Хороший отец

Матвей всегда старался быть хорошим отцом для сына. Наверное, главной причиной, почему он к этому так стремился было то, что он сам рос без отца. Шесть лет в одном детдоме, потом еще несколько лет в другом. Дальше армия, где он решил задержаться после окончания срочной службы еще на десять лет. Армия сделала его суровым, жестким, дисциплинированным. Но, несмотря на все это, к сыну он всегда относился с излишней добротой, и многое позволял, и многое прощал. Он хотел быть хорошим отцом.

Мужчина на мгновение отвлекся от дороги и посмотрел на сына: тот сидел рядом и был похож на маленького испуганного зверька. Глаза, как два бешеных волчка, вертелись и не могли сосредоточиться на одной точке. За пеленой страха и ужаса, Матвей мог разглядеть кое-что еще в глазах сына.

- Степа, вы пили? – он снова посмотрел на дорогу. Лесная, извилистая, разбитая дорога требовала постоянного внимания. Старый "УАЗик" то и дело бросало из стороны в сторону. Машина вела себя как необъезженный скакун, поэтому требовалось прилагать усилия, чтобы не съехать с дороги. Места были глухие, заброшенные, если машина сломается, то в лесу они могут провести очень много времени.

- Папа? - Степа перестал всхлипывать. Он удивленно посмотрел на отца.

- Степа, - грубо произнес Матвей, отметив про себя, что никогда не разговаривал с сыном в таком тоне. Даже когда Степа был ребенком и совершал какие-либо шалости, Матвей почти никогда не повышал на сына голос. - Я видел, где все произошло. Дорога была прямая, без поворотов, не было кустов, откуда она могла бы неожиданно выскочить. Чистое поле. Еще было светло, когда ты мне позвонил. Ее нельзя было не заметить, если бы ты внимательно следил за дорогой. Скажи, вы пили?

Степа вжался в сидение автомобиля. Его худые плечи вздрагивали, опять послышался тихий плач, лицо побелело. Он превратился в обычного, напуганного мальчишку, который снова захотел стать маленьким и не отвечать за свои действия. Именно поэтому парень сразу позвонил отцу, когда произошла трагедия - отец всегда помогал ему в трудных ситуациях.

- Пару банок пива, - выдавил из себя Степа. - Я две и Слава две. Совсем чуть-чуть.

«И когда пару банок пива стали для тебя совсем чуть-чуть?», - подумал Матвей, зло глядя на дорогу, сумерки сгущались вокруг все больше и больше. Впрочем, он не стал озвучивать эти мысли вслух. Он не хотел снова пугать сына своим поведением, он очень хотел оставаться хорошим отцом.

- Папа, что теперь будет? Папа, что нам делать?

Матвей опять посмотрел на сына. Тот словно стал меньше. Нижняя губа дрожала. Мужчина почувствовал жалость к сыну. Совсем мальчишка и стал виновником такой трагедии. Матвей слишком любил сына, чтобы кричать на него, брюзжа слюной. Когда мужчина стоял над бездыханным телом совсем еще юной девушки, он подумал, что дело сделано - ее назад уже не вернуть. Надо было спасать сына.

Ее труп они скинули в реку. В этой реке пару лет назад сгинул местный алкоголик Вадим. По крайней мере, так говорили. Многие жители небольшой деревни видели, как тот часто проводил время на мосту в почти бессознательном состоянии. Когда он пропал, все решили, что он утонул в реке. Поиски ни к чему не привели: река была очень глубокая, славилась своими крутыми порогами и буйным нравом. Когда они скидывали труп хрупкой девушки в бурлящие воды, Матвей очень надеялся, что ее унесет далеко. Он думал, что если ее когда-нибудь и найдут, то останки ее будут выглядеть так ужасно, что никто уже и не сможет доказать, будто ее сбила машина.

- Папа, а Слава...

- Прекрати свое нытье! Хоть раз в жизни будь мужиком! - взревел Матвей. - Ты в полной заднице, ты это понимаешь?

Степа резко умолк. Матвей тут же пожалел, что вспылил, крепче сжимая руль: дорога становилась все более разухабистой. Матвей был уверен, что последний кто ездил по ней, это был он сам, и было это много лет назад.

«Да, Степа, ты стал совсем взрослым и проблемы у тебя теперь совсем другие...»

...Первой на свет появилась Алиса. Матвей в тот день был в соседней деревне, где помогал местным собрать урожай картофеля. Его трактор МТЗ-80 был очень старым, но еще справлялся со своей работой, что приносило мужчине неплохой заработок. Когда Катя забеременела первый раз, он начал откладывать деньги, чтобы покупать сыну все самое лучшее.

Но родилась Алиса. Мечты о том, что они с сыном будут вместе ездить на рыбалку и охоту, пришлось отложить, как и мечты о том, что он научит сына стрелять из ружья. Вечерами он часто рассуждал на летней веранде с бутылкой пива в руках о будущем. Он мечтал стать для сына кумиром, образцом для подражания, да просто хорошим отцом. Тем, кого никогда не было у самого Матвея.

Он сразу невзлюбил дочку. Милая девочка с ясными, голубыми глазками. Матвей долго привыкал к тому, что в их доме вместо солдатиков и машинок будут куклы и девичьи платьица. Было время, когда он очень сильно пил - настолько он был расстроен...

... - Что ты можешь сказать о Славе?

Степан сразу оживился. Он повернулся в сторону отца и впервые посмотрел ему прямо в лицо.

- Он хороший парень, папа, - затараторил сын. - Он мой лучший друг. Ты же помнишь, что он часто приходил к нам в гости!

«Помню. Как помню и то, что видел его много раз пьяным. Наверное, это он и купил тебе пиво».

- Пап, - неожиданно удивился Степа. - Зачем ты это спрашиваешь?

- Девчонка мертва - это факт. А за убийство положено тюремное заключение. А ее смерть выглядела именно как убийство.

Больше Матвей ничего не произнес, Степа молча уставился на дорогу...

...Алиса росла послушной и очень тихой девочкой. Не капризничала, очень часто улыбалась, особенно когда Матвей возвращался домой. После рождения Алисы он старался как можно реже появляться дома, ссылаясь на то, что у него много работы. Весной, летом и осенью. Зимой, как правило, жизнь в деревне, как и в соседних селах замирала. Но даже в это суровое время года мужчина придумывал себе занятия.

Его тяготило появление дочки. Если сначала он противился этой мысли, отгонял ее от себя, словно страшную чуму, то через пару лет, когда Алиса стала старше, он сломался. Дома он мечтал видеть сына, а не дочку. Иногда у него было желания состричь девочке косы, надеть вместо юбки штаны и вместе отправиться на работу в поле, где ребенок бы учился труду, закаляя свой дух и тело.

А как Матвей научит дочку болеть за хоккейный «СКА»? За его любимый клуб? Матвей становился все мрачней и угрюмей. Он хотел стать хорошим отцом сыну, он всегда себя к этому готовил. И вот Катя забеременела во второй раз...

... - Что ты хочешь сделать? - снова нарушил молчание Степа. Он выглядел совершенно подавленным, голос сильно дрожал.

- Мы едем в одно знакомое мне место, не бойся, - медленно произносил Матвей, думая о чем-то своем. - Нам надо кое-что сделать.

Слава недоверчиво покосился на отца, но больше не задавал вопросов. Это и надо было Матвею, ему надо было, чтобы никто его не отвлекал, он должен все хорошо обдумать...

... В отличие от первого раза, Матвей спокойно воспринял мысль о том, что Катя опять беременна. Когда она ему сказала эту новость, он как раз собирался на работу. На мгновение он замер, пожал плечами и обнял жену. Маленькая Алиса тоже попробовала обнять родителей. Матвей посмотрел на дочку с нескрываемой злобой. Тут же ворвалась мысль, что в доме может появиться вторая дочка, злость буквально переполняла его.

Когда Матвей узнал, что родился мальчик, он был в не себя от радости. Он заметно преобразился. Стал весел и разговорчив, больше он не ходил по дому, как хмурая туча. Когда появился Степа, Матвей совсем перестал замечать Алису. Мужчина выкинул некоторые ее игрушки, особенно любимую куклу «Синди», чтобы освободить место для будущего игрушечного автопарка и армий пластмассовых солдатиков...

... - Папа, давай все расскажем? Давай сознаемся, что я ее сбил! - запричитал Степа, умоляюще глядя на отца. - Я же этого не хотел, ты знаешь! Другие тоже в это поверят!

- Заткнись! - заорал Матвей. Бывали моменты, когда он себя почти не контролировал. Если что-то ему очень не нравилось, он мог поступить очень грубо и жестко. Вот и сейчас он захотел ударить сына, но удержался. Он всегда был для Степы хорошим отцом и хотел им остаться. Если бы на месте Степы сидел кто-то другой, то он давно бы пустил в ход кулаки, а может быть и не только кулаки. Такое с ним случалось раньше. Когда он въехал на эту дорогу, мысли о прошлом, от которых он постоянно отмахивался, настойчиво бились в его сознание. Он почувствовал страх от того, что когда-то уже ехал по этой дороге и воспоминания, связанные с этой дорогой, были более, чем ужасные. Тем более ситуации были почти схожи. Но он держался, старался держаться, потому что от этого зависело будущее его сына.

- Пойми, - более спокойно продолжил Матвей после минутной паузы. - Ты был пьян и сбил девчонку. За это тебе светит реальный срок. То, что мы сбросили тело в реку, ставит под удар еще и меня. Назад пути уже нет.

Матвей вспомнил, как Степа стоял над телом девушки. Он дрожал как осиновый лист и всхлипывал. Парень слушался отца, Степа беспрекословно взял тело за руки и помог сбросить его в воду. Дальше он тоже должен продолжать выполнять все, что скажет ему Матвей.

- Слава тоже нам не поможет, - добавил мужчина.

- Он хороший парень, папа, надежный, - тихо произнес Степа.

«Не сомневаюсь. Я уверен, что он ничего никому не расскажет», - зло подумал Матвей, крутя руль...

...Степа стал центром вселенной. Он был маленьким божеством, который со временем должен был превратиться в идеального бога. Все в этом мире было предназначено для него. Хочешь новую машинку? Она сразу покупалась. Сломался самокат? Матвей как раз собирался в город, где между делом покупал новый самокат. Все свободное время мужчина проводил с сыном. Доходило до того, что Катя часто упрекала мужа в том, что он не уделяет ей внимание. Но Матвей не замечал ее упреков.

Алиса... Она была умной девочкой. Со временем она поняла, что не нужна своему отцу.

Однажды, уже подросший и окрепший Степа нашел во дворе длинную палку. Матвей оставил ее, чтобы сделать черенок для лопаты: старый он сломал. Мальчишка поднял его, внимательно изучил, словно нашел некую диковинную вещь, предназначение которой не знал, а затем перевел взгляд на свою сестру. Алиса тоже была во дворе и перекапывала свою маленькую грядку, на которой сажала морковку. Она думала, что таким образом сможет заставить отца больше обращать на нее внимание и уважать ее. Труд всегда пользовался уважением. Но это был не тот случай.

Степа, словно охотник, тихо подкрался сзади к сестре. Маленькие ручонки еще крепче сжали палку. На мгновение он замер, словно изучая девочку. Или, может, в его голове боролись противоречивые мысли.

Матвей сидел на веранде с бутылкой пива «Клинское» и слушал песни группы «Любэ» на старом магнитофоне. Он сразу обратил внимание на странное поведение сына. Мальчик как-то изменился, когда взял палку. Стал опасней. Матвею это нравилось. Он уже понял, что задумал сын, поэтому удобней уселся в кресле и продолжал наблюдать за детьми.

С громкими улюлюканиями, словно индеец, Степа замахнулся палкой и набросился на свою сестру. Раздался глухой стук и пронзительный громкий крик. Палка опустилась на спину девочки, прямо между лопаток. Девочка изогнулась и грохнулась на землю.

«Точный удар», - ухмыльнулся Матвей, словно наблюдая за спортивным состязанием.

Алиса неуклюже попытала подняться, но второй удар снова заставил ее уткнуться в землю. Еще удар, по ноге, чуть выше бедра. Алиса истошно завопила и заплакала. Послышался смех маленького Степы, звонкий и веселый, будто он играл в какую-то игру. Возможно, для него это все и казалось игрой. Ведь отец, когда он обернулся к нему, сидел и широко улыбался. Мужчина поддерживал мальчика. И тогда Степа снова развернулся к сестре, которая, хныча, ползла по своей грядке. Ее розовое платье все было запачкано грязью, лицо и руки тоже. Послышались невнятные мольбы. Девочка с ужасом смотрела на разыгравшегося брата. Матвей чувствовал, как внутри него набухает ком из приятных чувств, который вскоре должен был лопнуть ярким фейерверком. Мужчина замер в предвкушении дальнейшего зрелища.

Мальчик снова замахнулся. Алиса поставила перед собой руки, ожидая снова сильного удара.

- Степа! - резкий крик заставил мальчика замереть в нерешительности. На пороге веранды появилась Катя, которая глядя на ужасную сцену, едва удержалась на ногах. Совладав с дрожью в коленях, она бросилась к Степе, отобрала у него палку, а потом пару раза хлопнула его по попе. - Ты что делаешь?

Степа пару раз шмыгнул носом, тщетно прикрывая задницу от яростных атак матери, взглянул на отца, лицо которого теперь не выражало эмоций, а потом бросился прочь. Он понял, что совершил что-то очень нехорошее, поэтому постарался по быстрее ретироваться, пока не получил новую порцию наказаний.

Катя с трудом подняла обезумевшую от страха дочь. Женщина кое-как отряхнула ее от грязи, а затем повела в дом.

- Ты что, Матвей, не видел? Или ты уже совсем пьян? - бросила она, проходя мимо мужа. Он лишь проводил их взглядом. Вскоре рыдания и жалобы дочки утихли за дверью. Матвей откинулся в кресле, сделав еще один глубокий глоток из бутылки. Он улыбнулся.

Был уже вечер. С веранды дома, который расположился на высоком холме, открывался отличный вид почти на всю деревню. Где-то вдалеке, за рекой, бескрайние пшеничные поля утопали в оранжевом закате солнца. Между деревянных домишек, которые отсюда, с высоты, казались игрушечными, беспокойно носились курицы, козы и другая деревенская живность. До Матвея доносился приятный запах скошенной травы и хвойного леса. Раздалось далекое мычание коровы,  утонувшее в тишине, которая опустилась на деревню с наступлением темноты. Матвей улыбнулся шире.

Он улыбался не прекрасной погоде и волшебному пейзажу своей родной деревни. Нет. В душе он был доволен тем, что, наконец, хоть кто-то проучил этих женщин, которые слишком портили их с сыном идеальную жизнь...

...- Почти приехали, - коротко бросил Матвей, вглядываясь в темноту, которая разлилась вокруг.

Степа молчал. Мужчина посмотрел на сына и увидел, как тот смотрит перед собой совершенно стеклянным взглядом. Матвей покачал головой и тяжело вздохнул - он всегда хотел вырастить из сына настоящего мужчину. А теперь, когда пришло время серьезных дел, парень струсил. Матвей считал, что виновата в этом была Катя. Она слишком сильно отругала мальчишку за то, что он избил сестру. Матвей считал, что нельзя бить мальчика, только он должен наносить удары, иначе из ребенка не вырастит настоящий мужчина.

Наконец, старый "УАЗик" замер. Кругом был лес. Впереди, в свете фар, можно было различить небольшую опушку, поросшую мелкой травой и кустарниками.

- Пап, почему ты такой жестокий? - неожиданно спросил Степа. В голосе не было никакого волнения, взгляд по-прежнему был стеклянным, словно парнишка пребывал в каком-то трансе.

- Я - жестокий? - Матвей вскинул брови и удивленно уставился на сына. – Скажи, Степа, я хоть раз в жизни ударил тебя?

- Нет, - ответил Степа. - Но из-за тебя ушли мама и Алиса. Они ушли из-за твоей чрезмерной злобы. Я помню, как ты смотрел на нее, когда я... избил Алису. Ты улыбался, когда я это делал...

...Катя закатила жуткий скандал. Матвей никогда не видел жену настолько разозленной.

- Матвей, ты совсем не понимаешь, что произошло? - она выбежала на веранду, когда смогла немного успокоить дочку. - Ты не видел, что делал с сестрой Степа?

Мужчина не отвечал. Он смотрел куда-то вдаль, при этом немного ухмыляясь. То ли заходящему солнцу, то ли просторам бескрайних далеких полей, то ли чему-то еще... Катя была уверена, что он улыбается хорошей погоде.

- Ты хочешь вырастить из сына монстра?

- Не смей ничего плохого говорить о моем сыне! - огрызнулся Матвей. Катя удивленно прикрыла рот рукой и отступила назад, словно думала, что Матвей может ударить ее.

- Ты совсем сошел с ума. Ты никого не замечаешь вокруг, как появился Степа. Ты не замечаешь ни меня, ни Алису... Я так больше не могу.

Девушка развернулась и вернулась в дом. Из дома начали раздаваться какие-то звуки. По характерным щелчкам Матвей понял, что Катя открыл чемодан. Это был большой чемодан, который они брали. когда отправлялись отдыхать куда-то далеко, например, на юг или когда летали в Турцию. В этот чемодан помещалось очень много вещей.

Матвей нехотя поднялся с кресла, теперь глядя во двор. У дальнего сарая лежала куча дров. Матвей все собирался их расколоть, но после работы предпочитал больше времени проводить на веранде с бутылкой пива, сил на дрова у него не оставалось. Рядом с дровами, в одно из поленьев, был воткнут топор. Этим топором Матвей пользовался, когда ходил в лес или ездил на рыбалку. Этот топор был верным надежным товарищем, который выручал, когда это требовалось. Сверкнув злым взглядом в сторону топора, Матвей медленно спустился с крыльца и направился к нему...

...Матвей скривил лицо и вылез из машины. Пройдя немного вперед, разминая затекшее тело, жестом он показал и сыну выбираться из машины. Лицо того побелело еще больше: он удивленно оглядывался, не понимая, что они забыли в этой глуши.

Стояла полная тишина. Не было слышно ни звука. Вместе с темнотой они образовывали загадочный, таинственный тандем. За их союзом могла скрываться любая опасность. Они могли скрыть самого опасного убийцу или укрыть от всех самое опасное преступление. Матвея это устраивало.

Скрипнула дверь. Звук казался каким-то глухими. Из машины вылез Степа. Дрожа, он подошел к отцу и замер за ним. Матвей улыбнулся. Он знал: чтобы не думал Степа, он сделает все, что скажет ему Матвей. Потому что Степа любил отца и... боялся.

«Давно я здесь не был, - подумал Матвей, глядя на небольшую поляну. Свет фар он не потушил, поэтому мог разглядеть перед собой небольшое открытое пространство, обрамленное по краям небольшими деревьями. – Давно».

Воспоминания снова полезли в его голову. Нехорошие, мрачные, злые. Он стряхнул их, немного вздрогнув плечами.

- Иди к багажнику и достань пару лопат...

...Степа вернулся домой, когда почти стемнело. Он очень боялся заходить в дом, поэтому замер у самого входа на веранду.

- Что ты не заходишь? - поинтересовался отец. Он сидел в кресло-качалке, и пил пиво. Было уже настолько темно, что мальчик не сразу заметил отца. От неожиданности Степа вздрогнул.

- Пап, я не хотел... я не хотел бить сестру, - жалобно заскулил Степа. - Я не знаю, что на меня нашло. Ведь я люблю ее и маму тоже люблю.

Матвей скорчил такое лицо, словно проглотил кислый лимон.

- Не бери в голову, сынок, поднимайся, - рукой позвал Матвей. - Не извиняйся за то, что уже сделал. Ты был рожден не для извинений.

Немного вдохновленный этими словами, Степа поднялся и зашел на веранду.

- Где Алиса? - спросил мальчик, который чувствовал за собой большую вину. Никакие слова отца не могли изменить это чувство.

- Они ушли... обе. Они бросили нас. Эти долбанные шлюхи не заслуживают того, чтобы жить в нашем доме.

Степа не знал значения слова «шлюхи», но он почувствовал, как где-то в душе у него кольнуло. Да, он поступил нехорошо, но он очень любил сестру. Он сделал бы все, что бы она сейчас оказалась дома. Он хотел этого больше всего. Но он больше так никогда и не увидел ее...

... - Зачем нам лопаты? - спросил Степа.

- Будем копать яму, - ответил отец, глядя на поляну прищуренным взглядом, словно что-то вымеряя. Он о чем-то задумался, потому указал рукой. - Там, будем копать там.

Он уверенным шагом направился вперед, Степа засеменил следом.

Степа не знал – сколько времени прошло, но ему казалось, что прошла уже целая вечность. Вместо дрожи от страха, в руках появилась дрожь от напряжения, рубашка сильно намокла и неприятно прилипала к телу. Он смотрел на отца, который с неутомимой энергией взмахивал лопатой. Отец работал так усердно, что сын не успевал за отцом. Молодой человек уже понемногу понимал, что задумал отец. Он противился этой мысли, гнал ее от себя, но все же она настойчиво лезла в его голову. Устав от работы и от мыслей Степа привалился к куче выкопанной земли. Матвей обратил на это внимание. Он оперся на лопату, оглядывая выкопанную яму.

- Сойдет, - бросил он, откидывая инструмент и выбираясь из ямы.

Он прикурил сигарету. Степа видел только темный силуэт отца и яркий огонек. Силуэт казался молодому человеку огромным и ужасным. Он уже точно знал, что хочет сделать отец.

- Папа, что ты задумал?

Он видел, как отец повернул голову в его сторону. Степа не видел его глаз, но чувствовал его взгляд на себе. Холодный, решительный взгляд.

- Я очень люблю тебя, Степа, и всегда хотел, что бы ты был счастлив, чтобы ты жил хорошо, - он кинул окурок под ноги и движением носка ботинка растер его о землю. - Я сделаю для этого все. Ради этого я готов даже пожертвовать жизнями других людей. Я очень сильно тебя люблю, сын. Вылезай, нам надо кое-что сделать.

Не дожидаясь пока Степа, дрожа, выберется из ямы, он пошел к машине. Степа с трудом вылез из ямы и замер, наблюдая за отцом. Фигура, похожая лишь на тень, подошла к машине, обошла ее и открыла багажник. Степа не видел этого, но слышал характерный звук. Потом послышались другие звуки, стон и вскоре снова показался отец. Только теперь его фигура была не единственная. Рядом появилась еще одна. Фигура рядом прихрамывала, горбилась.

Они подошли. Отец толкнул фигуру, и та упала на груду выкопанной земли. Теперь Степа видел лицо второго, это был Слава. Он знал это. Он помнил безумное от страха лицо друга, когда отец запихнул Славу в багажник. Это было у реки. Сначала они все вместе скинули девушку в бушующие потоки, а потом друг залез в багажник. Отец не заталкивал его туда силой, он лишь сказал ему туда залезть. Но то как он это произнес, не оставляло парню выбора. Отец ухмыльнулся и сказал: «Так надо. Не нужно, чтобы вас сейчас видели вместе. Я отвезу тебя в укромное место». И Слава поверил, как поверил и Степа. Но все же Степа хотел, мечтал увидеть что-нибудь другое, например, какой-нибудь мешок или какое-нибудь сбитое отцом животное. Он хотел думать, что они сюда приехали, потому что отец случайно сбил оленя. Зверь умер и поэтому отец решил закопать его в этой глуши. Но Степа знал, что в багажнике кроме Славы никого не было. Когда он брал лопаты, он старался не смотреть на друга. И теперь друг лежал здесь, рядом с вырытой ямой, которая, как надеялся Степа, ни должна была стать его могилой.

- Тяжелый, зараза, - Матвей отряхнул руки и встал рядом с сыном. Они вместе несколько минут наблюдали за Славой, который со страхом смотрел на них.

- Ты должен это сделать, сын, - как гром среди ясного неба. Его словно стукнули по голове тяжелым мешком. Голос отца был ровным. В нем не было ни страха, ни сожаления, ни даже намека на шутку. - Ты уже стал совсем взрослым. Ты должен сам решать свои проблемы.

«Проблемы? - думал Степа, глядя на друга. - Мои проблемы были там, на дороге. Да, я сбил девушку. Да, наверное, я должен был в этом сознаться. Но какая проблема сейчас? Ты хочешь, чтобы я совершил убийство - это точно никак не решение никаких проблем!»

Он стоял и смотрел. А еще он понимал, что не сможет спорить с отцом, что-то ему доказывать. Много раз он видел, как отец всегда стоял на своем, он всегда был прав. Да, он был добр и ласков к Степану, но с остальными он был холоден и даже зол. Многие в деревне знали его крутой нрав. Возможно, именно из-за этого от них ушли мама и Алиса. Степа часто думал об этом.

- Пап?

 - Заткнись и убей его, - зло бросил Матвей. Он начал злиться, становясь похожим на неукротимый ураган, который может все безжалостно уничтожить на своем пути. - Делай, что тебе говорят! Нам не нужны свидетели! Любой, кто знает секрет, может его выдать! Все люди очень болтливы и твой паршивый друг не исключение!

Степа стоял и слушал. Он умоляюще смотрел то на отца, то на друга. Душа его сжималась, сердце боялось - он не мог не послушать отца. Отец всегда был прав.

- Ты сможешь это сделать, - более спокойно продолжил Матвей. - Он слишком много знает, и мы слишком много сделали плохого. Он сирота, он живет один, его никто не будет искать! Его смерть даст спокойную жизнь тебе! Или ты хочешь оказаться в тюрьме? Ты посмотри на себя, ты там долго не протянешь! Сын, я тебя растил не для того, чтобы ты сел в тюрьму! А теперь бери лопату и хорошенько ударь его по голове!

Все решено - это было ясно. Как бы Степа не хотел, он должен сделать это. Отец был для него непререкаемым авторитетом. Отец, так или иначе, добьется от него всего, чего захочет. Степа наклонился. Немного пошарив по земле, он наткнулся на черенок от лопаты. Сжимая его в руке, он снова поднялся. Слава, наблюдая за этим, яростно замотал головой и громко замычал. Но никто не услышит его в этом безлюдном месте.

- Лопатой, убей его лопатой! - рычал Матвей, предвкушая зрелище. - Стукни пару раз по голове, чтобы он заткнулся, а потом станет легче!

«Да, - весело думал он, - я воспитал отличного сына. Я хороший отец!»

Степа старался не встречаться глазами со Славой. Он слышал, как друг начал двигаться, стараясь освободиться от веревок. Но руки и ноги его были крепко связаны, поэтому все его попытки были напрасны. Степа сделал шаг к нему, перекидывая лопату из левой руки в более сильную правую.

- Смелее, - подбадривал его отец. - Это будет просто, как в детстве, когда ты бил свою сестренку. Представь, что эта шлюха стоит сейчас перед тобой.

Степа теперь хорошо знал что значит «шлюха». Это слово теперь казалось ему не слишком приятным синонимом по отношению к сестре. Ее образ всплыл перед его глазами. Уверенность покинула его. Лопата упала из его рук.

- Чертов ублюдок! - закипал Матвей. - Возьми ее, как берешь свой член, когда дрочишь! Крепче схвати ее!

Неуверенно, с трудом держась на ногах, Степа снова поднял лопату.

- Смелее! - заорал отец. Он напоминал одурманенного наркомана, который забился в эйфории. Его глаза горели огнем, на губах появилась звериная улыбка. Он весь трясся, крепче сжимая кулаки.

Степа вплотную подошел к другу. Он уловил запах пота и мочи. Возможно, таков запах смерти, мелькнул безумная мысль. Сил поднять лопату не было, но он должен был. Иначе Степа мог оказаться в этой яме вместе со Славой. Да, отец сильно любил его, но в такие моменты он был похож на дикого зверя. Он крепко схватился руками за черенок, вцепился в него, как голодная собака вгрызается в кость.

- Давай, сделай это! Сделай, как я много лет назад сделал это с твоей мамой и сестрой! Будь похожим на меня! Будь как я!

Степа замер. В голове сильно стучало, но он хорошо слышал слова отца. Он развернулся и посмотрел на отца.

- О да! Они тоже здесь! Эти суки! Они мешали нам жить! Твоя мать оскорбляла тебя! Я не мог ей этого простить! Я зарубил их топором, а затем вывез сюда и закопал их жалкие тела! Так что давай, ты тоже сможешь! Тебе понравится!

Степа поднял лопату, сжимая ее теперь обеими руками, как бейсбольную биту. Крик облегчения вырвался из груди отца.

- Да, это мой сын! Я воспитал отличного сына! Я хороший отец! - Матвей закружил на месте.

Лопата резко просвистела в воздухе. Глухой удар, который прервал восхищенные возгласы отца. Лопата вонзилась в его голову, словно нож в арбуз.

Степа вытащил орудие труда, которое никак не предназначалось для таких действий. Отец, громко ругаясь и крича, схватился за голову. Из раны хлынула кровь. Степе показалось, что вниз полетел кусок черепа. Но его это не волновало. Он замахнулся еще и как опытный гольфист нанес еще один удар. В затылок. Лопата опять неохотно вошла в твердый череп. Матвей заскулил, как раненый зверь, а затем рухнул на землю. Степа нанес еще удар, в спину упавшему отцу, из груди которого вырвался хрип. Затем Степа обессиленно опустился рядом с изуродованным телом.

Слава перестал мычать. Он недоуменно смотрел на друга. А тот словно сейчас находился в каком-то другом мире, словно душа покинула тело. Степа лишь сидел и глубоко, часто дышал. Бесцельный взгляд уставился в землю, руки безвольно лежали на коленях. Он сейчас был спокоен. Словно рядом не было отца, который еще корчился от боли, испуская предсмертные стоны. Словно не было ямы, а рядом не сидел связанный и испуганный друг.

Все сейчас стало бессмысленно. Весь мир вокруг. Степа сидел и думал только о том, что отомстил за смерть своих родных.

- Ты был плохим отцом, - выдавил он наконец. Матвей еще пару раз дернулся, а потом замер. Навсегда.