Головорезы. Из цикла Дачные разговоры

   Николай Петрович вытер со лба пот аккуратно сложенным платком и убрал его в карман рубашки.
- Ну, это вы, батенька мой, загнули: уголовная ответственность с 12-ти лет! Это уж ни в какие ворота не лезет!
  Сергей пожал плечами.
- Знаете, я не стану какие-то доводы приводить, на специальные исследования ссылаться, я лучше историю про себя в том возрасте расскажу. Все моё детство прошло у бабушки на даче. Это рядом  с городом Ступино, в сотне километров на юг от Москвы. Особыми обязанностями по огороду нас не нагружали, мы были предоставлены сами себе, и главной нашей обязанностью было вовремя являться на обед и ужин, чтобы взрослые не переживали.
   Он долил в свой стакан чаю, обхватил его обеими руками и, глядя в темно-янтарный напиток, продолжил свой рассказ.

* * *

   В августе, когда лето уже на излёте, дни становятся всё короче, а сумерки стремительно падают на землю. Как-то под вечер, переделав все дела, то есть, накатавшись на велосипедах, накупавшись в озере, наигравшись в бадминтон и настрелявшись из лука, мы с другом решили сходить на железнодорожную станцию, где, по местным поверьям, находился колодец с самой холодной и вкусной водой. До станции было всего километра 3 и прошагали мы их за каких-то 25 минут, так что солнце лишь коснулось верхушек деревьев. Водица в колодце, действительно, была хороша. И тут мы увидели подходящую к станции электричку. Так называемых «зацеперов» мы всегда считали номинантами на премию Дарвина, поэтому, решив прокатиться до соседней станции, просто заскочили в тамбур вагона. Поездка в оба конца должна была стать ударным аккордом уходящего дня.
   Двери закрылись, и колёса застучали по рельсам. Халявный аттракцион "Настоящий поезд" длился около 10 минут. Выйдя на следующей станции, мы пошарили по карманам, посчитали мелочь, купили по мороженому и уселись на лавочке в ожидании электрички обратного направления. Минут через 15, когда мороженое было съедено, а электричка так и не появилась, мы начали вертеть головами по сторонам и осознали, что находимся одни на перроне. Ни один человек больше не ожидал электрички. День, конечно, был будний, но хоть кто-то должен был ехать в нашем направлении. Нет. Никого.
   Тётечка в кассе пояснила, что из-за каких-то технических причин уже дня 3 в это время действует перерыв в движении и наша обратная электричка будет в 23-45. Как говорят современные политики, это было абсолютно неприемлемо, так как столь позднее возвращение домой означало запрет не только на долгие отлучки с участка, но и на купанье в озере.
   Шанс попасть домой хотя бы к 11 вечера был только один: пешкодралить, временами переходя на рысь, вдоль железной дороги до своей станции, а там ещё 3 км, - и заслуженный подзатыльник за опоздание на ужин. Лес, через который проходила железная дорога, нас не пугал, так как был не раз исхожен при сборе грибов. Про волков в нём никто не слыхал, а встреча с кабанами представлялась маловероятной. Перемножив предполагаемую среднюю скорость электрички на 1/6 часа и прибавив цифру 3, мы решили, что два юных индейца преодолеют десяток километров не более, чем за пару часов. Приободренные расчетами мы отправились в путь. Солнце скрылось за деревьями, сумерки сгустились и для придания бодрости мы начали петь песни. Быстро выяснилось, что те песни, тексты которых мы помнили, никак не подходили под маршевый темп, а те, что подходили, были исполнены коммунистического пафоса и чужды нашим исполненным либерализма сердцам. Да, как говорится, кто в молодости не был либералом – не имеет сердца, кто, повзрослев, остаётся приверженцем либерализма – не имеет мозгов. Пару выуженных из памяти подходящих песен мы повторили раза по три и умолкли, удрученные бедностью нашего репертуара. Во время вынужденного молчания и лихорадочных попыток поднять из глубин памяти сколь-нибудь уместные для обстоятельств песни в окружающей тишине и темени было слышно лишь наше сопенье.
   И тут мы увидели его. Он стоял чуть в стороне от тропинки, проходящей вдоль железной дороги, за небольшим кустом, скрывавшим его едва ли до половины. Стараясь, как можно дольше, остаться незамеченным, он не шевелился и из-под надвинутой на глаза кепки смотрел в нашу сторону. Мы, не сговариваясь, притормозили. Что мы тут делаем в такое время было абсолютно ясно. А что делает в такое время посреди леса взрослый мужик в кепке, было очень даже неясно. Можно было, конечно, сигануть с насыпи в лес, но кто сказал, что именно этого от нас и не ждут? А ну как он тут не один, а с ещё парой маньяков в кустах? И потом, врожденный дух самураев не позволял потерять лицо. Вдруг это просто добропорядочный гражданин, мирно размышляющий посреди леса о превратностях жизни, ожидающий полуночи, чтобы вдали от городских фонарей рассеянный свет полной луны помог ему прояснить суть некой философской концепции. А тут мы своими воплями и диким сиганием с насыпи нарушим размеренный ход его мыслей. Мы медленно двинулись дальше, как бы невзначай сойдя с тропинки и взобравшись на железнодорожные шпалы.
   Не доходя до него дюжины шагов, мы поздоровались... Он не ответил...
   Гад! Даже если бы он крикнул, то не смог бы напугать нас больше, чем этим безмолвием. Мы снова притормозили...
   Ну, это он зря так. Наши перочинные ножи с коротким, но заточенным до бритвенной остроты лезвием, готовым поспорить в этом с катанами лучших японских мастеров, были зажаты в кулаках еще в самом начале инцидента. Мы были готовы… Что? «Дорого отдать свою жизнь»? Ну, что за дешевые штампы. Кто в таком возрасте всерьёз верит, что может умереть? Ну, получить ранение, перелом, ну, истечь кровью до потери сознания, но уж никак не умереть.
   Нет. Мы были готовы ЗАБРАТЬ жизнь подонка, преградившего путь двум истинным арийцам. Пусть он выше нас. Тем проще будет довести до его сознания практический смысл слов «серпом по …».
   Выброс адреналина отозвался ознобом в спине и трансформировал наш страх в холодную ярость и безрассудную решимость...
   Впрочем, действие адреналина имело и другие побочные эффекты. Слух и зрение обострились, и расширенными до предела зрачками мы, наконец, увидели, что перед нами вовсе не человек, а километровый столб с нахлобученной кем-то на вершину консервной банкой, придававшей ему в темноте и при определенном ракурсе вид лихого гопника с надвинутой на глаза кепкой...
   Дальнейший путь домой мы продолжили молча, резвой рысью сжигая неизраходованный адреналин.

                * * *

   Сергей поднял стакан, сделал глоток и взглянул на Николая Петровича.
- Вы и теперь всерьёз считаете, что возраст привлечения к уголовной ответственности не стоит понизить до 12 лет?