду.
- Дима, постой. Помнишь, я тогда просил тебя сдать анализы. Так вот, в лаборатории, где её обследовали, мне сказали, что в твоей крови столько компонентов нейронов, сколько у забористого алкоголика. Возможно, это как-то могло сказаться на твоих видениях.
Дмитрий не особо задумался над этой информацией и не придал ей никакого значения. Его больше мучило его самочувствие. Вначале у него было такое чувство, что он катается на карусели, и он чувствовал как в кружении теряется в пространстве, и голова его кружилась. Он дошёл до станции метро, и там его видения продолжились. Он начал видеть, как сталкиваются молекулы в воздухе, и это было вызвано не обострением зрения. Он чувствовал, как это представление идёт по его мозгу. В вагоне он уже мог смотреть, как фотоны передвигают электроны в ядерной оболочке атома, как гравитоны, попав на атом, изменяют свою структуру, проникая внутрь. На остановке, на которой он вышел, видения дошли до планковских масштабов. Он видел движения спиновой пены и в деталях мог рассмотреть движение мельчайших частиц. Видел, как нейтрино проходят сквозь предметы, наблюдал и другие передвижение квазичастиц. В этих видениях он остановился посреди прохода к эскалатору. Какой-то мужчина, обеспокоенный таким странным поведения спросил, как он себя чувствует. И Дмитрий лишь тогда ощутил связь с человеческим миром, в котором он живёт. Позже он научился вызываться эти видения и видеть процессы на всех уровнях вещества. Но после того как он пришёл домой, он заперся в своём кабинете. Юлия Борисовна и Витя пытались поговорить с ним сквозь щель между полом и дверью.
- Пап, с тобой всё хорошо, а то ты поздно пришёл, а теперь ещё и заперся у себя в кабинете. Может тебе чем-нибудь помочь? Обеспокоился Витя.
- Нет, спасибо, Витяй. Только положи рядом с дверью ужин и стакан воды. Юлия Борисовна не выдержала отгороженности мужа от семьи и решила с ним поговорить хотя бы через щель.
- Что ты молчишь?
Когда реакции на вопрос не последовало, она приложила ухо в двери, да посильнее прислонилась к двери. Она услышала характерный звук мела, которым проводят по доске.
- Это ты физикой пытаешься побороть своё я? Знаешь, чтобы не случилось, просто знай: я люблю тебя, и Витя тоже, и мне жалко, что я не говорила это чаще.
 Юлия прислонила руку к двери. Звук шкрябания мела прекратился. И на несколько минут Юля почувствовала, что Дима по ту сторону двери также прислонил руку к двери в том же месте. Они почувствовали, как что-то вроде квантовых связей подействовало на них на расстоянии.    
Дмитрий вышел из кабинета лишь на третий день после своего добровольного заточения, он вышел рано утром из кабинета. Такой крик и представить сложно. Он закричал, что он нашёл формулу всего. Он объяснил своей пробуждённой жене, как эта формула должна работать и что означает каждая функция и каждый член.
- Я наконец-то прославлю свое преподавателя.
- Чего? Возразила Юлия Борисовна.
И Дмитрию пришлось наконец-то рассказать своей жене, что он-то и затеял всю эту афёру, иж бы прославить своего преподавателя. Попутно ему пришлось рассказать и про записки друга. И про некое чувство долга перед теми, кто долгое время был рядом с ним.
- Неужели, ты это делал не ради ответов на вопросы. Ты же сам всегда хотел получить их. А записи твоих коллег не более, чем случайности, подталкивающие к активным действиям.
- Мда-а, ты более, чем права Юль, я и сам хотел этого. Наверное, формула всего – это воплощение того, что я сам хотел получить.
 Весь день Дмитрий с помощью формулы всего вычислял всё, что только можно. И уже смог составить картину мира, давая представления процессам, которые учёные ещё не открыли. И лишь убедившись, что всё, что можно вычислить по формуле всего он уже вычислил, то он закончил расчеты. На следующую ночь. Юлия Борисовна проснулась от того, что Дмитрия уже давно нет в кровати. Она не могла себе представить куда мог уйти посреди ночи её муж. Да и к тому же не взяв с собой телефон. Она выбежала на улицу в первом попавшемся одеянии. К счастью искать Дмитрия ей долго не пришлось. Он сжигал какие-то бумаги.
- Что ты делаешь? Испуганно и злобно сказала Юлия.
- Теперь люди будут задаться вопросами. Возгласил Дмитрий.
- Ты так долго выводил свою треклятую формулу всего, и всё это ради чего?! Чтобы просто так взять и всё сжечь?!
- Поверь мне, благо, которое я принесу, дав людям задаваться вопросами куда больше, чем дав людям ответы на все вопросы. Дмитрий явно был уверен в том, что он говорит. Он не был сумасшедшим или психически неуравновешенным, что подтверждали мотивы его действий. По его лицу было понятно и очевидно, что он осознаёт, что делает. После того, как Дмитрий сжёг рукописи, он сидел на кухне со своей женой.
- Если ты знаешь ответы на все вопросы, то куда расширяется вселенная?
- Структура её поверхности это материя, способная расширяться внутрь себя.
- Что такое пространство?
- Частицы планковского размера, взаимодействующие с помощью квантовой связи.
- А время тоже состоит из частиц каких-нибудь?
- Нет, время состоит из последовательности состояний спиновой сетки.
- А если вселенная конечна, то что за её пределами?
- Другие вселенные. А бесконечность может быть только двух типов; циклическая и рекурсионная. Время представляет рекурсионную, а пространство циклическую. Проще говоря после того как вселенная перестанет расширяться она начнёт сжиматься. А потом снова будет большой взрыв. Это и есть рекурсионная бесконечность. А пространство бесконечно за счёт того, все вселенные расположены в гигантском кольце. Это и есть циклическая бесконечность.
- А как взялось вещество во вселенной?
- Время, между большим сжатием и большим взрывом переходит в пространство, пространство в энергию, а энергия в массу.
- Тебе не кажется это какое-то высосанное из пальца объяснение. Возмутилась Юлия Борисовна.
- Оно не высосанное из пальца, оно просто безумное, как и наша вселенная.   
Так они и проговорили до поздней ночи. Дмитрий рассказал жене все тайны вселенной, которые возможно найдут не через один век.
- А знаешь, я ни о чём не жалею. Я для себя получил то, что хотел. Наверное, как раз этого и хотели бы Сергей Васильевич и Женя.
- Ладно, Дим, пойдём спать. Мы с тобой проговорили до 3 часов.
Этой же ночью Дмитрию видел последний сон с Сергеем Васильевичем. В нём Дмитрий сидел на террасе дворца, которая было переделана под летнее кафе. К нему подошёл Сергей Васильевич.
- Здравствуйте. Теперь-то у меня побочный эффект от того сеанса. Все мои сны управляемые. Теперь вы как образ моего подсознания скажите то, что я хочу. Так что давайте с этим заканчивать. Просто вы скажите то, что я хочу услышать, и все будут довольны.
- А что если я тебя ещё не хочу прощать? Вопросил Сергей Васильевич. Дмитрий же опешил от данной фразы.
- Ну как, ты доволен тем, что нашёл ответ на все вопросы?
- Скорее я огорчён, ведь теперь, чтобы не писали все учёные мира в своих статьях, я заранее знаю, правда ли их утверждение или нет. Поэтому я решил, что и не буду лишать этой радости всех людей.
- Послушай, я знаю, что ты хотел назвать своё открытие моим именем. Только это было бы в любом случае лишним. Я не хочу оставаться в веках. Мне помниться, когда-то ты сказал, что на плечах таких, как я стоит вся Россия. Я всегда считал, что высшая степень мастерства учителя, если ученики продолжают его дело. Это высшая честь и гордость для меня, и большего мне и не надо. Пусть чужие имена останутся в истории. Только это всё мирское. А для меня высшей наградой будет то, что не моё имя, а моя душа будет жить в моих учениках. После небольшой паузы Сергей Васильевич продолжил; «Дед мой говорил, что пусть лучше один человек запомнит твою душу, чем сотни твоё имя. А теперь я говорю тебе это». 
- Сергей Васильевич, так вы меня прощаете? – после речи Сергея Васильевич Дмитрий мог говорить только дрожащим голосом.
- А я на тебя и не обижался.
- Но я же вас не поддержал в идее всей вашей жизни!
- У каждого человека должно быть право выбирать. Ты сделал свой выбор. Или тебе было бы легче, если ты видел крах моей мечты воочию?!
Сергей Васильевич уже хотел было встать и уйти.
- Постойте, не уходите. Я с вами так хотел ещё поговорить. Столько всего рассказать. Не уходите, пожалуйста. Можно мне вас каждый раз находить в своих снах. И видится хотя бы там. Я так давно хотел с вами снова встретиться.
- Если захочешь меня найти, то поищи в своём сердце. Тебе нужно было отпустить меня ещё очень давно, но раз уж ты так ко мне сильно привязан, то это уже пришлось делать мне. На прощание у меня к тебе есть ещё одна просьба, каждый раз, когда тебе станет обидно за меня, то думай о том, что каждый закат это лишь призыв ждать новый рассвет. Прощай.
И Сергей Васильевич во сне испарился на месте, и больше он никогда не появлялся. Тиха была та ночь. Всё вокруг безмятежно спало. И так незаметно, буквально неслышно наступил новый рассвет.