В саду. Часть II. Муза

Он устал. Она постоянно вертелась. Хоть и медленно. Он никак не мог её поймать. Только карандаш начинал выводить линии, как она сразу переворачивалась.  Замирала на какое-то время. Ну, наконец-то успокоилась, думал он. А нет, она как будто чувствовала и снова меняла позу.
Он приехал сюда неделю назад. Рисовать горы. Последние месяцы с этим было туго. Вернее он рисовал, и клиенты были довольны. А он – нет. Ему не нравилось. Он каждый день бродил по своему городу, ставил мольберт, доставал краски. Рисовал, рисовал, рисовал. Не то, не то, не то. Прохожие восхищались. А он все думал, чем? Картинка, а жизни нет. Неужели я разучился видеть? От этого было страшно. И он решил проверить. Почему-то потянуло к горам. Небольшой поселок на Закарпатье. Равнина, а вокруг одни горы. Он снял деревянный домик с яблочным садом и решил рисовать только тогда, когда почувствует. Не для галочки, не для количества, а для себя.  Он вставал каждое утро на рассвете, брал мольберт  и уходил. Горы были прекрасны. Он замирал и долго-долго сидел на полянах. Хотелось только смотреть, а рисовать – нет. Он пытался начинать, но руки останавливались. Он вздыхал. Так и будет. И смотрел дальше. За эти дни он исходил все близлежащие горы. За спиной неизменно висел мольберт. Он похудел, волосы выгорели. В то утро он встал как обычно. Посмотрел на мольберт и впервые оставил его в доме. Завтра он уедет, а сегодня он просто насладиться. Без ожиданий, без требований к себе, без претензий. Возможно,  завтра он сложит краски в дальний ящик и забудет. Но это будет завтра. А сейчас у него есть сегодня.
Все эти дни он бродил по горам и долинам, а сегодня ноги вывели его в поселок. На берегу тоненькой горной речки стоял маленький домик с большим садом вокруг. Несколько ульев, зеленая трава, розовый клевер и неизвестные ему желтые цветы. Между двумя ветвистыми сливами лежала девушка. Она пристально смотрела на свисающие плоды. Он подошел к низкому забору и тихо перепрыгнул через него. Она гладила кистями розовый ковер и что-то шептала себе под нос. Что-то о глазах и небе, но он не расслышал. Потом она перевернулась на бок,  и он замер. Ему не хотелось её спугнуть. Он сел. По привычке протянул руку к мольберту за спиной, но его там не оказалось. Он порылся в рюкзаке и нашел помятый альбом для зарисовок и затертый карандаш. И стал рисовать.
А она все вертелась. Перекатывалась со спины на бок и обратно. Мягко, грациозно, как кошка, гревшаяся на солнце. Он отложил карандаш и просто наблюдал. Кисти рук плавно скользили по цветам,  ноги перебирали пальцами траву. Она крутила головой и волосы то падали на лицо, то открывали его. Розовая юбка скользила по коленкам, а синяя футболка сползала, то оголяя, то пряча острое плечо. Он поднял карандаш и на одном дыхании нарисовал её такой. В движении, немного размытой, плавной. Потом перевернул страницу и стал рисовать горы, которые увидел за все эти дни.
«Интересно, если долго смотреть на небо мои глаза станут синими?»  - прошептала Алиса, лежа на спине. Рядом зашелестела трава и на ее живот что-то опустилось. Она открыла глаза. На нее падали рисунки. Много. Горы, долины, рассветы.  На животе лежал её портрет.  А сверху на нее смотрели синие улыбающиеся глаза.