Народная этимология

Есть на просторах обширной русской земли хутора и деревни с весьма необычными названиями: Тупица, Ваня-Чумо, Кривошляпы, Недомерки, Дед-Кабак, Лысы-Мухи, Горе-Грязь, Татарская Пенделка, Кура-Цеце – да их сотни: не перечислишь, не пересчитаешь! Село Базарные МатАки – изначально русско-чувашское, а ныне татарское, - расположенное в ста пятидесяти километрах к югу-востоку от Казани, прочно стоит в их ряду, без конца порождая застольные споры и тревожа сердца дотошных аборигенов - любителей покопаться в истоках родного топонима. 

Проживавшая на восточной окраине тех самых Базарных МатАк, в типовой двухэтажной панельке полнотелая круглоносенькая мишарка* РазинЯ именно по этой причине кипела от негодования: въедливый сосед – по совместительству балагур и великий учёный - в который раз всерьёз утверждал, что правильней говорить не МатАки, а МакАки:

- У нас до революции каждый год под Покров базары проходили. За копейкой не только крестьяне и торговцы гнались, но и прочий народ разномастный: шулера озоровали, картёжники шустрили, балаганщики и циркачи с обезьянами – павианами да макаками – себя напоказ выставляли. Отсюда и название пошло - Базарные МакАки.

- Да ну тебя, - сердилась РазинЯ, - сам и живи тут со своими макаками! Известно же: первым в наших местах чуваш МатАк поселился.

-  МакАк? – переспрашивал ехидный татарин Алмаз. – И где же это? На дереве, что ли, за хвост МакАка твоего подвесили?

Разобиженная РазинЯ отворачивалась:

- Надо мной из-за тебя уже люди смеются!   

Под «людьми» она подразумевала исключительно свою старшую сестру из Казани. Умная и успешная РамзидА частенько подтрунивала над Разинёй, удивляясь несуразностям и нелепостям её жизни: упёртая, не умевшая уступать в мелочах, она вечно теряла в большом. Впрочем, и «большое»-то у младшенькой всегда пустяком оборачивалось.

Обойтись без вредного, но рукастого соседа Алмаза одинокая РазинЯ никак не могла. Тот хоть и охальником был, но в мелкой помощи по дому не отказывал: то кран подкрутить придёт, то прикрепить что, - потому и терпела. Денег не брал - жалел незамужнюю разводку.

МатАки действительно назывались Базарными из-за проводившихся в 19-м столетии огромных базаров и ярмарок: в село тогда толпами стекался разноликий и разношёрстный люд, напропалую прогуливая, неизвестно где взятые «дикие» деньги. Но «золотые времена», в кои как грибы вырастали церкви да добротные постройки купцов-толстосумов и оборотистых крестьян, быстро набивших мошну на торговле, а улицы были зелёные и чистые, давно уже канули в лету. О бывшем богатстве и благополучии напоминали лишь несколько сохранившихся каменных купеческих домов. В одном из них – ранее принадлежавшем купцу Деляханову, а ныне - краеведческому музею - работала РазинЯ. Зарплата была крохотной – только-только не умереть, - пенсии не предвиделось, но - слава богу! – сестра помогала: мелкие переводы и посылки шли регулярно.

С полгода назад привезла и подарок: купленную с заводского склада, новенькую, с пылу с жару стиральную машину. Небольшая, толстенькая, со сверкающе-белыми боковинами и прозрачной стеклянной дверкой, она удивительно ладно вписалась в мещански-нарядное убранство квартиры. До самого последнего времени машина преспокойно стояла в украшенной яркими искусственными цветами кухоньке; поверх разрисованной красными розочками упаковки РазинЯ аккуратно складывала мытую посуду: тарелочки, блюдца и чашки – и чувствовала себя вполне счастливой. Мечтательное созерцание пригожей игрушки наполняло мягкое женское сердце любовью, а душу – покоем, решительно отодвигая в сторону суетные практические потребности.

Такое положение дел совсем не вписывалось в наработанные годами жизненные схемы рассудительной и здравомыслящей РамзидЫ, никак не желавшей мириться со странными платоническими чувствами младшей сестры. «Вещи, предназначенные служить человеку, должны служить ему!», - не уставала она повторять в долгих вечерних беседах-увещеваниях, и после шести бесконечных месяцев ругательств, мольбы и угроз сумела, увы, настоять на своём: в столкновении двух противоположных жизненных позиций победителем вышел сухой прагматизм. Поверженная романтичная РазинЯ, покорствуя, принялась – неспешно и вдумчиво - готовиться к подключению машины.

Недели через три выяснилось: стоимость данной услуги равнялась чуть ли не пятой части её зарплаты – в месяц рядовой музейный работник без вычета налогов получал около семи тысяч рублей, - и РазинЯ обратилась к доброму соседу-среброненавистнику.

- Мы, макАкавцы, в бедах друг друга не оставим – всегда на помощь придём, - крутя гайки и громыхая ключами, повторял работящий и хитрый Алмаз, искоса поглядывая на кривящуюся от злости хозяйку: «Стерпит? Не стерпит? Выгонит? Оставит?»

До времени РазинЯ не гнала – себе дороже с сестрой разбираться!

А потом, не сказав ни слова благодарности, с досадой хлопнула дверью, выставляя топонимиста-любителя вон из квартиры. 

- Погоди же, - добрый Алмаз был расстроен до слёз, - ещё обратишься ко мне!

В этом он ничуть не сомневался: нетерпеливая разИня РазинЯ не дала ему и минуты лишней, чтобы снять транспортировочные болты.

Пробная стирка подходила к концу. Белоснежная красавица, подчиняясь программе, приступила к отжиму и набрала обороты. Зажатый болтами барабан дребезжал и раскачивал тело машины, рваными толчками и прискоками приближая её к раковине с очевидно единственной целью неминуемо её сокрушить. РазинЯ, визжа от страха, взгромоздилась на крышку увесистым задом, толстыми ногами-тумбами сжимая бока брыкастого монстра - пыталась остановить или хотя бы унять не в меру разбушевавшееся чудище. В дверях стоял Алмаз и, держась за живот, заливался смехом: РазинЯ; напоминала ему скачущую на табуретке большую отъевшуюся обезьяну, творящую от безделья дебош.

- Точь-в-точь как макака! – Он был доволен: оригинальная, но спорная теория нашла, наконец, своё подтверждение.

- Шайтан! Сделай же что-нибудь! – Разиня заходилась от ужаса. - Останови её! Спаси меня!  От волнения она стала сбиваться на родной ей татарский:

- Энкэй, булыш мина, коткар!*

Алмаз отключил машину. Взмокшая, перепуганная РазинЯ, действительно схожая со смешным круглобоким приматом, потехи ради облачённым в цветастый халат и шаровары, растопырила ноги и медленно сползала вниз, по инерции продолжая обнимать беленькие сдобные бока своенравной бунтарки.

- Эйттем бит мин, эйттем ул Рэмзидэгэ! Э ул мине, тынлап та карамады!*

На том всё и закончилось. РазинЯ по старинке стирала вручную - благо тазиков и ванночек у неё было великое множество - и до приезда старшей сестры, как ни уговаривали её, наотрез отказывалась проводить повторный эксперимент: чего-чего, а упёртости и упрямства ей было не занимать!

* Мишари – субэтнос татар Среднего Поволжья и Приуралья.
* Мамочка, помоги мне, спаси! (тат.).
* Говорила же я, говорила РамзидЕ! А она и слушать меня не хотела! (тат.).