Горожане в деревне...

     ГОРОЖАНЕ В ДЕРЕВНЕ...   
               
     А это было уже в 1974 году.
     Приехали мы всей семьей  (Я, жена и пятилетняя дочь) в отпуск к теще с тестем в деревню. Тогда мы еще могли позволить себе такую роскошь. Шесть билетов на самолет из Ташкента в Волгоград, шесть билетов на поезд из Волгограда в Морец Еланского района – никаких финансовых проблем. Еще и на жизнь до зарплаты оставалось. Правда, с билетами было туго.
     Тесть с тещей оказались людьми старой закалки. С зятьями и невестками разговаривали на Вы, относились к ним довольно чопорно.
     Мне такой расклад не понравился, и я придумал, как все это изменить.
     У тестя с войны были простреляны легкие, и его мучила астма. По хозяйству как нужно, он работать не мог. А тут уличная ограда покосилась, и внутри между двором и садом упала. Да еще в подворье пшеницу на сено косить нужно было.
     Ну, так вот, приехали утром. День гуляли, день похмелялись. На третий день вышел я на улицу и стал смотреть на ограду.
     Вышла теща и сказала, чтобы я не выдумывал, а отдыхал. Так как мы приехали в отпуск отдыхать…
     Я ей заявил, что мне отдыхать скучно, и стал копать ямы под столбы.
     Вышел тесть, и сказал, что я не так делаю. Сначала нужно забор разобрать, а потом ямы под столбы прочистить. А так я на уличную территорию вылез, да к тому же стена сарая является частью забора.
     Я с ним не согласился и заявил, что соседские заборы все под торец домов. Один лишь его отступает на метр (они-то уже давно переставили). Мы с ним крепко поспорили, он про «Вы» и забыл. Плюнул он и ушел в хату, а мне сказал, что я эти ямы буду два дня копать из-за своего упрямства.
     Так уж случилось, что в этот день ему нужно было ехать в Елань на обследование. Он вскоре собрался и уехал.

      Зашел я в сарай зачем-то и увидел бур (для бурения льда зимой на рыбалке). Взял я его и стал им бурить землю под столбы. Работа пошла так споро, что через час ямки оказались нужной глубины (с запасом) и до такой степени аккуратные. Вставил я в них подготовленные столбики, насыпал гравия, уплотнил, как требуется, и  остался очень доволен. А дальше осталось – отшибать щиты и прибивать их на новое место.
     Одним словом, к его приезду изгородь стояла на новом месте. Он только крякнул, но ничего не сказал…
      С матерью вышло немного по-другому. Любил я по утрам, выйдя из хаты, отломить горбушку хлеба, взять щепоть соли, кусок сала и пойти в огород. Там  находил огурец и все это ел, заедая укропом, который ломал тут же. Мать на это страшно злилась. Укоряла в том, что я не ем яйца (которые она варила ведрами), сметану, сливки. Называла меня телком. Но я все равно делал по-своему.
      Один раз попросила она принести корове ведро воды с речки. Набрал я воду и отнес корове. А сам ушел в хату. Мать спрашивает, принес ли я воду корове. Я ответил утвердительно. Она спрашивает, почему корова мычит. Я пожал плечами. Наконец она догадалась спросить, а сколько воды я ей принес. Я сказал, что ведро. Они все сильно смеялись, я же недоумевал – почему. Отсмеявшись, они пояснили, что корове нужно носить воду столько, сколько она выпьет.
      Однажды решил я похвастать, как я умею здорово чистить картошку. В армии старшина с нас кожуру снимал, если толсто чистили. Почистил я полведра и позвал тещу. Посмотрела она на мою работу и спрашивает, чем она свинью кормить будет после моей чистки. Очистки она варила вместе с отрубями и комбикормом. А я-то думал, зачем так тщательно нужно мыть картошку перед чисткой.
      Так незаметно, из-за своих ворчаний она незаметно стала называть меня на «Ты».
      Наконец-то мы дошли и до хрюшки. Свинья жила в добротном свинарнике, сложенном из бревен, с хорошим освещением. Пол был настелен дубовыми толстыми досками, и его мать шарпала ножом раз в три дня, стены были побелены известкой. В углу было отверстие, выходящее в канавку, которая выходила наружу, в вырытую яму. Так вот свинья «ходила»  в это отверстие, а у нее в свинарнике даже запаха не было. Я спросил у тещи, зачем столько хлопот. Она мне пояснила, что если свинья живет как «свинья», то в сале будут черные включения (паразиты), опасные для людей. В соленом сале можно заметить и вырезать, но недоваренное мясо опасно. (А пользовались керосинками).

      Вот так свинья жила у тещи. Теперь опишу, как жил поросенок Борька у сестры жены.
      Старшая сестра жила в соседнем селе с пьяницей мужем. Было у нее двое малолетних детей. Муж работал сельским пастухом и дней по пять не был дома. По хозяйству ничего не делал, а только бухал не просыхая.
      А в хозяйстве корова, кабанчик, куры.
      А тут она тяжело заболела. Положили ее в больницу и стали готовить на операцию по удалению желчного пузыря. Жена «подъехала» к кое-кому и добилась, чтобы ее перевели в отдельную палату, а ей разрешили за ней ухаживать. Детей забрали дед с бабкой, а за хозяйством смотреть стало некому. Попросили они меня пожить в их доме и присмотреть за скотиной. Я и согласился.
      Как только я приехал в это село, свояк тут же смылся пасти коров. Сказал, что я сам разберусь, где что лежит.
      Пошел я двор смотреть. Огород страшно зарос травой (по пояс). Ничего из овощей не видно. В сарае увидел странное животное, отдаленно напоминающее свинью. Поросенок был страшно худ и грязен, и стоял по «колено» в грязи. По двору ходили меланхольные куры с облезлым петухом, у которого не хватало пальцев (зимой отморозил).

      Поздно вечером пришла корова и тут же прошла в загон (наверное, из-за грязи в сарай (баз) не заходила). Потом пришла сестра мужа. Пихнула корову кулаком в бок и стала доить. Надоила литра три молока и принесла мне банку. Я не брал, а предлагал ей забрать себе. Но она сказала, что у них своего навалом, оставила банку и ушла. Сказала только, что если мне молоко не нужно, то утром доить она не придет. И чтобы я ее так выгонял, а выдоят пастухи.
      Лег я спать, но с рассветом услышал страшный гвалт в базу. Оказалось, что петух, слетая с насеста, промахнулся и сорвался прямо под ноги поросенка. Тот его сожрал в мгновение ока. Я только хруст услышал.
      Пока я воевал в сарае, корова ушла в стадо.
      Зашел я в дом отдышаться, а когда вышел, то увидел, что куры сидят перед крыльцом (сидят, будто на яйцах) и смотрят на двери.
      Пошел я искать зерно. Нашел в пристройке ларь, насыпал зерна и натаскал воды.
      Пока возился с курами, опять истошно заголосил поросенок.  Я пошел в огород и стал рвать траву и носить ему. Он жадно поедал, но половину истоптал в грязи.
      Я тогда нашел веревку и резиновые сапоги. Первоочередной задачей нужно было вытащить поросенка из загона. Но я боялся, что он сбежит. Поэтому решил привязать его веревкой под брюхом, а веревку к крыльцу.
      Но потом пришла в голову другая мысль. В углу двора была большая яма, где месили глину. Я в эту яму натаскал ведер двадцать воды (благо, колонка была рядом с домом), потом привязал поросенка и выволок его наружу. Такого визга я ранее никогда не слыхал. Но когда я спихнул его в яму, он мгновенно успокоился, и погрузился в воду целиком. Торчали наружу лишь пятак и уши.

      Привязав веревку, я вернулся в сарай и принялся за работу. Выгребать пришлось часа три. Зато когда посыпал пол песком, то сам не мог нарадоваться. Теперь нужно было вытащить Борьку из ямы и поместить в загон. Из ямы он вылезать не хотел, и опять визгу было на полсела.
      Но, когда увидел свежую траву, то сразу успокоился.
      Спустившись в погреб, я увидел, что все кринки, банки, кастрюли заполнены скисшимся молоком. А в углу – большую кучу прошлогодней картошки. Нашел также и мешок с комбикормом. За Борьку можно было не переживать…
    
      НЮСЬКА и ЗОРЬКА
   
      Моя любимая теща попросила меня ходить встречать корову по вечерам. Дело в том, что пьяницы-пастухи уводили стадо подальше от села, после чего сами пьянствовали, а стадо охраняли пастушьи собаки. Но травы там почти не было. Так вот, повадилась наша Нюська пробавляться приварком. Дело в том, что за селом была заброшенная усадьба. Сруб разобрали и вывезли, а двор и огород заросли густой травой по грудь. Когда пастухи пригоняли стадо, она отставала и уходила на эту усадьбу, где и паслась дотемна.
      Помучился я несколько дней, бегая за ней по всей улице, на смех соседям, и решил действовать иначе.
      Пригнав ее в очередной раз, я отломил большой кусок хлеба, круто посолил и скормил Нюське. У нее аж в животе бурчало от удовольствия.
      Дня через три, наша Нюська прибежала домой первая. А теща заметила, что корова стала давать молока на литр-полтора больше.
      Все бы ничего, но однажды, когда я подкармливал корову, на крыльцо вышел тесть и увидел. Он в ярости затопал ногами и стал на меня орать, что я испортил скотину. Теща еле его успокоила. Когда я спросил у нее, с какого дуба он упал, она мне пояснила, что теперь корова без хлеба с солью молоко будет ужимать. А хлеб скотине не скармливают. Даже собакам почти не дают. Поэтому тесть и рассвирепел.

      Вскоре я уехал караулить подворье сестры жены, а они как-то этот вопрос уладили.
      Но у Марии с коровой было то же самое. Приходила она затемно, но я ее не встречал и не искал.
      Однажды прибежал мальчишка и сказал, что мать корову доить не придет, так как уехала в другое село на свадьбу.
      Делать нечего. Принес я ведро, скамейку, подлез под корову и стал доить. Корова удивленно на меня посмотрела и стала переминаться с ноги на ногу.
      Исхлестав мне морду лица своим хвостом, она, в конце концов, опрокинула ведро, и все молоко вытекло. Да и было его литра два. Но вымя я несколько выдоил.
      Вспомнив, что к корове можно подлизаться, на следующий день я нарвал сноп травы и уложил в большое корыто у стены сарая.
      Зорька пришла и, как всегда, пошла в свой загон. Но тут увидела траву. Я увидел, что она с удовольствием ест, тут же притащил ведро и скамейку. Пока она ела, я выдоил больше четырех литров, а она даже не оглянулась.
      Через пару дней она стала приходить засветло, и я смог ее доить и по утрам. Но утром давал треть ведра старой картошки. Потом мне сказали, что если бы картошка была молодая, то корову я бы угробил.
      В огороде трава вскоре кончилась, и мне пришлось ходить за село, где у селян было поле под картошку. Там уж травы было много (что интересно, прополол я таким образом половину их участка, так картошки с него выкопали в три раза больше, чем с оставшегося не прополотого).
      Так я и жил, практически один. Вставал с первыми петухами (да, насчет петуха… Сестра, обрадованная, что ей не нужно ходить доить, подарила своего лишнего петуха), доил Зорьку, кормил Борьку. И кур с петухом. И все были довольны (кроме меня, естественно)…