I Незаконное имя. Глава 3. Чертовщина

       ДЕРЕВЯННАЯ САБЛЯ.

       Часть 1.
            НЕЗАКОННОЕ ИМЯ.
       Глава 3.
            ЧЕРТОВЩИНА КАКАЯ-ТО.

       По словам человека, пересёкшего пролив, в квартале на окраине Дэйты и впрямь что-то странное наблюдалось. Сначала труба особняка, много лет пустовавшего, по вечерам начала испускать из себя печной дым. Кто-то из соседей, решивших, что дом теперь обитаем, отправился познакомиться с новыми жильцами. Но никаких признаков того, что в этом месте поселились люди, обнаружить не удалось. Тропа от ворот до крыльца заросла колючим кустарником, а ведь новые жильцы, в первую очередь, должны были бы вырубить его. Всё осталось, как было всегда: перекосившаяся дверь, проржавевший замок, закрытые ставни. Сад весь в сорняках, местами вымахавших в рост человека. Соседи обошли дом, подобрались к чёрному ходу, но и там увидели всё ту же картину запустения и одичания. Ни благонадёжные граждане, ни какие-нибудь бродяги не входили в этот дом уже очень долгое время
    Дальше - больше. Некогда кремовые стены особняка начали окрашиваться в бордовый цвет и зловеще светиться. Люди, живущие по соседству, стали бояться выходить на улицу. Добавили всем страху ухающие звуки, сочетающиеся с громким хлопаньем ставнями. Похлопав, ставни возвращались в исходное положение и сами собой запирались на запоры. Жители квартала обращались в полицию. Бравые парни в форме несколько дней дежурили возле дома, надеясь собственными глазами узреть упомянутые явления. Но нет. Ничего не произошло. И полицейское начальство, посмеявшись над суеверными и мнительными обывателями, посоветовало им обратиться к волшебнику какому-нибудь. Волшебников нынче на Верпте пруд пруди, больше, чем на всём континенте.
    Обитатели квартала не сразу отправили ко мне человека с просьбой разобраться в чертовщине. Сначала они понадеялись на то, что то, что хлопает ставнями, ухает, дымит и устраивает свечение, угомонится, сообразив, что попало в поле зрения полиции. Но нет. Оно продолжило свои упражнения сразу же после того, как наблюдение было снято. Горожане вновь отправились в участок. Тогда замок на входной двери был взломан, и полицейские с соседями вместе вошли внутрь дома. Но там застали только запустение и разруху. Никаких признаков, что какие-нибудь люди хотя бы просто когда-нибудь заходили сюда, не было. Полицейские забили дверь и ставни гвоздями и посоветовали больше не отвлекать их от важных дел. Однако, соседи отвлекали их ещё раза три. Особенно напугало их то, что ставни продолжили хлопать, несмотря на гвозди. К упомянутым уже явлениям прибавился противный и зловещий скрип и треск забора. Вот тогда-то наиболее уважаемый житель квартала был оправлен к главе Верпты, который и есть волшебник.
    По привычке у нас все обращаются ко мне или к Рики, а не к Таену, скажем. Таен был для всех таким простым, славным парнем. Писателем и путешественником, явившимся аж с Запретной Гавани. Студенты, молодые маги, которых нынче и впрямь было полно на Большом острове, не принимались в расчёт. А Петрик отсутствовал. Поэтому я оторвал Рики от работы в мастерской и второй раз за день направился к переправе. А Мичика сама напросилась с нами. Разве дети могут остаться в стороне, если где-то происходит чертовщина? Вчетвером мы прибыли к этому дому на окраине и были встречены толпой, поджидающей нас у опасного строения и опасного забора.
    Я удивляюсь людям, честное слово. Их так и тянет толпиться возле того, что неприятно, зловеще или опасно. Взять, например, этот дом. Если боишься - не подходи. Если вы послали за волшебником и опасаетесь чертовщины, чего ради приближаться к забору? Но, с другой стороны, граждане так громко галдели, что то, что, возможно, завелось внутри, уже и сбежало оттуда. Есть области, где шаманы практикуют борьбу с чертовщиной посредством громких звуков. Колотят в бубны и в щиты, громогласно распевают куплеты. В других областях, думается мне, надо использовать толпу соседей.
    - Господин глава! - бросились ко мне все эти люди. - Господин Миче! Поможете нам? Ваше высочество, у нас чертовщина.
    Да, прошли времена, когда все звали меня просто Миче. Или даже Анчуткой.
    Я велел страдальцам расходиться и постараться совладать с любопытством.
    - Если уж совладать не получается, смотрите с соседних участков, - посоветовал добрый Рики.
    Горожане восприняли это буквально и заполонили ближайшие дворы. Я отодрал забитую дверь и вошёл внутрь. А дети, согласно инструкции, за мной.
    - Что скажете? - спросил я их шёпотом, когда мы огляделись и остановились посреди бывшей гостиной.
    - Я скажу, - подняла руку Мичика, - что магию здесь применяли.
    - Не здесь, - фыркнул Рики. - Я прав?
    Магию применяли снаружи, но не внутри дома, и Рики объяснил Мичике, как это следует определять. Я усмехнулся: если здесь мой младший брат, то моё присутствие вовсе не обязательно. Он волшебник не по возрасту сильный и умелый. Есть правила воспитания волшебников. Главное из них - постоянные тренировки в условиях, приближенных к экстремальным. Этого в жизни Рики было сколько угодно. Никто из моих нынешних учеников не прошёл подобной школы.
    - Я найду, - сказал братец, - источник чертовщины. Думаю, он…
    - Нет, дай Мичике определить.
    Моя маленькая девочка потопталась на одном месте, поморщила нос и искоса посмотрела на Рики.
    - Не подсказывай, - предупредил я.
    Мичика побрела во двор, спотыкаясь о мусор. Потом осмотрелась, и, смешно выставив вперёд указательный пальчик, побежала за ворота на улицу. Там, недалеко от новой, стояла старая водяная колонка, не работающая уже.
    - Здесь? - спросила Мичика. И хлопнула в ладоши: - Точно здесь. Но я копать не буду.
    Рики сбегал к соседям и принёс лопату.
    - Я покопаю, - вызвался он.
    Но я суровый учитель:
    - Хочешь быть волшебницей - действуй сама.
    Дочка вздохнула и взялась за лопату.
    - Осторожней, - округлил глаза Рики. - Про защиту не забудь.
    Мы с ним были наготове, но и Мичика не зевала. Она правильно окружила себя защитой, прежде чем подойти к месту, где, как мы видели, недавно копали землю.
    Когда лезвие лопаты вошло в почву в четвёртый раз, из ямки повалил горячий пар прямо в глаза моей девочке. Я бросился вперёд, усиливая её защиту своей, но Рики со смехом удержал меня: девочка сама справилась. Пар тонкой струйкой уползал в сторону. Соседи ахали за заборами.
    - Это, - сказал мой брат, - действительно чертовщина. Живая Кость, вот как колдовство называется. Нужны Невидимые Силки. Что-то не знаю я, Чудо-Юдо, освоила их уже?
    Это прозвище моей приёмной дочки. В память о том, какой мы её увидели в первый раз: не то девочкой, не то мальчиком, лохматым, грязным, но весёлым и неунывающим беспризорным существом.
    - Нет, - сказал я. - Будем учить. Рассказывай.
    Рики завёл поучение о Невидимых Силках, я смотрел в оба. Но Мичика справилась и с выскочившей из земли Алмазной плетью, расщепив её на множество блестяшек, и, с небольшой помощью Рики, с Обманным Пространством, уже начавшим уводить её от ямки в сторону дороги. Я смотрел и недоумевал: какому такому шутнику понадобилось заколдовывать брошенный дом, да ещё и защищать артефакт Живая Кость такой сложной тройной защитой. Наверное, кто-то из моих студентов позабавиться решил. Узнаю кто - накажу непременно. Колдовством пугать горожан вздумал! В государстве, где и так к магии относятся крайне плохо. Такие выходки не идут на пользу нашему делу. Но трудность состояла в том, что я не узнавал почерка мага. То есть, почерк просматривался слабо и странно, и, несмотря на подозрение, что я с ним когда-то сталкивался, никак не опознавался.
    Я заподозрил применение не слишком умело сделанного или неправильно используемого Убежища Огня - части узора сложнейшего из артефактов - Отрицания Имени. Этот узор как раз и позволяет скрывать волшебство. Но попробуйте встретить его на просторах Винэи! И снова вопрос: зачем? Не полезней ли держать ценность при себе, чем закапывать в землю ради сомнительной забавы?
    Из-под лопаты Мичики, с тихим треском вырвалось что-то маленькое, светлое, быстро полетевшее прочь. Но Рики был наготове. Он вытянул руку - и Невидимые Силки зацепили в воздухе эту штуку.
    - Я не всё поняла! - взвизгнула Мичика. Я задвинул её за спину и включился в дело.
    Светлая летучая штука оказалась искусно вырезанной из кости бабочкой. Издалека она смотрелась настоящим мотыльком. Мы с Рики скакали по улице, как маленькие детки с сачками. Только, если сачок был бы каждому хорошо виден, то наши Силки были невидимыми. Бабочка вырывалась, летала, мы носились за непокорным артефактом, соседи хохотали и называли нас малявками-козявками.
    - Шмякните её! - кричала Мичика. Но я ей потом объясню, что Живую Кость просто разрушить нельзя. Мельчайшая пыль просыплется на землю, и тогда новую чертовщину будет вывести куда сложней.
    Живая Кость - это злая деревенская магия. Грубая, подлая, часто жестокая. Наш шутник выбрал для упражнений заброшенный дом. А представьте, каково тем, кто обитает в заколдованном жилище! Спросите, зачем вообще применять эту гадость? А представьте, что сосед сильно обиделся на вас. Нормальный человек перестанет разговаривать с обидчиком и делиться солью - сахаром. Одержимый чёрными страстями добудет вырезанную из кости заколдованную зверушку: мышь, змейку, ящерку, птичку, зароет в землю и станет радоваться вашему несчастью. От чертовщины, завладевшей вашим домом, и свихнуться недолго. Хорошо, если злобный сосед задумал всего лишь ваш переезд с насиженных мест, с глаз долой, задумал создать вам беспокойство и убыток. Гораздо хуже, если он имеет цель свести вас со свету. Бывает и такое. Тогда костяная зверушка красится в чёрный цвет. Колдовство не действует, если рядом с артефактом кто-нибудь находится. Я думаю, что полиция устроила пункт наблюдения прямо напротив подозрительного дома, у этой самой колонки. Поэтому парням в форме не довелось увидеть хлопанье ставнями и печной дым.
    Обнаруженный источник чертовщины быстр и увёртлив. Он будет стремиться удрать, улететь, ускользнуть. И, скрывшись с ваших глаз, в новом месте продолжит излучать энергию злого колдовства. Вы потратите уйму времени, охотясь за ним. Поэтому надо стараться не упустить Живую Кость.
    Наконец, нам с Рики удалось справиться с противной штукой. Поскольку и он, и я применяли Невидимые Силки, то, притянув костяного мотылька каждый в свою сторону, мы разломали его на две части. С удовольствием сунули их в огуречный рассол, любезно предоставленный соседкой, и Рики произнёс контрзаклинание.
    - Рассол, - серьёзно сказал он, - нужно вылить под куст чёрной смородины. И приговаривать то, что положено.
    Соседи попрятались за заборы. Никому не хотелось, чтобы это было сделано на его подворье. Мы вылили рассол в саду заброшенного дома. Смородина там разрослась знатно.
    - Всё? - спрашивали люди, появляясь из-за оград. - Господин Миче, это всё? Не будет больше скрипеть и ухать? Дымить и хлопать не станет?
    - Нет.
    - Вот спасибо, ваше высочество.
    Согласно традиции, мы втроём обмыли руки текущей из колонки водой, приняли положенную плату и отправились восвояси. И, между прочим, уже темнело.
    - Скоро будем спокойненько ездить по мосту, не станем ждать, когда, например, кончится шторм, - на пароме сказала Мичика, глядя в сторону громадного этого сооружения.
    - Вечер пропал, - вздохнул Рики. - Ещё пара чертовщин - и я не успею закончить заказ. Миче, ты понял, чьё это колдовство? Кто дурацкие шуточки шутит? Издевается над тобой?
- Не надо мной. Просто над мирными обывателями.
    - Над тобой, Миче. Ты позавчера рассказывал о двух случаях попроще, где справился без меня. На конюшне и в парке. Всё это плохо.
    - Да нет же, Рики.
    - Ты узнал почерк какого-нибудь студента?
    - Нет. Но, хотя он плохо опознаваем, кажется, я уже встречался с таким. Я догадаюсь…
    - Не напрягайся. Я догадался за тебя.
    - Ну-ка, ну-ка. И кто у нас шутник?
    - Миче, да будь же ты серьёзным, - рассердился мой младший брат. - Это не шутка. Это что-то, направленное против тебя. Я узнал этот почерк. Сидишь? Молодец. Не вставай. Чертовщину устроил наш друг Остюк.
    Если бы я стоял, я бы сел, конечно. А так я просто уставился на Рики диким взглядом. Я тоже вспомнил и понял, что мальчик прав. Почерк Остюка, врага моего, всегда был невнятным и странным.

  *
    О! Если вы читали, то помните, сколько бед принёс нам Остюк. И было это вовсе не так давно. Не настолько давно, чтобы наш гнев и наши душевные раны успели пройти.
    В своё время, на Запретной Гавани, видя, что Таен хитёр и непокорен, и делает всё, чтобы не причинять вред своей родине и друзьям детства, волшебникам Петрику и Миче, его мучители, враги Някки, стали искать ему замену. Выбрали двоих: этого самого Остюка, который был уже юношей, а потом - маленького мальчика Рысика, сына атамана Длинного Когтя. На самом деле, никто из них не подходил на роль Познавшего Всё, для этого надо было быть Таеном Пагом. Понятное дело, насчёт ребёнка была надежда правильно его воспитать, да и причина, по которой выбор пал на взрослого Остюка, была очевидна: он был уже сформировавшимся тщеславным подлецом. Дядя Таена, заморский диктатор, выудил его из тюрьмы, где тот прозябал после попытки выдать себя за пришельца с планеты Ви, призванного переселить избранных в места прекрасные, изобильные и свободные. Критериями, по которым он намеревался отбирать счастливцев, были, конечно, различные материальные блага и лучшее поклонение. Поклонники, кстати, и поймали его в лесу, когда он решил переселиться один, без избранных, но зато с принесёнными ими материальными благами.
    Остюк некоторое время прилежно учился под надзором Моро, дяди Таена, дабы в будущем занять пост Познавшего Всё. Но его авантюрная, беспокойная натура взяла верх, он решил, что сам и на другом континенте добьётся большего и быстрее. И, узнав путь, бежал в Някку. С собой у него были скудные магические знания и многочисленные золотые предметы из славного города Врата Сна.
    До нас доходили слухи о приключениях мошенника Остюка в Акети, Някке и Ивере. Но вот он явился на Верпту, где попортил нам много крови. Здесь ему захотелось примерить на себя роль святого, пророчащего конец света. За вступление в его секту фанатикам приходилось ещё и платить. Они засели в заброшенном складе и собирались покончить с собой в день предсказанной катастрофы. По прикидкам Остюка, она ожидалась в наш с Петриком день рождения. Я бы удивился, будь это другой день.
    Это было то ещё противостояние. Наспех нахватавшийся колдовских знаний, Остюк, тем не менее, был очень силён - иначе его не прочили бы на место Познавшего Всё. В конце концов, сам негодяй сбежал, бросив своих почитателей в беде, среди пожара, охватившего Вешу, главный город Малого острова. При нём были деньги фанатиков, а при последних - их дети, которых, собственно, мы и пытались выручить всё это время. Со злости я говорил, будто бы до самих ненормальных лично мне дела нет, и что каждый сам выбирает, как ему испортить свою жизнь. Это, конечно, не так. В тот день мой Петрик едва не погиб, а я ослеп очень надолго, из-за чего и попал потом на Запретную Гавань - просто похищен был. В конце концов, всё обернулось к лучшему, даже зрение у меня восстановилось полностью, а с нами оказался наш дорогой Таен. В день особенно сильного накала страстей, в день битвы за свободу обитателей заморского континента, мы с Остюком встретились снова. Он не был ни на чьей стороне. Он, как обычно, воровал разные полезные и дорогие предметы в месте, где решалась судьба тысяч людей.
    Вот таков Остюк, прямо в глаза говоривший, что я его злейший враг. Потому что всё время мешаю его благородным деяниям. Да и просто не нравлюсь.
    Вы уже догадались, конечно, до какой степени мерзавец не нравился мне.
    В глазах каждого нормального человека Остюк - это преступник, мошенник и вор, за душой у него ничего святого. Я немедленно по прибытии в Верпту, столицу островов, велел организовать его поиски.
    - Ну-ну, - усмехнулся Лёка Мале. - Остюка уж и след простыл. Вспомни, когда началась чертовщина. Но зачем он устроил её?
    - Напомнить о себе, - сказала его жена Аня. - Но с какой целью?
    - Чтобы Миче помнил, что у него есть враг, и он хочет причинить ему зло, - вздохнул Рики. - Но когда и как?
    - Этого мы знать не можем, - простонал Красавчик, безуспешно пытавшийся выпутаться из верёвок, в которых я признал части самораскладывающейся палатки. Палатка пришла в негодность и была заменена другой, а верёвки от старой Петрик бросил зачем-то в тот самый сарай. Ухватив одну из них зубами, Красвчик спросил: - Не лучше ли Остюку держаться подальше от Миче?
    - Лучше, конечно, но понимает ли это сам Остюк? - вздохнула Лала. - Думаете, его не поймают?
    - Поймают! Папочка Миче переловит всех Остюков! - выкрикнула Мичика. И подёргала Лалу за руку: - Ты будешь у меня родной язык проверять или нет?
    - Открой рот, - велела девочка. - Проверила. Нормальный родной язык.
    - Не, ну, правда! Упражненьица проверь, а?
    - Пойдём, - сказала Лала, и они с Мичикой ушли, чтобы заняться уроками. Канеке с нами не было. Как старший среди детей, пропустивший борьбу с чертовщиной и не имеющий никаких заказов, он отправился через пролив участвовать в поисках Остюка. Канеке очень самостоятельный.
    Таен спустился к нам с бумажками в руке.
    - Вот, Миче, - произнёс он, протягивая мне листы. - Ты хотел сказку, я её принёс.
    - Я хотел сказку?
    - Про изобретателя кастрюль.
    - Избавьте меня от верёвок! - взвыл Красавчик.
    - Ни за что! - хором откликнулись все.
    - Почему это?
    - Поделом тебе. Не будешь лазить в сарай и брать там что ни попадя, - объяснил Таен и опять ко мне: - Вот тебе сказка, Миче.
    - Не сейчас.
    - Возьми, прочитаешь завтра.
    - Спасите! - взвизгнул Красавчик, потому что верёвки полезли ему за пазуху.
    Аня и Лёка бросились на помощь. Рики сказал, что подождёт, чем кончится.
    - Ой, щекотки боюсь! - хихикал пират.
    Я машинально взял листы у Таена. Как не взять, если он суёт их прямо в лицо, а там написано вместо заглавия: «Срочно зайди ко мне!!!» Вот так сказка!   
    - Или ладно, сейчас прочитаю, - кивнул я и устремился к лестнице. Вдогонку мне неслись призывы Красавчика:
    - Миче, Миче, а я?
    - Ладно, дружище. Только обещай больше не ходить в сарай.
    - Да, да, обещаю!
    Я быстренько снял заклятие с верёвок и убежал к Таену в кабинет. Он явился следом за мной и тут же стал меня поучать.
    - Ты, Миче, зачем людей зря гоняешь? Лёка сказал, преступник давно скрылся. Канеке гоняешь по ночам искать Остюка вашего. Так не пойдёт. Канеке уже большой мальчик, конечно, но не настолько, чтобы считать его взрослым. Как сказано в трактате…
    - Не надо трактатов!
    - Я тебе и так скажу, что если мальчик лишь капельку старше твоего Рики, то это не повод загружать его взрослой работой.
    Вот тебе и раз.
    - Ты что взбеленился, Таен? Твой Канеке смекалистей и выносливей иного взрослого. Удержать Канеке, когда ему шлея под хвост попала? Нет, Таен, это мне не по силам. Он маг, и, если не спасовал перед трудностями, и сам вызвался помогать, честь ему и хвала. Так говорит нам наука о воспитании волшебников.
    - А вот не надо тут про науку! - совсем разошёлся Паг. - Ты что не понимаешь? Остюк!
    - Ну да. И что?
    - Ты послал бы Рики против этого человека?
    - Ну, собственно…
    - Если Остюка хотели сделать Познавшим Всё, значит, он очень силён.
    - Да, но Канеке опытней и образованней его. И, думаю, что сильнее. И в его жизни уже каких только опасностей не было! И он сам вызвался. А воспитание волшебников… И вообще, Таен, отстань от меня. Если Остюка нет в Дейте, значит, ничего страшного для Канеке нет.
    - Ладно, - угомонился Лалин брат. - Давай посмотрим, где твой любезный Остюк. Почему не спросил у меня, прежде чем людей поднимать?
    - Потому что кто знает, может, нельзя часто пользоваться подарком Милло.
    - Если нельзя, был бы какой-нибудь знак.
    - Правила, инструкция, трактат. Не тяни кота за хвост, если решил поиграть в Познавшего Всё.
    Таен взял обычную чашку, налил в неё обычной воды из кувшина и сунул мне под нос: смотри, дескать. А я уже видел, как он такое проделывает. Раньше, когда он был пленником, у него имелся волшебный камень, при помощи которого он обязан был следить за волшебниками Някки. Конечно, он использовал его и в своих собственных целях. Камня уже не существует, и его осколки, находящиеся в разных руках, перестали действовать в тот же час, как он был разрушен. Но способность вызывать картины происходящего осталась у Таена. Он открыл мне (и только мне) этот секрет на корабле, несущем нас домой с заморского континента: тот волшебный шар был рождён из воды, и вода показывала Познавшему Всё то, что он хотел увидеть. Сейчас он хотел видеть Остюка.
    - Вот он! - выкрикнул я, узрев эту рожу прямо в чашке. - Мама моя!
    - Точно. Это мама твоя.
    - Моя мама Роза. Ты видишь, Таен? Остюк с ней беседует. Вечером! В нашем доме! В доме моих родителей!
    - Помолчи. Дай послушать.
    «До свиданья, - глубоким голосом, полным чувства, проговорил Остюк, одетый на редкость опрятно и модно. - Как жаль, что пора уходить, моя дорогая»
    И он держал в своих, ради исключения, чистых лапах, тонкую, изящную руку моей мамы. Мамы Розы, которая вырастила меня, которую я до сих пор считаю самой родной!
    Она положила на его ручищу вторую свою ручку и прижалась лицом к его плечищу.
    - Таен! Таен!!! - завопил я, а он зашипел на меня и велел молчать.
    «Как жаль, что мы раньше не встретились, - всхлипнула мама, отвечая на какие-то Остюковы слова. - Я подготовлю Арика. Всё будет хорошо».
    Как удержаться?
    - Таен! Они разводятся? Мама и папа. Из-за… Из-за…
    - Откуда мне знать, Миче. Заткнись.
    «Как много лет потеряно!» - сокрушалась мама.
    «Ничего, мы всё наверстаем…» - придав голосу много нежности, проревело это чудище. Я дёрнулся, уронил и разбил чашку. Вода пролилась. Я упал на колени и стал всматриваться в пол.
    - Ох, Миче, - вздохнул Таен и поставил передо мной кувшин.
    - Да он же мой ровесник! Остюк мой ровесник! - бормотал я в то время, как мама, припав к негодяю, провожала его до калитки. Однако, она не поцеловала его в губы, а поцеловала в щёку, как и он её. Ну и что! А прислуга? А ну как увидят? А скажут папе? Вот где кошмар. Что сделает папа? Ах, ведь у них это дело решённое. Мама и так хочет открыться ему. И что? У меня будет отчим - Остюк?! Остюк!!! А как же отец? Он так любит маму! Он ради неё даже… Даже… Да, я знаю. Поддерживает её в заблуждении, что я сумасшедший. Жертвует своей любовью к сыну ради любви к маме. Хотя, я ведь не родной его сын.
    - Таен, Таен, - шептал я. - Такая хорошая у них семья - у мамы и папы. И тут! Остюк! О, Радо и Эя!
    - Замолкни, Миче.
    Остюк шёл себе и шёл по ночной улице Някки. И пришёл на съёмную квартиру, где молча и сразу завалился спать. И даже зубы почистил. С чего бы такой прогресс? Хотя, если ты хочешь повеситься на шею замужней дамы старше тебя, изволь держать марку. Вот чем теперь занимается Остюк! И маму мою, значит, выбрал из мести, чтобы мне насолить, чтобы мою семью разрушить. С Натой этот номер не пройдёт - так он за маму взялся.
    - Не интересно, - сказал Таен. И вернул изображение моего дома. И что я увидел, а? Мамину служанку, которая спрашивала, когда, мол, вернётся господин Арик. Мама отвечала, что ещё не скоро. Что она сама, наверное, поедет к нему в город Лиитту, и вернутся они вместе. Понятно, папа уехал, а Остюк, стало быть, воспользовался этим обстоятельством. И вот служанка ушла, а мама…
    Однажды я рассказывал про письменный стол в папином кабинете. Про массивный стол из дерева балька, которое практически не поддаётся огню. Про стол, который сделан на заказ и является подобием сейфа для хранения важных документов, так как в нём полно ящиков и тайных отделений, отделанных металлом. Так что, даже если бы сам стол сгорел в давнем пожаре, документы всё равно бы уцелели. Но он сохранился, побывал на реставрации и занял своё место в новом папином кабинете. И теперь мама достала из какой-то потайной норки…
    - Что это? - шепнули мы с Таеном друг другу и едва ли не влезли в кувшин.
    Это был носочек. Маленький-маленький. Какие надевают на ножки младенцев. И этот носочек мама принялась целовать и обливать слезами.
Таен смутился и предложил мне прекратить подглядывание.
    - Нет, - сказал я. - Подожди.
    Я сам удивился тому, как изменился мой голос. Он стал властным, как у Петрика, когда тот считает, что пришла пора отдать приказ, а не ограничиваться просьбой.
    Дело в том, что с некоторых пор меня сильно волновала тема маминых и папиных младенцев. Вы знаете, что я был принят в семью сразу после смерти их родного сына, только что родившегося. Меня бы приняли в любом случае, даже если бы этот мальчик остался жив. Но случилось так. До двадцати одного года я и не знал ничего, это Петрик меня просветил. И вот, сравнительно недавно, когда наша компания вернулась с Запретной Гавани, произошли события, которые навели меня на мысль: а ну как родной брат Рики, мальчик, который старше меня на три неполных дня, жив. Ничего существенного или вещественного, что могло бы вызвать такие идеи. Просто открытие: мама до сих пор горюет по этому ребёнку, потому до такой степени и недовольна мной. Думает, может, что тот мальчик был бы лучше. И догадка: в нашей семье что угодно могли сделать с новорожденным ребёнком. Это же наша семья.
    Нет слов, чтобы описать чувства, одолевшие меня из-за этой догадки, не подкреплённой ничем. Но мы с Рики пошли на кладбище, где не одно десятилетие хоронят представителей семейства Аги, и не нашли там этой могилы. А куда, спрашивается, мама ходит поплакать? Может, на другое кладбище? На других побывать мы не успели.
    И что я вижу сейчас? Мама, влюбившаяся в Остюка, после его визита целует детский носочек. Вот до чего довела её новая любовь: до полного расстройства всех чувств. Прибил бы негодяя!
    Мама успокоилась и отложила носок. Посмотрела: в ящичке беспорядок. Равнодушно выложила на стол бумаги. Равнодушно перебрала их… И, между прочим, это были документы, которые собирали для усыновления Таена. Предполагалось, что по документам он будет считаться сыном моих родителей, но жить станет с дедом и бабушкой. Перебрав, мама бросила эти бумаги в мусорную корзину. Потом она вынула и разгладила чепчик с вышивкой «Миче», Рикину любимую погремушку, ещё несколько наших детских вещей, всё сложила обратно вместе с носочком… Подумала, извлекла из корзины документы и небрежно сунула туда же. Я знаю привычку мамы вечно хранить любую бумажку с печатью и подписями. Эти документы надо бы забрать себе. Кажется, мне они дороги.
    «Мира, - позвала мама, заперев отделение на тайный запор. - Спать пойду. Погаси свет в других комнатах».
    - Нарочно в спальни не заглядываю никогда, только случайно, - категорично объявил Таен и отнял у меня кувшин.
    Я заполз на диван.
    - Видал? - спросил я.
    - Да, - радостно закивал он. - Всё-таки, я страшно счастливый. Твои дедушка с бабушкой очень любили меня. Я убедился, что всё было серьёзно, мы могли бы быть братьями. Я, ты, Рики.
    - Таен, моя мама влюбилась в Остюка. Встречается с ним в нашем доме в отсутствие папы.
    - Ах, ты об этом! Да, Остюк. Вот такие дела. Ты не думай, что я не понимаю. Но знаешь, прощались они не как любовники.
    - Может, их пока нельзя так назвать. Но, чувствую, всё к тому идёт!
    - Миче, подумай…
    - Но почему Остюк? Почему не просто какой-нибудь человек?
    - Мне кажется, твоя мама очень любит твоего папу.
    - Но есть же настоящие обольстители! Кто против них устоит? Ты слышал, она готова папе всё рассказать.
    - Это их дела, не твои.
    - Да я бы не пикнул даже, если бы это был не Остюк! Вот она! Вот настоящая чертовщина!
    - Успокойся, ничего ещё не известно.
    - Пойду, скажу Лёке.
    - Нет! - Таен встал у двери. - Мы же договорились: никто не должен знать, что я могу видеть, что происходит.
    - Лёка заметит, что я не в себе. Я скажу ему, что до меня дошли слухи. Что я получил письмо.
    - Ладно. Это скажи. Но ты ведь не станешь писать маме?
    - Нет.
    - Напиши Нате. Пусть она понаблюдает за свекровью.
    - Ната с ней в ссоре. К ней в дом не ходит.
    - Пусть сделает исключение.
    - Пусть сделает, - равнодушно повторил я. Переживания сегодняшнего дня вымотали меня до предела. Но я опомнился и покачал головой: - Нет, Таен. Никогда. Там, где отирается Остюк, моей беременной жене делать нечего.

    *
    Лёку я увидел только на следующее утро. Он, конечно, пристал с расспросами, отчего я весь сам не свой и почему так быстро отменил поиски Остюка. Я сказал ему, что получил весточку от служанки Миры о том, что она будто бы видела и слышала то, что видели и слышали мы с Таеном.
    - Я бы не стал делать поспешных выводов, Миче. Служанки, слуги… Им вечно мерещится что-то. Только и рады слухи распускать.
    - Мира не такая. Она не распускает слухи. Вот только мне написала.
    - Ну-ну. Тащи бумагу, что ли.
    - Зачем?
    - Будем Петрику писать. Он один сможет организовать поиски Остюка в Някке.
    - Это правильно, Лёка.
    - То-то же. Вечно тебе твои семейные дела весь свет затмевают.
- Что делать. Семья у меня такая. Я думаю: не запретить ли Нате ехать в Някку? Пусть возвращается с полпути. Мама явится поиграть с Розочкой в её дом, да ещё проболтается Остюку, что внучка приехала. Страшно представить.
    - Судно «Стриж» идёт всего лишь с двумя короткими остановками.  Ната потребует разумных доводов, а иначе посчитает тебя самодуром и перестанет уважать. Пусть приедет в столицу, отдохнёт с дороги, а потом мы выдумаем причину, которая заставит её вернуться. Хорошо, что она не ходит к твоим родителям.
    - А что ты думаешь про носочек?
    - Носочек? Что за носочек?
    Я опомнился: про то, как мама плакала над детской одёжкой, я не рассказывал Лёке.
    - Нет-нет. Я спросил: «Как ты думаешь, где Красавчик?»
    - Да? А я удивляюсь: при чём тут носок? Красавчика пришпилило в сарае что-то вроде двузубых вил. Я видел в щёлку.
    - Насмерть пришпилило? - ужаснулся я.
    - Да что ты! Предлагаю отцепить пиратца после завтрака. Хорошо, что он успел его приготовить.
    - И спрячьте уже ключ от сарая, - крикнул из столовой Таен.
    - Как только отцепим, так я сразу спрячу, - пообещал Лёка. И устремился навстречу Ане, вошедшей в комнату с маленьким Муриком.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2018/11/29/2034


Иллюстрация: картинка из "ВК".