Освободитель часть 3 глава 18

Казнь
3 апреля полковник Дворжицкий и капитан Кох заблаговременно пришли на Семёновский плац, чтобы посмотреть на казнь «народовольцев».
- Зрителей собралось много, - осмотрелся Андриан Иванович, - в России любят дармовые и кровавые развлечения.
Каторжная колесница проезжала мимо, раздались слова осуждённых:
- Нас пытали. Расскажите!
В толпе, недалеко от виселицы, послышались возгласы:
- Слышите, их пытали...
Перед самой казнью Кибальчич сказал своим товарищам:
- Я всё время ломаю голову, как бы мне найти философскую формулу, которая убедила бы меня, что жить не стоит. И как ни ломаю голову, никак не могу убедить себя!.. Жить так хочется! Жизнь так хороша! 
Барабанный бой прекратил дальнейшие разговоры. Когда их вешали, повторился казус с повешенными декабристами. Огромный, грузный Тимофей Михайлов сорвался из петли и распластался на помосте. Его подняли на ноги.
- Михайлов оказался живым и даже в сознании, так как сам начал переставлять ноги и пошёл по помосту, - заметил капитан.
Его вновь повесили, но не выдержала отечественная петля. Верёвка порвалась, и он рухнул вниз.
- Три раза в России ещё никого не вешали! - отвернулся Дворжицкий.
Следующая верёвка опять начала перетираться, но палач Фролов ловко набросил на него вторую петлю. Потом повис на ногах несчастного.
- Кончено! - перекрестился полицмейстер.
После казни террористы долго висели на переполненной войсками и народом площади в белых саванах, в башлыках, закрывавших лица, страшными бесформенными мешками.
- Все получили по заслугам! - сказал Кох. - Пойдём отсюда…
- Пока не все! - уточнил он.
Помощники палача сняли трупы и уложили в гробы. Потом подняли их и снесли их на плечах с эшафота на телеги. Толпа, точно по сигналу, обнажила головы, осеняя себя крестным знамением. Раздались возгласы:
- Упокой, господи, души рабов твоих.
- Прости, господи, их прегрешения.
Чувствовалась общая подавленность, на лицах ужас, слышались голоса:
- Даже женщину не помиловали…
Полковник и капитан пошли по направлению к Невскому проспекту.
- Видно, - нахмурился следователь, - что в народных душах происходит какой-то разлад... Как бы в дальнейшей это не привело к большой крови!
Народ расходился с Семёновского плаца тихо, сосредоточенно. У многих глаза были заплаканы.

Изобретатель
В августе 1880 года под Каменным мостом, где Гороховая улица пересекает Екатерининский канал, прохожие могли увидеть необычную компанию мужчин, катающихся на лодке.
- Царь, возвращаясь из Царского села в Зимний дворец, - убеждал товарищей Александр Михайлов, - всегда проезжает через этот мост!
После ареста Квятковского он стал руководителем «Народной воли».
- А вдруг он поедет по Невскому проспекту? - сомневался высокий красавец-бородач, глава боевиков Андрей Желябов.
- Наши наблюдатели собрали достоверные сведения, - настаивал Александр. - Царь проедет именно тут!
Третьим в лодке сидел приятный интеллигент в пенсне, главный динамитчик организации Николай Кибальчич. Он сказал:
- Мост взорвать будет легче всего! Нужно только выбрать правильный момент.   
- Утром 17 августа император должен вернулся из Царского Села в Петербург, чтобы вечером уехать в Крым! - изложил Михайлов план. - Здесь мы кортеж и взорвём!
Они начали готовить следующий террористический акт, после взрыва Зимнего дворца Халтуриным. Кибальчич рассчитал точно:
- Семь пудов динамита, уложенные под опоры моста, должны поднять экипаж царя на воздух вместе с самим мостом.
В непромокаемых гуттаперчевых подушках динамит был спущен на дно реки. Провода вывели на дощатый плот, где прачки стирали бельё в реке.
- На плоту мы соединим провода! - планировал Кибальчич.
Он имел натуру непоседливую и мечтательную. В 1871 году был зачислен на первый курс петербургского Института инженеров путей сообщения. Но захотел стать врачом, чтобы лечить бедных людей.
- Этому делу можно посвятить жизнь! - загорелся он идеей. 
Николай стал студентом Медико-хирургической академии. На каникулах он поехал к брату под Киев. Там дал прочитать крестьянину сказку «О четырёх братьях».
- Книжечка попала к властям, - узнал он позднее, - завели дело, начали распутывать нитку…
Каникулы кончились, студент вернулся в институт, когда дотянулась эта нитка, зацепила петелькой его петербургскую квартиру.
- Ни инженером, ни врачом стать мне не суждено… - Кибальчич два года и восемь месяцев просидел в тюрьме, никто его не судил, ни к какому наказанию не приговаривал.
В тюремную камеру вошёл либерал-вольнодумец, а вышел из неё революционер. Николай нашёл связь с «Народной волей» и предложил изготовлять бомбы для совершения террористических актов. Он понимал, что для выполнения у него недостаточно знаний, полученных в институте. Вступая в боевую организацию, поклялся:
- Даю слово, что всё моё время, все силы я употреблю на служение революции посредством террора. Я займусь наукой, которая помогла бы мне и товарищам приложить силы самым выгодным для революции образом.
Кибальчич принялся за изготовление взрывчатых веществ. Работа шла в квартире на Тележной улице. Геся Гельфман, хозяйка конспиративной квартиры, и Вера Фигнер находились в другой комнате. Он зашёл к ней с предложением напиться чаю.
- Поставьте самовар и кушайте на этот раз в одиночестве, - ответила Геся. - Самовар в кухне, там найдётся всё нужное.
Николай Иванович с изумлением остановился в дверях и, разводя руками, с оттенком возмущения сказал:
- Да ведь это же не мужская работа!
Заразительный взрыв хохота в ответ окончательно поверг его в недоумение.
- Это дело мне вовсе незнакомо, - оправдывался он.
Так как никто не трогался с места, он всё же ушёл в кухню, чтобы попытаться разрешить задачу женского труда. Однако оттуда вскоре послышался шум и грохот. Что-то со звоном покатилось по полу, зажурчала вода из крана.
- Что там случилось? - Гельфман, бросив работу, опрометью кинулась на выручку.
Растерявшийся Кибальчич стоял, не зная, как справиться с самоваром. Из кухни он возвращался весь испачканный углём, смущённый и печальный.
- В обращении у него простота умного, развитого человека, - сказала Вера, когда женщины остались одни. - Больше занятого своими мыслями и общими интересами, чем собой и самолюбивыми мелкими счетами.
У него была своеобразная привычка щурить глаза и пристально смотреть куда-то в сторону, точно там мерцала какая-то отдалённая точка, на которой он концентрировал свою мысль.
- В обыденной жизни он, по всей вероятности, непрактичен… - улыбнулась Геся.
На следующий день в квартире собралось несколько человек, все были очень голодны. Кибальчич вызвался принести что-нибудь поесть. Он ушёл и принёс красной смородины. Гельфман хохотала до слёз и всё повторяла:
- Принёс красной смородины!
Фигнер спросила почему он такой невнимательный к ним.
- Женщины любят, чтобы за ними ухаживали, - ответил Николай, - а я этого не умею, да и некогда мне…
К назначенной дате взрыва моста он успел подготовить материалы для бомбы. 17 августа в Петербург приехал царь. У Царскосельского вокзала его ждал экипаж. Окружённый казачьим эскортом, он отправился в Зимний дворец. Царский экипаж и казаки буквально пролетели по Каменному мосту, и никакого взрыва не последовало. 
- Проспал исполнитель покушения Тетёрка! - расстроился Михайлов. - У него не было часов. Он прибежал к мосту, когда карета уже пронеслась…
Изготовленные заряды пролежали длительное время на дне Невы и сохранили боеспособность. Их извлекли полицейские, взорвали и доложили о неудачном покушении императору.
- Никто ранее не собирался взорвать мост… - уточнил он. - Что террористы придумают далее? Взорвут целую улицу?
В ноябре создали наблюдательный отряд, который установил непрерывную слежку за выездами царя.
- Мы должны вычислить его маршруты буквально по минутам! - Софья Перовская руководила группой метальщиков.
С ноября они следили за выездами царя и на его квартире обсуждали детали предстоящей операции.
- Дело революционной партии бросить искру в порох и затем принять все меры к тому, чтобы возникшее движение кончилось победой, а не повальным избиением лучших людей страны, - доказывала им Софья.
Желябов помирился с ней и любовался девушкой, думая тайком:
- Белокурая головка с парой голубых глаз, серьёзных и проницательных, под широким выпуклым лбом. Тонкие черты лица и розовые полные губы, обнаруживавшие, когда она улыбалась, два ряда прелестных белых зубов. Необыкновенно чистая и нежная линия подбородка.
Было что-то резвое, бойкое и вместе с тем наивное в её кругленьком личике. Её партийная кличка была «Блондинка». При удивительной моложавости Перовская в двадцать шесть лет выглядела восемнадцатилетней девушкой, но рассуждала, как опытная подпольщица:
- Царь ездит в карете, окружённый шестью всадниками из казачьего конвоя. Карета и всадники на великолепных лошадях мчатся очень быстро. Попасть в них трудно!
Они выяснили, что дневные маршруты царя часто менялись.
- Зато воскресный маршрут был неизменен! - поняли подпольщики. - По воскресеньям в полдень царь ездит на развод караулов гвардии.
По традиции, установленной ещё убиенным прадедом Павлом I, император присутствовал в огромном Михайловском манеже, где могло разместиться несколько конных эскадронов. 
- Время выездов соблюдается с пунктуальной точностью! - объяснила Перовская. - При этом есть два пути его возвращения во дворец. Один путь через Малую Садовую улицу. Второй путь через Екатерининский канал.
В конце ноября на совещании наблюдателей подвели итоги слежки. Софья заметила:
- На повороте с Итальянской улицы под прямым углом на Екатерининский канал кучер вынужден придерживать мчащихся лошадей!
- Вот оно удобное место. Можно прицельно бросить бомбу... Что же касается второго пути царя через Малую Садовую, там самый центр города и много агентов полиции. Поэтому лучше заминировать подвал одного из зданий на этой улице. И оттуда взорвать карету.
Баранников быстро нашёл квартиру на Малой Садовой. В снятой квартире решено было устроить магазин сыров.
- Под вывеской сырной лавки можно рыть подкоп, - решил Михайлов.
Роль хозяев сырной лавки талантливо исполняли дворянин Юрий Богданович и Анна Якимова. Под именем воронежского купца Евдокима Кобозева они с «супругой» въехали в подвал, и открыли торговлю сырами.
- Красавец мужчина! - псковский помещик Богданович имел наружность настоящего русского купца - рыжая борода лопатой, широкое красное лицо.
Утром 25 января в окне сырной лавки стояла икона с изображением Георгия Победоносца и лампадкой. Но окно рядом, где находилось жилое помещение хозяев лавки, было прочно занавешено.
- Это начало великого дела! - «народовольцы» начали подкоп под улицу, чтобы заложить бомбу под проезжей частью и взорвать царя на дороге.
Рыть решили из жилого помещения новых хозяев лавки. Сняли деревянную обшивку со стены. Открылась кирпичная, цементированная стена, которую надлежало пробивать. Взяли ломы. Первые удары нанесли признанные силачи: Андрей Желябов и Александр Баранников.
- Эх, ухнем! - запел Богданович.
Работа продвигалась успешно. В Петербурге высокий уровень грунтовых вод, и для защиты от них пол в лавке был покрыт асфальтом.
- Подкоп придётся вести через стену дома! - предложил Желябов. - Благо, стена подвала ниже уровня улицы!
Под видом утепления сделали облицовку стен досками и наклеили обои. Для работ в подкопе на ночь снимался деревянный щит под окном. Утром щит возвращался на место и обои подклеивали.
- На случай неожиданной проверки… - проговорил Богданович.
Труднее всего было пробить стену, шум работ мог привлечь внимание жильцов и полиции. Подкоп получался очень узкий, квадрат со сторонами около семидесяти сантиметров. Прорытую часть укрепляли досками.
- Впереди идёт труба, - сообщил Баранников. - Обойти её нельзя!
На расстоянии трех саженей наткнулись на деревянную сточную трубу.  Снизу пройти мешала грунтовая вода, а выше был возможен обвал мостовой. Трубу прорезали до половины и чуть не задохнулись от запаха и испарений.
- Для защиты от испарений нужно использовать повязки, - посоветовал Кибальчич, - пропитанные раствором марганцовки.
После заделки прорезанной части трубы подкоп продолжили. На последнем участке использовали бур. В центре улицы заложили основной заряд динамита в жестяной трубе длиной полметра и диаметром двадцать сантиметров. Место выхода проводов детонатора Николай залил смолой, а сами провода поместил в каучуковые трубки. Рядом поставил стеклянную банку с двенадцатью килограммами нитроглицерина.
- Нужно соединить все детали мины, - заверил Кибальчич, - это дело пары часов. Мина почти готова!
Желябов остался доволен результатом. При прощание он задал Андрею неожиданный вопрос:
- Заметили ли вы, что наши женщины жесточе нас, мужчин?

 
продолжение http://www.proza.ru/2018/11/09/354