Человек? набросок

Вспышка чумы, называемой в простонародье "хворью".
Неконтролируемое распространение. Несмотря на наличие лекарства, пускай и весьма сложного в изготовлении.
Человек угасал на глазах. За считанные сутки он превращался в омерзительный гниющий труп. Как правило, до вторых суток редко кто доживал.
Вымирание целых мировых регионов, бессилие властей, невиданный доселе разгул криминала.
Всё это не могло не спровоцировать появление различных религиозных сект, причем, многие из них проповедовали самоуничтожение рода человеческого.
Кто во что горазд.
Худой, изможденный ребенок лет семи на вид, в одной длинной, чуть ли не до пола, белой рубашке, был найден одним из отрядов нарождавшегося Тихоокеанского альянса при зачистке одного из обиталищ культистов.
Длинные, грязные светлые волосы. Обезумевший взгляд.
Вживленная в тело бомба. Кнопка детонации в руке.
И, конечно, звериная ухмылка, обнажавшая желтые зубы, в которых ещё торчали куски мяса.

Джейн Холливан закрыла глаза и медленно вздохнула.
Виски начинало колоть.
Зеркало справа. Изображение худощавой женщины лет пятидесяти, с небрежно расчесанными светлыми волосами до плеч, одетой в черную футболку и старые синие джинсы начинало расплываться и терять хоть какие-то очертания.

"Мой родитель ждёт меня у ворот рая!"

Волна начала подступать. Вихрь из мыслей и воспоминаний закручивался, унося её с собой.
Расслабить мышцы, разжать кулаки, перестать вслушиваться в каждый шорох за окном.
И поудобнее влиться в свой старый диван.
Эти меры не помогали.
То грязное подвальное помещение и ошеломленные лица видавших виды вояк до сих пор стояли у неё перед глазами.
Как и многое другое.

Врачи, из каких-то одним им ведомых соображений гуманизма, всё-таки удалили бомбу из груди. Впрочем, шрам на половину туловища сохранялся до сих пор.
Да и молочные железы с этих самых пор у неё были ампутированы.
Небольшой операционный расход.
Эти же самые идеи человечности не помешали им выбросить семилетнего ребенка на улицу, когда он кое-как оклемался.
Детство и юность в полуразрушенных трущобах.
Запись в добровольческий полк, как только ей стукнуло шестнадцать. Пушечное мясо, да.
Пойти куда-то ещё не было никакой возможности - для того, чтобы обслуживать мужчин, Джейн не подходила внешностью - костлявая, долговязая, вся в шрамах уже с детства. О том, чтобы пользоваться косметикой, уметь одеваться, как подобает женщине или вести себя нужным образом даже и речи не шло.
К тому же, в армии была хоть какая-то возможность легализоваться.

Боль в висках начинала усиливаться.

При собеседовании скрыть свой пол ещё не составило большой проблемы.
Вот на врачебном осмотре ситуация обстояла уже немного по-другому.
Женское дело - обслуживать мужчин, сидеть дома и не высовываться. Особенно в такие неспокойные времена.
От изнасилования со стороны этого заплывшего жиром кускa свинины её спасло лишь умение использовать подручные предметы не по назначению. Скальпель пришелся как нельзя кстати.
Эта тварь была настолько же извращена, насколько труслива.
Первое задание. Зачистка прилегающей к городу деревни.

Вихрь мыслей нарастал и становился всё более хаотичным. Дыхание учащалось и становилось сбивчивым. На лбу выступил пот.

Убийство обезумевшего от бесконечного сидения в окопе сослуживца. Солдат с
оторванными ногами, спокойно сидящий на стуле и закуривающий сигарету. Ночь в яме, полной трупов. Ещё теплые кишки разорванного напополам новобранца под ногами. Расстрел прокажённых, среди которых было немало ещё совсем малюток. Приказ о тотальной бомбардировке зоны покрытия вируса. Обгоревшие тела на развалинах домов. Маленькие дети, дожиравшие свою мать от голода. Сгнившие тела. Осмотр территории, на которую несколько дней назад была сброшена ядерная бомба.

Джейн особенно глубоко вздохнула и в следующий момент осела, расплываясь.

Хорошо обставленный, пусть и довольно старый, дом рядом с берегом моря, спокойная обстановка, тёплый климат, доброжелательные люди и отсутствие заражённых не могли стереть воспоминаний.
Впрочем, Холливан даже сейчас сохраняла, пусть и мизерную, надежду уйти от прошлого.
Но иногда оно попросту возвращалось в её голову, без всякого повода, и эту волну нужно было просто пересидеть.
Её подход к решению этой проблемы было сложно назвать здоровым - нужен был сильнодействующий транквилизатор и пара стаканов виски. Тем не менее, он работал.
И, естественно, в зоне досягаемости любые люди в такие моменты были абсолютно нежелательны.
Один раз официант в местной забегаловке, которому не посчастливилось вывести Джейн из состояния транса, уже получил по зубам, да так, что аж челюсть сместилась. Не очень приятная ситуация.

Но даже и без этого состояния характер Холливан доставлял ей самой массу проблем, особенно в первое время: она могла слететь с катушек по любому поводу. Однажды она чуть не избила какую-то женщину просто из-за путаницы в очереди в магазине.
Потом она научилась подавлять свои вспышки агрессии, не без помощи препаратов. Но было поздно - мнение о ней, как о буйной и крайне опасной полоумной уже сформировалось - новости и сплетни в небольшом городке распространялись быстро.

Соседи сторонились её, будто бы она была заражена холерой. Впрочем, в чем-то она была с ними солидарна.
Среди бывших военных и впрямь было немало откровенных уродов, которых стоило избегать за версту. Некоторые из них, оказавшись на мирной земле, не смогли смириться с исчезновением войны, заместив её криминалом. Кто-то спивался. Кто-то начинал торчать.
В первые послевоенные годы, когда она ещё находилась на своем посту генерала и имела прямые рычаги воздействия на власть молодой Тихоокеанской Конфедерации, таких попросту вешали безо всяких разговоров. Не без её содействия. Много кто желал её смерти.
Тем не менее, уйдя "на покой" пять лет назад, она отказалась от какой-либо охраны, хотя средства на это имелись. Большая часть из них была отпущена ей на развитие медицины.
Несмотря на наличие большого количества ненавистников, ни одного покушения на неё совершено не было.
Видимо, в глубине души даже самые закоренелые из них понимали, что методы, которые она проталкивала во власть, были вполне оправданы.
Или просто кишка была тонка. Черт его знает, что из этого было вероятнее.

Боль в висках затихала.
Волна воспоминаний начинала отступать. Она открыла глаза. Теперь зрение можно было сфокусировать хотя бы на чем-то.
Мысли расплывались и подумать хоть о чем-то было невозможно: транквилизатор начинал действовать. Тянуло попросту влиться в кресло и отключиться. Желательно надолго.
Джейн снова закрыла глаза и тут же провалилась в черную пустоту.

***

Был уже поздний вечер. Солнце зашло, и на улице сгустилась тьма, разбавленная лишь редким и бледным светом фонарей.
Её разбудил шум на заднем дворе. Чьи-то голоса.
Соображалось всё ещё плохо, но тело уже могло двигаться нормально. Резко вскочив с кресла, она ринулась к своему шкафу.
Глок был куда практичнее куч одежды и, как аргумент, во многих ситуациях был куда убедительнее.
Одно из окон разбилось как раз в тот момент, когда она уже держала в руках оружие.
Пара выстрелов в сторону звука, не глядя. Отдача чуть не вывихнула ей руку, но в подобной ситуации это было не так уж важно.

Чей-то вопль. Стоны и плач.
Она обернулась.
У парня, на вид лет восемнадцати, было прострелено плечо. Второй выстрел продырявил стену.
Он лежал на полу и стонал от боли.
Быстрым шагом подойдя к нему, она вдавила ногой его грудную клетку.
Тот захрипел.

- Неожиданно, да? - прошипела она - Ты ведь знал, сучонок, что обычным гражданам сейчас разрешено иметь оружие и применять его в случае проникновения на их собственность?

Он лишь хныкал в ответ и не мог выдавить из себя ничего вразумительного. Очередной гангстер с большой дороги, у которого на деле ещё молоко на губах не обсохло.

- Решил ограбить дом старой, одинокой и больной женщины?

Склонившись к нему, она прорычала:

- Джейн Холливан. Тебе о чем-нибудь говорит это имя?

Размашистый удар рукоятью пистолета. Лоб рассечен.

- Не знаю, с кем ты там водился и кто надоумил тебя грабить дома. Но это было явно плохой идей.

Дуло Глока и лицо парня встретились.

- Есть чего сказать? Или так и будешь нюни размазывать?

Хныча, здоровый бык на полу залепетал:

- У меня есть только моя сестра...Ей три года...

Эта фраза несколько остудила пыл Джейн, хотя она не была уверена в том, правда это, или же нет.

- Плевать. Сообщники есть у тебя? Голос за окном был не один.

- Сбежал сразу после выстрела...

Холливан усмехнулась. Ну конечно. Так оно обычно и происходит.
По законам Республики она имела полное право прикончить его здесь и сейчас. Так было бы куда благоразумнее.
И она была готова прикончить этого молокососа хотя бы за то, что он вообще поставил её в такую ситуацию.
Кривая ухмылка расползлась по её лицу.
Выстрел.

После него ещё несколько минут стояла тишина.
Осознание того, что проблему можно было бы решить другими путями, пришло слишком поздно.
В ушах Джейн раздался громкий гул.
Она заныла и, обхватив голову руками, села на колени перед трупом.
С обычным вихрем воспоминаний она ещё готова была справиться. Но, снова попав в такую ситуацию, она оказалась в настоящей бездне собственной истории. В месиве из выстрелов, оружия, трупов, бесчеловечных приказов, мародерства, издевательства над пленными.
Ей не было жаль этого малолетнего грабителя, вовсе нет. По законам Республики она не совершила преступления. Юридически она была чиста и у этого поступка не могло быть никаких формальных последствий.

Тем не менее, он имел далеко идущие последствия для неё.
Все пять лет "реабилитации", как выяснилось, абсолютно ни к чему не привели.
Всё тот же семилетний ребенок с бомбой, вшитой в грудную клетку.

***

Очнулась Холливан уже под утро, лежащая на полу, в луже крови.
Первые лучи солнца.
Прохладный ветерок дул через разбитое окно.
Молча встав, она подошла к окну, крепко сжимая рукоять Глока в руке.

Рассвет в мае действительно очень красив.

Еле заметно улыбнувшись, она поднесла пистолет к виску.