Аргиш 13. Валенки для генералов тропосферы Б

Продолжение от http://www.proza.ru/2018/11/02/1243


3. Драматические события на точке Т.

       В середине  1970 года судьба забросила меня (вот уже и гражданским человеком) да вертолётом на галечники ручья Ягодного.

      «Июньский Ягодный был благостен  –  тихо журчал он сам по себе по камушкам голышам от своего истока, совершавшегося  совсем недалеко, в довольно-таки просторной долине, полого уходившей к перевалу в долину другую, где брал своё начало ручей Вельмивээм.  Смиренность Ягодного нужно было воспринимать как отходняк от весеннего безумства, когда талые воды терзали былые  плотно сбитые сугробы пуржистой зимы. Следы этой битвы ещё сохранялись посреди долины  останцами в виде башен и кубов в два человеческих роста размером, сохранивших себя тут и там от полного разрушения силами весенне-летнего нашествия.
      На левой террасе ручья прибывший пассажир вертолёта увидел сбившуюся в кучку группу истлевших палаток, посреди которой возвышалась мачта радиоантенны. На самом её верху реял кусок изодранной ветрами материи, несомненно, бывшего красного  (не белого же!) цвета.
          Гордо реял на мачте стяг отчизны родной.»
         (http://www.proza.ru/2017/01/08/1296)
         
        Под его сенью и изменились условия моего существования. Теперь я никому не служил, а просто обитал, занятый работой, к которой некогда подготовлялся профессионально. Как и ожидалось, работы хватало, и даже условия проживания здесь постепенно улучшались, переселяя меня из палатки, то в один, то в другой балок, которые наши трактористы притаскивали  по первому снегу из местности, удалённой к северу на сотни две километров . Балки эти были на последнем издыхании и начавшиеся вскоре холода показали как легко переходит в них атмосфера от жары, излучаемой железной печкой к утренней холодрыге, когда постель приходится отдирать от промёрзших стен. Нас много было насельцев в таких укрытиях от превратностей погоды - до десятка, человек, бывало, набивалось там в непогоду, когда работать оказывалось невозможным по метеоусловиям. Ттак что было избыточно весело здесь жить. Однако и в этих условиях я умудрялся проявить свой, ещё тогда слабо выраженный, индивидуализм и оборудовал некий закуток, где и предавался безысходным размышлениям на тему о прекрасной Даме.
          Мечтал, мечтал да и домечтался.

          Прекрасная Дама явилась-таки чисто конкретно.
          Экзотического происхождения, она вроде как бы сама явилась с небес, но явно не горела желанием составить лично мне судьбоносную пару. Но деваться было не куда  мне, а значит её сопротивление здесь было бесполезно. Суворовский натиск бывшего сержанта давал  хоть и не однозначный, но всё-таки шанс оказаться победным. Разумеется, победа давалась мне нелегко. Тем более, что до самой развязки неизвестно было ещё кто кого победит.

    А между  тем

«...миновали дни за днями.  На тесном пятачке, обитаемой местным сообществом сферы,  пережили зиму; ушла прочь всеобщая весенняя кутерьма, а летняя пора уже требовала забот и труда. Но, однако же, оставалось достаточно времени, чтобы досужее население находило свой интерес к созерцанию, казалось бы, скрытой от всех, борьбы двух субстанций, которая все не прекращалась, а, напротив, проникала всё глубже в воспалённые недра этих двух существ, приобретая при этом  самые изощрённые формы…»
(http://www.proza.ru/2015/11/16/280)

          И борьба эта привела к тому, что один за другим на этом фронте дали о себе знать не потери, но приобретения. Новорожденные. Сначала появился мальчик, а через положенное время и девочка.
        Разумеется, таким образом, был ярко выражен элемент безрассудства. Дети никак не входили в состав проекта производства работ, в котором не было учтено, что в диком месте исполнительные единицы, предусмотренные  штатным расписанием,  обратятся в элементарных людей с их бытовыми заморочками гендерной социализации.
         Но делать нечего, и канцелярщина - где мало, а где и радикально, сдавалась под натиском  природы людей. Мало того, существование детей уже и иных наших сотрудников,  с разновозрастным поголовьем, достигавшем, порой, и двух десятков мальчиков и девочек - наполняли жизнь не вполне законного этого административного образования смыслами настолько душевными, что и спустя многие годы многие вспоминают о том, какой доброй была атмосфера жизни там, где сейчас одни только травы да кустарники заботятся о руинах былой человеческой активности.
       Все эти, в общем-то необязательные, подробности я привёл только лишь для того чтобы объяснить, как в этом диком месте оказалась годовалая малышка.
      Да, там мы жили и - машинально просится заявить о себе  штамп из сказок - жили, не тужили.
      
     Отнюдь. Не всегда радостью весёлой жизни наполняются наши дни – случается, что печально станет, например, когда заболеет человек - ещё вчера весел был и здоров, и вот тебе на. Особенно тревожно становится тогда, когда этот человек - человечек маленький, ребёнок, ребёночек. Кажется родителю, что он на всё готов, только бы этот его детёныш снова стал и здоров, и весел,  а былого недуга как не бывало. Но возможности не всякого таковы, чтобы самому врачевать  коварный недуг - на то есть сугубые специалисты, которые, правда не всегда бывают безупречны в своей работе, да только выбирать не приходится, да и не приходит в тревожные минуты такого рода аналитика, а остаётся лишь упование и надежда. Надежда тем более была нужна, потому что наш спаситель, универсальный доктор Вера, была в то время в отъезде.

             Доктора Веры не было с нами. А у Катеньки к вечеру стала подниматься температура. Все наши проверенные средства были бессильны остановить серый блестящий столбик ртути. Народ собрался и решил, что надо вызывать санборт.
          Обычная рутина. Наш умелец эфира, Анатолий М, решал её на раз, порой даже нарушая режим радиоэфира, переходя на частоту и позывные, знать которые ему не полагалось. Но нынче Анатолий был в отпуске и его заменял приезжий радист - тоже хороший человек, но секретных позывных он не знал. А вечером, оказывается, радист санавиации не дежурил. Раз за разом выходил наш радист в эфир, вызывая станцию авиаторов и морзянкой и прямым эфиром. Радист делал перерыв, а я обескураженным приходил домой и не раздеваясь валился в угол, наблюдая как наша мамочка вся сама белым-бела баюкает малышку. Она бросает в мою сторону вопросительный взгляд, а я отвечаю пожатием плеч.
      Температура не падает, а растёт и достигла к середине ночи уже угрожающих значений. Бессчётное уже количество раз я вставал и шёл на рацию. Радист отрицательно качает головой и снова начинает выбивать морзянку. А я прихожу домой, и мы пытаемся хоть как-то остудить жар.
- Иди – молит меня жена, но я включаю наш радиоприёмник, который на какой-то странной частоте ловит модуляцию мощного излучения нашего передатчика. Так мы обычно подслушиваем новости радиообмена нашего  начальства с конторой в городе.
      Сейчас  же каждые полчаса мы слышим монотонный голос радиста и его вызов неизвестно чего.

      Между тем ночь на исходе.
      Хмурое утро уж началось, и радист санавиации принимает наше сообщение. Через несколько минут мы узнаём, что борт к нам вылетел. Но метеостанция Берёзово даёт тревожный прогноз: от моря надвигается плотная, низкая облачность. Возможен туман. Подготовьте сигнальные огни на углах площадки.
      Мы с парнями идём и расставляем полубочки, бросаем в них ветошь и наливаем солярки.
     Туман действительно пришёл и плотно сел в нашей котловине среди гор. А между тем уже слышен гул вертолёта и через четверть часа он раздаётся над нашими головами. Костры горят ярко, но экипаж их не замечает. Он уходит на другой круг, третий.  Нет, они нас не видят.  И они уходят в сторону города.
     Понуро возвращаемся мы к домам.
     Радист передаёт рекомендацию врачей сделать внутримышечную инъекцию и её дозировку. У доктора Веры в помещении мы находим шприцы и препарат.
-Лёха, надо сделать укол.
     Наш товарищ, Алексей, он сын медицинского столичного светила. Он просто обязан уметь это делать. И он приходит, и своими огромными лапищами накрывает тело малышки. Укол сделан.
     Что же будет дальше?
     Дальше нам сообщают, что вертолёт совершил посадку в нескольких километрах от нас на галечной косе речушки.  Нам это место знакомо по рыбалке.
     Уже заведён вездеход, быстро собираемся и едем
     Вот уж виден силуэт Ми-четвёрки. А в небе - разрывы облачности. Быстро размещаем мамашу с ребёнком. Вертолёт включает вращение, долго пытается раскрутить лопасти, но что-то идёт не так.
Вращение останавливается, из вертолёта выскакивает техник с агрегатом, наподобие большой паяльной лампы.
-Обледенение. В тумане лопасти набрали на себя льда и теперь мощности двигателя не хватает, чтобы взлететь.
      Паяльная лампа отказывается работать. А мы наскоро вытаскиваем брезент и проволокой сшиваем из него рукав. Наш вездеход ГТТ имеет огромный раструб выхлопной трубы. Двигатель ГТТ изношен и выбрасывает масло лафтакам, но и жару поддаёт, запрыгиваю на капот вездехода, а он подъезжает к лопасти. Теперь они получают сполна: набегающая часть лопасти покрыта слоем льда толщиной в палец. Лёд принимает тепло выхлопа и его можно сколупнуть. Ещё и ещё. И вот уже одна лопасть чиста. И другая тоже.
-От  винта!
      Ротор стронулся; оборот, другой - и вот уже раскрутился винт; ещё оборотов - и машина, оторвавшись от земли, полого уходит в небо.

      Молча едем домой. Там у меня остался парень трёх лет. Мы будем ждать вестей из города и надеяться, ведь известно, что  анадырские детские эскулапы - они чудотворцы.
      И действительно, вскоре дела у Катеньки стали хороши. Она будет жить.

       Теперь, когда угроза миновала,  я хочу чтобы ты, читатель, представил картину в расширенном масштабе. Вот крошечная девочка в очень тяжёлом состоянии, вот встревоженные родители, вот радист маломощного передатчика, безуспешно пытающийся разбудить эфир; а в это время вполне возможно что некий дежурный оператор службы радиоконтроля в зоне, примыкающей к  стратегическим объектам на  этой земле, в небесах и на море, бдительно слушает эфир , ничего не пропускает; и вот слышит он идущие вызов за вызовом и пишет их на ленту, чтобы дать, кому следует, исчерпывающий отчёт о состоянии эфира за время дежурства. Может быть, у него и пробивалось желание связаться по той же тропосферке с аэродромом и сообщить им о беде. Да не положено по инструкции обозначить себя, иначе  ведь хищники заокеанской военщины нащупают слабое звено в нашей обороне и придут; да и пожрут наших детей и нас самих. Да разве можно допустить такое?! А своих уж мы придадим земле по-тихому, сами со скорбью и печалью человеческой и человечной. И будет всё нормально. Зря, что ли мы столько потаённых объектов строим в глухомани да и под боком у селений высокой плотности,  везде вводим их в строй, эксплуатируем, пока они не устареют и тогда уж бросим их на произвол природы за ненадобностью, да начнём, как мы это называем, реформы, чтобы подняться в своей брутальности на ещё более высокий уровень, где нас ожидают всё возрастающие риски и угрозы.      

        А малышка Катюша тем временем вырастает во взрослую женщину, хорошего специалиста  и руководителя специалистами в очень важном деле. Ещё она вырастила детей и полна сил совершить много чего полезного и себе, и людям, и стране.
       Ну, уж что для меня она значит - я не могу выразить иначе как такими словами, впрочем, не претендующими на высокую художественную ценность:

Девочка юная, в платье из легкого ситца,
С взглядом, исполненным грусти-печали,
В эти мгновения - что тебе мнится?
Думы нелегкие - что набежали?

Час детских игр и веселья былого
Только недавно звенел колокольцем.
Ныне ж какого-то горя младого
Тень набежала, как туча на солнце.

Тайно тебя я увидел такою,
Дочь моя милая, мною любимая нежно.
Так навсегда обречен я лишиться покоя,
Зная, что жизнь нелегка столь безбрежно.

Столь же глубоко теперь я подвержен тревоге,
Хрупкую девичью суть уготовив тебе.
Скоро покинешь меня. И своею дорогой
Будешь спешить ты навстречу судьбе.

Вижу я много в твоей еще юной натуре:
Тягу к познанию жизни несешь ты тая...
...Всё мне знакомо до боли, до дури.
Как же не знать мне, ведь Ты - это Я.

Что бы ни стало - в одном я уверен.
Будешь идти к воплощенью мечты.
Изо дня в день - ведь путь мной проверен.
Не избежать сего. Я - это Ты!

        Ещё в этой связи, мне хочется сказать несколько слов общего плана:

         Слава, слава нашим докторам, лётчикам, радистам и, вообще, всем добрым людям! А тем, подневольным служителям тайных спецобъектов - мои соболезнования, впрочем в которых он вряд ли нуждаются, .

        И вот после этого эпизода нам предстоит сделать ещё один рывок к завершению заявленной темы валенок. Надо немножко подразобраться с сумятицей в сознании относительно брошенного по медвежьим углам в немереном количестве всенародного добра.
        Видели вы такое? И не только на базах хранения, а просто тут и там, по степи, в лесах, на горах и в тундре. И во глубине страны и по побережью разбросаны останки вооружений и сооружений. Словно брошены они при поспешном бегстве. От кого..?
 

4.  Афтершок крупнейшей геополитической катастрофы.

           В год начала второй мировой войны советскому правительству как-то торкнуло в голову идея организовать поиски нефти и газа ещё и во глубине Сибири. Поразительна мудрость нашего вождя! Казалось бы - такой пустячок - по сравнению с грядущими событиями, а вот решение принято и в дремучей местности начали свою деятельность деятели, до конца этой истории сохранившие в поколениях свой собственный выпендрёж среди прочих представителей местного населения, в некоторых обстоятельствах именуемых образным выражением " валенок сибирский".
- Ишь ты!- сами вы валенки – может ответно и воскликнуть некий среди нас гордец. А хоть бы и так, а всё же валенки эти тоже не лыком шиты. Вот и эти темнят по-чёрному среди своих соплеменников - типа, работают. Ни шатко, ни валко. Из одной аварии в другую - бурят скважины то тут, то там. Но не как американцы – со своим пресловутым методом дикой кошки. А совсем по-советски - планово и расчётливо.  Из года в год - и война тому не особенно помеха, ни послевоенное лихолетье. Один десяток лет сменяет другой. третий...
           Полвека прошло, контора эта разделилась на тройку региональных контор и стала среди них вроде бы не самой результативной по части основной задачи, хотя кое-какие достижения и отмечены средствам массовой информации. Коллектив за эти десятилетия укрепил собственные свойства первоначального выпендрёжа , замешанного на каком-то безнадёжном пессимизме. Мало-помалу верхнее начальство это обстоятельство начало беспокоить и там решили тоже укрепить, но уж теперь руководство дремучей конторы.
         
           Так перед нами появился СС - крепко сбитый довольно молодой мужчина, сразу изумивший нас, полудрёмных, своей креативностью, ещё больше усиленной молодецким напором. Одного  внешнего его вида казалось бы было достаточно для того чтобы взбодрить нас; напротив, каждый только напустил туману якобы осознания собственных прегрешений перед величием задач и  уж теперь готовых возбудиться, чтобы энергично ринутся на достижение указанных высот . На деле же включился отшлифованный во всех нюансах механизм демпфирования креативных усилий СС с отработанной тактикой круговой поруки.
-Ну, ну. Посмотрим что у тебя получится. Надолго ли тебя хватит.
        Хватило на несколько первых лет. Но за это время СС так запудрил мозги местной власти и элите, что вот уж три десятка лет они безуспешно жуют подкинутую им жвачку. Жуют не только местные владыки, но и супергерои не только отечественного, но и мирового уровня всё никак не выплюнут эту  химерическую субстанцию, да и не скажут откровенно - Какая гадость, эта ваша идея всеобщей экологичной газификации пустынных горно-таёжных пространств!  А ведь, казалось бы, чего проще: взять плотность конкретных потребителей в пределах региона, реально возможную потребность каждого в таком виде энергоносителя, да сравнить затраты на создание инфраструктуры, параллельно  существующей с  уже отстроенной, универсальной, весьма технологичной,  эффективной и дешёвой. Тут-то тебе и стоимость устаревшего нового удобства явится такая, что ай да ну.
        Кстати, такой вопрос задал я специалистам института систем энергетики у выставочного стенда с их достижениями. Те в ответ только пожали плечами. И я, жалея их репутацию, переключился на другую тему интереса.
        Да, о цене вопроса - молчок. Ведь избыточное знание умножает печали.
        Но всё что мы узнали тогда из мнения креативного к нам засланца, это то, что мы - люди ленивые и не трезвого ума, и вообще, отсталый элемент.
        И что теперь необходимо управлять нами системно, с помощью автоматизированных средств тотального за нами контроля и учёта полученных таким образом достижений.
       Так мы с удивлением впервые увидели валютные - не китайского ещё происхождения - компьютеры мировых брендов, о существовании которых отечественный человек даже не мог тогда и подозревать, если только он не заглядывался, что называется, в забугорье. А тут - вот они - чудесные. И компьютеры, и принтеры. А уж плоттер, способный на целом листе ватмана вырисовывать в полном цвете попугая!!! А на дворе - советский мир конца восьмидесятых, когда и туалетная бумага-то в диковину.
        Компьютеры ладно. Уж и игры на нём продвинутые пользователи освоили, и тексты набираем и даже таблицы суперкалковые. Новая служба у нас. Отдел АСУ. А на базе даже группа целая работает: со складами и бухгалтерией готовят файлы. Везут их на дискетах в крутую контору, где арендовано машинное время отечественной крупногабаритной БЭСМ, привозят оттуда рулоны бумаги с таблицами и пачки там изготовленных перфокарт. Но прежде всего - собираются мученики прогресса и часами пытаются решить проблему идентификации.
      Оказывается, она существует, да не только в нашем частном случае, а, предположительно уже, что и в случае с самим нашим устройством государственного управления.
      Об этом было заикнулся я на очередном сходняке мучеников АСУ, но на меня сердито зашикали - не уводи, дескать, в дебри непролазные, где и волки зубастые случаются быть. Если ты такой из себя умник - предложи что делать вот с этой вот головкой бурильной чисто конкретной, как её представить в электронном виде, съедобном для БЭСМ.
-Проще простого.  Надо установить дату решительного перехода всей материальной номенклатуры в целиком цифровое состояние. А все предшественники свалить в не идентифицированную кучу - постепенно она рассосётся. А уж новые поступления пусть предстанут перед нами в новой форме.
   - Как?
   - А как захотим - с учётом доступных для кодировки разрядов, оставляя последние два, а то и три разряда для учёта его, изделия, перемещения внутри нашей производственной системы.
-Зачем так много?
-А вот прикиньте сами...
-Ну, ты нас опять запутаешь... И, вообще, что это за ересь - придумывать самим собственный  код идентификации массовых продуктов. Ведь мы же живём не совсем в дремучей стране - есть же и предшественники у нас в нашем  запутанном деле.
-Конечно! Но и дело-то как раз в том, что таких продвинутых контор много, А так как работают они  в несогласованном режиме, то каждый поступает так, как я и предложил. Таким образом, возможности использования разрядов у каждого уже исчерпаны.
-Не ври!
-Да вот вам и пример. СНБМР - общесоюзная контора в системе Миннефтепрома- она давно уж БЭСМит - возьмем, к примеру, такую деталь как сухарь сменный к челюсти ключа универсального для свинчивания-развинчивания насосно-компрессорных труб  диаметром 63 -  она находится нами в ихнем разделе 037 - вот тебе уже три разряда, да шесть разрядов занято ими для классификации сообразно собственным представлениям о порядке; а ведь нам ещё надо предварить её кодировку регистрами из общесоюзного классификатора  по группе нефтепромыслового оборудования, да учесть  движение детали у производителя, да учесть особенности её поставки к нам, да её перемещение до момента использования и перехода её свойств на свойства продукта, полученного в результате нашей деятельности.
-Да иди ты в жопу со своими байками!
-Думаю, что там окажемся все мы, не знаю, правда, когда - ответил я в устоявшейся к тому времени собственной ёрнической манере.
      Ясно при этом сознавая, что каждый наш шаг, в поле реалий при наступившей властной неопределённости чреват попаданием в капкан правоприменительной сферы. При чём, уголовной его части.  И, оказывается , предстал перед соратниками возмущёнными моими фантазиями,  неким тогда ещё не признанным прозорливцем. Просто в то время было не до нас. Для пенитенциарной системы находилась добыча и покрупнее.
        А пока мы так толковали, токовали, дело развития идей СС продолжалось по всем направлениям. 
       Первое дело в системе управления - несомненно, связь, возможности системы в передаче данных.
      Что в то приснопамятное время могло обеспечить трафик данных потребного объёма в  корпоративной сети, раскинутой на удалении в сотни километров от одного источника до другого?
Креативный мозг СС нашёл такую технику и технологию. Связь, да ещё тропосферная! Конечно же, не пресловутая линия Север. Она есть, да не про нашу честь. Но в недрах военного организма таятся сокровища неведомые. Оказывается, есть мобильные устройства тропосферной связи. Разумеется! А как же бы иначе осуществлять оперативное руководство мобильными же ракетными комплексами и, вообще,  войсками в условиях подготовки косуществлению современных войсковых операций? Как-то так получилось, что комплексы этой чудесной связи оказались в войсках как бы уже и не у дел. Возможно, к тому времени начали свою работу тайные космические  средства? Но не будем здесь гадать. Факт, что на базах хранения находились в консервации неликвиды. Ликвидировать их не позволяла действовавшая тогда бюрократическая система ( а решительный Сердюков тогда ещё под стол пешком ходил, и для подвига своего хитро управляемого не был готов). Хранить же технику было хлопотно, прежде всего потому, что угроза разукомплектования её существовала и исходила, прежде всего, от самой охраны. Местное население то и дело искушало бойцов и командиров рублями  - легко конвертируемыми в водку да и саму закуску полуфабрикатом в форме баранов и бычков. Что смущало служивых до не выносимости. А надо было населению из закромов вооружённых сил буквально всё.

         (Помнится: первое, что пришло в голову моему товарищу в деле переподготовки офицеров запаса, когда он принял в свои могучие руки танковый пулемёт КПВТ :
 -Вот это ствол! Зверя в тайге добывать. )
      
         Сердцу обывателя ведь не прикажешь.   А в хозяйстве пригодится всё:  от аккумуляторов, коробок перемены передач, шин и до кабеля, хоть включительно, хоть исключительно.
- Нашелся бы покупатель оптовый - мечтали должностные лица, ответственные за сохранность этой дорогостоящей рухляди.

       Этим обстоятельством и воспользовался СС. Есть подозрение, что тут не обошлось без связей, и даже родственных.
       Так или иначе, но теперь шасси Камазов от тех станций охраняют от разграбления уже сторожа штатские, преимущественно престарелые, а основное оборудование в кунгах и сами антенны товарищи пытаются взгромоздить на  избранные расчётом радиовидимости вершины гор, куда и технике-то не добраться.
      

         Да, за это время многое изменилось в нашей тихоходной стране.  И эти изменения ещё и нарастали. Наш СС почувствовал их едва ли не первым - замутив напоследок местное болото образованием многообещающей фирмы, он благополучно исчез с горизонта здешних событий, оставив соучредителей ещё три десятка лет мечтать о своих Новых Васюках.
      Мечтается до сих пор. Всё также на развалинах былых грёз.
      Как и ожидалось, их не мытьём, так катанием - мягко говоря - сменили новые структуры и уж они теперь составляют здесь наше всё.

       За это исторически краткое время наша шестидесятилетняя контора увидела целый ряд сменивших друг друга руководителей - от искренних реформаторов до откровенных терминаторов.
 
       Оказалось, однако, что мы здесь тихо ходим. Пока мы кувыркались со своей персональной тропосферной связью, да и  с Быстродействующей Электронно Счётной Машиной  общий язык находили, прогресс хлынул на нас - да не изо всех щелей на границе, надёжно запертой от всего мира. А границы эти как бы рухнули. А с ними вместе рухнула -  не приходя в сознание - и наша передовая контора.
  Терминаторы победили здесь реформаторов.
  О ней вспоминали все реже, пока совсем не исключили из упоминания, как творцов нефтегазовой базы провинции, теперь уж вроде бы как перспективной.

       А в эпоху тропосферных опытов автоматизированных систем управления отдельно взятым предприятием - в немножко обезумевшей стране, перешли,опять же, к опытам, но уже строительства нового общества на развалинах страны, изумившей тогда мир саморазрушением за исторически краткий миг. Тоже вроде бы реформы, но как бы и без них. Или не знают - в каком направлении тронуться или же знают куда, да страшновато оказаться там, если действовать решительно. Но жизнь показывает, что вовремя не угаданный переход на новое, чреват усугублением проблем до такого состояния, когда реформирование в принципе уже невозможно. И тогда система обрушает самоё себя под гнётом накопившихся нерешённых проблем. Такое было не раз.

     И вот на такую-то эпоху и пришлись мои самые активные годы жизни, в результате которых я приобрёл стойкое отвращение к общественной деятельности, да ироническое отношение к попыткам нового поколения выказать себя круче кого-либо другого.
    И вот наблюдаю я из своей подворотни за улицей и вижу, как народ ищет позитиффчика. А ведь, казалось бы, что его искать? Вот он – разлит повсюду. Он - сама жизнь, и то, что этот дар тебе даёт, не требуя ничего в замен – это земля твоя, твоя природа, реки, леса  и небеса. Но нет же – всё это не впрок. А счастье ждём от кого-то того, кто и сам-то не знает, что со всем этим народцем делать.
      И чувствует он, что сильнее всего большинству нравятся понты. Не потому ли что сами выросли на понтах, и детей своих вырастили на них,  а уж дети и того круче натаскивают своих детёнышей на новых открывшихся возможностях отметить в ясельках, дет ли садах, школе ли - очередное событие посещением крутых мест  жратвы и развлечений.
    Спасибо партии родной, как бы она ни называлась, за наше счастье. А больше всего – отцу родному.
    -Ну, не понты ли теперь  наша сущность?
    -А у тебя-то автор, как с этим делом?
    -Но обо мне здесь ли разговор?
    -Тогда о чём же?
    -Да хотя бы просто о том,  как сумасбродства ничем не сдерживаемых благодетелей народа и мира изымают из экономики страны никем же не исчисленные ресурсы для того чтобы произвести из недр  - где обитает  ненасытный, обидчивый, но любящий твёрдую руку обыватель- произвести блистательное  н е ч т о, которое совсем скоро устареет, заменяясь   н е ч т о м   другим, ещё более блистательным, которое также устареет без пользы и обратится в пресловутый чемодан без ручки, который, как известно, тяжело нести да трудно и бросить.
     А пока эти чемоданы, как в камере хранения, ещё могут радовать взор наблюдателя, любящего отчизну, но странною любовью созерцателя твёрдой силы, и безумных растрат, что, собственно и есть эти самые пресловутые, много раз  здесь упомянутые понты.
     Встречал  ли читатель таких? И вовсе не обязательно они в лаптях. Отнюдь. И даже и не в валенках. Дальневосточных ли, сибирских, уральских и далее везде до границ, и даже их далее.

Ну, читатель, как понял меня, как понял?
Перехожу на приём.


01.11.2018 17:12:01