Апокалиптическое и эсхатологическое 2

 Серединное царство

Мироздание как арена преображения бытия есть серединное царство обретения Нового Неба и Новой Земли, лоно мучительного нарождения Нового Плода. Жизнь этого мира есть внутриутробное формирование Нового Бытия. Попытаемся представить закономерности перехода из одного мира в другой по аналогии с рождением человека. Зародыш человека существует в условиях и закономерностях, отличных от собственно человеческого существования. Человеческий плод обитает в жидкостной среде, не дышит воздухом, получает питание через пуповину. Единый с матерью организм содержит ряд органов, которые отделяются от него при рождении (плацента, пуповина, околоплодные воды). Эти органы соизмеримы по массе и значимости с собственно плодом и до рождения слиты в общую систему жизнедеятельности, человеческий плод представляет собой единый организм жизнеобеспечения с матерью.
В момент рождения вспомогательная сеть органов, предназначенная для внутриутробного формирования, отмирает, тем самым погибает большая часть живой массы плода. Это значит – разрушается и прежнее его единство, целостность организма матери-плода разрушается, плод болезненно отрывается от организма матери. В акте рождения плод переходит в иные формы бытия: то, что было основным, отмирает или становится второстепенным, мгновенно включаются зачаточные тенденции, нарождается ряд новых функций. Резко и радикально меняется сущность организма, ибо это процесс не только рождения, но и смерти прежних форм существования и прежнего «Я». Умирание касается глубочайших сфер и переживается катастрофически, трансформируется бытие в целом.
Крайне болезненно и само вхождение в мир: момент рождения мучителен и для матери, и для ребенка. Боль рождения пронзает рождающееся существо и отзывается во всей жизни в характере, психических травмах. Процесс катастрофичен не только физически и душевно, но и духовно, ибо происходит прорыв души из других сфер бытия. Нарождается совершенно иное существование: из жидкостной среды в воздушную, первый вдох опаляющ, безгласное существо проявляет голос. Главное связующее звено с миром – пуповина – отмирает и заменяется рядом новых связей. Таким образом, в акте рождения – и нарастание жизни, и умирание, уничтожение; с вхождением в бытие многое уходит в небытие. Жизнь и смерть нераздельны, как неразрывны переживаемые мука и освобождение, боль и одухотворение.
Мир сей от своего начала и до конца находится в стадии внутриутробного формирования, это зародыш Новой Жизни. Христианская апокалиптика и эсхатология описывают момент и формы нарождения Нового Бытия и одновременного умирания старого. Апокалиптика сосредоточена на образах умирания старого, эсхатология описывает нарождение нового. Мир в целом должен пережить апокалиптические времена и войти в эсхатологические перспективы.
При этом многие существенные явления этой жизни в эсхатологическом измерении оказываются второстепенными или перестают быть. В земном теле созидается тело новой жизни. Органы, члены, функции, являющиеся в этой жизни определяющими, в будущей жизни проявятся, как подготовительные, вспомогательные, они или существенно преобразятся, или исчезнут. В то же время наметившиеся здесь тенденции могут в будущем оказаться наиболее существенными. Так, например, естественные чувства, без которых немыслимо существование в этом мире, даны нам для приуготовления души к иному бытию. Глаз видит цвет и форму, но только духовному зрению открыто красота, ухо слышит звуки, но только духовный слух ощущает музыку. Этим в нас прорастает тело духовное, которое и войдёт в Царство Небесное. Так в здешних формах взращивается новая жизнь.
Момент рождения Нового Бытия трагичен и болезнен, так как умирают единство и целостность мира и существ. Выход в инобытие катастрофичен для мира в целом и для каждого в нём существа, поэтому существуют апокалипсис и эсхатология – всеобщие и индивидуальные. Перспектива конца присутствует в каждом мгновении исторического и индивидуального существования. Человек периодически сталкивается с апокалиптическими и эсхатологическими состояниями. В молитвенном сосредоточении, в актах творчества, в духовном подъёме, в пограничных ситуациях переживаются и сладостное вдохновение, возрождение, и мучительное умирание обветшалых форм.
Залог нарождения нового – в смерти старого. На это указывает основная мистерия[1] христианства, в котором Крест является серединной реальностью, а Голгофа сердцевиной бытия: смертию смерть поправ, и через смерть рождение, через Крест воскресение. Всё ветхое должно умереть, это значит, что всё в этом мире приходит к смерти. В историческом христианстве сильна традиция восприятия смерти как радостного избавления от мирских оков. Но это только одна сторона смысла смерти. Человек сотворён жителем небес, но исполнить свою миссию он призван в мире сем. Поэтому все в мирской жизни, связанное с выполнением нашего вселенского назначения, всё, что объединяется с нами в общем сораспятии – близко и бесконечно дорого нам, потеря этого невосполнима. До рождения душа приуготовляет мирскую судьбу, после смерти – подводит ей итог, но спасается душа только в здешней жизни. Всё в мире ценно перед лицом Вечносущного Бога и общим бременем воплощения. Всё в мире сем дорого нам как соучаствующее в единственно данной жизни, это любовь-сострадание всему сораспятому с нами.
Именно об этом говорит Зосима у Достоевского: «Братья, не бойтесь греха людей, любите человека и во грехе его, ибо сие уже подобие Божеской любви и есть верх любви на земле. Любите всё создание Божие, и целое, и каждую песчинку. Каждый листик, каждый луч Божий любите, любите животных, любите растения, любите каждую вещь. Будешь любить каждую вещь и тайну Божию постигнешь в вещах… Люби повергаться на землю и лобызать её. Землю целуй и неустанно, ненасытимо люби, всё люби, ища восторга и исступления сего. Омочи землю слезами радости твоея и люби сии слезы твои. Иступления же сего не стыдись, дорожи им, ибо есть дар Божий, великий, да и немногим достанется, а избранным».
Братство человеческих душ, принявших воплощение, отражается в этом мире в реальностях любви, дружбы, родственности, народов... Здесь души узнают друг друга особым знанием, их совместные усилия облегчают прорыв в мир, принятие плоти и прохождение жизни. Родные и близкие разделяют нашу крестоносительную участь здесь и теперь, отсюда безмерное горе при их смерти. Не может быть иллюзорной трагедия, пронзающая человека до самых его оснований. Истинно христианское переживание смерти раскрывает её как трагедию расставания и разрушения, как муку потери самого дорогого и ценного. Только через эту муку и возможно обрести встречу с близким в инобытии. Острота ощущения потери и взыскание встречи – залог обретения. В невозможности примирения с потерей обретается право на встречу.
Таким образом, христианство воспринимает смерть как подлинную роковую трагедию, но преодолеваемую упованием. Истинное отношение к смерти антиномично: смерть освобождает от дурного круговорота мирского существования, она вводит в конечный смысл, но смерть и разрушает, разлучает. Богочеловеческое крестонесение и направлено на то, чтобы вырвать жало смерти.

[1] Мистерия – от греч. ;;;;;;;;;, «таинство, тайное священнодействие».