Маришка

В начале февраля в город внезапно пришла весна. И если до обеда были ветер и тяжелые серые тучи, то во второй половине дня в голубом уже небе проступил белесый остов гигантской полной луны, а чуть позже по горизонту весь свод стал зеленовато-бирюзовым.

Руслан подогнал маршрутку на остановку и выпрыгнул из кабины. На сегодня это был его последний рейс. Но это почему-то не радовало. Смутная, почти бессознательная тревога не давала усидеть на месте, заставляла двигаться. Руслан купил кофе в аппарате и затянулся сигаретой. Прошелся вдоль ларьков. Тревога никуда не девалась, не рассеивалась, не уходила. Только тяжелела, набухала, собираясь в желудке. Больше всего это было похоже на то, что испытывают женщины перед самым началом менструации. Когда ноющая тяжесть усиливается, сжимается, томит ожиданием и предчувствием, пока не прорвется первой каплей.

— А впереди можно сесть? — к Руслану подошла миловидная накрашенная толстушка в коротком белом пальто. — Откроете?

Заветная капля прорвалась пониманием. Вот, значит, что оно будет… Маришка.

— Нет, — буркнул Руслан. — Там занято уже.

— Почему? — ярко накрашенные губы толстушки сжались в сморщенную куриную попку. — Там никто не сидит!

— В салоне места закончились разве? — лениво удивился Руслан.

— Нет, — ответила толстушка. И хотела продолжить. — Но…

— Вот и садитесь там, — перебил ее Руслан. — Все места в маршртуке следуют по одному маршруту. Да и приедут все в одно время.

— Вы не имеете права мне указывать, где ехать! — зашипела толстушка, и Руслан с удивлением подумал, что ничего миловидного на самом деле в ней не было. Нарочито выкрашенные волосы, яркий макияж, за которым пытались скрыть возраст, пальто не по сезону, навязчивый сладкий запах — одни понты для приезжих и заблудившихся.

— Я вам не указываю, не передергивайте, пожалуйста, — попросил Руслан и затянулся сигаретой. — Зачем нагнетаете?

— Хам! Как ваша фамилия? Я на вас жалобу напишу, мало не покажется! — закричала толстушка. Крик у нее был высокий, противный. — Думаешь, главный тут? Да я таких людей знаю! Тебя на место поставят!.. Размажут, как муху!

— Руслан, время! — позвала от остановки диспетчер. — График не ломай!

— Спасибо! — махнул ей рукой Руслан. — Извините, мне идти надо, — добавил он для толстушки. — Мы отправляемся уже. Так что если хотите ехать, займите место в маршрутке.

— Я тебя, сука, с землей сровняю! — завопила та.

— Уймись, барышня, — шикнул на нее подошедший бомж. — Докуривать-допивать не будешь? — указал на стаканчик с чуть надпитым кофе и погасшую сигарету.

— Нет, забирай, — передал ему кофе и сигарету Руслан и пошел к маршрутке.

— Спасибо! — крикнул ему в спину бомж, Руслан, не оборачиваясь, помахал ему рукой.

— Готовим за проезд, — Руслан вошел в салон.

Пассажиров было немного — после обеда из спального района мало кто собирался. По дороге подсядут еще, само собой.

— Я номера переписала, учти, — сказала, словно плюнула, толстушка и бросила деньги за проезд Руслану в лицо.

— Больная, что ли? — спросил у нее сидевший рядом мужчина.

— Не лезь не в свое дело! — толстушка переключила свой гнев на него. — Думаешь, самый умный тут?!

— С бабами такое бывает, — выразительно сказал парень, сидевший через проход. — Периодически.

— Молокосос! — завизжала толстушка.

— Че ты прицепилась к водителю, истеричка? — включилась в диалог какая-то тетка. — Ему нас везти, а ты ему нервы мотаешь. Хочешь, чтобы не доехали? Он сейчас расстроится, отвлечется…

Руслан понадеялся, что пассажиры не передерутся, и пошел на свое место.

— Удачной дороги! — пожелала ему диспетчер, принимая станционный сбор.

— Хорошего вечера, — улыбнулся Руслан и в довесок к деньгам протянул ей карамельку.

— Спасибо!

Едва Руслан сел на свое место, кто-то тронул его за плечо.

— Возьмите еще за проезд, — краснея, сказала девушка. — Это вместо тех, рассыпанных.

— Спасибо, — улыбнулся Руслан. — Не стоило, правда!

Маршрутка, выезжая на трассу, сделала крутой разворот. И сразу вклинилась в густой поток машин. До светофора они практически ползли в густом потоке, а потом вдруг оказались одни на дороге. Руслан чуть прибавил скорость — и ударил по тормозам, вильнул к остову ларька.

Остановки там никогда не было. Было гиблое место, которое когда-то облюбовали наркоманы. Торговля в ларьке не пошла сразу: нормальных клиентов было мало, краж много. Потом случился пожар, все сгорело — и ларек, и остановка. Собираться там вроде бы перестали. Но все равно нормальные пассажиры старались то место обходить стороной, благо на том участке остановки располагались недалеко друг от друга. Поэтому и водители то место по умолчанию объезжали стороной, не останавливаясь. Но не Руслан. У него к тому месту было особое отношение.

Поэтому Руслан аккуратно подъехал к остановке, открыл дверь — и на сидение рядом с ним впорхнула Маришка.
 
Ее тонкая ломаная фигурка двигалась в удивительном, синкопном ритме. Эта странная грация потрепанного котами воробья и подкупила его в их первую встречу.

— Привет! — пропищала Маринка и помахала ему рукой. А потом улыбнулась, открывая щербатый рот, способный напугать даже видавших виды стоматологов.

— Привет! В бардачке конфеты, угощайся! — Руслан внимательно следил за дорогой, но знал, что от предложения Маришка не отказалась.

— Пасиб, — прочавкала она.

Следующие несколько секунд Маришка шуршала бумажками. Конфеты она ела так, как голодные едят хлеб: напихивала в рот больше и пыталась побыстрее проглотить. Иногда Руслан думал попробовать на себе такой способ потребления: вдруг ягодные, мятные и шоколадные карамельки дают микс невиданной вкусноты. Но как-то все не решался.

— На здоровье.

Забив рот конфетами, Маришка закрыла глаза и закивала в такт музыке, раскачиваясь на сиденье, словно на качелях. Повернутый профилем нос выдает не один заживший перелом. А вся правая скула и глаз заплыли красно-фиолетовым синяком. Одежда на ней грязная, оборванная, не по размеру. Ногти с облупившимся лаком криво обломаны, местами обкусаны. Всю их первую встречу Руслана мучил вопрос о том, сколько ей лет. Многое читалось по ней — проблемы с алкоголем, наркотиками, случайными знакомствами с неуравновешенными людьми, бедность — но только не возраст. Как Руслан ни старался, выйти за границы от 13 до 30 не получалось.

Маришка покрутила радио, сделала погромче и сильнее закивала в такт музыке.

— На перекрестке остановите, пожалуйста, — попросили из салона.

Руслан кивнул.

— Не остановит он, некогда ему, — едко сказала толстушка из салона. — Вон с барышней чирикает.

— Я остановлю, — сказал Руслан погромче.

— Ага-ага, — фыркнула толстушка. — Такой внимательный, такой заботливый. Водитель года.

Маршрутка подъехала к остановке.

— Спасибо! — из салона вышли парень и девушка.
 
На их место попыталась зайти какая-то тетка — но ее вытолкнула толстушка.

— Я тут выйду, — она вышла из маршрутки и открыла переднюю дверь. — И завтра с утра подам на тебя жалобу. Вылетишь — как пробка. Учти. Сегодня твоя спокойная жизнь закончилась.
 
Не зная, что ответить, Руслан кивнул. В салон тем временем стал набиваться народ. Руслана тронули за плечо раз, другой — передавали деньги. Когда он разобрался со сдачей, билетами, вопросами о том, куда едет и куда не едет маршрутка, Маришки на сиденье уже не оказалось. Руслан ругнулся, вышел на остановку — но ее пассажирки и след простыл. Руслан еще раз ругнулся и вернулся на свое место. Салон был полон, надо было ехать. И надеяться, что в этот раз Маришка не доехала до своей остановки просто случайно. Передумала и вышла раньше — разве так не бывает?

Руслан знал, что не бывает, но что с этим делать, он уже не знал.

Толстушка бодро шагала от остановки домой. Настроение у нее прыгало то вверх, то вниз. День был сложный. С одной стороны, эту дуру Галю удалось выжить из проекта. Да, это стоило усилий — но, в конце концов, Василий Васильевич ее послушался. С другой стороны, много мелких неприятностей попортили вкус победного дня. Да идиотка в ларьке ее обсчитала — а доказать ничего не получилось. Толстушка уже решила, что обязательно обхает ларек в соцсетях. Расскажет, мол, не в первый раз замечает хамство, обвешивание, тотальное неуважение и все такое.
 
С водителем тоже надо будет что-то сделать. Хорошо наказать, поставить на место. В конце концов, маршрутка — транспорт общественный, пусть своих любовниц на личной машине возит. Толстушка вспомнила пассажирку, занявшую место рядом с водителем, и все дернулась от отвращения. Малолетнее социальное дно. Разве за такое не наказывают? Еще ужаснее было думать о том, что рядом с водителем два места, и они могли бы сидеть рядом. Та оборванка, с кожными болезнями и вшами — рядом с ней, безупречной и чистой.

Позади раздался странный хрюк.

Толстушка обернулась — и увидела, что за ней, отставая всего на несколько шагов, идет та странная наркоманка из маршрутки.

Сердце на секунду замерло — и застучало сильнее. Толстушка ускорилась. Она старалась не оглядываться и успокаивать себя мыслями о том, что им просто по дороге — бывает же так? Да?

Пустой переулок с мусорными баками закончился, и толстушка выдохнула. Дальше была площадь с остановкой и супермаркетами, потом автостоянка, за ними — дворы многоэтажек. Странная бомжиха из маршрутки не отставала, но и не приближалась. Толстушка несколько раз оглядывалась, пытаясь понять, смотрит на нее наркоманка или нет, но так и не определила.
 
До дома оставалось совсем немного, но там был сквер — в меру заросший и средне людный. По вечерам там бегали, катались на скейтах и великах, выгуливали собак, но сейчас должно было быть пустовато. Толстушка запаниковала, но решение пришло почти мгновенно. На первом этаже последней многоэтажки были магазинчики. Толстушка зашла в один из них — туда, где была бытовая химия.

— Что вам показать? — сразу отозвалась из угла продавщица.

— Брызгалка есть какая? — поинтересовалась толстушка. — Дезодорант? Лак для волос?

— Все есть, — улыбнулась продавщица. — Что вам дать?
 
— Все! — обрадовалась толстушка.

Когда она выходила из магазина, ее сумка весила как маленький бегемот. Зато теперь страха перед парком не было никакого.

Некоторое время наркоманки не было видно, и толстушка даже расстроилась: стоило выкинуть столько денег зря! Но перед самым сквером она появилась. Вынырнула невесть откуда, пошла сзади, отставая, как и прежде, на несколько шагов.
 
У входа в сквер играли ребятишки, а чуть дальше, в глубину, уже было пусто. Толстушка повыше подтянула сумку, нащупала баллончик.
 
До второй лавочки они так и дошли, гуськом, друг за другом, а потом у толстушки сдали нервы. Вцепившись в сумку двумя руками, она резко развернулась и рванула назад. Наркоманка не успела ни удивиться, ни остановиться, ни убежать. Толстушка ловко подскочила к ней и выплеснула струю лака для волос в лицо, целясь по глазам и носу.

— Думаешь, самая умная, да? Думаешь, мне что-то будет за это? Ты сядешь, ты! Идешь за мной, в спину дышишь, убить и ограбить хочешь. Не будет этого, не будет!

Наркоманка опешила, задохнулась, попробовала прикрыть лицо рукой. Не вышло. Толстушка сильно пнула ее по колену и опять направила струю в лицо. Потом баллончик пшикнул, захрипел, зафырчал и выдал струю воздуха.

Наркоманка перевела взгляд на толстушку. Лак не подействовал. Толстушка взвизгнула и вытащила из сумки дезодорант. Вонь была такая, что даже толстушка прикрыла слезящиеся глаза, но наркоманке опять ничего не было… За третьим баллончиком пошел четвертый, за четвертым — пятый. Потом сумка опустела и повисла сдувшимся шариком.

— Вот ****ь, — ругнулась толстушка, — ничего тебя, бомжиху поганую, не берет. Привыкла? Принюхалась?

Ничего отвечать ей Маришка не стала. Она так и стояла — чуть согнувшись, опустив руки, не мигая и ничего не говоря. И толстушку вдруг словно осенило: приоткрытый, словно западающий рот, пустые блеклые глаза, трупные пятна по всему телу, синяя борозда на шее.

Толстуха попыталась бежать, но удача оставила ее. Она споткнулась на пустом месте, упала, больно оцарапав ладони и колени. Маришка в два шага нагнала ее.

— Бери все, все, — зашептала толстушка, — все, что нравится. Я никому не скажу. Я… Мне так жаль! Так…

Маринка наклонилась ниже, от нее повеяло тяжелым смрадным запахом.

— Ой-ой-ой, — заверещала толстушка. — Ой…

Зубы у Маришки оказались хоть и плохими, но достаточно крепкими. Так что нос она откусила с первого раза, одним движением. Толстуха заверещала — попыталась уползти. Кровь текла по лицу, набивалась в рот. Удалиться получилось всего на пару шагов. Маришка опять догнала ее — и отхватила ухо. Толстуха взвыла. Маришка, почавкивая, пережевала ухо — и вцепилась в скальп толстухе. Что-то хрустнуло, треснуло — и волосы вместе с кожей отделились от черепа. Вой перешел в бульканье. Маришка отбросила скальп, перевернула толстуху, словно колоду, и легко выдавила ей глаза: сначала правый, потом левый. Затем попыталась разжать челюсти, чтобы достать язык.
 
В это время на аллею на электросамокате выехал молодой парень хипстерской наружности.

— Эй… — крикнул он, но голос сел у него почти сразу. — Эй! Что тут происходит? Я сейчас полицию позову!

Маришка нехотя оторвалась от своей жертвы, зашипела на незнакомца, внезапно прервавшего ее трапезу, и сгинула в кустах. Толстуха так и осталась лежать на дорожке окровавленной тушей убитого рыбаками кита.