Да проснитесь же, наконец! Часть 2

Маленький экскурс в историю антиутопии. Первым антиутопистом принято считать Томаса Гоббса, написавшего  в 1651 году «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского».
Но сам термин родился позже: в 1868 году философ и экономист Джон Стюарт Милль употребил слово «антиутопист» в противовес «утописту».  Таким образом, жанр возник за двести лет до своего крещения. Логически развивая утопию, антиутопия обращает и концентрирует внимание читателя на негативных чертах общественного устройства, как бы пытаясь разбудить его, заставить очнуться от сна, вновь вернуться к поиску: «Да проснитесь же, наконец»!
Откровенные антиутописты и авторы, употреблявшие некоторые черты жанра составляют внушительный ряд: Михаил Херасков, Джонатан Свифт, Герберт Уэллс, Уолтер Бесант, Джек Лондон, Клод Фарелл, Ян Вайсс, Карел Чапек.
Отечественные литературоведы и критики, выделяя Е.Замятина в качестве автора первого романа – антиутопии «Мы», относят его к числу корифеев. За ним в нашей литературе идет целый ряд (плеяда) хорошо известных авторов и книг, которые уже вошли в активы всех публичных и частных собраний книг. Под публичными собраниями я имею в виду библиотеки, но как долго они протянут у нас при такой замечательной заботе чиновничества культурных ведомств, сказать сложно.
В истории, к сожалению, бывали случаи, когда отдельные книги и целые библиотеки вообще горели жарким пламенем. При большом стечении народа. И смеялся этому только хорошо известный ребе: «Рукописи не горят! Сгорает бумага, а мысли остаются».
Но это я в качестве традиционной работы над ошибками.

Вернемся к нашему герою. 
Погружение с головой в революционную деятельность серьезно отразилось на биографии Замятина; но мне важно отметить два эпизода.
Первый – став членом РСДРП (фракция большевиков) в 1905 году и участником боевой дружины Выборгского района, он познакомился с Людмилой Николаевной Усовой, своей будущей и единственной женой. Она пережила супруга на  28 лет. Оба покоятся на парижском кладбище Тье. 
Второй – именно Замятин создал  замечательный, на мой взгляд, образ «непутевого» революционера. Обращает он на себя внимание с первых же минут знакомства словами: «Но мне здесь одному скучно. И к тому же я в приподнятом настроении: острое отравление алкоголем. Кругом ночь, красотища, говорить хочется, понимаете, говорить…»
Ситуация: принявшая на грудь компания забралась на кремлевскую стену, посадила между двух зубцов самого выпившего и ушла, унеся собой веревку.
«Сидит себе там посередь двух зубцов, разговаривает и ножки вниз свесил. Чудно невтерпеж стало, захохотал Петр Петрович во всю глотку. А тот сверху – в ответ».
Искренний интерес к происходящему в жизни приводит Сеню Бабушкина в конечном счете на баррикады. Бои. Наступали солдаты; истинные революционеры решили «надо уходить теперь, что ж…» Сеня остался на баррикаде, где его и взяли в плен. Петр Петрович рассвирепел: «не понимаете? Не удивляюсь. А я вот  - понимаю. Сам не сделаю, а понимаю!»
К счастью у этой истории не трагический конец. Прототип главного героя остался жив и стал основателем секты книгопоклонников. Замятин вспоминал: «В первые голодные годы революции он часто заходил ко мне, с ним был всегда полный «куфырь» книг – они покупались на последнее, на деньги от проданных татарину штанов».

Первые шаги на писательском поприще были сделаны Замятиным в1908 году; известность и высокая оценка читателей пришла чуть позже. В 1912 году, живя в Лахти нелегально, в одиночестве, он написал «Уездное», целиком связанное с лебедянским прошлым. Образ Анфима Барыги мог бы вполне стать нарицательным. Мали ли – из училища сбежал, жил впроголодь, воровал цыплят и был пойман, сожительствовал с купчихой Чеботарёвой (история с последствиями – написанная под собственной фамилией купчиха, как потом выяснилось, оказалась родной теткой коллеги по цеху М.Пришвина), соблазнил кухарку Польку, обворовал монаха Евсея, лжесвидетельствовал  в суде и, в конце концом, был принят на казенную службу в штат исправника – один словом тот ещё персонаж. Но такие, а то и поярче, уже были в русской литературе. Дальше были еще две заметные вещи: «Алатырь» и «На куличках». Последняя в 1913 г.была  напечатана в журнале «Заветы». Но читатель этого номера не увидел – его конфисковала цензура; редакция и автор были привлечены к суду.
Бытовые неурядицы, пошатнувшееся здоровье, откровенно антивоенная позиция – и это во время патриотического подъема публики, связанного с началом войны – привели к тому, что в 1916 году Замятин отправился в Англию и Шотландию, на верфи,  для участия в строительстве  ледоколов, заказанных правительством. И здесь он потрудился на славу и на пользу отечеству: через его руки проходят чертежи «Святого Александра Невского» (после революции ледокол «Ленин»), «Святогора» («Красин»), «Минина», «Пожарского», «Ильи Муромца». И корабли спускаются на воду. О них мы поговорим в следующей части.