Глава 1
В приватной комнате музыка из общего зала кафе едва различалась тяжелыми стуками басов. Глухой шум органично вписывался в тягучий воздух комнатки. Графин с водкой поблескивал резными боками в искусственном свете лампочек, пуская маленьких зайчиков по стенкам и столу. Небрежно украшенные бликами, фотографии улыбались со стены знакомыми лицами Сани, Палыча, Жени.
- Пойми, Палыч – грустно продолжал Саня – я же здесь уже ничего не решаю. Сместили губернатора, и новая метла замела по-новому. Мне прямым текстом было сказано – срок досидишь и тихонько на выборах уйдешь. Человек найден. Я тебе вот буквально рассказываю, чтобы ты допонимал.
Впервые с того момента, как друзья сели за стол, Палыч потянулся за графином. Хватит водку греть, событие прямо-таки неординарное – требуется обстоятельно обдумать.
- А что ты? – спросил Палыч, наполняя рюмки до краёв.
- А что я…расстроился. Хотя готов был. Свое отработал – всё равно когда-нибудь это время наступило. Семья в достатке, прут меня по-тихому, останусь советником при администрации. И почет, и уважение. Спасибо Сан Саныч за ваши годы управления районом.
Палыч смотрел сквозь рюмку, перевел тяжелый взгляд на Саню. Грустная улыбка на круглом лице совсем не вписывалась в тон разговора. Тот уже поднял стопку и ждал ответного жеста. Стукнулись. Выпили. Тишину не нарушили.
- Значит, у нас чуть меньше года и наступает неизвестность… – пробормотал Палыч.
- Палыч, есть слухи, что придет женщина. Из наших повысят или новое назначение – не знаю. Одно знаю точно – с женщиной по спорту решать дела сложнее. Ей театры подавай, украшения на Новый Год – договоришься ли? – слова звучали лживым сочувствием к клубу, искренне к Палычу и как-то равнодушно ко всей этой затее.
Опрокинули еще по одной. Закусили огурчиками, услужливо принесенными молоденькой официанткой. Огурчики оказались лежалыми, совсем не хрустели и наполняли рот густым соком. Под стать новости – подумал Палыч, а сам спросил:
- Подушку делать будем?
- Нет, Палыч, сам – Саня не мог больше выделить на клуб – бюджет на спорт исчерпан.
Будущее клуба, лишенного финансовой поддержки, виделось вполне отчетливым. За этот год уже два подобных случая стерли с футбольной карты два самобытных и интересных клуба. Наверняка, те сейчас прозябают в чемпионатах на область, распродав всех игроков, кому не безразлична карьера профессионала. Своему клубу такой судьбы Палыч не желал.
- Значит будем искать…-бубнил Палыч -…будем искать спонсора и новую поддержку властей.
- Чем смогу, Палыч – Саня услужливо разлил водку в рюмки…
Обсуждать больше было нечего, и Палыч со спокойной душой и тяжелым сердцем принял стопочку. Огурцов не хотелось, накушался. Снова заглянула официантка. Если встреча Палыча в кафе выпадала на смену Маши, та непременно брала на обслуживание столик мужчины. Молоденькая студентка по-девчачьи заигрывала с Палычем. Запрыгнуть в постель ей не хотелось, просто нравилось особое отношение к этому уже немолодому, но казавшемуся очень добродушным и мужественным, человеку. Палыч отвечал взаимностью, выказывая отеческую любовь. Они могли позволять себе вольности в разговоре или жестах. Назвать душкой девушку или поймать игривое подмигивание было частью их разыгранного диалога. Оба наслаждались эффектом. В кругах Маши ходили слухи о подцепленном папике. Девушка не опровергала их, Палыч в маленьком городке был фигурой неординарной, но известной. О его похождениях в девяностых ходили слухи - Энск побаивался авторитетного предпринимателя. В кругах Палыча к интрижкам относились по-другому – в современном мире подобные союзы давно перестали быть диковинкой. Палыча не обсуждали, просто видели и каждый додумывал сам свою версию. Никого особо не смущало подобное, даже при том, что сам Палыч прослыл ревностным семьянином.
Маша игриво, ладьёй на волнах подплыла к Палычу, виляя аппетитными бедрами и, наклонившись, спросила о желании мужчин обогатить стол выпивкой и закуской. Она знала, что если графин водки был заказан в начале встречи, то рассказывать о безумно вкусном блюде дня не имеет смысла. Вырез на блузке в таком положении выгодно рекламировал уже зрелую грудь, покрытую россыпью не то родинок, не то веснушек. Саныч недовольно поперхнулся подставленному под руку виду и сильнее обычного зажмурился от опускавшейся в желудок водки. Маша улыбнулась, однако кроме Палыча никого не замечала.
- Маш, крошка, принеси нам грибочков и попроси повара выкинуть ту бадью, откуда он черпает огурцы. Вот эти – Палыч метнул ленивый взгляд на блеклые соленья – никуда не годятся.
Девушка кивнула и скрылась за дверью. Мужчины в молчании уставились друг на друга. О чем они могли думать? Саня, наверное, оценивал возможности Маши в постели, проблема смещения с поста мэра уже прижилась в нём и ничуть не терзала. Палыча интересовал клуб - об официантке и грибочках он уже забыл, витая в мыслях где-то по кабинетам спортивных бюро. Вскоре забежала Маша, забрала огурцы, выставив корзинку из маринованных грибов и, извинившись от лица повара, упорхнула из комнаты. Ничего не оставалось, как сидеть и обсуждать сложившуюся ситуацию. Разговор не клеился и Палыч, поблагодарив Саню за информацию, вышел на улицу.
Стоял прекрасный теплый вечер. Только-только начинало темнеть, на синем небе белой полупрозрачной кляксой распласталась луна. За деревьями еще можно было поймать солнце, пробивающее тусклыми всполохами редкие просветы между крон. Дул легкий ветерок, привнося свежесть и приумножая уличный уют. Внезапно над Палычем зажегся фонарь. Автоматика не бережет энергию – почему-то подумал Палыч – фонарю еще можно отдыхать часа полтора, прежде чем его свет окажется нужным. В сумерках фонарь давал совсем нечеткие, с едва уловимыми контурами, тени. В ранний вечер тени вторили луне, не набрав красок и силы в свое существование. За спиной шумело кафе. На веранде весело гудела группа молодежи. Девчонки, смеясь, с надуманной деловитостью, пререкались с мальчишками. А те по-джентльменски подыгрывали девушкам. Кто-то из компании выкрикнул «Титан», хлопая в ладоши незамысловатый ритм. Его поддержали еще несколько юношеских голосов. Палыч обернулся на веранду. Парни вскочили со своих мест, неистово хлопая и расставляя широко руки, пели что-то про «Титан» и вечную любовь. Девчонки нарочито стыдливо, а на самом деле с гордецой, прятали взгляды за ладонями. Мол, это наши мужики – ведут как дети, но и любят искренне, такая уж у нас бабская доля. Палыч улыбнулся, вспоминая свои семнадцать лет.
… Они также сидели на верандах кафе, в подъездах, в самые худшие времена на трубах теплотрассы. Они еще не гуляли так широко, с пивом и кальянами. Тогда пиво было в трехлитровых банках и бидонах, изредка доставался сидр в пластиковых бутылках. Но это всего лишь декорации. Чувства, любовь и эта стыдливость за своего оборванца у девушек оставалась такой же, заполняющей легкие воздухом свободы. Возможность приходить поздно или не приходить вовсе, тратить время на болезнь от прошлодневных пьянок или драться с упоением за свой район. Искать возможности заработать и жить от появления денег до появления денег. Ругаться с родителями и молча сидеть, уплетая макароны с сосисками – мамина еда никогда не являлась предметом принципиальности. Назло можно было закурить, но не отказаться от еды…
Почему-то Палычу стало жаль, что уже не погоняешься за майскими жуками. Это было весело, потом вроде как не с руки, типа повзрослел. Палыч медленно повернулся и побрел по улице пешком, машину он завтра заберет. Сегодня хотелось насладиться вечером. Он слышал, как продолжалось пение молодежи во славу «Титана», невзирая на усиливающуюся музыку по просьбе остальных посетителей. Палыч вспоминал, как в этом возрасте он в первый раз задумал создать свой футбольный клуб.
… Как он будет управлять им, разговаривать с тренером и влиять на покупки различных игроков. Тогда, сидя в комнате, ему казалось таким простым выполнение задачи клубом по повышению в классе. А на теплотрассе он рассказывал раскумаренным сидром друзьям о заполненных трибунах на матче его клуба. Друзья смеялись и не могли доказать молодому Палычу, что эти мечты проходят с возрастом. Появятся дети, работа и футбольные клубы будут только в телевизоре по выходным. И управлять он будет детьми, гоняя их за пивом от холодильника до кресла. Друзья блевали в кусты ядовито-зеленым сидром и молодой Палыч обещал никогда не звать их в клуб. Даже уборщиками. Они продолжали драться и влюбляться, расти, прогуливать уроки, мыть стекла автомобилей за символические десять копеек. Ничто не приближало Палыча к мечте футбольного клуба…
Палыч взглянул за забор школы, мимо которой проходил. Вечерние сумерки еще не скрывали собравшихся во дворе школы друзей. Наверняка из соседних дворов, школяры-старшеклассники оживленно спорили и смеялись. Бетонные ступеньки на крыльце технического входа были замызганные, никому не нужные. Они покрылись надписями признаний в любви и музыкальных групп. Зеленый мох украдкой выползал из обитых железом уголков ступеней. Поразительное сочетание – небрежность и протирание штанов на грязном бетоне с желанием быть модным и привлекательным. Палыч ухмыльнулся. Его заметили ребята, притихли. Огонек докуренной сигареты полетел в сторону забора, компания взорвалась смехом (наверное, кто-то пошутил про «старого козла»). Мужчина не стал испытывать судьбу и пошел прочь, забыв про компанию. Впереди виднелся сквер с гуляющими там мамочками.
…Профучилища и институты меняли друзей. Кто-то пропал, увлекшись новой жизнью в общежитиях, кого-то уже в юношестве начинала поглощать работа. Всё так же радуясь каждому дню в своей жизни, Палыч и друзья встречали своих «повзрослевших» товарищей. Они оседали на кухнях, всю ночь смоля сигареты и выпивая водку, коньяк, в безденежные времена - самогон. Темные ночные окна кухонь скрывали от всех брань, смех и заикающийся от мятой магнитной ленты магнитофон. «Взрослые» товарищи с деловитым видом доказывали, как важно содержать семью, уметь починить свою машину и научиться зарабатывать деньги. Студенты и ученики смеялись в ответ. Их учили зарабатывать деньги фрезеровщики и каменщики-самоучки, выбирающиеся на майские праздники к родителям на дачу и спускающие выходные под ноль вместе с алкоголем в беседке, полной запаха шашлыков. Тогда появлялись перекупщики, и Палыч оказался среди них, на передовой нового бизнеса. Жизнь была полна приключений. Только вчера ночью они сидели с друзьями под «Коррозию Металла» и «Кино», а утром уже ошивались у рынков, зорким взглядом выбирая тех, кто может заинтересоваться винилом KISS, джинсой и жвачкой. Палыч с друзьями не жили впроголодь, совмещая продажи редких товаров и учебу, оставаясь мелкой рыбой в бизнесе. Такие, как они, дрались каждую неделю, отвоевывая лучшие места под солнцем. Дрались с такими же перекупщиками и солидным людям не мешали. Оказавшись в милиции после очередной драки, когда противоборствующие стороны уверяли молодого лейтенанта, что весь сыр-бор вышел из-за девушки, молодые люди разговорились. Палыч сунулся на место своих старых знакомых, с которыми в детстве гоняли мяч и ему напомнили о его мечте. Тот посерьезнел и ответил, что это не мечта, а цель и она никуда не делась. Лежит себе в голове и ждет подходящего часа. Палыч рассказывал обстоятельно, ведь торопиться было некуда, и выйдут они из участка не раньше, чем их выпустят. Он рассказал, что думает по поводу стадиона, что готов даже не спеша, со временем внедриться в городской клуб и оказаться у его управления. И обязательно организовать детскую школу футбола. Снова друзья смеялись над словами Палыча…
В руки мужчине прилетел мяч. Палыч очнулся от воспоминаний и поднял голову в поисках адресата мяча. На поляне в сквере стоял с извиняющимся видом отец, вокруг него носились двое мальчишек. Они не сильно расстроились исчезновению мяча - были малы ещё, возможность порезвиться с папкой на свежем воздухе было явно интереснее резинового шарика. Палыч неуклюже кинул мяч в сторону детей и, получив обратно беззубое «пассибо», улыбнулся. Пока он витал в прошлом, заметно потемнело. Фонари в сквере, стоящие над каждой лавкой расцвели тенями от людей и лавочек. Теней было много, словно лепестки в разные стороны, темные пятна старались угодить всем фонарям разом. На асфальте завалились две девочки, встретившись на велосипедах. Малышки зарыдали вразнобой, побросав свои транспортные средства – ничего не меняется с возрастом, подумалось Палычу. На выручку девчушек уже прибежали мамочки. Не ругаясь, расцепили велосипеды и унесли успокаивать участниц ДТП по своим лавочкам. По несчастью, девчонки оккупировали соседние лавки, моментально рёв приобрел оттенок солидарности. Это жутко мешало двум молодым людям. Видно, что они устроили себе деловую встречу с ноутбуком и кучей бумаг. Возможно, один старательно впаривал другому какую-нибудь хрень. Молодые люди были в белых рубашках, аккуратно заправленных в брюки, и очень старались, чтобы пыльца, пот, пыль не попали на их костюм. Всё это не казалось серьезным первым делом потому, что вид их был настолько важным, будто сейчас решается сделка мирового масштаба. Палыч не знал, насколько важны цифры и формулировки в их документах, но точно чувствовал, как они наслаждаются своей значимостью в этом сквере. Все гуляют и праздно теряют время, когда они зарабатывают деньги. В сквере. Палыч вспоминает, как с таким видом ходил и он в свои годы.
…Правда тогда они решали совсем другие проблемы, без ноутбуков и бумаг. С друзьями, из барыг они превратились в коммерсантов. Уже было всё равно, насколько важно они выглядели, отличительные черты и деловитость бросалась в глаза окружающим. Деньги сами плыли в руки, девчонки направлялись туда-же. Оконченные и неоконченные высшие образования – бизнес равнял всех. Мерил людей кошельками и статусом. Теперь драться на улицах за место было не в почете, тогда же пришлось столкнуться с другим видом выяснения отношений, где одиночкой на кулаках не выжить и дня. Друзья сбивались в банды, группы, кооперативы – каждый называл так, как ему казалось правильнее по роду деятельности. Тогда Палыч приехал на своем мерседесе к стадиону «Работник» (наверное, первая машина, припарковавшаяся у арены) и поднялся на второй этаж административного здания. Он выложил деньги на стол и заявил, что хочет в следующем матче видеть команду в новой форме. С аккуратной эмблемой на груди, фамилиями игроков и названием города. И ушел. Ему хотелось поторговаться с начальником команды и стадиона. Медленно, подсадить его на крючок, уверовать в своей необходимости и оказаться на правах щедрого хозяина. Документы и собственность пока еще казались чем-то скучным, и Палыч вполне готов был остаться на правах мецената. И не прогадал – он приглашал своих друзей на веранду у футбольного поля, где они за пивом смотрели футбол. В первый раз в смехе друзей о мечте Палыча появились уважительные нотки. Коммерсом, на птичьих правах, он был вхож в любую комнату на стадионе, будь то раздевалка или кабинет главного тренера. Тогда Палыч заикнулся о возможности влиять на решения руководства и предлагать свои идеи на рассмотрение…
Свет фар вытащил Палыча из воспоминаний. Сквер кончился и теперь нужно идти осторожнее, дорога до дома не имеет тротуара и здесь пешеходы боязливо прижимаются к бордюру, когда проносятся машины. Дорога оживленная – она соединяет городскую улицу с жилым кварталом. Здесь могут пронестись шалые мальчишки на убитой шестерке или наглый кавказец-бизнесмен, считающий себя больше хозяином, чем остальные на этой дороге потому, что со своего ларька настриг бабла на красивую машину. Автомобиль медленно катится, давая возможность Палычу спокойно отойти с дороги. Не рискуя, мужчина уходит на газон. Вглядываясь в темно-зеленое полотно травы, изрытое грязными глиняно-черными бороздами от шин, Палыч силится не угодить в грязь или чего похуже. Жирный ком глины пристал к ботинку и решительно не хотел отлепляться. Выбравшись на дорогу, Палыч заковылял как пьяный робот, чиркая ботинком по асфальту. От глины надо избавляться, а то недолго и ноги поломать. Выйдя на тротуар, окруженный листвой кустарников но совсем не освещенный, Палыч ускорил шаг. В конце этой дороги, прямо по курсу, через дорогу виднелся родной дом. Многоэтажка приветливо светилась окнами. Кухни, гостиные, кабинеты – отовсюду лился неживой, но теплый желтый свет. Вечер уже давно перестал быть ранним и скоро эти окна погаснут, погружая в темноту улицу. Рядом с их домом освещается только уличная дорога, поэтому ночью во дворах и на тротуарах пугающе темно. Сейчас, дом, кажется, светится изнутри и грязный силикатный кирпич дома похож на млечный свет. Неожиданно перед ним в темноте появилась зажимающаяся у кустов парочка влюбленных молодых людей. От неожиданности Палыч отпрянул в сторону и оказался в листве свисающих веток кустарника. Мягкие листочки стайкой обволокли голову, щекоча лицо мужчины. Там, внутри листвы, не было легкого вечернего ветерка и зелень, показалось Палычу, даже не дарила прохлады. Выглядело всё это глупо, потому Палыч вынырнул из кустов и, опустив голову, быстрее зашагал по тротуару. Ему отчего-то стало стыдно, что он позволил себе очутиться в кустах, пусть и на долю секунды. А молодая парочка даже не заметили его, продолжая что-то шептать друг другу не отрывая губ в поцелуе. Палыч вспоминал, как в один момент все его планы рухнули и он оказался не у дел в клубе.
… Просто его попросили больше не приходить так нагло в кабинет и на матчи. Если он хочет, он может продолжать спонсировать команду, и тогда его имя появится на форме и в рекламном проспекте. Но ничего более личного. Очень странно это звучало от молодого директора стадиона, говорящего с уже авторитетным человеком. Палыч имел своё влияние не только в делах города, но и среди криминального мира. По-другому удержаться на плаву было невозможно, а терять нажитое не хотелось. Но времена, когда директору можно было дать по зубам, прошли. Вдруг сверху стало неудобно, что есть дядя со стороны, козыряющий командой. Хотя бы этот дядя и содержал стадион, возил детскую школу на турниры и купил отличных игроков в клуб. Тогда Палычу посоветовали выйти на нужных людей в администрации и просто занять пост директора команды. Никого бы это не удивило, даже тогдашнего директора стадиона, но Палычу это было не нужно. Возможности и опыт не помогли Палычу перекроить мечту в бизнес. Он был оскорблен глубоко в душе, совсем по-другому, нежели привык чувствовать. За это оскорбление не хотелось разбираться или увозить в лес директора стадиона. Просто хотелось бросить эту затею. Отказ от Палыча был предательством. Ни один из администрации не сомневался в чистых намерениях мецената. Палыч любил клуб, наслаждался своим положением, своей принадлежностью к команде. Поэтому клуб лишился денег и продолжил существование без Палыча. Иногда тот приезжал на матчи команды. Проходил на обычную трибуну, под козырек на угловом секторе и обычно не высиживал даже до перерыва. С ним тепло здоровались болельщики, махали рукой разминающиеся игроки. Совсем еще молодому мужику не хватало сил без дрожи в голосе находится на трибуне…
Палыч уселся на скамейке у своего подъезда. Появилась ночная прохлада. В темноте двора слышались голоса гуляющей молодежи. Местные пацаны из близстоящих домов еще долго будут сидеть на детской площадке. Ночь укрывает пластиковые бутылки с пивом и стаканы. Иногда она вырывает маленькие горящие точки сигарет. И всё, даже взрослые родители этих оболтусов, выглянув в окно ничего не заподозрят, в крайнем случае решив, что сигареты не в руках его чада. Скорее так и есть и сигареты не в руках, а на длинных палочках, позволяющих не впитать табачный запах в пальцы. Всё это остается среди гуляющей молодежи и ночь всё спишет.
…Городскому клубу тяжело было выжить в жестоких условиях рыночных отношений. Никому не хотелось тянуть лямку спонсора футбольного клуба. Дело неприбыльное, скорее наоборот. Клуб падал в турнирной таблице, потом падал в дивизионах и оказался на задворках областного чемпионата. От былых звезд остались фотографии в административном здании и смазливые воспоминания на местном телевидении. Директор стадиона старел вместе с сооружением и вскоре покинул свой пост, поднявшись до начальника управления спортом. Пришли новые люди, но в их багаже не было ни идей, ни желания. Главной задачей им виделось как можно меньше попадаться на глаза руководителям района и ведомствам свыше. Редкий болельщик, заглядывающий на трибуны унылого любительского клуба, вспоминал о былой славе. Люди привыкли к никчемному статусу футбольной команды, а многие уже не знали другого футбола от местных кудесников мяча. Палыч уже был матерым предпринимателем и авторитетным человеком, владеющим теневыми структурами города. Его друг, смеявшийся над мечтой Палыча на трубах теплотрассы, потом смеявшийся над его словами на кухне и восторгавшийся вместе с ним игрой из ВИП-ложи был назначен главой района. Первым делом после назначения, в приватной комнате их любимого кафе, предложил Палычу создать свой клуб. Саня обещал другу, что его команде будет оказана всесторонняя поддержка администрации. Городской клуб имеет долгов больше, чем футболистов и окажется не у дел. Саня не просто помогал Палычу в воссоздании мечты, он реально видел в замещении клуба более лёгкий путь возрождения футбола. В кабинете спортивного ведомства сидел всё тот же бывший директор стадиона. От молодого паренька, с аккуратной прической не осталось ничего. Большая залысина продолжала лоб до самого темечка, откуда и начиналась жидкая прическа. Стёкла в очках имели такую толщину, что его глаза собеседнику казались мультяшными. Он знал Палыча, и, наверное удивился, что тот старше его, но выглядит куда лучше. Этот немолодой бывший директор и настоящий чиновник сам предложил создать команду на базе городского клуба. Перелопатить все документы всё равно придется, но коли Палыч так радеет за традиции, то предложенный вариант будет самым удобным. Вроде как Палыч останется с главной командой города, и для зрителей (точнее тех десятков приверженцев любительского футбола) не изменится ничего кроме спонсора. И названия, - вставил тогда Палыч. Обида, нанесенная ему прошлым руководством клуба, всё ещё играла в груди огнём. Палыч рассказал чиновнику, что ему в принципе наплевать, как отреагирует зритель на смену названия, и главное – его возвращение в состав руководителей команды. Что он рад своим возможностям поменять многое в этом болоте, в которое скатился клуб за неполный десяток лет. Чиновник не оскорбился, нет. Он наверняка понял, что всё это и в его адрес тоже. Но чиновнику было так же глубоко наплевать не только на зрителя, но и на футбол в целом. Стадион, кстати, ему никогда не нравился. Он до сих пор считает оборудование трибун новыми креслами и резиновое покрытие беговых дорожек самой глупой растратой средств…
Палыч поднялся в свою квартиру. В ней стоял ужасный гвалт от двух внучек, носящихся по квартире с куклами в руках. С первого взгляда могло показаться, что куклы имитируют ракеты и вот-вот окажутся на орбите. Но нет, девчонки дрались за одну рыжеволосую красавицу, а вторая кукла должна была выступить в роли обменного фонда. Девчонки не могли оформить сделку ввиду отсутствия интереса в обмене у одной из внучек, а вторая всеми голосовыми связками старалась уговорить сестру. Дочь и жена Палыча поздоровались с ним из кухни, где пили чай, периодически успокаивая детей. Палыч снял верхнюю одежду, помыл руки, по очереди поцеловал всех своих женщин и отправился спать.
Внучки притихли. Бывая не так часто у своего деда дома, девочки знали, что беспокоить покой дедушки нельзя. Куклы и их обмен ушли на второй план, уступив место интереснейшему ритуалу чаепития с бабушкой и мамой. А Палыч, натянув покрывало на ноги, наслаждался покоем за окном. Там в темноте едва уловимо, словно оно было сама стеснительность, шевелило своими ветвями дерево. Окно было заперто наглухо, шум дороги будил жену, и та предпочитала в летние дни пользоваться кондиционером, чем свежим ночным ветерком. Но от этого ночная тишина не теряла своего магического свойства успокаивать. Листочки, вороша мглу, каким то образом придавали движение в полной темноте. Палыч засыпал, вспоминая лучшие дни своего клуба.
…Снова вернулись деньги, и снова у футбола в городке появилось будущее. За несколько лет Палычу, как основателю и директору клуба удалось поднять футбольную дружину до профессионалов. Стадион стал заполняться. Небольшие трибуны на кубковые матчи и принципиальные поединки с соседями забивались до отказа. Спекулянты и проблема лишнего билетика на такие матчи стали новинкой в спортивном обществе города. Появились спонсоры, впрочем, не влияющие на погоду внутри команды. Чаще это оказывались небольшие предприятия городка, готовые оплатить форму или часть транспортных расходов ради небольшого места на форме, билетах и программках. Трансляции по договору с Саней, Палыч местному телевидению давал проводить бесплатно. Да и те единичные случаи, когда клубом интересовались с телевидения, можно было насчитать по пальцам одной руки. Были свои фанаты. С Никитой, лидером активных болельщиков, Палыч настроил отличный диалог. Он не запрещал им жечь пиротехнику или орать матом, за это имел отклик на просьбы не палить фаеры если на матчах присутствовал инспектор или комиссия. Отношение Палыча нравилось фанатам, у них были свои емкости с песком для тушения пиротехники и за всё время ни один из них не позволил бросить прогоревшую петарду дальше этой песочной ёмкости. На стадионе, принадлежащем администрации, выстроилась лучшая в дивизионе детская школа. Мальчишки занимались в отличных условиях и часто на мастер-классы к ним приходили футболисты профессиональной команды. Пару раз в год на тренировки заглядывал Сергей. Тогда собирались дети всех возрастов, окрестных дворов и футболисты. Сергей был местным воспитанником в те годы, когда Палыч лишь спонсировал городской клуб. В один момент тренеры и начальник команды решили, что Сергей больше не нужен. Его возможности исчерпаны и конкуренцию игрокам набирающего силу клуба он не составит. Серёга был компанейский парень, мог позволить себе нарушение режима и зачастую просто раздражал тренеров своими выходками. Одним словом – веселый пацан, выросший на улицах провинциального городка, делающий первые шаги в футболе обводя деревья во дворе. Он не растратил этой простоты и упёртости, доставшейся от отца, и имел отличный иммунитет от пафоса и звёздной болезни. Сергею однажды показали на дверь, тогда за него вступился Палыч. Палыч имел две причины оставить в команде Серёгу – он видел в нём перспективу и кураж настоящего игрока, азартного и жадного до победы. И второе – Сергей был сыном хорошего друга и соратника по лихим годам молодости Палыча. Футболист оправдал поручительство тогдашнего мецената, а вскоре сам пожелал покинуть клуб, ухватившись за приглашение из столичного спортивного общества из высшего эшелона. Сейчас Сергей один из основы столичного клуба, играющего в европейских кубках. Вот так шли дела у Палыча, не забывающего про основную финансовую сторону для поддержки профессионального клуба. Саня без труда поддерживает высокую планку финансирования спорта в районе, имея иногда возможность отката через бухгалтерию клуба по своим делам. Признаться, районный ресурс оказался единственным способом удерживать клуб на плаву. Больших инвестиций и спонсоров никогда не находилось, без поддержки администрации клубу придется опуститься в болото любительского футбола. Финансовая зависимость всегда была червоточинкой в спортивных делах Палыча. И, честно говоря, он не ожидал, что столкнется с проблемой этой зависимости так скоро…
Палыч спал спокойно, как и во все времена, рассчитывая на поговорку «утро вечера мудренее». Глубокий сон немолодого мужчины погруженного в проблему, никто не тревожил. Но проснулся Палыч с мыслью, что он стоит на пороге больших перемен. И не считает эти перемены к добру. Привыкший вставать рано, чтобы успеть сделать неотложные дела до обеда, Палыч наскоро выпил кофе и пешком двинулся к кафе. Нужно было забрать машину и ехать к стадиону. Теперь прогулка не располагала к раздумьям. Дело было в другом настроении и боевой готовности решать задачи, стоящие перед ним. А утро выдалось чудесным, ничуть не хуже вечера. Солнце только осветило улицы пробуждающегося города, и не успело прогнать прохладу после ночи. Само Светило пряталось где-то за высокоэтажками, выпирающими над городом. Редкие горожане, спешащие на утреннюю смену к шести, или на электричку, пугали сонных котов, болтающихся по тротуарам. Голуби стайками сидели у луж, оставшихся после ночной помывки улиц. Они не чувствовали угрозы от еще неназойливых редких прохожих, даже не собираясь взлетать врассыпную, как это следует делать днём. В ранний час еще не слышно шума машин, привычного городскому жителю. Поэтому особенно громким казался дворник, методично шаркающий метлой. Шварк-шварк, раздавалось где-то за углом, а в дневной суете не расслышали бы и рядом убирающегося мужчинку. Палыч рассеянно кивнул дворнику, машинально, мыслями будучи уже на работе. Двое мужчин были незнакомы, однако дворник приветливо поднял руку. Добежав до машины, Палыч уселся внутрь и повернул ключ зажигания. Отлаженный механизм японского внедорожника без скрипов и визгов заурчал как довольный кот. Палыч взглянул на кафе, у которого оставил свой автомобиль. Вчера разрываемое музыкой, огнями разноцветных прожекторов и беззаботным весельем молодежи, кафе спало. Двери плотно закрыты, вывеска не горит, стыдливо стараясь слиться с цветом здания, чтобы полностью спрятать кафе от глаз. Заведение выдаёт только большой рекламный плакат с парочкой, счастливой полным бокалам с коктейлями. Интересно, кто-нибудь задумывался, почему на всех рекламных плакатах у людей выражение лица передает вселенское блаженство и счастье? Как будто они не коктейль купили, порошок стиральный или новые памперсы, а выиграли миллион или достроили свою виллу на берегу Тихого океана. На крыльцо кафе вышел заспанный охранник. Худощавый, смахивающий на отличника-третьекурсника, мужичок потянулся, сладко зевая и доставая сигарету из пачки в нагрудном кармане. Он приметил знакомый автомобиль и сидящего в нём Палыча. Удивленно махнув в приветствии, охранник ждал, что Палыч выйдет и спросит что-нибудь у него. Например, про забытую вещь. Но вместо этого охранник увидел уезжающий внедорожник. У богатых свои причуды – мужичок пожал плечами в недоумении и продолжил вдыхать горький, смолянистый дым дешевых сигарет.
В своём кабинете на стадионе «Работник» Палыч погрузился в раздумья. До начала рабочего дня есть чуть больше часа. За это время ему нужно обрисовать проблему, придать ей удобоваримый вид для администрации клуба и обозначить вопросы для её решения. Палыч не включал свет и через небольшое окно, выходящее на футбольное поле, попадало совсем немного солнечных лучей. Он любил, когда в кабинете полумрак. Со стены, словно живые, смотрят легенды футбольного клуба разных лет. С лицами разного размера от фотографии к фотографии, они обрамлены в дешевые, купленные в ИКЕЕ, пластмассовые рамки. Нападающий еще городской команды достался Палычу на вырезке из газеты. Черно-белые точки газетной печати размывали эмоции и особенности лица, но на этом небольшом клочке бумаги выражалось стремление одного из лучших форвардов в прошлом. Оскал, появляющийся от напряжения при беге, не смогла испортить никакая печать самого захудалого ризографа. Палыч не любил этого игрока, они не разделяли жизненные позиции с ним. Но уважал его за прямоту и искренность и всегда ценил эту фотографию. Над дверью, в отличном качестве, подаренном самим игроком, висело изображение Сергея. Еще с дюжину фотографий по качеству находящихся между Сергеем и нападающим из прошлого. Все они словно ждали решения от Палыча. Единственное, что приходило в голову, это попросить Саню напоминать новой власти о спортивных достижениях и необходимом финансировании. Палыча пугала неопределенность с назначением и невозможность определить риски для клуба. Конечно, ему придется налаживать контакт и в дальнейшем, возможно, клуб даже не почувствует смену.
Палыч повеселел. Действительно, напридумывал себе – всю жизнь команды за прошлый вечер прокрутил. А кто сказал, что случилось что-то плохое? Новая метла метет по-новому. Так места то старые, а договориться всегда можно, простаки высоко не забираются. Раздался звонок сотового телефона. Саня.
- Алло, Палыч привет – бодро начал утренний разговор еще настоящий глава района.
- Привет, Сань – не менее бодро ответил Палыч.
- Отличный настрой – бросил Саня – я рад за тебя, ты держись там. Наверняка уже что-нибудь придумал.
- Пока только курсивом набросал, звонишь то чего? – бесполезные разговоры раздражали Палыча.
- По поводу постановления, серьёзным голосом ответил Саня - сказали, что его принятие вопрос решенный, скорее всего через полгода будет принято. Имей это в виду.
- Какого постановления – не понимал Палыч
- Вспоминай, друг. Мы обсуждали его с тобой на прошлой рыбалке. Ты посмеялся еще, что с такими связями мы его обойдём. Так выходит, что не обойдём, если меня снимают. Ну, давай. Пока.
В телефоне раздались гудки, Саня побежал по своим делам.
Палыч вспомнил тот день. Они отлично рыбачили, выпивали коньячок на природе. Удобные стулья, с которых даже не надо было вставать для рыбалки. Где-то за спинами смеются их родные дети и внуки, расположившись за большим деревянным столом. Двое мужчин уединились, прикрывшись желанием порыбачить и повернувшись к родным спинками стульев. Они болтали, вроде бы на серьёзные темы, но слегка шелестящая водная гладь, ветерок и безоблачное небо разнежили стариков. Коньяк только усугубил ситуацию и Палыч автоматически не воспринимал проблемы всерьёз. Казалось, что они все эти загвоздки, проблемы и сложные вопросы просто не могут существовать на их берегу. Как микробы в стерильной комнате. Саня рассказывал об идее одного из областных чиновников убрать госфинансирование всех спортивных клубов и учреждений. Мол, это отлично разгрузит работу казны области. Саня смеялся, что посыпалось много реплик о том, что так можно и спорт загубить, что у нас вообще-то идет пропаганда здорового образа жизни и прочее. Но чиновника было не остановить, смеялся Саня, тот поверх голов кидал вполне логичными вещами. Клубы должны зарабатывать сами, что исчезнут одни, но придут другие с моделью бизнеса в самом начале становления. Что поддержкой мы держим несостоятельные предприятия на балласте и всё такое. А новый формат ведения дел спортивных клубов ещё и усилит бюджеты районов. Палыч смеялся в унисон Сане и говорил, что придумали может и хорошо, но как-то с середины. Кто же будет перестраивать целые общества и их бюджет?
Оказалось, будут. Самая крепкая тростинка выживания футбольного клуба с треском ломалась под носом у Палыча. Он снова был без идей. За окном кабинета застучал футбольный мяч, Палыч выглянул в окно – десятилетние игроки выходил на разминку, и пока не было тренера, чеканили мяч на скорость. Одновременно за дверью заработал копировальный аппарат – рабочий день начинался. Палыч включил чайник и в тишине своей комнаты, как и мыслей (отрешившись, словно по традиции посидеть перед боем) уперся взглядом в закипающую воду через окошко в чайнике. Чашка кофе отделяла его от начала большой работы – грандиозной битвы за свой футбольный клуб. Он продолжал сидеть в тишине, иногда глотая вначале обжигающий кофе, потом уже противно-теплый. В это время он считал звуки за дверью. Требуя в первую очередь результат от работы, Палыч не настаивал на жесткой дисциплине и знал, кто этим пользуется, опаздывая каждое утро. Когда копировальный аппарат заработал с удвоенной частотой, Палыч знал, что бухгалтерия в сборе. Скрип половиц прямо за стеной кабинета указал на прибытие на место менеджера по развитию и заключительным было появление без стука в дверном проёме круглой лысой головы:
- Палыч, привет! – с улыбкой кивнул начальник команды.
Все в сборе, прошло полчаса рабочего времени. За окном участился звук ударов по мячам. Тренер завершил разминку и раздал каждому из детей пятнистого для отработки паса. Палыч вышел из кабинета к своей команде управленцев:
- Господа – Палыч сильно смущался, но догадаться об этом никто не мог. Мужчина чётко знал, что должен видеть подчиненный, а что для него неведомо, – у нас проблемы. Попрошу оторваться от своих дел.
Замолчал копировальный аппарат, пропал стук бьющихся клавиш компьютеров и начальник команды кому-то в трубку пообещал перезвонить. Административная команда клуба с интересом и беспокойством смотрела на своего командира.
- У Титана в скором времени могут возникнуть большие финансовые трудности. Масштаб – вплоть до расформирования клуба…
- …постановление о госфинансировании…-шепнул в сердцах менеджер по развитию.
-…не только – Палыч отрезал осведомленного паренька. Это его работа знать подобные вещи. Но тот прервал своего начальника. Раздражало то, что Палычу было тяжело об этом говорить. Парень понял оплошность и смутился своей реплики.
- Друзья – наконец собрался мыслями Палыч – главная задача клуба, нашей команды, это поиск инвесторов и спонсоров. Игровой коллектив это не касается. Остальные для выживания должны приложить все усилия. Я готов к любым предложениям и авантюрам. Давайте вытаскивать клуб из задницы.
Глава 2
Как и все небольшие городки в провинции, Энск был уютным цветущим населенным пунктом. Поздней весной, когда уже высохли все лужи, и птицы заливаясь счастливой трелью от теплого солнышка, создают ту бесподобную атмосферу в сочетании с пряными ароматами распускающихся цветов. Именно в такие дни каждый из настоящих людей, которые подвержены чувству прекрасного, стремится на улицу. Гулять, бродить, ходить по улочкам в наслаждении той негой, которая заполняет всё тело, стоит только повернуться лицом к солнышку. Город дышал полной грудью. По дороге, уходящей вниз к мосту, и поднимающейся сразу за ним к центральной площади носились автомобили. Каждый второй из них отсвечивал тусклыми солнечными зайчиками в немытых боках. Рядом, во дворах резвилась детвора, не смевшая упускать этот день в своей жизни за домашними хлопотами и школьным заданием на дом. Большая свора карапузов, десяти лет от роду гоняли старый, весь в лохмотьях от разорвавшейся кожи, мяч. Подпрыгивающий снаряд казался неестественным от того, что в новом после пробуждения мире еще не скопилась пыль, и не оставалось никаких следов от прикосновения мяча к земле. Ни пятна, ни облачка пыли. Казалось, даже звука не было – будто сам мяч боялся нарушить это магическое состояние. Ребятня поглядывала на большую толпу молодежи, собравшейся за сараем во дворе. Не каждый день в их местах оказывается почти сотня крепких парней, молчаливо скрывающихся в тени деревьев и построек во дворе.
Парни не пили и не играли на гитарах, среди них не было девчонок и что-то подсказывало карапузам, что в футбол с ними они играть тоже не будут. Пробудившиеся после зимних домашних посиделок бабушки и спешащие женщины, с разноцветными сумками не обращали внимания на подростков. Их умы были заняты трудовыми делами, списками покупок в ближайшем супермаркете и прочей неинтересной хренью. Близость дворов к стадиону как будто списывала все подозрения в утиль – снова шпана на футбол собирается. Футбол в новом году, футбол весенний и от того юный, полный страсти и энергии, как соскучившийся мальчишка. На это и делал свой расчет Никита. Человек не новый в кругах, вертящихся около футбола. Молодой по годам, но уже умудренный опытом разборок за стадионом. Если хочешь спрятать что-то больше, то положи это большое на видное место – человек существо такое, раз не прячут, значит так и должно быть. Скрытые нутром жилых дворов фанаты прятались от совершенно другого склада людей. Сегодня в гости к ним должен заявиться клуб из соседнего района. Вместе с ним приедут и его фанаты, по мнению Никиты крайне тупые и быдловатые личности. И это гостям в плюс, чтобы болеть за их клуб – другим быть просто невозможно. А главный их минус – количество. Никита и не сомневался, что близость расстояния приведет к тому, что приедет врагов больше, чем могут собрать хозяева матча. Поэтому придется действовать хитростью. В надежде не попасть на вражеских скаутов, которые, по мнению Никиты, обязательно появились с самого утра и прогуливаются по городу. Их задача - оставаясь незамеченным увидеть фанатов хозяев и передать своим. Выигрывает тот, кто вооружен информацией. И кто умеет ею пользоваться. В численном преимуществе и зная, где собрались парни Никиты, враги смогут разбить своего оппонента задолго до стартового свистка на футбольном поле.
Звонок в кармане шорт Никиты взбудоражил большую компанию ребят. Тревожные взгляды устремились на лидера группы фанатов. Повисшее напряжение было настолько ощутимым, что облезлый мячик глухо ударился о дерево и затих на землистой площадке. Мальчишки во дворе почувствовали изменение атмосферы рядом с ними. Словно тучи, сгущаются над уютным зеленым двором.
- Да. Да. Да. Да. Понял – Никита бросил трубу, устремив взгляд к своим соратникам. Из скупого разговора чуждому человеку ничего было не понять.
Никита услышал желанное сообщение, что оппонент уже в городе. Их машины находятся в центре, заняв парковку. Помимо десятки с небольшим легковушек рядом стоят две пассажирские ГАЗели и скаут уверен, что они принадлежат их «друзьям». Выходило, что не так уж и много вражин решило посетить Энск в такой погожий денек. Об этом лидер и рассказал друзьям, заждавшимся хороших новостей. Тридцать самых крупных, спортивного вида ребят прямо таки засияли от слов лидера. Это был костяк сегодняшнего общака. Их мало интересовало количество гостей и где они находятся, лишь бы скорее размять кулаки. Остальная часть приняла новости менее тепло. Наверняка в группе товарищей, собравшихся на драку, окажется несколько ребят, которые здесь ради общей моды и собственной самооценки. Для них лучшим вариантом было бы разойтись разными улицами или оказаться в одном месте перед взводом ОМОНа. Тогда они покричат, кто-нибудь попробует прорваться и их обязательно уложат лицом вниз на сухой грязный асфальт. Между двумя группами потекут ручейки полицаев и срочников, заполняя собой пространство и соорудив непроходимую стену из тел. Адреналин будет выброшен в кровь, но никто не дозволит сойтись двум мобам в жестокой драке. Совместные выезда, драки на полянах отсеивают подобных персонажей, но нет-нет, да и появляются они на короткий период времени. А иногда и надолго, проживая целую жизнь в коллективе, исповедующем футбольное насилие.
Медленно, как громоздкий железнодорожный состав, трогается многолюдная группа. На свободное пространство двора и улицы из тени вываливается сотня молодых людей, тянучей вулканической лавой заполняя свободные для хода места. Они не торопятся, это приказ лидера. Никита идет впереди, он дирижер группы, жестикулирует руками. Ему трудно удержать толпу словом, и эмоционально он добавляет жесты, прося то притормозить левый фланг, то ускорится задним рядам. На неширокий тротуар, ведущий под горку к стадиону хулиганы выходят плотно сжав ряды. Теперь они не боятся быть спаленными, но еще скрывают свои мысли и как будто медлят специально. Они знают, где находятся враги. Да и враги уже предупреждены о надвигающемся составе хозяев. Эффект неожиданности должен соблюдаться для органов безопасности.
Сейчас, на небольшой площадке у стадиона «Работник» проходят инструктаж полицейские. Их поставили в шеренгу лицом к солнцу. Поэтому старшему по званию сложно удержаться от смеха, глядя на гримасы сослуживцев, прячущих глаза от солнечных лучей. Еще смешнее всё это выглядит, когда зачитывают положения. Сотрудники похожи на нерадивых детей, которые еще плохо говорят и выражают своё недовольство эмоциями. Внутри стадиона, в ПАЗике, отдыхают ОМОНовцы. Здоровые, как на подбор. Скучающие детины развлекаются шутками и дрёмой, спрятавшись за шторками служебного автобуса. Как всегда, опаздывают срочники. Они уже должны были выстроить цепь из тел от касс ко всем входам стадиона, разделяя потоки болельщиков, которых пока немного. Отдельные группки болел мирно пьют пиво во дворах вокруг стадиона или ошиваются у входа, разглядывая полицейских под солнечным дождём. Тревожные лица и напряженность появились у полицейских, когда на автобусной остановке собрались фанаты гостей. Таких намётанный взгляд сотрудника внутренних дел определяет сразу.
- Смотри, эти пришли – бросил соседу один из стоящих в шеренге.
- Ведут себя тихо, ща поорут и на стадион соберутся – лениво ответил сосед и повернулся дослушивать вводные.
Компания из соседнего города, человек в сорок, расположились недалеко от остановки, спрятавшись от солнца в тени рекламного щита. Неприметные, повязанные редкими розами и толстовками с эмблемой клуба–гостя сегодняшней встречи, они не кричали и пели. Стояли, негромко разговаривая и кидая надменные взгляды проходящим болельщикам из стана врага. Кто-то вёл свой диалог с товарищем и, в общем, группа выглядела вполне буднично и привычно для футбольного дня. Вскоре полиция совсем потеряла к ним интерес, держа в зоне видимости и вполне этим удовлетворившись.
Тем временем, ниже по улице, банде Никиты становилось тесно на тротуаре, выползая из двора, они уже не помещались на пешеходной зоне. Первые ряды, стараясь не терять стройность моба, попытались наступить на еще влажный газон, усеянный собачьими приветами. Эта затея не оказалось умной. На газоне было скользко и грязно. Чертыхаясь, сбивая комки грязи с кроссовок, парни перетекали снова на асфальт. Не успели пройти мимо одного дома после выхода из тени, как один из парней перепрыгнул через ограду и оказался на проезжей части. Увернувшаяся «шестерка» гневно просигналила внезапному препятствию и умчалась вперед. Вскоре за парнем последовали и многие другие, не желавшие тесниться в узком коридоре пешеходной дорожки. Никите не оставалось ничего, как жестами направить всю группу на дорогу, заняв полосу в одном направлении. Раздались гудки, сзади группы начинала скапливаться колонна из машин. Никто из водителей не выходил разобраться, ведь было немного странно что-то указывать сотне парней в одиночку. Самые любопытные открывали двери и выглядывали, надеясь увидеть причину и стать очевидцем наверняка незаурядного события. Постепенно гудки удалялись, и первые машины уже не рвали клаксон, убедившись в тщетности своих попыток. Отчаянный паренёк на ржавой Ладе баклажанового цвета с огромной выхлопной трубой, трескающей словно самолет, попытался обогнать толпу. Где-то посередине ему навстречу выезжает машина и обеим тачкам приходится остановиться для медленного и ювелирного разъезда той неширокой части дороги, что фанаты милостиво оставили для автомобилей. Лада получает несколько пинков по бокам, хозяину несутся матюги и пламенные приветы за выказанную дерзость. Треща и поскрипывая всеми уже давно отработанными частями, Лада скорее уезжает от фанатов. Никита понимает, что теперь его друзья на взводе, они перекрыли дорогу и больше прятаться от кого-бы то ни было не имеет смысла.
- Титан! – высоко подняв руки, кричит Никита, заводя толпу в надежде удержать адреналиновую ярость и настрой, клокочущий в парнях. Идти осталось совсем немного, нельзя распыляться на окружающих бабок, грозящих «хулюганам» клюкой или дерзких пацанчиков за рулем ржавых корыт. И толпа в едином порыве поднимает сотню пар рук с грозным кличем «Титан». От пробегающей искры братского единения во славу идеалов клуба и города толпа ужимается ещё сильнее. Теперь между рядами не пролететь и мухи. Плечо, словно детали единого механизма подходят к плечу товарища, руки идущих сзади одобряюще и обадривающе бьют по спине товарищей, хлопают по плечам.
Полицаи, прогуливающиеся по площади у стадиона и разглядывая прохожих, прислушались. Где-то внизу по дороге гудел будто бы водопад или оживленная трасса. Ничего нельзя было разобрать, пугал шум. Неестественный для обычного хода дня, чуждый уху человека, привыкшего к звукам Энска. Один из полицейских подошел к дороге, с интересом вглядываясь в даль. Наверное, в этот момент у него должна была зашевелиться фуражка на волосах. Прямо перед ним выплывала толпа молодежи, резко огласив улицу зычным «Титан». Компания фанатов-гостей у остановки перед стадионом засуетились, расслышав клич Титана. Только что они стояли мирно и раскрепощенно, а теперь их пчелиный рой разворошили. Полицейские как по команде бросились наперерез толпе, силясь успеть перевести молодых хулиганов на стадион. Где-то внутри пристадионной территории высыпали из автобуса ОМОНовцы в ожидании приказа. Толпа под предводительством Никиты выходила к стадиону и не собиралась освобождать улицу. Компания выездных у остановки что-то кричали друг другу, резко оглядываясь и жестикулируя хозяевам нападать. Их не было слышно от шума, исходящего от толпы и однообразных голосов из матюгальников у полицейских. Компания прижалась к железной ограде стадиона, зло выкрикивая слова, тонущие в этом гвалте. Никита оглядел сложившуюся ситуацию и остался доволен. Полицейские никак не могли, или не решались перегородить путь, они с серьёзным видом что-то кричали фанатам, приглашая их на стадион. Космонавты остались у автобуса. Видимо решили, что ничего страшного не происходит. Как же – пронеслось в голове у Никиты – дождетесь!
- Погнали – выкрикнул лидер и вся орава, на мгновение остановившаяся на дороге, с ревом бросились на вдвое уступающего противника. Собственно, гости ожидали такого поворота событий и вжались в забор. Стоило первым хулиганам добежать до противника, как сорокет выездных хулиганов словно пружина отскочили от забора на встречу, сметая первых героев и опрокидывая их на асфальт. Схлестнулись фанаты, натиском прижимая отчаянных гостей к забору. Казалось, финал битвы предрешен, когда автобус команды гостей, стоящий у ворот стадиона, распахнул двери. На него никто не обращал внимания. Среди полицейских не возникло даже желания заглянуть внутрь. Большая эмблема клуба на боку машины горела удостоверением неприкосновенности. Футболисты в раздевалке, а внутри, казалось, только водитель автобуса. Однако в этот раз фанаты воспользовались пренебрежением полицейских, фанатов-оппонентов и остальных обывателей, уговорив подыграть водителя, хорошо им знакомого по трибуне. Так часто бывает, что в структуре клуба работают бывшие и настоящие фанаты. И водитель некогда сам ходил на футбол с капой в кармане и ненавидел недругов из соседнего городка всеми своими отбитыми почками и выбитыми зубами. Как он мог отказать фанатам своей любимой команды? Никак.
Внезапность подкрепления, ударившего в бок атакующего моба, сделало своё дело. Часть нападавших хозяев дрогнули, когда на кураже их стали буквально месить с боку. Пареньки задних рядов, готовящиеся добить малочисленного врага, вдруг оказались лицом к лицу с яростными бойцами вражин. В круговерти массового побоища ничего не понятно - ноги и руки, стоны и крики смешались в одну какофонию боя. Никита, впереди забивающий поверженного паренька в малиновом свитере, на секунду обернулся, назад. Что-то изменилось в гуле драки и вот уже не слышно привычное «Давай, говно!» и «Титан». Над неприятной легкостью и свободой за спинами раздаются крики, прославляющие чужой город. Лидер еще не понимал, как они попали в ловушку, не видел открытых дверей автобуса и группы врагов, добивающих задние ряды. Он слышал злые победные крики чужих голосов и видел убегающие спины малодушных товарищей. В голове уже пронеслось сожаление, когда он только догадался дать команду на перегруппировку.
- Собрались – кричал Никита – бля, их больше, собрались! – в очередной раз он отмечал, что стоит добавить мат, как ухо фаната в любой свалке выхватит и зафиксирует слова. Поредев на пятую часть от прежнего количества, банда Никиты остановила бой, бегом собравшись вокруг своего лидера. Теперь враг, соединив силы, смотрел прямо на них. В повисшей тишине, когда две группы взяли секундную передышку, всё тот же паренек в малиновом свитере, испачканный в грязи и с отчетливым следом подошвы на груди зло и торжествующе посмотрел на Никиту.
- Ну что, мразь – выкрикнул паренек – второй, сука, раунд! – и гости с ревом бросились на моб Никиты. Часто, в большом столкновении, когда группы устали и расходятся на передышку, всё решает один или два человека. Те, кто быстрее всех поведут за собой остальных, чья группа раньше начнет прыжок на оппонента. Этот натиск удваивает силы и оставшимся стоять парням приходится сдерживать двойную ярость – тех, кто уже летит на тебя с криком и уже считает победу у себя в кармане. Люди, готовые выплюнуть свои легкие, забыть боль, есть и в команде Никиты. Они есть у каждого моба. Но всегда только одни оказываются быстрее. Никита понимал, в эту секунду до второго стыка с врагами, они проиграли мгновение. Враги были сильнее и как бы не хотелось их уделать и взять реванш – авторитет нападавших остановил бойцов Никиты. Теперь всю бригаду терзали удары спереди и сбоку, а Никита медленно пятился за своими друзьями. Не бежали, шаг за шагом, они не могли противостоять подталкивающему их назад железному прессу врагов. Закрыв руками в блоке, Никита боялся упасть. Его, как лидера, жалеть не будут. Он краем глаза видел, как упавший паренек выпал из их группы, подобно детали из цельного механизма, получил несколько ударов по корпусу. Враги его же и оттащили, пинком отправив в бег в соседний с дорогой двор. Неожиданно Никита почувствовал резкую боль вдоль спины, как будто на лопатки положили проволоку и пустили по ней ток. От неожиданности и силы удара, парню казалось, что он скалит зубы и трясет головой.
Спасительные «Разошлись, блять» неслись со всех сторон. Стоящий рядом с Никитой боец вдруг улетел в сторону, словно подхваченный ветром. Краем глаза Никита видел, что его выдернули ОМОНовцы и жестко уложив на асфальт крутили руки за спиной. Всё-таки им дали команду. Отряд ОМОНа, получив приказ, не раздумывая расчехлил свои резиновые дубинки, вклинился по линии противостояния, когда пятившийся моб Никиты уже дошагал почти до ворот на стадион. Бойцы работали жестко и быстро, уложив пятерку фанатов на асфальт для отчетности и предоставив полицейским возможность развести стороны по разным входам на стадион. Никто не собирался задерживать всех хулиганов – это накладно. Хватит того, что до конца дня, а может и до утра в застенках промаринуются самые нерасторопные участники побоища. Или просто неудачники.
Два моба успокоились. Тройная цепь из полицейских тревожно колыхалась между ними. После столкновения полицейские выглядели угрюмо и зло. Они играли дубинками в руках, периодически демонстрируя их хулиганам. Никита перевел дух. Назвать бегством его парней в драке не получится. А вот то, что она проиграна – неоспоримый факт. Снова появились выкрики в сторону врагов с обеих сторон. Большинство парней потирали разбитые носы, рассеченные брови, подбитые глаза. Никита повел свой моб на стадион, куда с нервозностью навязчиво приглашали полицейские. Увидев, что больше попыток для мордобоя предпринимать не будут, враги подняли руки и похлопали за достойную драку. Никита и его друзья ответили своим оппонентам. Идеалы благородства и уважения врагу продолжали культивироваться в фанатизме. Наравне с желанием посильнее пробить в голову было чувство солидарности в едином деле. В конце концов, это всего лишь драка.
На домашний сектор приходилось идти по периметру стадиона, вдоль небольшой оградки вокруг поля, оставшейся с дремучих времен. Толстые, погрязшие под многочисленными слоями синей краски, трубы переплетались в простенький узор, венчая каждый элемент красным ромбом. Оградка не достигала и полуметра в высоту, обрамляя футбольное поле скорее для декораций. Никита шел впереди своей команды. Сзади, он слышал, кто-то поименно ругал тех фанатов, которые убежали не дождавшись второго стыка. Кто-то был в восторге от отлично проведенного времени. Кто-то просто бубнил про «очередной выбитый зуб»
Никита сотоварищи шли мимо центральной трибуны, где уже собирались болельщики. У прохода наверх стоял Кирилл, вечный двигатель поддержки. Как всегда в это время, Кирилл уже обладал увесистой стопкой программок, которых он реализовывал по пятьдесят рублей. Клуб не мог похвастаться тем, что с программок можно зарабатывать. Да и не стремился к развитию маркетинга. Это было слишком громоздко и медленно. Стоило разрабатывать целые линейки одежды, заключать договоры с типографией, чтобы в конце года иметь в графе «доход от продукции» солидную сумму. Такая процедура заняла бы не один год развития и обычно руководителям небольших клубов не интересна. Палыч никогда не вдавался в эти подробности, а ответственные люди вполне были довольны окладом, придерживаясь на минимальных планках развития маркетинга. Кирилл мог стать нужным человеком, если бы не природная скромность. С детства Кирюха занимался творчеством, изучением наук и как-то так вышло, что спорт был не его коньком. От того, искренне любя клуб своего города, Кирилл держался осторожно на удалении от фанатского ядра. Невысокого, худенького паренька, называемого между собой «Рахит», среди фанатья любили. Он был неиссякаемым источником идей для рисованных полотен и песен. Программки печатались с его макетов и он был самым молодым среди болельщиков, кто знал перипетии матчей, проходящих несколько лет назад и как забивал, например, игрок Крупин, играющий много сезонов раньше появления Палыча. Кирилл первый захлопал фанатам, проходящим мимо, поддерживая их. Вслед за Кириллом жидко похлопали с трибуны. Большинство не одобряло все эти драки, особенно когда ходишь на футбол с детьми. Девочки боятся, а мальчишки и вовсе с восторгом смотрят на здоровенных балбесов, скрывающих синяки и ссадины под капюшоном, одетых в неприметные вещи и от того только набирающие вистов у пацанов. Редкий отец скажет своему сыну что-то типа «Придет и твое время бить морды всяким засранцам, приезжающим к нам на футбол». Но далеко не редкость для мужчин выражать солидарность с боевыми парнями, просто из-за мужской натуры, одобряющей зуботычины и считающих что в этом нет ничего плохого.
Фанаты уходят на дальний от ворот сектор, где их уже поджидает кордон из солдат. Небольшой угловой кусок трибуны огорожен от остальных секторов решеткой. Решетку пришлось ставить, когда клуб вышел в профессиональный дивизион и руководители лиги обязали все клубы отделить сектора активных фанатов от остальной публики. Грязная, потерявшая свой металлический блеск решетка болталась между шаткими столбами. На переднем крае сверху, трубы загибались внутрь сектора. Если бы добавить на неё колючую проволоку, то на стадионе случайно оказался бы тюремный полигон. Но колючка виделась перебором даже самым отъявленным противникам фанатизма на стадионе. Сами фаны спокойно отреагировали на новшество, позволяя внутри сектора себе всё, что им заблагорассудится. В какой-то момент внутренне пространство фанатского сектора стало отдельным государством, где правила составляли обитатели загона. Полицейские и ОМОН не заходили внутрь. По началу, такие попытки предпринимались, когда вихрь эмоций и кураж фанатов со стороны казался кипящим котлом. Но вскоре стало понятно, что от таких инициатив вмешательства проблем больше, чем просто дать успокоится безумству. Сами фанаты несли ответственность, заходя внутрь сектора. Иногда Палыч, выглядывая из окна кабинета или с трибуны для ВИП-гостей и разглядывая активный сектор, догадывался, что беснующимися и опасными сделали фанатов как раз эти сетки и столбы. Находясь внутри, чувствуешь что отношение к тебе подобно сваянным решеткам. Так в чем резон вести себя лучше, если от тебя не ждут примерного поведения? Сектор фанатов, пустующий пестрый от расклеенных стикеров загон, заполнился за десять минут. Столько понадобилось времени, чтобы протиснуться в раскрытую створку ворот сектора. Приказ пускать таким образом исходил от злости после учиненной драки и никаких дивидендов полицейским не принес. Впереди, снизу решетки, парни принялись развешивать баннеры. Никита, прихватив троих друзей, убежал за растяжками и рисованным перфомансом. На полотне огромный исполин (по задумке Титан) разрывал руками работягу-инженера, намекая на завод жестяных изделий, откуда родом клуб соседнего города. Когда Никита нёс двуручники и перф на сектор, на дорожках у центральной трибуны стало много больше людей, и теперь одобрительные хлопки по плечу и слова поддержки звучали чаще. На стадион заходили болельщики среднего возраста, в основном мужики. Те всегда горазды оказаться свидетелями хорошей взбучки или сочно выругаться на футболистов гостей, помериться голосом с болельщиками чужой команды. Им знакомы ребята из хулиганского крыла, но сами они входить туда не торопятся. Завсегдатаи домашней трибуны и редкие пассажиры ГАЗели, организованной клубом на какой-нибудь кубковый матч или принципиальную игру - такие в фанатском народе зовутся «активная кузьма». Их нулевой тайм не начинается во дворах в поисках врага или на сборах для рисования перфоманса. Их нулевой тайм это пиво, водка с соленьями во дворах у стадиона, в кабаке или клубе. Их третий тайм не заканчивается в погоне на машинах за врагами. Их третий тайм это пиво, водка с соленьями во дворах у стадиона, в кабаке или клубе. Впрочем, третий тайм кузьмы нередко совпадает с фанатским, потому что фанаты тоже не прочь отдохнуть после матча, а поддержка команды далеко не сплошное насилие даже у самого отъявленного хулигана.
Матч начинался под гул переполненного стадиона. Забитые до отказа центральные трибуны шумели и пестрели цветами шарфов, флагов, шариков и колпаков. Для каждого жителя принципиальный матч – ответственное мероприятие, где можно не стесняться в выражениях и рассчитывать на страсти вокруг пятнистого мяча на поле. Фанатский сектор ярким пятном выделяется внутри чаши стадиона. Множество флагов и громкое пение. Они, словно мотор поддержки разгоняет тягучую шумовую массу болельщиков, придавая той яркости и силы. Напротив них, через поле располагается сектор близнец фанатского – гостевой блок. Внутри такой же трясущейся решетки расположились гости. Те не стремятся выглядеть ярко и грязным пятном колышутся своей серо-черной массой. Ни транспарантов, ни флагов, ни роз – только пение во славу клуба.
Под стать фанатам и болельщикам, футболисты рвутся показать всё, на что способны. Не только особая атмосфера и гул, соизмеримый садящемуся огромному вертолету, придают силы. Большинство футболистов не понаслышке знают и ценят эмоции и традиции дерби. Большинство из них, словно дежа вю перед каждым дерби слышат одни и те же слова – выиграйте дерби и можете не побеждать больше ни разу. Фанаты простят всё за публичное унижение врага на табло. Есть одиночки, которые странно относятся к футболу. Как например Арсен Гуркян в команде «Титан». Оказавшийся в клубе после разрыва контракта с одним из ведущих футбольных обществ страны, он сразу заявил о своей профессиональной приверженности. Его футбол – возможность кормить семью и какие-то нюансы, где он должен работать как-то по-другому, его совершенно не интересуют, пока не прописаны в контракте. Фанаты могут находится у телевизора, или на стадионе – это их право. Он к ним не имеет никакого отношения. Словом, Арсена фанаты не уважали. Ни Кирилл и отцы с детьми, ни Никита и весь боевой состав фанатов Титана.
Палыч наблюдал за матчем из своего кабинета. Окно было сделано удачно, открывая отличную панораму на трибуну, фанатский сектор и поле. Директор редко смотрел из кабинета футбольные игры, предпочитая находится на своем месте в ложе трибуны. Там он слышал запах сжигаемой пиротехники, если ветер разносил кучные дымовые облака вдоль трибуны. Люди прятали носы за шарфами, руками или натягивали на лицо ворот куртки, спасаясь от дыма, но этот запах неизменно становился родным для завсегдатаев трибуны на матчах Титана. Палыч слышал гул трибун и радовался в такт общему ликованию, расстраивался в тишине после пропущенного гола с чувством солидарности целого стадиона и на выдохе едва слышно шептал «бля», стоило промахнуться по воротам игроку из выгодного положения. Он стыдился этого слова, даже когда оно утопало в общем выдохе всего стадиона, становясь многоголосым и в то же время буднично общим гулом. Сегодня, он откинулся в кресле, ленясь подвинуть его ближе к окну. Меланхолия было продуктом мандража от ожидания звонка. О надвигающейся беде знали многие друзья Палыча, переговариваясь между собой на совещаниях, пьянках, случайных встречах. Часть из них были адресатами звонков от Палыча, ищущего спонсора или идеи спонсорства. Весточкой друзей из соседнего региона, где прописана команда-соперник Титана в сегодняшней встрече, оказались как нельзя кстати. Его проблеме с поиском вложений может помочь директор предприятия. По наводке друзей, Палычу необходимо связаться после обеда. Время выпало на самый пик игры. Жди, Палыч. Палыч ждал, нервно наблюдая за игрой. Не подвинутое к окну кресло уменьшало обзор и кусочек поля, совсем небольшой, был скрыт грузной деревянной рамой. Скрытый осколок поля был едва больше площадки, где два футболиста смогут разминуться в борьбе за мяч. Рама обрамляла окно в кабинете с момента возникновения стадиона. Грязно-желтый цвет, скрывающий истинный белый, родом из далекого прошло, стал привычно аккуратным. Казалось, что рама так и была этого желтого цвета олифы для обработки дерева. Иллюзию портили трещины, расплывающиеся щупальцами по раме. Полет мяча для Палыча не имел начала, скрытый рамой игрок соперника сильно пнул его в сторону ворот. Наверное, на удачу послал пятнистого для встречи с головой или ногой своих одноклубников. Однако мяч просвистел по какой-то магической дуге и угодил в девятку ворот. Этот гол будет номинирован на один из лучших в туре и чемпионате, а Палыч прозевал его, оглушенный скрытым той же рамой гостевым сектором. Там, за рамой, ревел небольшой кусочек переполненного замолкнувшего стадиона. Футболисты убежали снова на осколок поля, прячущийся за рамой, они праздновали гол со своими болельщиками. А Палыч наблюдал медленно тянувшихся к центру поля своих подопечных и приспущенные флаги домашнего фанатского сектора. Именно они всегда оживают первыми и заводят неизменное «верим в команду», разгоняя тоску на трибуне и подгоняя игроков отквитать досадно пропущенный гол. Флаги снова поднимались вверх, когда Палыч набрал номер руководителя завода жестяных изделий.
- Здравствуйте – ровный тихий голос вселял почтение. Невзирая на то, что принадлежал, судя по впечатлению, человеку гораздо моложе Палыча, он звучал властно и солидно.
- Здравствуйте – Палыч представился – как я могу вас величать?
- Называйте меня Аркадий, тем более, что величать скорее я Вас должен – голос не изменился, как будто говорил автомат без тени эмоций. Палычу стало комфортнее от этого ненужного джентльменства. Он снова почувствовал себя на коне.
- Мне порекомендовали вас, как заинтересованного человека? – Палыч решил попробовать поторговаться и возможно выйти не соискателем денег, а владельцем необходимого товара.
На другом конце трубки повисла тишина. Аркадий, судя по дыханию, переваривал услышанное и сбился с толку.
- Мне немного по-другому представляли значение этого звонка, в любом случае, хотелось бы переговорить с вами вживую. Как вы смотрите, чтобы приехать к нам на завод на следующей неделе? – Палыча всё больше раздражала это текучесть неизменяемого голоса.
- Конечно, я вас переведу на свою секретаршу, и вы сможете озвучить удобное для вас время. Она сообщит, когда я приеду. Вас так устроит? – Палыч скорее хотел закончить разговор, в душе понимая о неизбежности не только услышать, но и увидеть в лицо казавшегося ему робота.
- Еще один вопрос можно, личного характера – поспешно, не изменяя тональности спросил Аркадий, Палыч кивнул. Сразу исправился, ответив положительно, директор завода спросил – Я знаю, команда нашего города сейчас играет с вами. Подскажите, как проходит игра?
Палыч прочувствовал насмешку, никак не передаваемую Аркадием и потому быстро буркнул, переводя на телефон секретаря:
- Ваши гол забили, будь они не ладны….
Всё время разговора Палыч провел спиной к окну. Такое устройство стола и телефона было неспроста. Следить за игрой и разговаривать по телефону сложно, если ты переживаешь за команду. Палыч давно оставил в прошлом ребячьи эмоции и неудержимый азарт. Он спокойно мог отключаться от игры в угоду важному телефонному разговору, теряя нить поединка. Привычка, выработанная годами – еще во времена торговли дефицитными вещами, если ты погрузишься в два дела одновременно, то продуть оба предприятия проще простого. Поэтому временно брось на самотек одно дело и возьмись хорошенько за решение другого. Не раз этот принцип позволял Палычу решать дела до изобретения такой новомодной системы как тайм-менеджмент.
Директор по военному повернулся вокруг своей оси и, схватив кресло за спинку, придвинул его к самому окну. Теперь обзор из него выходил далеко за пределы стадиона. Палыч нажал на кнопку чайника, собираясь заварить кофе и досмотреть футбол в спокойствии. Этот разговор снял груз последних дней, откладывая все проблемы на следующую неделю. Можно вплотную заняться футбольным фартом и переживаниям за Титан. Стадион гудел, фанаты шизили, футболисты играли. На табло высвечивалось 0-1. Стадион купался в солнечных лучах, обрамленный молодой зеленью деревьев – отличный день для отличных новостей, улыбался Палыч.
На трибунах продолжался фестиваль.
- Никит, смотри – кивнул один из друзей лидера в сторону ворот сектора. Створка ворот свободно гуляла несколько сантиметров по земле, сотрясаясь от зычных лозунгов фанатов. Лидер отчетливо рассмотрел, что ни один из замковых механизмов не соединен со створкой ворот. Обычно, полицейские закрывают створки во время сложных по накалу матчей, выпуская фанатов или небольшими группками или только во время перерыва. Фанам гостей еще сложнее, у них на секторе стоит синяя кабинка биотуалета. Промываемый из брандспойта, туалет на гостевом секторе выглядит вполне пристойно. Правда, вокруг разноцветными химическими кругами-разводами, простираются пятна на асфальте после помывки. В туалете пахнет освежителем воздуха «Сквош», но не проходит и матча, чтобы туалетная бумага, подтеки мочи или сломанная ручка не приносили забот уборщикам и инженерам стадиона. Будка синела для противоположной трибуны, а гости внутри сектора видели белесую, словно поросшую плесенью дверь. Это выцветшие, смываемые тем же брандспойтом стикеры. Они лепятся поверх уже провисевших здесь влепок, отпадают за сроком годности и наращиванием пласта друг на друге, становятся похожи на жеваную бумагу, клочками висят на двери.
На гостевом секторе своя атмосфера. Паренек в малиновом свитере, с большим фингалом под левым глазом озадаченно рассматривал стоящую будку туалета. Казалось, что он находится не на футбольном мачте, а на выставке в Лувре, например. Полицейским не было дела до фаната с разбитым лицом, он пришел сюда сам, и чем будет заниматься внутри клетки, их не касалось. Отрешенный от песен и поддержки клуба своими соратниками, паренёк кивал сам себе и разглядывал пространство вокруг туалета, решая какую-то математическую задачу. Улыбнувшись в один момент найденному решению, тот позвал еще одного фаната к туалету. В гаме поющего сектора невозможно было расслышать о чем они говорят, но судя по взглядам, жестам и радостным ухмылкам, у них выходил интересный план. Матч продолжался, и их команда вела в счете, фанаты пели песни и с радостными лицами, очерченными нотками азартного беспокойства за результат, следили за игрой своих кумиров. Оба решалы разошлись от туалета в толпу фанатов, периодически останавливаясь и разговаривая с друзьями по сектору. После кивка друга, всегда сопровождающегося улыбкой, парень в малиновом свитере уходил к следующему знакомому.
Фанаты на гостевом секторе распалялись в поддержке, песни становились громче. Часть болельщиков оказались на дорожке перед сиденьями, танцуя и прыгая в такт зарядам в честь клуба. Кто-то зажег дымовую шашку, заволакивая гостевой сектор завесой из клубов тяжелого, отдающего селитровой желтизной, дыма. Послышались хлопки и пелена окрасилась изнутри свечением и мерцанием разноцветных фаеров и стробоскопов. В этот момент гостевой сектор походил на грозовую тучу, сверкая и шумя пуще грома. Запаленные фанаты пели всё громче, перекрикивая, казалось, весь стадион вместе с хозяйским сектором. Смог заполнял сектор. Шашки, продолжающиеся взрываться, дополняли дымом быстрее, чем тот успевал рассеиваться, и ему стало тесно внутри клетки. Как назло, внутри стадиона не было ни намека на ветерок, который смог бы утащить эту пахнущую селитрой и порохом тучу. Она так и лежала на секторе, медленно раскидывая свои бока с одной стороны на болельщиков центральной трибуны, с другой на подсобные помещения. Стоящие перед сектором полицейские с покорным сожалением смотрели, как на них надвигаются клубы дымовой завесы. Вокруг давно пахло пиротехникой так, что першило в горле, а теперь еще и тонкие струйки дыма тянут за собой грязно-серую массу колышущегося как желе, комка.
Никита с ненавистью смотрел через поле на устроенное пиро-шоу. Судья на газоне тревожно поглядывал на гостевой сектор, ожидая когда дым вывалится на поле, чтобы остановить игру и увести футболистов. Гром сотни голосов выездных фанатов, разносящийся из тучи, давно пугал его, и малейшая дымка на поле разрядит натянутые нервы, когда он скроется вместе с футболистами в раздевалках. Не спеша, словно выжидая чего-то, дым щупальцами обволакивает стоящих полицейских и солдат. Никита встревожился, уловив черную тень в дымке, слишком высоко для человека. Однако из неё ничего не вылетело.
А тем временем, закрывая лица шарфами, платками, натягивая майки на голову, оставляя прорез для шеи на уровне глаз, фанаты гостей пробирались в облаке. Они все скопились на дорожке, и если бы дым ушел с трибуны, то могло показаться, будто с ним исчезают и фанаты. Но дым нескольких шашек надежно скрывал сектор, клубясь, варевом внутри клетки. Паренёк в малиновом свитере подставлял плечо своему другу, забирающемуся ему на плечи и вскарабкиваясь дальше, на крышу туалета. Рядом подобные шевеления проделали друзья паренька.
Стоящий в оцеплении солдат, зажмуривая слезящиеся от дыма глаза, смотрел на беговые дорожки вдоль поля. Там, где пространство было свободно от ненавистного грязного смога, люди смотрели футбол, а на подмогу спешили еще солдаты. Кто-то плечом задел солдатика, обронив:
- Извини, братух!
И бросился чёрной тенью на поле. Солдат в недоумении посмотрел на стоящего по соседству друга, с трудом выглядывая его в плавающих клубах. Между ними промелькнуло несколько теней.
- Сомкнуть строй – зачем-то крикнул солдат, от осознания единственно сообразив нелепый приказ. Солдат закашлялся, глотнув на вдохе от испуга немало воздуха с гарью. Вышел очень слабый крик, переходящий на писк. В оцеплении уже сообразили что к чему происходит и, в отличие так и оставшегося стоять солдатика, хватали фанатов за руки и одежду. Фанаты вырывались - кто-то жестко оттолкнув, кто-то просто не сбавляя ход пока хватка не окрепла. Отдельные личности с репликой «Ладно, ладно, поймал» оставались выслушивать от солдатов и полицаев матюки за выходку. Останавливать выбегающих фанатов было поздно. Сквозь стихающие песни и лозунги пробивался шум подошв о пластиковую крышу туалета и глухие шлепки приземляющихся на беговых дорожках ног фанатов.
Хулиганы гостей выбегали на поле, отчаянно и зло жестикулируя сектору хозяев. Догнать никого из футболистов вражеской команды им не удалось – спортсмены обладают исключительной реакцией и давно сгрудились в дальнем от фанатских секторов углу поля. Они ждали, когда уже добежит судья и они все вместе скроются в раздевалках. Выбегающие фанаты удостоились криков, ругательств и свиста с трибун. На лицах выбежавших на поле хулиганов был дикий восторг. В этот момент выражения теряли большую часть человеческих эмоций, сверкая оскалом в отталкивающих гримасах лиц молодых людей. Они что-то кричали трибунам, тыкали им жесты со средним вытянутым пальцем и наслаждались обрушающимся на них ревом ненависти. Непередаваемое чувство - одни против всех. Окруженные, но не сломленные – это ощущение пьянило их. Сродни пиратам во время морского боя, солдатам в окопе, викингам на чужих землях они вдыхали дикий воздух свободы и ярости.
Никита бросил беглый взгляд в сторону створки ворот и заметил, что и к ним бегут солдаты с полицейскими. Неважно, оцепят они их от фанатов на поле или фанатов на поле от них – времени решать не было.
- Погнали – резко бросил Никита и рванул к створке ворот, всё так же непринужденно болтающейся и свободной от замка. В таких случаях нет времени объяснять, надо просто делать то, что услышал. Принимать приказ без раздумываний и оценки последствий. Так живет риск. Так жили фанаты. Не зная, что делать дальше, они просто не пожелали быть случайными свидетелями событий, в которых могут стать участниками. Никита бежал в авангарде своих бойцов и ему пришлось оттолкнуть подбегающего к воротам молодого офицера. С грузным «фуф», полицейских упал на задницу и удивленно глядел на пробегающих мимо фанатов. Его никто не трогал, даже не смотрел в сторону – секунда замешательства может стоить шанса оказаться на поле.
Фанаты гостей собирались в кучу, подбегали те, кто последними запрыгнул на туалетную будку, они становились кольцом, заряжая лозунги во имя своего клуба. Выбежало не так много самых юрких и смелых. Они чувствовали себя победителями, когда Никита и первые фанаты хозяев добежали до толпы на футбольном газоне. К своему удивлению, перед собой Никита увидел всё того же паренька в малиновом свитере, ухмыляющегося «старому» другу. Бойцов Никиты успело выбежать больше, чем фанатов-гостей, и тем пришлось сгруппироваться, когда подбегающие соратники Никиты начали бой с врагами не только фронтом, но и забегая с флангов. Под свист и крики ликующей толпы, бригада Никиты сдавливала тех, кто еще полминуты назад наслаждался своим положением внутри стадиона на поле. Дым медленно таял на гостевом секторе, так никуда и не улетев.
И снова гости могли наслаждаться вниманием к себе. Всё так же они находились в центре чаши, всё так же нависали рёв и ненависть, только теперь они оказались в замкнутом кольце. Глухие удары превращались в монотонный гул исправно работающего двигателя. Парни отбивались как могли, всё больше закрываясь от сыплющихся градом кулаков и ударов ногами. Малиновый свитер прижал голову к груди, закрывая руками макушку. Он давно уже перестал чувствовать очаги боли в ребрах и боках – всё слилось в единый стонущий комок. Паренёк стоял, оперевшись спиной на своих друзей и благодаря отсутствию свободного места не падал на газон. Прошло не больше сорока секунд, прежде чем этот круг разомкнулся с помощью ОМОНовцев, разгоняющих сцепившихся на смерть врагов.
Адреналин застилал разум и глаза. Перед Никитой стояло какое-то малиновое пятно в тумане и мозг отказывался менять команду «бей». Здоровый амбал в амуниции спецвойск захватил Никиту за шею и оттащил от паренька. Неистовая злоба, распаленная победой и отчаянным сопротивлением врага, кипела в Никите. Шею сильно пережимала рука ОМОНовца и парень, глубоко вдыхая и выдыхая воздух, будто бежал марафон, захрипел. Боец ослабил хватку и на автомате перехватил Никиту за ворот толстовки.
- Вот так вертится судьба, сука – Никита харкнул в сторону паренька в малиновом свитере, но силы плевка не хватило чтобы поразить цель – недавно вы нас, теперь мы вас.
Никита успокаивался. Он оглядел поле битвы. Зеленый футбольный газон был похож на кротовую полянку. Тут и там кроссовками хулиганов беспощадно вырвана трава, белая краска в штрафной площади поля, клоками сместилась, от упорства фанатов, съехав вместе с газоном в сторону. Полицейские цепью оттесняли фанов гостей к их сектору. Гости не сопротивлялись, получив от своей выходки много больше, чем ожидали, когда под прикрытием дымовой завесы по крыше туалета выбирались из клетки. Они были заняты спасением своих товарищей от лап полиции. Держались плотной кучкой, похожей на рой муравьев и поддерживая друг друга за руки. Часть друзей Никиты успела сбежать по полю и нырнуть на центральные трибуны, не спеша, зигзагами пробираясь по секторам к выходу. На поле двое полицейских никак не могли растащить сцепившихся визави. Друг Никиты из ближних сподвижников, по кличке Босой, мертвой хваткой уцепился в лежащего врага и мутузил того головой в лицо. Один из полицаев никак не мог ухватить Босого за подбородок, чтобы прекратить избиение, второй же служитель порядка тащил за ногу фаната в надежде стащить его с изрыгающего проклятья залитым кровью ртом, паренька. Полицейский сильнее дернул за ногу Босого и отлетел, с загадочным лицом, выражающим невозмутимость (вроде он так и хотел) крепко сжимая кроссовок фаната в руке. Босой же, не совладав с инерцией плюхнулся всем телом на своего врага. Уличив момент, парень с месивом вместо лица увернулся и оказавшись сбоку Босого с силой приложился тому рукой в голову. В это время Никита уже доковылял в согнутом положении до автозака. Перед ступеньками ПАЗика, где уже валялись скрюченные фанаты, Никита наблюдал грязный, с редкими мокрыми разводами, асфальт. Парень не сомневался, где проведет остаток вечера и ночь.
Погода продолжала радовать горожан. Всю неделю после скандального дня матча, солнце не пряталось за тучами, нагревая землю и согревая людей. Никита успел разгрестись с делами, накопившимися за три дня его отсутствия. Утренний звонок Палыча не предвещал хороших новостей или ожидания, что директор клуба справится о его самочувствии после выхода на свободу. Так и есть, сухо, почти с угрозой Палыч просил Никиту забежать к нему в кабинет в конце рабочего дня.
На стадионе проходила тренировка самой младшей группы детей и половину футбольного поля, занятого шестилетними мальчуганами, окружила внушительная толпа, состоящая из пап, мам, дедушек, дядь, тёть, словом всех, кто мог проследить за любимым чадом и поддержать его в случае непреднамеренной истерики. На трибунах, в теньке козырька расположились те единицы старших, кто уже доверял самостоятельности детей и не видел необходимости постоянно наблюдать за ним. Они изредка переговаривались между собой и лениво пили из бутылок. Скорее всего, жидкость была газировкой, но вот парочка мужчин демонстрировала вполне довольный вид, чтобы всё списать на погоду. Все взрослые притихли и Никита почувствовал на себе взгляды, источающие презрение и злобу. Большинство из взрослых очевидцев детской тренировки были очевидцами и недавних событий. И их дети были очевидцами недавних событий. В общем, рейтинг Никиты среди этой аудитории упал подобно курсу рубля в самых неблагоприятных условиях. Тишина возникла и в офисе клуба, в административном зале, когда на пороге возник лидер фанатов. Синяк и оттек на скуле еще не рассосались и казалось, даже копировальный аппарат перестал скрипеть в демонстративно немом осуждении.
- Сказал, Вам – ох как надавила на это «Вам» секретарь – заходить как придете, без стука.
Что же, укор секретаря или действительно Палыч так попросил, но Никита решил помирать с улыбкой на лице. Как викинг. Ухмыльнувшись и бросив заинтересованный взгляд на очертания аккуратных грудей секретарши, Никита широко прошагал небольшое помещение и с апломбом, характерном давнему другу, приехавшему издалека, распахнул дверь. Палыч сидел за столом и читал какие-то бумажки. Он поднял глаза на Никиту, секунду задержал взгляд и снова занялся листком.
- Проходи, секундочку подожди, Никит – брякнул Палыч.
Парень сел на кресло напротив Палыча, опёршись локтями на стол. Не прошло и минуты, как Палыч отложил бумагу в сторону и поднял глаза на Никиту.
- Догадаешься, зачем я тебя вызвал? – улыбнулся Палыч.
- Подозреваю, что это связано с прошлым матчем – вздохнул Никита. Он уважал Палыча, за свободу на секторе, за понимание и построение диалога между ними. Сейчас нужно показать всем своим видом, что сочувствие и сожаление присутствуют в его арсенале чувств.
- Вряд ли ты понимаешь в полной мере о предмете разговора – Палыч полез за бумагой в стол.
Да что там понимать? Никита подставил Палыча. Они не один год вместе разрабатывали способ жить рядом. Палыч разрешал жечь пиротехнику, иногда просьбами выбивая отсутствие её на секторе. Никита всегда шёл на встречу, зная, что просьбы связаны с инспекцией и важными гостями. Да и жгли то они в случае уверенности, что поле будет не задымлено. Не всегда срабатывало, и тогда остановки игры выливались Палычу в финансовые затраты. Тогда фанаты помогали рабочей силой на спортивных праздниках, субботниках, охранниками на детских матчах. И теперь Палыч будет говорить о сорванном доверии.
- Вот – Палыч наконец выудил из ящика стола листок, где решением КДК его клубу назначается штраф, стадион также штрафуется и ближайшие пять домашних игр клуб проведет на нейтральном поле не менее 100 километров от города, после чего стадиону необходимо пройти лицензирование. В общем, полный фарш наказаний.
- Сильно – присвистнул Никита, оценивая масштаб санкций за драку на поле. Он и сам уже был не рад случившемуся. Мало того, что клуб и фанаты подставились по самое не балуйся, так и в фанатском сообществе уважения с этой драки и беспорядков поимели в основном их соседи по городу.
Будучи в застенках, Никита получал письма от друзей, не попавших в лапы мусоров. Тот день оказался знаковым для обоих фанатских движей-ньюсмейкеров. Драку обсуждали в фанатском сообществе, делились любительским видео обывателей, оказавшихся рядом у стадиона или на стадионе. Но почему-то единогласно поддерживали их вражин, считая, что моб Никиты выступил неубедительно. Это сильно раздражало, когда репутация своей бригады стоит наравне или даже выше репутации футбольной команды. И вот теперь Никита себя чувствовал как бабка из сказки - у разбитого корыта.
- Никита – с железом в голосе проговорил Палыч, устав лицезреть как парень уставился в листок с буквами – мне казалось у нас есть определенные договоренности…
- Палыч – Никита не планировал дослушивать и так понятную ему позицию – ты знаешь, ты наверное самый крутой руководитель клуба. Ни одна из движух не может похвастаться возможностью жечь пиротехнику, встречи с командой тет-а-тет, автобусы. Нам фаны завидуют. У них такие бармалеи у руля стоят, что на стадионе по струнке ходить приходится. И там жгут и дерутся потому что в контрах не только с фанатами, но с директорами собственных команд. Там, Палыч, война и грызня страшная, да ты и сам в курсе, наверное. А мы с тобой душа в душу живём. За два сезона в первый раз оступились. Но ты пойми – у нас выбора не было. Ты думаешь, мы хотели матч срывать? И в мыслях не было, всё что задумывалось, должно было произойти на улице. И произошло. Дальше чистая импровизация. Они нам вызов бросили – выбежали и призвали. Останься мы на месте – всё, Палыч, у твоей команды не будет фанатов, останется только группка ссыкунов на моде.
Никита перевел дыхание, угрюмый взгляд Палыча никак не изменился после столь вспыльчивого монолога. Никита продолжал:
- Мы дальше будем защищать наши цвета! С вашей помощью и содействием или без неё. Для нас диалог с вами – это всего лишь часть нашей жизни около Титана. Мы будем рисовать баннеры, махать флагами и петь во славу клуба. Мы будем ездить на выезда вслед за командой, бить морды и получать в морду. Эти вещи незыблемы и меняется лишь сложность их исполнения от взаимоотношений с тобой, Палыч.
Никита закончил.
- Слушай сюда, защитник – Палыч понимал, что сейчас нельзя вестись на всю эту романтику, как бы Никита не был искренним, он стал помехой – дела в клубе такие, что без изменений в финансовой стороне клубу играть в этой лиге максимум следующий сезон. И это если перепадет подачка. Всё, баста! Я уже не могу по щелчку пальца решать такие вопросы. У нас проблемы, защитник, и вы их усугубляете.
Никита опешил, привыкнув к Палычу, как к старшему товарищу, он совсем забыл стойкость этого мужчины. Сейчас на парня смотрел совсем не престарелый управленец предприятия. В глаза вперился безжалостный, жесткий делец.
- Я и в последующем надеюсь на вашу сознательность и благоразумность – уже мягче продолжал Палыч – если нужны будут новости по клубу, то спрашивай. Наши договоренности в силе, но прошу учитывать новые обстоятельства и оказаться мне помощниками, а не занозой. А сейчас пошел вон.
Никита вышел на крыльцо административного здания. Ух, по спине до сих пор бегали мурашки - вверх-вниз, захлебываясь в мокром поту, выступившем по линии позвоночника. Подобного поворота Никита никак не предвидел и оказался в замешательстве. Он был уверен, Палыч был с ним предельно честен и не выдумывал ради сдерживания фанатов какие-то проблемы. Ему легче было просто намекнуть о силовом решении проблемы. Значит всё, что они достигали с командой, ради чего теряли зубы, убивали печень на дальних выездах – всё это под крылом большого ****еца. Никита смотрел на родителей, следящих, как их чада отчаянно пытаются отнять мяч друг у друга еще не всегда послушными ножками. Никитой больше никто не интересовался - тратить очередной заряд осуждающих эмоций посчитали не достойным.
- Дела-а-а-а-а! – выдохнул Никита и зашагал прочь от стадиона.
Глава 3
Новые электрички – высший класс! Сергей держал на коленях свою маленькую дочурку, с интересом наблюдавшую проносящиеся за окном пейзажи. Высокий темноволосый футболист наслаждался поездкой. Он вспоминал те времена, когда только-только становился мастером футбола. Неожиданное предложение из столичного клуба, отеческое похлопывание по плечу и одобряющая улыбка Палыча, близкого друга семьи. Тогда уже статный, но еще совсем молодой Сергей взглядом завоевателя смотрел на далекую Москву, скрывающуюся за километрами железнодорожных путей, связанных путевыми столбами. Двое взрослых мужчин, выковавших еще не отёсанную звездочку, провожали спортсмена до самого тамбура. Сергей был в спортивном костюме местного клуба «Титан», предвкушая уже почтительное отношение на первой встрече с тренером. Мол, поигравший человек, подумает тренер. Сергей не угадал, и на первой же тренировке пришлось сложить в кучу всю свою спортивную одежду, нацепив тренировочные шорты и майку с новой эмблемой. Во время тренировки молодой футболист поглядывал в угол, словно боялся, что форму Титана украдут. Замотавшись в складки, на него стыдливо выглядывала вышитая эмблема ещё вчера родного клуба.
А до тренировки была электричка. Душная, со скрипучими вагонами и деревянными лавками. На полу между рядами лавочек была густо намешана грязь. Проходящие торговцы всем понемногу и попрошайки, никак не могущие добраться до дома, разбрызгивали эту грязь на ботинки сидящих у прохода пассажиров. Невкусно пахло пирогами с капустой, и страшный треск из динамиков ознаменовывал каждую остановку. Треск дружески заменял все объявления машиниста. Сергей сидел у окна, заляпав рукав своей формы обо что-то волосато-липкое, органично проживающее на дырявой раме окна. Внутри стеклопакета, подчиняясь законам гидродинамики ходили волны воды. Сергей преодолевал весь многочасовой перегон до столицы, и на подступах к большому и яркому вокзалу его буквально тошнило от неугомонных детей, треска, запаха и тонкой струйки холодного ветерка из окна.
Теперь всей семьёй они выезжали на малую родину. Энск давно стал для Сергея этаким прототипом дачи. В нём можно было ходить по тихим зеленым улочкам и отрываться, играя в «навес» или «из пяти на вылет» с футболистами во время разминки. На стадионе «Работник» стояла привычная для маленьких провинциальных стадионов атмосфера. Она манила своей простотой. В той атмосфере не было нависших двухъярусных трибун, словно тиски сжимающих игровое пространство. Куда лучше смотрелись зеленые кроны деревьев и оградка вокруг поля. Они дарили простор, раскрепощая игрока. Не было слышно постоянного гула машин, проезжающих рядом со стадионом. Другим был даже гул мячика, чеканившегося от ноги. Внутри столичного стадиона этот гул бил церковным колоколом «бом-бом-бом», заполоняя весь воздух своей глухой вибрацией. На открытой арене в Энске понять был ли хлопок или нет удавалось только наблюдая за мячом и вслушиваясь. Гуляющий по простору воздух растворял звуковые следы удара по мячу в безмятежности, заслоняя птичьим пением или шумом деревьев при ветре. Погруженный в воспоминанья, Сергей опрокинулся на спинку сиденья вагона, мысленно уже приглашая Палыча погонять мяч вместе с ним и детьми. Новая электричка тихо шурша по, казалось, бархатным рельсам, катилась в сторону городка. Самым громким звуком внутри вагона были наушники сидящего сзади паренька, выдающие резкие гитарные рифы классики рока. Они ничуть не беспокоили Сергея и остальных пассажиров. Не было и надоедливых продавцов, вместо них цветастый проспект с фотографиями снеди и игрушек, которые принесут при первом обращении к контролеру-кассиру. Те стояли в каждом вагоне, появляясь только на больших станциях с обходом билетиков. Мягкий, слегка томный голос невидимой девушки из динамика сообщал все необходимые данные о маршруте. И столбы за окном мелькали намного быстрее, чем в те времена молодости, когда электричка была сродни экзамену на стрессоустойчивость.
Энск встречал семью футболиста понуро. Тусклое небо было затянуто длинными и пухлыми, как французские багеты, облаками. Багеты висели на одном месте, придавая небосводу какую-то тяжесть. Казалось, что сейчас все эти дымчатые белые облака просыпятся на землю. Кто их тогда собирать будет? Облака изнутри не светились, как это свойственно радостному летнему небу. Они были белоснежными и тугими. И в воздухе от этого, не хватало света, как будто дню не придали яркости, спрятав солнце за ширмой. Сухой воздух погустел и колко обволакивал при ходьбе. Если добавить дождичка, то воздух стал бы тяжелее, но гораздо приятнее на ощупь, без угловатостей. Сергей этих превратностей погоды не замечал, он мог заменить любое потухшее облако своей радостью, оглядывая до боли знакомые улочки, дома, остановки. Дочка молча следовала за отцом. Для неё приезд в Энск не имел никаких тайных ностальгических воспоминаний. Скорее наоборот - как только дедушка отвезет домой дорогих гостей, дочка останется с мамкой и бабушкой. В лучшем случае они окажутся в парке – в худшем придется смотреть мультики или пить чай. А папка соврется с дедом и Палычем на стадион. Приезд Сергея, звезды европейского масштаба, – это отдельный праздник для детворы.
У стадиона уже было натыкано машин, как в тот день матча, сорванного фанатами. Подъезжая на старенькой Нива-шевролет (отец Сергея ни в какую не хотел более крутого агрегата, как сын не предлагал обновить гараж), четверо мужчин испытали трудности к подъезду до шлагбаума, за которым вольготно расположились машины работников стадиона. Папки с детьми переходили дорогу, оставив свои авто во дворах, не имея возможности припарковаться ближе. Санька хлопнул Сергея по коленке
- Фотографию со мной сделай, прежде чем утонешь в море детей и фанатов. В газете напоследок засвечусь – глава района не выглядел по-спортивному, хотя и собирался побегать с Палычем и Сергеем. Пузо главы вываливалось из-под новенькой майки миланского Интера, а футбольные шорты смешно висели на худеньких ножках. Колпачки-коленки городского главы больше всего напоминали карикатуры из советских журналов. Сергей пообещал не отказать в фотографии Сане.
За сеткой, опоясывающей торец поля, сгрудились дети, одобрительно загудев при виде своего кумира. Сергей оказывался в городке два-три раза в год, как только позволяют выходные между играми и плотным графиком тренировок. Такая дозированность позволяла сохранять интерес к его персоне. Мальчишки кричали с трибун (приехал-приехал) и, сграбастав скользкие пузатые мячи, неслись к полю. Восторженно, с нотками напускного безразличия, смотрели дворовые пацаны, пестрой кучей собравшись на углу трибуны. Так повелось, что им, дворовым, перепадает совсем немного времени общения с Сергеем, но те с достоинством не лезут вперед маленьких футболистов из школы клуба. Сергей, похожий своей улыбкой на дядю Стёпу из мультфильмов жадно хочет угодить всем, вспоминая как бил в ворота в своем дворе, а штанга одной из воротин шелестела кроной, и качался в вышине старый облезлый скворечник. Угодить всем не получится и эти несколько минут общения с дворовыми пацанами всегда имели особую солидность не только в глазах детворы, но и со стороны взрослых.
Палыч ушел к себе в кабинет. Накопилось много дел - стадион ничем не отличался от любого другого предприятия в городе. Ежедневно приходили и уходили платежки, расходники, материалы. Маленькая жизнь била ключом. От главного инженера, грузного, но деловитого мужичка на столе лежала увесистая папка. Внутри было несколько проектов нового ограждения фанатских секторов. Инженер уважал и любил свою профессию, к каждой задаче подходил с энтузиазмом и основательно. В папке был труд нескольких дней и ночей, прожитых в изучении решений на стадионах России и мира, звонков друзьям и даже прочитанная сквозь корявый он-лайн переводчик книга какого-то голландца, разъезжающего по Европе с инспекциями и рекомендациями по управлению стадионами. Палыч открыл последнюю страницу собранного инженером талмуда. В простенькой таблице стояли сметные цифры на каждый из проектов и выделенный желтым вариант, рекомендованный инженером. Палыч вздохнул. Ни один из проектов в нынешнем положении не был клубу по карману. Под таблицей директор подписал «предложения отклонить, предложить ремонт и усиление существующих конструкций».
В окно кабинета вместе с солнечным светом залетал радостный детский гомон. Сергей занял всё поле, разделив детвору на четыре команды. Каждая из них выполняла свои установки, а Сергей, словно гроссмейстер среди столов с любителями, метался от одного угла поля к другому. Часа два-три у Палыча есть, можно разгребать и остальные документы, требующие более вдумчивого разбора, нежели изучение последней графы с суммой расходов. Палыч попросил секретаря нести все документы, готовые к утверждению. Девушка в длинной юбке, с собранными в луковку на затылке волосами внесла стопку бумаг. Тяжесть бумажного блока давила на ручки девушки, от чего локотки, расставленные в стороны, смешно дрожали от напряжения. Вывалив стопку на стол, секретарь аккуратно собрала скользнувшие бумаги и деловито ткнула пальчиком на листок из блокнота, скрепкой прикованный к тоненькому документу. На листке аккуратным женским почерком был выведен адрес, фамилия имя отчество директора завода и время с датой. Совсем вылетело из головы, что в соседнем городе директор целого завода будет ждать Палыча уже через три с половиной часа.
Блин! Палыч скрепя сердцем посетовал на привычку Сергея сообщать о приезде в самый последний момент. Новость о встрече совсем вытеснила важное дело, свербившее в сознании последние несколько дней. Придется отложить игру с Сергеем. Сам виноват - в следующий раз позвонит заранее, чтобы ежедневник Палыча не кипел форс-мажорами. Выйдя на балкон административного здания, Палыч с сожалением оглядел, от чего ему придется отказаться. На стадионе творился форменный праздник. Ребятня всех шести детских команд Титана в невообразимом гомоне катали мячи под чутким руководством Сергея, то тут, то там показывающего пример юным спортсменам. Изредка Серега отвлекался и оказывался в объятиях очередного папашки, пока мама или друг фотографировали их. Палыч поймал вопросительный взгляд Сергея и помахал тому рукой, приглашая подойти к зданию. Докричаться до футболиста через поле и дорожки было невозможно. Футболист загрузил детвору распасовкой, а сам трусцой подбежал к Палычу.
- Серёг – извиняющимся тоном заговорил Палыч – я не смогу с вами сыграть. Ты уж сформируй команды не как в прошлый раз. А то нам старикам и чинушам бегать против одних спортсменов не интересно и тяжело.
Серега пожал плечами, улыбнулся и кивнул в знак согласия.
- И еще, Серёг – поймав футболиста на развороте к полю спросил Палыч – вечером посидим? В кафе?
Сергей кивнул и, оттопырив в кулаке мизинец и большой палец, сделал жест «на созвоне». Больше смешно пританцовывать на одном месте Серёга не мог, уловив взгляд Палыча, отпускающий к детворе, убежал дальше руководить тренировочным процессом.
Палыч задумался о предстоящей встрече. Два города как побратимы во многом дополняли друг друга. В соседнем Энску городе располагался большой развлекательный центр. В нем отдельным этажом шумел и переливался огнями кинотеатр, собирающий под свои своды не только горожан двух городов, но и окрестные деревни, городки. Там же находился отдельный этаж под развлечения с ночными дискотеками, игровыми залами и кафе, завлекающими к себе запахом кофе, разносящимся на весь этаж. В запахе кофе, иногда терпком как эспрессо (утром чаще всего) или наполненным вечерними тонкими оттенками амаретто и ирландским кремом, бегали многочисленные посетители бутиков, плотно, втиснутых в стены здания и напоминавших пчелиные соты в домике. Центр жужжал, гремел, орал и скрипел с десяти утра до двух ночи. Без остановки и выходных, стоило молодежи, прогуливающей школу или институт рассосаться к вечеру, как пространство щедро освещенное люксами искусственного света заполнялось людьми старшего возраста. Их вечерний гул был тише за исключением тех, кто притащил с собой маленького ребенка. Эти компенсировали уровень шума за всю уставшую братию. Однако концерты известных групп, оказавшихся проездом или специально заглянувшими на огонёк, проходили в Энске. Полуподвалы, оборудованные под бары, стоящие особняком кафе и рестораны принимали у себя групп различной величины, не гнушаясь ни местными рок-дельцами, ни заехавшими с мировым турне запоздалыми звездами. Обычно пятница и суббота привлекали в Энск гостей не только района и соседнего города (где дальше местной самодеятельности никак вопрос с концертами не сдвинулся, приобретая кислый привкус традиции), но и столичных тусовщиков. Словно вторя развитому шоу-бизнесу, в Энске была яркая андеграунд-сцена. Маленькие кабаки, гаражи и подвалы не раз становились и еще станут площадкой для запрещенных нео-нацистских групп и антифа концертов, заканчивающихся драками и пьянками на весь район. Панк-сцена городка была настолько известна, что входила в десятку желаемых городов для панк-концертов. Всё это жутко не нравилось полиции, то и дело натыкающейся на жалобы о шуме всю ночь или разгоняющей толпу из двухсот человек.
Энск был славен своими автомастерскими, включая и официальные центры всех крупных автодилеров в стране. На окраинах городка трудились дверные, оконные фирмочки, снабжая продукцией административные районы далеко от своего города. Здесь же можно было найти отличных строителей, мастеров по металлу, кузнецов, печников. И парадоксально, что завод, снабжающий сырьем и деталями, находился по-соседски близко. Энск своё производственное добро в виде когда-то градообразующего предприятия разбазарил во времена позднего коммунизма. Мастера остались, но зависящие от соседнего городка. Там, на удивление многим, завод, имевший более чем семидесятилетнюю историю, полностью сохранил производство, традиции и рынок сбыта. Стадион местного клуба, так ненавистного Никитой и его бандой, примыкал одной стеной к высокому кирпичному забору. Три трибуны смотрели на поле и на этот старый забор, собранный на совесть и заимевший за выслугу лет болотный с примесью вороной масти, цвет от возрастной плесени и мха. За забором шумели цеха, гудели машины, загружаемые продукцией, кирпичные трубы подобно вулканам на издыхании плевались сизым дымом. Это были дымоуловители, фильтры для повышения экологического класса. Выдавая полезность окружающей среде, они напрочь убили романтику производственных окраин, и чистый по документам дым напоминал плевок серного облака, если поджечь весь спичечный коробок сразу. Заводской стадион давно уже не обращал внимания на эти ностальгические капризы, привыкнув к надоевшему своей шумной кирпичностью пейзажу. Главной проблемой стали очереди из фур, растянувшиеся вокруг стадиона и вдоль дороги. Они привозили усталых, выглядевших по-домашнему мято, дальнобойщиков, шлёпающих старыми сланцами в пути от магазина до кабины. Они привозили грязь тысяч километров дорог, от Санкт-Петербурга до Ханты-Мансийска, и эта грязь расплывалась жижей с цветастыми разводами от бензина. Бывало, что очередная фура растрясет огромную лужу, из которой выплывает труп кошки, не справившейся с вязким водяным песком и глиной. Фуры привозили крайне напряженную атмосферу на дороге, сужая ту до одноколейки, вследствие чего зачастили разборки водителей легковушек, пользующихся ставшей печально непопулярной дорогой. Со всем этим мирился стадион, когда собирал на свои трибуны зрителей, плевавшихся после очередного приключенческого квеста с жижей и обходными путями между большими грязными машинами. Дальнобойщики не упускали возможность заглянуть на огонек. Они были отвратными зрителями. Не имея, за редкими исключениями, какого-либо интереса к происходящему на поле, водилы большегрузов галдели о своем, обсуждая с сальными шуточками футболистов или проходящих мимо дамочек. Видя компанию, выделяющуюся практически зримыми бензиновыми парами, зрители старались занять место подальше. Дальнобои имели конфликт и с местными фанатами, перегородив тягачами тротуар, по которому на открытие сезона двигалась колонна с флагами и пиротехникой. Фанаты продавили нестройную толпу пузатых мужиков, не рассчитавших свои силы. Однако работа бороздить трассы всей страны – отлично закаляет и потирая подбитые скулы и ушибленные ребра, мужики похватали монтировки и с отчаянием рванули в толпу молодежи, знатно трухнувшей при таком раскладе, но готовой принять неравный бой. В этот момент вмешались полицейские, решив, что травмпункт, полный фанатья и дальнобойщиков это уже перебор и на сегодня город отделается увеличенными продажами зеленки. Стадион, как и клуб, принадлежал заводу, исправно удовлетворяющему совсем неспортивные потребности в расходах, и потому мириться с наезжающими на стадион фурами приходилось в одностороннем порядке. Фанаты, как наиболее активная часть стадионных жителей, выражали протесты, рисовали унизительные перфомансы в сторону дальнобойщиков, писали текстовики с вопросом «когда?» и периодически устраивали драки с мужиками. Всё это движение имело чётко риторическую окраску.
Палыч, чуть не забывший о встрече, вёл свою машину по шоссе, соединяющее два города. Дорога проходила по насыпи, в густом лесу, где сосны и ели нависают над асфальтом, укрывая от снега и дождя. Вокруг пузырились болота, съедая все больше полян и леса. Вот уже несколько лет, когда водозаборный узел перенесли, оставив без присмотра ржавый, работающий еще при царской России на реке водозабор и разрушенную дамбу. Конструкции гнили, сваливаясь внутрь большого здания, пока от памятника человеческому невежеству остался большой, похожий на паука, сноп из металла. Тогда река и близлежащее озеро приняли новые условия игры человека, заводнив лес на несколько километров вокруг. Большой черный лес из хвойных пород деревьев, всегда густой и тихий теперь оказался еще и безлюдным. Никто уже не стремился провести время на природе именно тут. Заблудиться в этом лесу и не выбраться в течение дня означало утонуть. Нелюдимость леса было привлекли любителей внедорожья и экстримальщиков. Первая же вылазка закончилась жутким скандалом, смертями в топи и машинами, сиротливо выглядывающими из воды тонкими антеннами. Дорога навсегда потеряла стоящих на обочине автомобилей грибников, заросли придорожные стоянки для путников и плоские сковородки парковок для отдыхающих. Привычной картиной стали ГАЗельки, жужжащие по дороге пробитыми глушаками, и нагруженные до проседающих кузовов, развозящие металл, запчасти, песок и всякую строительно-необходимую хрень между городами. Привычно обкатывали грязью или пылью не умещающиеся на полосе фуры, заставляя ГАЗельки прижиматься и наезжать колесом на песчаную обочину. Редким исключением мелькали автобусы между городами, неспешно перебирающие колесами, собирающие огромную очередь из моргающих фарами легковушек, внутри которых кусали губы водители в ожидании знака «обгон разрешен».
Палыч уже не раз бывал на том индустриальном стадионе. Команды двух городов давно соперники по всем параметрам, которые только может придумать футбольный обозреватель, журналист, болельщик. Близость городов прочно прикрепила к ним ярлык «дерби», воинствующие фанаты на дух не переносят друг друга, в чём в грубой форме директорам обеих команд высказывались управляющие торговых центров, полицейские и начальники вокзалов, становившиеся невольными жертвами разгула молодецкой удали. Но сегодня, разъезжая по делам клуба, Палычу не придется месить всегда грязные улочки пристадионной территории. Черный внедорожник аккуратно припарковался у центрального входа на завод по специально выписанному пропуску, о чем позаботилась его секретарь еще на стадии уточнения времени встречи. Завод старинным гигантом возвышался над городом. Через дорогу от широкой парковки у главного входа, располагались Дом Культуры и пятиэтажные хрущевки, как большая семья близнецов, обступившие облезлые детские и спортивные площадки. Всё это благоустройство утопало в тени здания главного входа завода, включающего многочисленные административные помещения, магазин и большую столовую, помнящую аншлаги в своем зале на 450 мест, а теперь гулко дышащую одинокими шагами посетителей и звоном стаканов, доносящимся из посудомоечной. На пожухлом с виду, но державшемся вековой хваткой, заводском кирпиче, ничем не отличающемся по заплесневелости от забора, граничащего со стадионом, выбивались красные просветы. Своим старым, потемневшим видом, завод давно уже напоминал замок злодея из сказки. Большие круглые часы, занимающие место целого этажа над аркой транспортного входа с холодным звяканьем шевелили стрелкой. Стекло на часах покрылось налетом конденсата, выхлопных газов машин и исцарапанное непонятно как долетающими до часов песчинками. От этого в полдень стекло давало блики, полностью скрывая за солнечным зайчиком видимость стрелок и цифр. Случайный прохожий, не привыкший к этой старческой особенности временного механизма, подумал бы что где-то щелкает затвором большая фотокамера. Архаичный вид завода вблизи черных, словно лакированных дорогих иномарок, цветных маек прохожих, будто из прошлого гудел работающими внутренностями. Из-за забора выглядывали большие башни, кое-где обитые листами железа, мигающие из огромных окон-просветов большими лампами, горящими и днем и ночью. Трубы хоть и плевались жидким дымом после реорганизации процесса утилизации вредных веществ, но выглядели солидно, словно стволы вековых деревьев, уносящие свои кроны куда-то за облака. Завод издавал гул такой силы, что в городе невозможно было спрятаться от него. Однажды Палыч пошутил по этому поводу, когда его спросили, почему фанаты двух клубов враждуют. Тогда он ответил, что жизнь в шуме крайне негативно сказывается на нервной системе и нервозность фанатов хороший пример правдивости тезиса. За это он получил сорванную пресс-конференцию и штраф от федерации футбола за несоблюдение этики. Но стоит признать, что зимой горожане пользуются закрытыми шапками-ушанками (в морозном кристальном воздухе шум звучит резче и четче). В домах найти старинные рамы из облупленного дерева невозможно даже в покосившихся деревянных бараках на южной окарине города. Всюду пластик, скрывающий шум, влагу, ветер и свежий воздух. Палыч вспомнил о той шутке, горько заметив, что вот как обернулось – надеясь, что директор завода не помнит или вовсе никогда не слышал о данной колкости.
Внутри административного здания завода впечатление только усиливалось. Высокие коридоры на этажах были прямые и заканчивались тупиком, украшенным столом с цветком в горшке. Пространство изобиловало высокими, под стать потолкам деревянными дверями. Иногда в тишине скрипела тяжелая дверь, открыв створку на ширину человеческого тела. В глухой тихий коридор влетал шум из кабинета, чаще жужжащей офисной техники, но скоро дверь закрывалась, оставив в коридоре менеджера, убегающего к другой двери или в путешествие по лестничным маршам. На каждом лестничном пролете располагалась пепельница. Усеянный следами пепла широкий тамбур, способен вместить на себе до пятерых свободно сидящих человека. Размазанные руками или задницами присевших пепельные следы, нечаянно оброненные с кончика тлеющей сигареты кучки, скрученные и вдавленные особо нерадивыми сотрудниками в угол подоконника сигаретные бычки – всё говорило о том, что в отведенные часы протиснуться на этаж выше составляло проблему. Некурящие в такие моменты, наверное, вспоминали о несуществующих в здании лифтах. На последнем этаже, где здание уже не имело такой советской широты изнутри, филигранно утончаясь снаружи, Палыча ждал директор завода. Отдышка перед дверью секретариата напомнила Палычу о том, что сегодня он должен был мучить легкие на футбольном поле. За большим желтым столом сидела молодая девушка. Таких называют стандартно красивыми – к её внешности, аккуратно уложенной в строгий офисный костюм с юбкой чуточку выше колен и неброско аккуратный макияж на лице, невозможно придраться. Миловидная и сексуальная но точно без изюминки, такая бы потерялась в толпе оставив приятный осадок от впечатления и не оставив ни единой зацепки, чтобы запомнить её. Девушка улыбнулась и пригласила Палыча к директору. Кабинет, в котором сидел высокий, худощавый директор был по родному в полумраке, с тикающими часами и множеством фотографий на стенах. В основном все старые, изредка газетные вырезки пожелтевших газет из архивов. На них блеклые улыбающиеся тени в касках стояли рядом с большими бабинами или держали грамоты за выполненные нормы. В окне виднелась крыша культурного центра и колонны, подпирающие крышу у главного входа. Большую часть вида из окна представляли красные крытые крыши домов. Грядками между крышами выглядывала ботва крон деревьев. И много солнца, устремившегося прямо в окно на последнем этаже завода. Палыч сощурился, непроизвольно прикрыв глаза рукой. Директор торопливо извинился и задернул жалюзи на окне. В уже неприличном мраке вспыхнула настольная лампа. С изменением света Палычу открылся натюрморт на столе директора и сам Аркадий смотрелся отчетливее в новой обстановке. На высоком, даже вытянутом теле, располагалась небольшая голова, имеющая скорее форму прямоугольника, нежели овала. Короткая стрижка выделялась лишь чернявостью волос, покрывающих голову тонким слоем. Нос не имел переносицы и начинался сразу с ноздрей и острым кончиком. Однако выражение лица было настолько дружелюбным, что располагало, наверное, всех повстречавших и заговоривших с директором. Синий костюм с красным галстуком казалось, были специально надеты минуту назад, до того блистали чистотой и выглаженностью. Всё это выдавало аккуратного и стильного человека. Палыч бросил взгляд на стол, где правильными стопками были разложены документы, освещенные лампой, стоявшей здесь с момента основания. Массивный корпус лампы из тяжелого пластика был словно обтянут белесыми нитками или паутинками. Это микроскопические трещины и потертости вели бесполезную борьбу с продукцией советского периода.
Аркадий подошел к Палычу, пожал руку, осведомил того об особо приятном моменте встречи, пригласил за кресло у стола. Палыч присел, по-деловому захватив документами кусочек оргстекла, постеленный на стол. Под стеклом просвечивались справочные документы о весах, мер и фальшивых купюрах. Директор уселся за свое кресло, мягко скрипнув спинкой, откинувшейся под тяжестью тела, и вопросительно уставился на Палыча. Тот смутился и мягко подвинул по оргстеклу директору тоненький документ. И Палыч и Аркадий знали, что ничего нового там нет. Все стандартные условия, которые будут интересны разве только уже заинтересованному человеку.
Палыч видел, что этот долговязый изучает документ что называется «по диагонали» в поисках хотя бы одной свежей фразы. Таковой не наблюдалось, и вскоре директор завода поднял глаза на директора клуба с надеждой, что он сможет прояснить ситуацию, возникшую вследствие их встречи. Палыч смутился, в глубине души надеясь, что Аркадий уже подготовлен общими знакомыми и они быстренько замнут эти официальные части обсуждения договора.
- Я так понимаю, что это коммерческое предложение не полная часть нашего договора? – устало, со слабым огоньком интереса проговорил директор.
- Я бы с удовольствием услышал Вашу заинтересованность клубом. Возможно, он станет одной из ступеней в распределении средств – мягко намекнул Палыч на единственный пунктик неофициального предложения.
- К сожалению ни Я, ни предприятие не нуждается ни в каких ступенях – бодрости в голосе не прибавлялось – для этого у нас есть отлаженные схемы, в полной мере удовлетворяющие наши потребности.
У Аркадия в голосе появился официоз, холодными нотками разрушающий ту атмосферу диалога, в ключе которой обычно достигают договоренности.
- Я бы хотел уточнить одну деталь, которая открылась во время подготовки к нашей с вами встречи – директор смотрел прямо на Палыча – мне уточнили о необходимости поддержать Вас и об интересной сделке. Все мы имеем с вами покровителей, хороших друзей, надежных компаньонов, которые дороги нам и ради которых мы с вами готовы принять любые самые невыгодные для нас меры. Так? – директор сам себе кивнул в знак согласия и продолжал…
- Но оказалось, что я всего лишь предложение для Вас, неотработанный вариант, – вот здесь директор сделал паузу, рассчитывая на реакцию Палыча и возражения.
- Так зачем вы дождались этой встречи, вам нравятся неловкие ситуации – Палыч со стальным тоном, предшествующим раздражению спросил.
- Вовсе нет – директор примирительно протянул руки вперед, будто останавливая невидимую стену, надвигающуюся на него – я действительно не имел четкого понимания, что Вам конкретно нужно, кроме того что всё выльется в финансовую составляющую. Но Ваше предложение заурядней некуда, включая и устный разговор.
Палыч тяжело вздохнул, непроизвольно взглядом пробежав вокруг, так делают, когда собираются встать и вроде оценивают обстановку вокруг.
- Понимаете - все так же жестко, с этими отвратительными нотками официоза (если бы Аркадий гундосил в таком тоне, то Палыч, наверное, бы ударил его), но примирительно продолжал директор, заставляя Палыча остановиться в попытке встать из кресла – по большому счету Ваш клуб еще один проект, требующий вливаний в большом количестве с минимальной отдачей. Времена сейчас непростые, и отдавать часть бюджета, даже при наличии этой части – это деньги на ветер. Команда и клуб будут гордо носить имя нашего завода, мелькая два раза в год по телевизору и тридцать раз перед немногочисленными болельщиками в России, а мы с вами будем иметь возможность отмывания денег. При всем уважении к Вам, оно того не стоит. Сейчас такие времена, что никто не согласиться стать Вашим партнером, спонсором – спорт стал не в почете и малоинтересен. Патриотические чувства давно потеряли моду, а выгода сомнительная.
- А как же со своим клубом? – спросил Палыч – соблюдаете традиции?
- Тут всё проще простого – улыбнулся директор – клуб это наша общественная нагрузка. Наш гарант лояльности администрации, скрываемый за ширмой традиций поколений. Наш клуб не опустится ниже своего дивизиона, потому что обязательство перед нами твердит о профессиональном статусе. Но и не поднимется выше, мы планируем увеличивать бюджет, в том числе и на покупку игроков сильнее играющих сейчас. Клуб для предприятия имеет отрицательный баланс и практически не обеспечивает привлекательностью среди населения. Брать второй такой же мы не планируем и отказываем Вам в соглашении.
Мужчины в тишине кабинета пожали руки и Палыч молча вышел из кабинета. Проблема существования клуба снова заняла первое место в списке задач. Он не держал зла на директора завода, тот был предельно искренен перед Палычем. Но какое-то ощущение, родственное обиде, усилило желание выиграть командой следующую встречу с этим заводским гарантом лояльности.
Обратная дорога затянулась – Серёга с Саней уже ждали Палыча в кафе, а тому приходилось стоять в пробке. Большая фура, нагруженная длинными рельсами, не справилась с управлением виляя от очередной ямы в асфальте и непредусмотрительно зацепив своим длинным прицепом легковой автомобиль на встречке, нырнула кабиной с невысоко откоса в жижу лесного болота. Движение в обе стороны застопорилось, большая колонна собралась мгновенно. Водители, что были поближе к аварии выходили из автомобилей и разделились на тех, кто побежал помогать водителям столкнувшихся машин, тех кто достал свой телефон и стал снимать видео, мечтая о многочисленных лайках в социальной сети и возможности продать видео и тех, кто безучастно наблюдал за кутерьмой у стоящей на колесах одного бока фуре, булькающей где-то внизу в траве.
Палыч подъехал к колонне автомашин в пробке, когда смутные очертания впереди помогали только предположить, что там авария. Все новости узнавали через дальнобойщиков, общающихся по рации. Было светло, вполне погожий денек катился к концу, разогнав тучи, наседающие на землю с самого утра. В лесной тишине, когда внезапно погас шум проносящихся машин, хлопали только двери выходящих из своих авто, людей. На обочине и дороге группками вокруг заглушенных авто стояли водители, обсуждая аварию, предполагая самые страшные варианты столкновения и прогнозируя сроки освобождения дороги от возникшего препятствия. Изредка, с раздражением, взвизгивала какая-нибудь машина, развернувшись в несколько приемов на пустую встречную полосу уносилась в обратном направлении. Переговаривающиеся водители уступали ей дорогу на шоссе и снова занимали остывающий асфальт, продолжая беседу. Сзади внедорожника Палыча стояла повидавшая виды дэу. Пороги и двери имели грязные, рваные углы, проигравшие борьбу ржавчине. Через насквозь треснутое окно, покрытое засохшими брызгами грязи, угадывался вымпел любительского клуба «Технарь» из небольшого поселка соседней области, недавно сенсационного выбившего Титан из кубка России. Хозяин захудалой машины, в футболке того же клуба о чем-то беседовал со случайным водителем. Они громко смеялись и совсем не смотрели в сторону аварии, наверное все вопросы уже были обсуждены и невольные собеседники перешли на жизненные проблемы. Палычу было скучно и он краем уха поймал обрывки фраз, сделав несколько как бы случайных шагов к парочке чтобы расслышать весь разговор.
- …и что выходит? – рассказывал водитель дэу – что теперь клуб обязуют искать стадион, вмещающий зрителей согласно их дурацкому регламенту. Я согласен, из столицы понаедет столько народу, что у нас не только все окрестные улочки, у нас поселок бурлить будет. Но нет господа хорошие – возмущался болельщик Технаря – поищите-ка вы стадион больше, городок повместительнее и заодно на всё это денег в вашем дырявом любительском бюджете. На все про все вам два месяца до розыгрыша кубка и баста!
- Так, а зачем вы выигрывали-то тогда? – спрашивает собеседник.
- Как зачем? Что же нам теперь, проигрывать только из-за того что денег нет? – удивился болельщик Технаря – а как же футбол? Это же мечта и стремление игроков и болельщиков. Вы бы слышали ту тишину на стадионе Титана, когда мы вколотили им третий гол (вот тут Палыч усмехнулся – действительно, немая сцена, достойная Гоголя). Мы играли на победу. Это же наш шанс, труды клуба и удача в руках. Такое нельзя было терять.
- А теперь? – с интересом спросил собеседник…
- А теперь выходит, что клуб победил и остался наказанным – досадливо ответил водитель дэу – наказаны болельщики и жители города, которые ждали приезда именитого гостя. Наказаны боссы клуба, в истерике решающие проблему с арендой стадиона. Наказаны футболисты, которые в таком матче будут лишены родных стен и поддержки. А учитывая, сколько припрется из столицы, так считай на выезде играть. В общем, чушь выходит какая-то, футбол игра миллионов, но играть в неё на отдельных стадионах и в определенных условиях. Нет духа и жизни в такой игре…
- А что боссы площадку найти не могут – внезапно спросил Палыч
Парочка удивленно уставилась на включившегося в разговор мужчину.
- Говорят, что большая проблема. Вокруг подходящие стадионы большие и дорогие, у нас бюджет на год меньше, чем у них аренда на день. А те, что подходят так далеко, что хоть самолет на дом вызывай – поддержал вопрос Палыча болельщик Технаря.
Впрочем, мимо пронеслась машина, за ней еще одна. Вдалеке дорогу освобождали человечки в желтых костюмах, регулируя движение по одной освободившейся полосе, разрешая по очереди обогнуть завалившуюся, обосновавшуюся надолго здесь, фуру.
В Энске наступала ночь. Сергей уже наелся и позволил себе немного водки под негромкую музыку в уютной и привычной приватной комнате. Саня рассказывал о трудностях своей работы и жизни. Огибая хрустальный фужер с остатками водки на донышке, в сторону Сергея неслись умозаключительные комментарии по поводу неблагодарного народа, недальновидных людей сверху и опостылевшей семье. Всё это было неинтересно, потому что из свежих новостей превратилось в какую-то мешанину из слов и нытья. Саня – очень умный и рассудительный человек, но водка дала свой эффект и нынешний глава района просто нашел кому выложить скапливающееся напряжение. Почему он выбрал ругать свою работу, Сергей не понимал, он помнил что у этого полноватого человечка при сильном подпитии очень весело и непринужденно удавалось вот так забрасывать подвернувшеюся жертву рассуждениями о дорожных правилах, новостных программах и другом всяком безобидном хламе. Затронув близкую для себя тему, Саня казался не веселым, а каким-то склизким и мерзким. Молодой футболист кивая в такт набору слов, с отвращением улавливая иногда смысл, с радостью отвлекался на просьбы фанатов, стучавшихся в дверь комнаты сфотографироваться и расписаться на плакате, карточке, билете с какого-то далекого матча с участием клуба Сергея. Официантка Маша аккуратно и вежливо обслуживала комнату. Сергей успел поймать взгляд молодой девушки, полный восхищения и детской любви к нему – взгляд любого поклонника или охотника за фото со знаменитостью. Однако девушка держалась по-деловому холодно и серьёзно. Остальные посетители успели добыть заветный артефакт с Сергеем и потеряли к двери приватной комнаты всякий интерес. Начинал скучать и Сергей, подумывая как бы слинять, а завтра перед отправлением в столицу заскочить к Палычу и попрощаться.
- Крошка, ну ты могла и не дожидаться меня…- голос Палыча у скрипнувшей двери взбодрил Сергея и Саню – или этот ханжа отказал в фотографии?
Кому это мог отказать Сергей? Молодой футболист напрягся. В комнату усталым шагом, легко придерживая за талию официантку Машу вошел Палыч. У девушки было совершенно другое выражение лица, от прежнего холодка не осталось и следа, и миловидная улыбка освещала комнату разве что не сильнее большой абажурной люстры.
- Я без твоего согласия не захотела спрашивать – в тоне официантки был слышен игривый вызов и упрямство
- Вот это да – присвистнул Сергей – Палыч, она ко мне не обращалась, честное слово.
- Я знаю, Сереж, Мария исключительно вежливая и порядочная девушка, чтобы тревожить своих клиентов по пустякам. Так что? Сфотографировать вас вместе – и вопрос этот звучал в сторону девушки, с гордым видом проплывшей к Сергею и пригласившей его встать из-за стола для снимка. В первый раз в жизни Сергей чувствовал совершенно иные эмоции от снимка. Не когда он по звёздному, с благодушной улыбкой, позирует с различными людьми, болельщиками, знакомыми. С Машей он чувствовал себя памятником, к которому подойти или нет зависит от желания человека а не монумента. Официантка всем видом показывала, что у Сергея большая конкуренция за центральное место на фотоснимке.
- Вот чертовка – засмеялся Сергей, отпуская девушку, нагло зыркнувшую через плечо на футболиста и снова легко, словно не по-настоящему прильнувшую к Палычу. Он ничего не знал об авантюрных вольностях молодой девушки с бейджиком и директора футбольного клуба.
- Малыш – мягко проговорил Палыч – нам бы поболтать с мужчинами надо. Не могла бы ты принести немного коньяку…
- Водки – икающе перебил Саня, указывая на пустой графин и как бы подсказывая, что выпивают в этой галантной компании.
-…водочки, соленьев, как всегда и не тревожить нас полчаса даже если звонок из нашей комнаты разрывает вам мозги на кухне – мягкий тон обращения к Марии не скрывал серьёзности просьбы и девушка молча упорхнула, подарив взгляд исключительно своей «пассии».
И так же, деланно не замечая никого, кроме Палыча, Маша освежила стол в комнате, без единого слова и жеста покинув комнату.
В комнате повисла тишина. Палыч принес с собой какую-то очень грустную атмосферу раздумий и печали, когда всё валится из рук и хочется просто посидеть в тишине. Ни пьяный вдрызг Саня, ни заинтересованный в том, что же всё-таки случилось, Серега не решались порвать эту звенящую тишину. Палыч молча разлил водку по маленьким стопочкам, еще покрытым точечными капельками влаги после холодильника, где хранят посуду для особо важных гостей кафе. Подвинул по рюмочке гостям и выпил свою залпом, не дожидаясь остальных. Саня и Серега последовали примеру Палыча, в унисон опрокинули и также в унисон выдохнули с протяжным шипящим «У» и уставились на Палыча.
- Не выгорело дело – серьёзно промолвил Палыч, Саня ударил кулаком по столу, словно завалил очень легкую задачку, непонятно по какому закону не поддавшуюся решению. Оба посмотрели на Серегу. Тот развел руками, приглашая мужиков посвятить уже его в курс дела. А то выглядит всё так, будто два отца собрались бухать и тайно придумывают безобидные пароли для общения между собой и чтобы ненароком сын не запомнил что-нибудь скверное.
- Серёг – начал Палыч – дела такие, что клубу может и жить осталось последний сезон.
И Палыч коротко, по сути, рассказал футболисту о том, что Саня по просьбе бросает управление районом, и вместе с тем рушится их связь финансирования. Поддержка администрации больше не может оказываться на должном уровне, если нет своих людей. Пока про «своих» ничего не слышно. И сегодня потенциальный спонсор дал от ворот поворот. Вполне обоснованно, но чертовски обидно.
- Как же так, Палыч – крякнул Сергей, опрокинув в себя еще стопочку водки, уже не морозной но все еще приятной – я же вырос в команде, в городе. Вы – машина Энска, стадион забиваете.
- Мы футбольный клуб с инфраструктурой и муниципальным стадионом – парировал Палыч – всю жизнь я строил стадион, зная о плече друга и просто прошляпил, как прыщавый продавец тот момент, когда необходимо было позаботиться о подушке безопасности. Сейчас моего авторитета не хватает, друг уходит, а единственная надежда это взаимопонимание с новым руководством города. А кто оно, это руководство? Ждать кота в мешке, а потом в короткие сроки искать спонсора при неблагоприятном исходе? Уволь, я начал сейчас искать поддержку. Но держу в уме предстоящий разговор с новым главой. Давай выпьем, переведем тему и насладимся встречей.
Палыч улыбнулся, а Сергей, подняв рюмку, пообещал открыть второй фронт борьбы за Титан у себя в столичном клубе. Авось что выйдет.
Глава 4
Большая доска, сплошь усеянная эмблемами клуба, стадиона и немногочисленных спонсоров отсвечивала виниловым блеском свет от горящих ламп в зале конференций. Зал располагался на цокольном этаже административного здания. Расположение было задумано так, чтобы вездесущие репортеры не шныряли со своими фотовспышками по всему помещению, выискивая сенсации в мире спорта на каждой картинке, упеченной в фоторамку офисного помещения. Им приходилось спускаться по лестнице вниз, когда все работники наоборот поднимались на свои места. Зал конференций был всегда темным и даже свет люминесцентных лампочек не мог скрыть эту мрачность, как не старался он заполнить собой всё пространство помещения. В те редкие дни, когда темой для разговора не являлись перипетии игры на ещё неостывшем поле рядом со зданием, помещение пустовало. Несколько раз Палыч собирал здесь игроков для важных сообщений, требовавшего больше интима, чем слова во время тренировки на поле. Поэтому у спортсменов выработался некий рефлекс, и в зале витало нескрываемое волнение. Приехавшие на полчаса раньше футболисты, еще в своем повседневном облачении (кто в джинсах и майке, отдельные персонажи уже с дома в гетрах и спортивных трусах) напоминали скорее собрание жильцов дома, чем команду. Кто-то перешучивался с соседом, вратарь в уголке, не привлекая внимания, доедал бутерброд. Кто и вовсе пытался вздремнуть, бесцельно глядя в потолок. И у всех сквозила искорка нехорошего предчувствия из-за официальности момента.
- Добрый день, друзья – в последнее время усталость Палыча во всем, в походке, в голосе, в улыбке стали настолько привычными и повседневными, что никто не обратил на это никакого внимания. Попросту, человеку свойственно отстраняться от чужих проблем и не вникая в чужую борьбу равнодушно наблюдать как сгорает борящийся. Это свойство – природное, выработанное годами, когда человеческому разуму удалось понять, что цена жизни и благополучия зачастую как раз в том, чтобы отстраниться и решать свои проблемы и задачи. Случилось это, видимо, с зарождением человеческого общества, когда спасшийся охотник сидел на дереве и не спускался отбивать товарища от стаи волков, не видя ни единого шанса остаться живым или выиграть битву против хищников. Со временем такие поступки настолько перестали быть обыденностью, что оказались под грифом «героизм». А обыденностью стало осознание того, что нуждающемуся в посильной помощи человеку стоит бросать клич. Если он горит, но молчит – значит и не нужно лезть в чужое дело.
Футболисты поздоровались с Палычем и другими входящими следом менеджерами клуба. Кто-то из игроков попытался пошутить, в попытке разрядить атмосферу, но поймав серьёзный взгляд главного тренера, догадался - скоро будет озвучена серьезная тема.
- Друзья! – Палыч продолжал – для большинства из вас не секрет, что в клубе могут возникнуть серьезные проблемы с финансированием. Мы не скрывали информацию, но на каждом шагу об этом не трубили – легкий ропот сочувствия и поддержки прокатился по залу.
Палыч продолжал.
- Мы уже имеем ряд трудностей, появившихся в первую очередь из-за инцидента на последнем домашнем матче – нотки осуждения появились во вновь возникшем ропоте – но я больше расстроился из-за поражения этим выскочкам.
Палычу пришлось немного подождать, прежде чем стих невеселый смех, поддерживая бодрую шутку своего начальника.
- Для выхода из ситуации, вчера на совещании было принято сложное решение. А именно использовать финансовый запас клуба для оплаты текущих затрат до конца сезона – Палыч посерьезнел, как и футболисты, вопрос зашел о деньгах и вряд ли сейчас идет планерка с отчетом перед игроками… - наша команда может не переживать о выездных встречах, обслуживании матчей и взносов со штрафами. С этим мы справились, подходящий стадион для штрафных игр найден и его аренда оплачена. Появившаяся брешь, к сожалению, коснется в первую очередь нас, всех работников клуба.
Палыч осмотрел сидящих и стоящих людей. Взволнованно ожидающие лица футболистов и приговоренно-печальные менеджеров уже знающих следующие слова Палыча…
- С этого дня в два раза уменьшаются все виды премиальных для всех работников клуба, включая футболистов и, к сожалению, нам придется удерживать часть зарплаты последующие месяцы, пока идут поиски спонсора и стабильного дохода клуба. Документ будет лежать на столе – Палыч положил белый листок, дублирующий его речь, с подписью и синей печатью – Удержанные деньги при стабилизации положения начнут выплачиваться сверх заработной платы, друзья.
Для полного конференц-зала немая сцена и полная тишина – редкое явление, подумалось Палычу глядя на застывшие лица. Тренер похлопал, как гипнотизёр выводя из транса, и предложил выходить на тренировку, увлекая за собой медленно встающих футболистов. Менеджеры, давно пережившие шок от новости, грустно, но намного бодрее спортсменов убежали по своим местам.
Расстроились все. От Палыча до уборщицы, неприметно стоящей в углу опираясь на швабру, но ни один из присутствующих из людей не подумал об увольнении. Все отчаянно верили в то, что Палыч разрулит ситуацию, надо только подождать. Все верили в Палыча, а не в русский авось или случайный случай. Единственным разочарованием были сиюминутные потери от премиальных и бонусов, на которых строилась гибкая система начисления оклада.
Палыч поднялся в офисный мир своего клуба. Здесь ничего не изменилось, все тот же смех и перешептывания, также скворчит копировальный аппарат, которому никакие минусы от премиальных не страшны. Помощники с кем-то разговаривают по телефону, ведя совсем непринужденную беседу, возможно не имеющую к их работе никакого отношения. Ни за что нельзя было подумать, что помимо будничных обязанностей у каждого в голове крутится дополнительное задание в генерировании идей по поиску спонсора и увеличению способов заработка. В кабинете на столе у Палыча с утра прибавилось бумаг, принесенных его бригадой управленцев, впечатленных еще после вчерашнего собрания. Палыч сел их рассматривать. В основном очень простые и безыскусные предложения по развитию маркетинга, увеличения продаж и рекламы, анализ работ нескольких клубов. Все они были настолько же хороши и продуктивны, насколько долгореализуемы. Палычу пришлось бы посадить на голый энтузиазм всю команду в течение следующего сезона, и влезть в долги, чтобы дождаться результатов от предлагаемых проектов. Палыч пообещал себе, что как только решит эту проблему, достанет все эти предложения и в качестве бонусной программы даст ход части особенно удачным проектам. Например, линейка одежды под брендом клуба выглядит интересно и обнадеживающе. Привлечь модников не тривиальными шарфами и майками – почему раньше мы этим не занимались? Понимая, насколько сейчас это пустые измышления, Палыч убрал документы в ящик стола.
В окно своего кабинета, Палыч внимательно следил за тренировкой команды, готовящейся вскоре выехать на домашний матч на чужом стадионе, согласно решению комиссии лиги. Задор и желание выжать всё из тренировочного процесса были только у тренера. Тот наверное уже пожалел, что позволил директору клуба рассказать новость до тренировки, а не после. Футболисты то и дело перешептывались, грустно улыбаясь друг другу, слушая указания тренера, умудрялись ошибаться на ровном месте. Никто из них не смотрел в сторону административного здания. Им бы на игре сосредоточиться.
Матчи на нейтральном поле выматывали команду. Автобус с надписью Титан и огромной эмблемой рисковал показаться регулярным в соседнем районе, а водитель уже выбирал места объезда наиболее оживлённых улиц городка. Верный признак привычки. Прошло два тура, в которых команда, приезжающая заранее, успевала на разминке только отойти от опостылевших сидений автобуса. Каждый раз, отъезжая от родного стадиона под жидкие аплодисменты собирающихся проводить болельщиков, Палыч с грустью смотрел на закрытые ворота. За ними сиротливо, без света прожекторов, спал газон, забывающий баталии на траве. Пустые трибуны молчали, а в воображении Палыча словно призрак рисовались на этих трибунах флаги, крики и восторженные вопли зрителей. Автобус трогался в путь и ограда стадиона скрывала домашний стадион, не давая ни единого шанса Палычу мысленно проститься. На трибунах стадиона, выбранного нейтральным, болельщиков Титана едва ли набиралось за сотню. Самые преданные приезжали и в тишине, звонким эхом отдающей от стены стадиона, кричали редкие заряды. Гнетущее спокойствие медленно сжирало запал фанатов, умолкающих уже к концу первого тайма. Редкие любители футбола из числа местных со спокойствием удава рассматривали действия футболистов. Большинство здешних болельщиков игнорировали матчи за неимением интереса к играющим командам. Футболисты, поддаваясь атмосфере, отыгрывали номер, Палычу иногда казалось, что они как бы намекают о том, что им еще о бюджете думать надо. Но кто сможет сказать точно о мыслях футболиста? Тренер на каждый вопросительный взгляд только вздыхал, выдавливая «Все устали…»
После одной из игр, где только чудом спортсмены удержали ничейный результат с соперником, которого легко разгромили сезоном ранее, автобус подъехал к стадиону «Работник». Никого не было из болельщиков, встречающих по обыкновению с выездов команду. Один из прожекторов на осветительной мачте, вручную повернутый в сторону от поля, освещал пустынную площадь. Этот прожектор лучом указывал место для парковки автобуса, где и остановился неоплан. Медленно, нехотя, из автобуса вылезали футболисты. В тишине особенно громко звенели прощальные рукопожатия и редкие возгласы расходящихся спортсменов. Зажурчали автомобили, припаркованные по соседству с автобусом. Они как космические шаттлы от корабля уезжали в темноту улицы, отсвечивая красными габаритными огнями. Палыч стоял и смотрел у заглушенного автобуса на стадион. Из-за яркого света, направленного на Палыча, стадион казался большим городом с потухшими домами. В иссине-голубом небе выделялись только высотки и углы зданий темно-фиолетового цвета, едва ли не сливаясь с самим небом. Сзади послышался рев приближающегося автомобиля и ярким светом фар из-за спины Палыча, чья-то машина выхватила кусок трибуны, моментально разрушив этот сказочный темный город и возродив тихий, утопающий во тьме стадион.
- Палыч, привет – крикнул Саня, высунувшись из окна автомобиля – прыгай ко мне, есть предложение.
- Машину здесь оставлю – буркнул Палыч привычную фразу – завтра заберу.
- Палыч – Саня начал свой разговор как только машина тронулась. Он не смотрел на сидящего сбоку пассажира, не отрываясь от дороги поглядывал в зеркала, иногда прижмуриваясь от попадающих в них зайчиков от фар проезжающих машин – я решил тебе сделать небольшое предложение, которое поправит положение клуба. Единовременно, на месяц. Но ты хотя бы перекроешь дефицит от этих левых матчей на нейтральных полях.
Палыч внимательно посмотрел на Саню.
- Я о том, Палыч – боковым зрением уловив заинтересованность, воодушевился Саня – чтобы провести любительский турнир, со взносами команд, привлечением рекламодателей и инвесторов. Я провожу турнир у себя, закрывая строфу с арендой стадиона. Остальные деньги ты пустишь на поправку бюджета. И месяц у нас с тобой еще есть, чтобы найти деньги и спонсора.
Саня улыбался в темное стекло, отделяющее улицу от салона автомобиля. Идея сулила не только выгоду клубу, но и небольшую поправку дел в бюджете самого Сани. Об этом напоминал листок с примерными расчетами, который лежал на торпеде автомобиля и был кивком предложен Палычу для ознакомления. Тот задумчиво смотрел на цифры, расчирканные по всему листу, подводящие одна к одной стрелочками и скупыми комментариями. Больше всего листок напоминал план боевых действий, а не коммерческое предложение. Просчитав в уме, Палыч разумно уменьшил обещанные на листочке барыши, но и в таком случае хватало бы окупить автобусные поездки команды и большую часть аренды стадиона. Ничего не произнося, пока Саня рассказывал про турнир, и в момент принятия решения Палыч просто кивнул другу, подняв тому настроение. Не стоит думать, что потолстевший и слегка обмякший с возрастом Саня радовался намечающемуся прибавлению в достатке. В первую очередь главе района грела мысль, что он смог помочь своему другу, небольшим делом, всего лишь оттягивающим трудные времена. И Палыч знал это. Покатав по центральным улочкам городка, пока шел разговор и размышление директора клуба, Саня мягко подкатил на автомобиле к дому Палыча. Попрощавшись, мужчины разошлись, а Сане оставалось ждать, когда Палыч придет с бумагой о проведении спортивного праздника.
К вечеру следующего дня на счет клуба пришел первый платеж суммой в пятьдесят тысяч рублей. Узнавший о возможности участвовать в турнире с профессиональными командами, взнос за участие сделал клуб столичной бизнес-лиги. Не откладывая дело в долгий ящик, Палыч поставил турнир на ближайшее окно в графике стадиона. Через полторы недели на стадионе «Работник» все выходные будут заняты большим спортивным праздником. Кубок «Титана», по замыслу Палыча, представлял из себя награду в виде большого футбольного мяча, который держит на плечах мускулистый мужик. Идею Палыч подсмотрел у древних греков, любящих баловаться статуэтками атлантов и героев. Вот и Палыч подразумевал некую аллегорию на мощь и силу. Команды не заставили себя долго ждать, разобрав восемь мест для команд-новичков спорта из различных бизнес лиг - от автомобильной до банковской. Четыре команды, включая и Титан, представляли профессионалов. Шикарный подарок сделал Сергей, обещав привести с собой игроков из дубля столичного клуба для участия. Его слова вскоре подтвердились пришедшим платежом из столицы. Новость была на руку Палычу еще тем, что оказавшись в официальной сводке на сайте столичного клуба, Сергей сделал шикарную рекламу турниру. Спонсоров, пожелавших оказаться рядом с названием турнира оказалось достаточно, чтобы без затрат оформить соревнование и отчеканить отличный кубок, щедро облитый позолотом. Саня давно подписал бумагу о проведении праздника, получил необходимые сообщения из банка и готовился выступить на открытии (Палыч не любит долгие речи перед болельщиками и футболистами, приезжающими не толстых дядек слушать, а творить и смотреть зрелище, поэтому Сане строго настрого было приказано не выходить за объем в тридцать слов). В это время Палыч и его команда управленцев готовили последние штрихи в спортивном празднике, подписывая договора с фут-кордами и уличными артистами. Место для работы внутри стадиона в выходные оказалось востребованным, и Палыч внутри себя согласился с тем, что расчеты Сани оказались ближе к правде, чем его собственные. Тем лучше для команды и менеджеров – сумму, превышающую ожидаемой, Палыч раскидает на внеочередную премию. Директор снова чувствовал себя на коне, позволяя побаловать любимый клуб. Усталая улыбка, преследующая Палыча последние месяцы накануне спортивного праздника, испарилась, и Палыч снова был самым беззаботным и благодушным дедушкой-директором.
Выходные запланированного турнира по всем признакам должны были выйти отличными! Солнце с утра разогревало трибуны и поляну, небо баловало редкими облаками-барашками, лениво проплывающими в безветренную погоду. С десяти утра стадион наполнился музыкой. Из динамиков неслись песни на спортивную тематику от гимна клуба до «Трус не играет в хоккей». Притащивший флешку, битком забитую старинными и современными песнями, менеджер не прогадал. Никто из первых ранних зрителей и разминавшихся футболистов-любителей не следили за словами, наслаждаясь праздничным воздухом под знакомые мотивы. Никита с братвой расположились на своем секторе, лениво восседая на креслах, беседуя и смеясь. На боковой стенке их фанатской клетки висел рекламный баннер компании, принявшей участие в помощи турниру, а центральная решетка оставалась пустой для обзора. Только по самому низу, немного выше чем метр от земли занимала полоска ткани с надписью «В борьбе за Титан» и упрощенная эмблемка фанатской группы. Она представляла собой незамысловатые линии, образующие фигуру титана с топором-лабрисом в руке. Эмблема, присутствующая на майках, шарфах и стикерах была художественно безупречна и приятная. Вольная трактовка малевалась за пару секунд маркерами в городах, куда добирались фанаты и выполняла роль некоего товарного знака фирмы. Очень удобно и просто. Пользуясь случаем свободного прохода, фанаты гуляли по территории стадиона, не забывая заглянуть на гостевой сектор - самую труднодоступную для них точку во время официальных игр. Там парни надолго пропадали, рассматривая и обсуждая многочисленные метки-стикеры приезжающих на выезда фанатов. От дружественных до вражеских и даже унижающих фанов-хозяев. Такие немедленно заклеивались стикерами местной банды. У ворот на стадион дети крутились вокруг тележки с сахарной ватой, продавец которой хоть и не сидел без работы, но с легкой завистью менее удачного бизнесмена поглядывал на фуд-корд с хот-догами. Несколько видов сосисок, с различными добавками и возможность купить пиво создавали у вагончика столпотворение подходящих к турниру мужчин. Завидев меню, отцы семейств отправляли в свободное плавание маму и ребенка, судорожно сжимающего либо веревку с шариком на другом конце, либо деревянную палочку всю покрытую коконом из паутинок сладкой ваты. Мужики в очереди быстро контактировали с соседями и заводили разговоры о кандидатах на золотой мяч, о перспективах молодежной сборной по хоккею и о предстоящих поединках на полях стадиона. Особо терпеливые, которым хватило выдержки с первого раза пройти мимо вагончика с пивом, возвращались сюда уже с программкой мероприятия. Её раздавали чуть дальше у полей. Терпеливые имели особый вид обладателей информацией по сегодняшним матчам, времени их проведения и карты-схемы праздника, где источник пива был завуалирован знаком сосиска на колесах. Они с видом очень уставших от внимания людей, закатывали глаза при очередной просьбе глянуть программку и сували её в руки очередному страждущему информации. Мамки, удаляясь вглубь праздника, отпускали детей смотреть на акробатов на ходулях и зорко следили, чтобы участие в конкурсе лопания шаров не закончилось дротиком в чьей-нибудь особенно ретивой заднице. Словом, больше всех скучали мамы, но в городе выдались на удивление тихие выходные и лучшее времяпрепровождение, за исключением телевизора и уборки дома, было как раз на стадионе. Очередь к пивному фуд-корду не уменьшилась когда из динамиков неслась приветственная речь, где Палыч рассказал о важности турниров для любителей и профессионалов, Саня широко хлопая глазами бравировал о начинании новой ежегодной традиции возрождения спортивных праздников, а Сергей, продолжающий обычай находится среди многочисленных детей, кружившихся вокруг него словно спутники на орбите, пожелал всем хорошей игры. Футбольное поле, поделенное пластиковыми конусами на две небольших площадки, принимало по две игры сразу. Поклонники из столицы, приехавшие поддержать Сергея и дублеров, вывезли неплохой десант, собрав по пути всех, кто ездил на игры столичной команды из Энска и окрестных городков. Они деликатно, соблюдая правила приличия в фанатском мире, заняли гостевой сектор. Никто их там не закрывал, но на кураже и в чаде кутежа, устроенного гастролёрами, те сами закрыли себя изнутри, объяснив недоумевающему охраннику «для воссоздания атмосферы». Конечно, калитка хлопала туда-сюда, так как фанаты бегали то к клоунам и ростовым куклам, устраивая тем проверку нервов своими выходками, то к пивному вагончику, у которого не кончались ни пиво, ни очередь. Фанаты приехали еще у нескольких команд, но все клубы были из разных дивизионов и болельщики встретились в первый раз между собой. Отмечать встречу на празднике, среди сахарной ваты и детей, мордобоем было как-то неловко и представители различных кланов пересекаясь либо проходили мимо, а чаще останавливались, обменивались стикерами, фанзинами, розами или мнением на события общероссийского масштаба. Никиту немного раздражало, что о недавней драке столько упоминаний. Он знал, что мнение сложилось не в пользу его бригады. Между общением и обменами, фанаты поддерживали свои клубы, схлестнувшиеся не на жизнь, а на смерть. Оказалось, что бизнес-лиги не такой уж и профанский проект, созданный для удовлетворения чьих-то амбиций и создания коллективного духа в лучших управленческих традициях. Часть игроков, работая в банках или в автосалонах продавцами-консультантами, помимо «бизнес-матчей» играли в любительских клубах, набирая практику, что называется, вагонами. И сейчас, на полях, к восторгу публики, любители давали бой за боем казавшимся фаворитам турнира, зарабатывающим деньги на футболе. Накал доходил до таких высот, что футболисты ругали судей, пинали друг друга в грудь и вполне натурально, без оглядки на статус товарищеских игр, косили соперников в подкатах, обдирая кожу на мясистых спортивных ляжках. Фанаты были в восторге, собираясь на стадион, многие из них рассчитывали на довольно вялую игру и больше прогулок среди конкурсов и пивных ларьков. Но после первых игр, когда стал понятен ритм игры, зрителей было не оторвать от футбольных баталий. Пара особо отчаянных клубов из любителей обросли своими болельщиками из числа местных, нескладно выкрикивающих название команды, созвучное с банком.
Фанатам Титана не повезло. Их игры проходили в тяжелейшей борьбе, в которой хозяин турнира упустил возможность выйти в полуфинал, проиграв команде одного очень известного автомобильного бренда. Фанаты до конца не верили в происходящее и гнали своих футболистов вперед, но финальный свисток расставил всё по своим местам. Под шутки, что спортсменам поломают ноги, если те завтра на тренировку приедут на новеньких авто, футболисты пошли к фанатам, имея возможность общаться в неформальной обстановке.
На следующий день фуд-корта с пивом не было. Но зрителей пришло еще больше. Наслышанные о боях на поле, стекались все, кто решил пропустить групповые этапы. Клоуны и ростовые куклы скучали у вхолостую крутящейся машины для сахарной ваты. Зрителей, заполняющих трибуны, было как на среднем футбольном матче Титана, что червячком ревности прогрызло в груди Палыча зудящую бороздку. На стадион заходили фанаты столичной команды, помятые, открыто звенящие бутылками в рюкзаках. Никто из них не уезжал домой на комфортабельных или не очень электричках, а предпочел поездкам прогулки по тихим ночным улочкам провинциального Энска. Литры выпитого алкоголя, танцы на дискотеках, драки во дворах и кухонные посиделки на вписке у фанатов Титана – вот чем запомнят эту ночь совсем несвежие с утра фанаты из столицы. Им было сложно и лень болеть за команду, уверенно поднимающуюся в играх на выбывание и в итоге дошедшую до финала. Где, на удивление столичным профи, пришлось столкнуться с главными обидчиками Титана. Сергей со своей дружиной отомстил за команду города своего детства под гул разогревшихся и очнувшихся фанатов. В ранних сумерках, когда еще сложно осознать окончание дня и закатная желтизна только-только полоской появляется у самого горизонта, Сергей под оглушительные выстрелы фейрверков поднял первый кубок Титана. Он подарил его Палычу, чтобы кубок не уезжал из города, чем растрогал мужчину, впрочем не подавшего виду на публике. Турнир остался в памяти горожан как веселое, интересное событие, где команды не собираются отбывать номер, и до конца будут грызть газон ради победы.
Турнир принес ожидаемый результат и отметился в новостях. Неожиданное предложение Сани, рассчитанное на выгоду, обернулось хорошим подспорьем в теряющем оптимизм коллективе. Утром вторника, спустя день после турнира, в офисе у кулера лежал толстый ворох различных газет. Не сговариваясь, менеджеры покупали те издания, где хотя бы заметкой упоминали прошедший турнир. Утро выдалось шумнее обычного и наслаждаясь удачно проведенным мероприятием, команда наверняка еще не раз вспомнит и пошутит над этим. Проходя мимо столов, Палыч краем глаза отметил, что у многих в компьютере открыты вкладки спортивных сайтов. На утреннюю тренировку в обычном режиме пришли футболисты. Сколько ни пытался тренер донести до спортсменов, что их выступление ровным счетом ничего не значит, кроме как отлично проведенного окна в чемпионате, чувствовалось напряжение после проигрыша любителям. Угрюмость беспокоила тренера. Уже старенький мастер кожаного мяча, строил свою стратегию отчасти на принципах товарищества, плеча и взаимопонимания. Построение такой атмосферы было свойственно на самом пике спортивных обществ страны, когда футболист ставил ответственность перед коллективом выше рабочих обязательств. Цели то, в общем, совпадали, а вот отношение к соратникам по команде менялись в корне. В команде Титан уже случались такие черные полосы, когда долго проигрывающую команду игроки заочно хоронили, опуская руки, и тогда тренер плотно брался за их воспитание, поднимая из руин командный дух. Или случай, когда один из лидеров команды получил травму и повесил бутсы на гвоздь. Оказалось, что существовало мнение совершенно всех игроков об исключительности травмированного. Тогда тренер удивился и рассказал, что к своему стыду не ожидал столь низкой самооценки людей, слабо верящих в себя. Восстановить дух удалось только тогда, когда травмированный игрок пришел в клуб вторым тренером. А сейчас матерый командный стратег столкнулся с совершенно новой для него командной болезнью – финансовая хандра. Часть футболистов никак не могла смириться с потерей денег на свободное время и отдых, другие прижимались в связи с кредитом и ипотекой. Тема денег всплывала в разговорах так часто, что после очередной планерки на поле стадиона, тренер подошел к Палычу и попросил поскорее решить проблему с удержками зарплат и премиальными.
- Боюсь, что вопрос сильно влияет на команду. Мы можем завалить чемпионат. И вообще, всё это может выйти боком нам с вами– вздохнул тренер и убежал готовиться к тренировке.
А Палыч уехал к Сане по рабочему адресу. В длинных коридорах районной администрации было тихо, не горело ни одной лампочки. Из окон и кое-где открытых дверей в коридор проникал солнечный свет, остающийся тяжелыми, словно подушки, белыми пятнами. Редкие брызги солнечных лучиков, кругами отходили от этих пятен. В остальном коридоры были в сумрачной пелене. Мягкий, волнистый линолеум глушил звук шагов, оставляя слышимым только легкое шуршание. В обычный день, нечастые гости администрации медленно бредут в поисках нужного кабинета, изучая по пути каждую табличку. Ни одной светящейся панели, ни ярких вывесок здесь не бывало. В отличие банков, борющихся за удобство клиента, в стареньком здании сохранялся дух многих прошлых лет, когда чванство сидящих в кабинетах было чем-то сродни удовольствию. Приятно грело самомнение осознание важности, выраженное, в ожидающих очереди стоящих за дверью посетителей. Однако Палыч шагал по коридору уверенно, направляясь в самый его конец, к высокой, раньше тяжелой деревянной, а теперь металлической блестящей двери. За ней в маленькой секретарской пряталась Наталья, заведующая всем делами Сани, сидящего в соседнем кабинете. Непривычно громко стрекотала офисная техника в соседнем кабинете. Через приоткрытую дверь было видно, что кто-то неведомый нарушил размеренный ход работы. Несколько людей столпились над большим шкафом, заполненным массивными папками с пожелтевшими корешками. Люди вытаскивали папки и, разглядывая их, определяли на какой стул положить. Стулья, расставленные прямо в приемной ломились от нагромождения бумаги. Наталья с уставшим видом (что для дообеденного времени не характерно для работящего секретаря) судорожно крутила колесиком мышки, уставившись в монитор. Судя по всему, она искала очень нужную информацию для молодой привлекательной женщины в светлом костюме, стоящей за спиной Натальи. В отличие от Наташи, эта незнакомка совсем не имела признаков усталости, и скорее её вид говорил о решимости и упертости. От повышенного внимания к монитору, женщина казалось строгой учительницей, склонившейся над двоечницей. Обе подняли головы, когда вошедший без стука Палыч (имелась у него такая прерогатива), поздоровался. Наталья вопросительно посмотрела на Палыча. Помимо вопроса угадывалась какое-то облегчение в этой передышке. Палыч решил, что нагрянула проверка из областной администрации и теперь всю неделю здесь будут гудеть, разбрасывать и снова собирать бумаги, не обращая внимания на мелкие проблемы приходящих гостей администрации.
- Наталья, здравствуйте – Палыч на всякий случай обратился официально – у себя? – и он кивнул в сторону кабинета Сани.
- Здравствуйте! – улыбнулась Наталья – проходите, он Вас уже ждет.
У Сани на сегодня было не так много встреч, и как-то странно увлеченно посмотрела «учительница», услышав комментарий секретаря.
Совершенно другая обстановка была в кабинете главы. В залитом светом кабинете с высокими потолками царствовал полный штиль. Белые стены, украшенные рядом грамот и большим портретом президента России, казались больнично-чистыми. Большой сейф, словно из детективного сериала был украшен стоящим на нем горшком с зеленым цветком алоэ. В тишине сидел глава района и изучал бумаги, тихо шевеля губами. Палыча выдал скрипнувший паркет и Саня, подняв глаза, буркнул
- Привет, проходи.
Палыч сел за стул.
- Палыч, видел там небольшой сабантуй? – спросил Саня
- Проверка? – спросил Палыч, не желая разбазаривать время ненужными диалогами.
- Нет, тут бы было намного шумнее, это люди из команды новой администрации – Палыч присвистнул от неожиданности. Время то еще было, вроде бы.
- Ничего страшного – успокоил Саня – стандартная схема, входят в курс дела. Будут небольшие перемещения, но вроде как головы не полетят, моих бабонек никто без работы не оставит.
- А я тебе зачем? – спросил Палыч
Саня посмотрел, сделал жест рукой, будто «притормози и не беспокойся» и попросил Наталью пригласить к ним Алёну Игоревну.
В кабинет вошла «учительница». Теперь Палыч знал как её зовут. Она представилась и улыбнулась. Строгость взгляда никуда не пропала и от того улыбка показалась злой. Палыч тепло поприветствовал женщину, добавив с улыбкой пожелание скорее найти взаимопонимание с новым руководством района.
Алена Игоревна мило улыбнулась, стоило ей стереть официальность и строгость с лица.
- Именно поэтому мы все и собрались – вставил свое слово Саня – Алена Игоревна, вам слово.
- Я думаю, вы поняли, что я куратор новой команды и нам с вами нужно решить вопрос по соглашению об аренде стадиона и управления им – в словах Алёны не было ничего оптимистичного для Палыча.
Палыч кивнул и снова, не успев забыть это чувство, устало плюхнулся на стул. Однако его жест не показывал никакого подчинения или слабости. Наоборот, решимости был полон взгляд директора клуба и пальцы привычной для старого волка железной хваткой обняли пластмассовый подлокотник.
- Статья дохода администрации после проведенного турнира подразумевает определенную сумму – Алена Игоревна прищурившись вгляделась в бумагу у неё в руках – однако я не увидела распределение средств, видимо освоенных для развития спорта…
Палыч вместо ответа перевёл взгляд на Саню. К сумме, хоть и наверняка фиктивной, Палыч не имел никакого отношения. Это внутренние дела администрации, пусть Саня сам разруливает эту ситуацию. Без пары месяцев отставной глава суетливо ответил, что все необходимые документы будут готовы, как только средства обретут точную цель – конкретный спортивный инвентарь и покрытие для беговых дорожек. Палыч не верил Сане, Алёна, видимо, тоже. Она улыбнулась и отложила бумагу в сторону. Что же, для неё это было всего лишь очередная схема, пока еще скрытая между дельцами. Алёна справедливо предполагала, что все эти дела и возможно другие навсегда останутся внутри этого кабинета. Её команда здесь пока на правах подготовительной группы и не имеют никаких полномочий. Палыч и Саня это понимали не хуже девушки, и особо не волновались.
- Но у нас с вами другая цель встречи – продолжала Алёна Игоревна – именно будущее сотрудничество. Если не ошибаюсь, на базе клуба у вас имеется детская школа.
- Не ошибаетесь – поддакнул Палыч, детская школа был отличным козырем у клуба.
- Это очень хорошо – снова улыбнулась Алёна, ища дружеский отклик у Палыча – мы планируем открывать еще одну спортивную секцию в строящемся ФОКе, для создания здоровой конкуренции. Надеюсь, это никак не коснется Вас, после смены главы нам придется решать вопрос с новым договором аренды.
- Надеюсь, не коснется, наша школа имеет действительно звездные имена и мастер-классы – включился в торг Палыч.
- Я знаю про Сергея – и судя по тону Алёны Игоревны это имя её интересовало больше как имидж города, нежели гордость за земляка.
Палыч заводился, всем своим видом, взглядом, ровным дыханием, Алёна демонстрировала полное равнодушие и исключительно деловой подход.
- Также новая администрация, если вы еще не знаете – Алена многозначительно оглядела мужчин – не ставит в приоритет поддержку спорта, как это есть сейчас. Мы планируем урезать бюджет клуба, в последствии полностью отказавшись от поддержки, как только вы найдете спонсора.
- Я должен давать ответ сейчас – жестко спросил Палыч
- Я уведомляю Вас, нам с Вами еще работать – Алёна Игоревна продолжала улыбаться.
- Если мы не найдем спонсора в отведенное время, клуб не сможет играть в профессиональной лиге, у нас уйдут игроки и спонсоры точно нами не заинтересуются – ответил Палыч
- Это программа нового главы, мы не можем тешиться только сильным клубом, в приоритете будут другие отрасли, требующие финансирования. Тем более, по новой поправке, мы и вовсе можем Вам не помогать. Но ценить заслуженное и наработанное умеем – слова Алёны были Палычу понятны, логичны и горьки
- Ну, значит я буду еще вести переговоры с новым главой – буркнул Палыч и встал со стула, подавая руку Сане и кланяясь Алёне.
Алёна Игоревна ответила на кивок легким поклоном и улыбкой, а вслед бросила:
- Новый глава не приемлет поруки и дружественных связей в делах. Вряд ли Вы чего-то добьетесь в переговорах…
Саня застыл в изумлении от такой наглости, Палыч резко развернулся на месте
- Да как ты смеешь… - мужчина хотел добавить «щенок», привыкнув общаться с молодыми и дерзкими мужиками. Женщины пока оставались редкими самородками в делах, где Палычу приходилось вертеться.
Алёна улыбалась, хотя грубость мужчины её смутила. Она не хотела его обижать, стараясь быть просто открытой и предельно честной. Зачем оставлять надежду там, где её нет. Она была опытна в переговорах и деликатна, но чертовски слабо различала границу между предупреждением мужчины и вызовом ему. Не угадала. Палыч аккуратно, в гневе, закрыл дверь, особенно ласково попрощавшись с Натальей. Вскоре внедорожник Палыча выехал с парковки перед администрацией, резко выскочив на дорогу, не обращая внимания на ситуацию вокруг. Алёна при молчаливом согласии Сани покинула кабинет, поняв, что без недомолвок не останется и за футбольный клуб Энска развернется борьба. Она даже не успела сказать вещь, которую уже прикидывал в уме Палыч. Прокрутив слова Алёны Игоревны в голове, он отчетливо понял – новую администрацию устроит команда в любительском дивизионе.
Машина Палыча медленно катила к стадиону. Он больше не видел Алёну и кидать в лобовое стекло неизвестно кому проклятия или домыслы не входило в привычки Палыча. Извержение, огонь, бурление – можно придумать много эпитетов, которые подошли бы к тому, что происходило внутри мужчины. Палыч умел укрощать свои эмоции. Вскоре он под ненавязчивую музыку, совершенно спокойный подъезжал к своему месту работы последних лет. Машина пикнула сигнализацией вместе с раздавшимся за забором сильным глухим ударом по мячу. Пятнистый снаряд взлетел в воздух, напоминая, что сейчас идет тренировка. Палыч зашел в ворота стадиона и остановился в тени дерева, раскинувшего свои ветви у главного входа. Когда Палыч пришел в первый раз на стадион, это дерево было больше его в два раза. Тогда это был еще саженец. Его посадили в землю, соорудив вокруг небольшую оградку из проволоки и висящей деревянной дощечкой с выжженными словами «В память об ушедшем вратаре». Незнакомый вратарь погиб в автокатастрофе неделей раньше первого визита еще маленького Палыча. Позже о нем конечно узнает окрепший юноша, мечтающий о своем клубе, а тогда он просто обошел дерево. Шло время, дерево было еще совсем молодо, но подросло настолько, чтобы скрыть в тени кроны небольшую компанию болельщиков, ожидающих матч. Вокруг разлился асфальт, сковавший серый каменистой гладью всю площадь перед стадионом. Вокруг дерева, как и в те времена, сделали оградку, обложив круг бордюрным камнем. Оставшаяся открытой внутри камня земля была единственным способом дать влагу корням дерева. Этого было мало, и дерево заметно сбавило в росте за последние года, казалось, что и не растет вовсе. Но оно жило, осыпая листья осенью и неизменно наливаясь жирными, достаточными почками каждую весну. Палыч стоял, облокотившись о дерево, приобняв его, как старую подругу и думал о том, что их вот так же скоро, обольют со всех сторон асфальтом, оставив окошко размером метр на метр, обитое бордюрным камнем и будут они жить и питаться через это окошко. И никто не знает, окажется ли Палыч таким же сильным как дерево и сможет выжить, наливаясь жирными, достаточными почками-футболистами к весне. Расти выше – сейчас не то время, даже если Саня останется помогать и никто его не поменяет. Упасть ниже – значит не справится и высохнуть.
Упругий мяч звонко шлепнул перед Палычем, выводя его из оцепенения. Мяч отскочил от асфальта и высоко подпрыгнул, тормоша густые ветки дерева. Неуклюже, совсем не по-спортивному, Палыч побежал расставив вперед руки в надежде поймать скачущий мяч. Мяч изворотливо прыгал, поддался Палычу, лишь завязнув между машинами на парковке. Директор хватился за мячом с одной целью – прийти наконец в себя и вернуться к работе. Он нес мяч, размышляя как отдать его футболистам – пнуть ногой или кинуть руками. И в том и в другом случае, почему-то Палыча беспокоила комичность действия. Ситуацию выручил тренер, подойдя к директору и забирая мяч у него из рук.
- Хорошо, что вы приехали – обратился тренер к Палычу – нам бы поговорить наедине. У вас в кабинете.
В пустой кабинет мужчины вошли одновременно, если не считать очередность входящих. Тренер успел забежать к себе в тренерскую, расположенную на цокольном этаже, рядом с конференц-залом и захватил стопку листков. Палыч включил свет, уселся за стол и вопросительно, не ожидая ничего хорошего от встречи, уставился на тренера. Тот не привык мяться и искать способ сообщить поделикатнее и просто положил на стол листки. Их было немного – семь штук. Всё это были заявления рассмотреть возможность расторгнуть контракт и дать игрокам вольную.
- Что говорят подписавшиеся? – спросил Палыч, на всякий случай заучивая фамилии и подписи в конце листков.
- Стандартно, без обид, говорят – тренер присел на стул через стол от Палыча – но мы деньги хотим зарабатывать, семьи кормить. Не хотим на автобус пересаживаться и всё в таком духе.
- Крысы – протянул Палыч, намекая на первых сбежавших с тонущего корабля. Плохая примета для тех, кто с надеждой тянет этот корабль.
- Никак нет – по- военному ответил тренер – со всеми игроками достигнута договоренность не принимать решения в короткие сроки. Они готовы играть, пока мы ищем замену, несмотря на нарушение условий контракта. Но в пределах сезона. Сам понимаешь, Палыч, смысл им тогда эти заявления писать, если ждать до второго пришествия придется.
- Понимаю – буркнул Палыч, готовый подписать заявления на таких условиях – остальные что? Ты?
- Остальные присматриваются, может выжидают реакции. Но я спросил у всех про заявления, пока больше никто не решился повторить за товарищами. А Я что? – удивился тренер – куда на старость лет я слиняю из своего города и клуба?
- А чего это они вдруг решили уйти? Сезон в разгаре, игровая практика идет, ждать готовы – Палыч оттягивал момент подписи, чувствуя некую сакральность поступка. Словно подпись не игрока освобождала, а запускала начало конца. Вот сейчас клуб ни шатко ни валко держится, плывет курсом и скрипит своими проблемами как рыбацкий баркас. А махнет Палыч подпись и словно первые винтики вылетят из баркаса, за которыми начнут отваливаться другие детали.
- Палыч, скажи честно, ты сам то веришь, что о нашем положении никто не знает и не чувствует ситуации? – от слов тренера Палыч обреченно покачал головой, а тренер продолжал – и это пока осторожно подвалили клубы, интересуясь у средненьких игроков. Никто до основных не достучался. За нашими футболистами скоро охоту откроют, если положение не начнет выправляться. И правильно сделают, что откроют – парням практика нужна на уровне, признание. Молодость спортсмена – это пшик, несколько лет и пора жить воспоминаниями. Зачем же у них молодость отбирать? Это я старый, и мне все равно, где продолжать и за сколько. На ЖКХ хватает и ладно, жить можно.
- А школа? – Палыч встал из-за стола и подошел к окну.
- Что школа?
За окном футболисты команды медленно брели к раздевалкам. Мимо них пробегали мальчишки в форме клуба. Маленькие футболисты занимали еще распаренное, вздыбленное кочками после тяжелых бутс игроков, поле. Родители детей рассаживались на креслах трибуны, наблюдая как их чада с восторгом шлепают маленькими пухленькими ладошками по потным ладоням уходящих игроков. Принцип братства и преемственности соблюдался в команде строго. От главного тренера, до самого неспособного мальчишки из младшей группы. Ребятня выбегала на поля и что-то весело кричала футболистам. Слышно не было. Было видно, как смеялись взрослые и дети.
- Наша футбольная школа – повторил Палыч – неужели и её придется разменять ради денег?
- Палыч, ты глубоко взял. Нас же не оброк платить обяжут. Я допускаю уход лучших, потерю места в лиге. Даже игры на район…
- Так всё же связано – Палыч продолжал смотреть в окно, где дети вставали в круг на разминку – пойми, что нет клуба, команды, и школа теряет смысл. Зачем нам воспитывать детей? И главное как? Вся наша команда – она же для мальчишек. Они приходят на игры профессионалов, видят своих кумиров. Потом они возятся с ними на тренировках, ловят советы и учатся на мастер-классах. И потом, они видят цель перед собой. Которую эти мальчишки могут потрогать, ощутить, поймать гул трибун и верить, что сейчас создавая гул вместе с друзьями на трибуне, когда-нибудь они будут наслаждаться этим гулом с поля. Они растут, как и мы в этом городе, и хотят защищать его цвета, оттачивая навыки на передовой – прямо на поле стадиона, мечтая поднимать самые престижные кубки с эмблемой своей команды. Той, с которой они шагают плечом к плечу с младших классов. Это стремление – пятьдесят процентов их успеха на тренировках. А если цели нет и они будут видеть мужичков, спешащих после работы на своих стареньких машинках на пустые поля района, чтобы с помощью трехэтажного мата выстраивать отношения с судьей и оппонента Васьки, который еще в обеденный перерыв на заводе обещал вздернуть их команду - Куда им стремиться? Научиться обводить мяч и чувствовать ворота за спиной? Нет. Пацан должен учиться стремиться, побеждать. А мы его цель сейчас разбазарим, лучшие примеры продадим и будем в школе воспитывать мальчишек на продажу и на вырост. Как на птицеферме получается. А куда они пойдут – они решат потом.
- Хорошо. И что ты предлагаешь? – спросил тренер, уловив ход мыслей и настрой Палыча.
- Да ничего я не предлагаю – буркнул директор, так ни разу не повернувшись к тренеру и наблюдая за тренировкой пацанов – у меня вон, семь отказников лежит.
Глава 5
Центральная площадь городка озарялась первыми солнечными лучами. Они длинными мазками, словно кистью маляра раскрашивали заградительную стену у собора в красный цвет. Реставрированная в разрушенных местах и покрашенная, стена будто и не пережила четыре века с момента своего воздвижения. Исчезли редкие выбоины и царапины, о которых ходили неподтвержденные никем слухи о том, что это следы былых осад городка. Давно пропали под землей лазы, выводящие к крутому берегу большого озера. Бойницы выделялись слепыми углублениями, небрежно заделанными современным цементом. Стена начиналась у входа в город с незапамятных времен, теперь она делила центральный и школьный районы, упираясь в остановку, срединную для большинства автобусных маршрутов. В этом месте стена не смогла сохранить своё таинственно-историческое положение и поддалась натиску рекламы. Плакаты с анонсами концертов, объявления о купле-продаже жилья и оставшиеся с клеем грязные ошмётки бумаги после сорванных объявлений превращали кирпичную кладку в коллаж. С другой стороны площади, где продолжалась борьба сумрачных теней с красными лучами-воинами встающего солнышка, облезлой громадой возвышался храм. Никто из жителей не помнит, красились ли стены при их жизни и все привыкли к оттопыренным кускам побелки и старой краски на фасаде. Темные окна изредка дарили свет на улицу, необычно томными казались эти многочисленные черные глазницы с арочным завершением сверху. Узким длинным куполом завершалась башня, громоздившаяся сверху храма. После отечественной войны храм так и не восстановился в своей работе. Ему приходилось побывать складами, кооперативными кабинетами, актовыми залами и только недавно вернуться в своё прежнее состояние дома Божия. Серым и темным безмолвным существом он встречал и провожал гостей городка, жителей, влюбленных, назначающих на площади встречи, бездомных собак, бегающих одной страшной гидрой вечером через площадь на свои лежбища в густых дремучих кустах у озера. А сейчас только дворник и спешащие на утренние автобусы пассажиры, рушили утренний покой Палыча, ожидающего на остановке у собора машину.
Вскоре совсем не новая, но имеющая лоск, ухоженная ауди остановилась рядом с мужчиной. Сергей жестом предложил место на пассажирском сидении. Палыч забрался в непривычно низкую для него колесницу. Не трогаясь, Сергей с улыбкой кивнул в сторону храма. Рядом с ним, на жестяном боку сувенирного ларька красовалась большая надпись «Не бросим Титан» с перечеркнутым значком доллара.
- Не только здесь – спокойно, глядя вперед, проговорил Палыч – уже и в газете отметились. Еще ничего не кончилось, а нас уже спасают.
Палычу было приятно видеть реакцию фанатов, раздувающих борьбу за клуб. Из последнего разговора с Никитой, директор клуба понял, что болельщики осведомлены о грозящем уходе игроков, о том, что Палыч не выработал стратегию для решения проблемы (хотя и борется изо всех сил) и что грозящие перемены в администрации не несут ничего хорошего для клуба. Об этом слухами гудел весь город, но всё это лишь дым того огня, который должен был вспыхнуть со сменой власти. Все вокруг надеялись на лучшее и не видели поводов паниковать. Призывом к действию оказалось интервью в местной газете, где один из футболистов-претендентов на уход из клуба рассказал о трудностях и подтвердил свой поиск нового места работы. В одночасье все домыслы обрели подтверждение на самом что ни на есть народном уровне – в газете и в социальных сетях. Поползли новые слухи и статьи в интернете, выворачивая слова игрока под разным углом, проводя аналитику и вспоминая подобные случаи в спорте. Листая эти статьи, Палыч приметил, как много таких историй в мире и России. Зацепившиеся за новость журналисты подтолкнули к действию фанатов, ходящих на игры, уже на деле спасающих команду. Болельщики рисовали текстовики а-ля «Не отдадим Титан» и прочее в таком духе, просили друзей присылать фото из разных городов и с разных матчей, запустив акцию #ЖивиТитан. Стены, дорожные знаки, витрины магазинов и так страдающие от вездесущих наклеек фанатов, приезжающих в Энск на выезд, запестрели свеженькими, отливающими новизной на солнце стикерами «Титан должен жить». Один из местных бардов, пользующийся популярностью на свадьбах, сочинил песню о неизбежности сохранения Титана, отожествляя клуб с городом как единое целое.
Палыч ценил поднявшийся шум, ему было приятна эта любовь людей к своему городскому клубу. Но в то же время он видел, что активность бурлит внутри города. Стоило отъехать до соседствующего городка и уже разговоры стихали и не имели большей силы, чем убийство времени в ожидании автобуса. Резонанс внутри одного маленького городка никогда не сменит планов, не тронет сердце главы, имеющего план развития. Этот тихий шум создавался как выпуск пара, чтобы ни думали о своих деяниях болельщики. Чтобы сдвинуть общественное дело с места – желания одного городка недостаточно.
И Палыч мчался по шоссе в столицу вместе со своим другом Сергеем в поисках большей силы, чем общественный резонанс. Своими акциями болельщики совершали одно великое дело – не давали Палычу опустить руки.
Как ни старался Сергей привести своего пассажира в столицу с утра пораньше - ничего у них не вышло. Когда тяжелый смог сотен котелен, цехов и миллионов машин витающий между многоэтажными домами, башнями и трубами, стал ощутимо близко, они встали намертво в пробке. Утро наступало первыми минутами рабочего дня, поэтому стоящие авто в пробке уже опаздывали на работу. Тысячи машин, выезжающих из различных областных закутков, теряющихся среди лесов, упирались друг в друга в большом воздушном пространстве развязок и объездных. Через одного сдавали нервы у водителей и к светомузыке стоп-огней присоединились какофонией клаксоны автомобилей. Автомобили рыпались, объезжали и жестикулировали сидящими внутри водителями. Сергей не спешил, а у Палыча на сегодня только одно важное дело, поэтому их салон, отгородившийся от бурлящего котла нетерпения и ненависти стеклами, наполненный приятной лаунж-музыкой, напоминал воронку торнадо, в которой все тихо и спокойно несмотря на бушующие вокруг разрушения.
- У тебя что-то не так – Палыч обратил внимание Сергея на стоящую сзади них маршрутку, моргающую фарами.
- Он просто хочет, чтобы я уступил место – спокойно, словно они лежат на пляже у моря, ответил Сергей
- Так впереди машины стоят…
- Палыч, тебе надо чаще приезжать в столицу – рассмеявшись от наивности собеседника ответил Сергей
Башни столичных небоскребов приближались медленно, но неумолимо. На тесной трехполосной магистрали развалился грузовичок, раскидавший вокруг себя огурцы и апельсины. Зелено-оранжевая смесь на дороге напоминала ливер чудовища, вспоротого ножом и лежащего рядом. Видимо, у этого чудовища лопнуло колесо и задев еще парочку машин, оно прилегло отдохнуть, разбросав из отвалившейся дверцы свой плодово-овощной багаж. У грузовичка, машины как в воронку втягивались на единственную свободную полосу. Особо нетерпеливые аккуратно втискивали свои машины на обочину, где кусты и дорожный знак неудобно перекрывали возможный объезд.
За разрушившим утренний график затором, машины быстро ускорялись, пользуясь случаем свободного передвижения на въезде в столицу. На развязке приходилось останавливаться и добровольно скатываться по асфальтовому пандусу в горнило столичного ада – кольцевой. Медленно, как на конвейере, двигались по кругу миллионы машин, освобождая на съездах места в потоке, тут же занимаемые вклинивающимися автомобилями. Палыч действительно отвык от суеты в своем маленьком тенистом городке, где до сих пор множество дворов не познали прелести борьбы за парковочное место. Сергей же, ловко и привычно лавируя между рядами, быстрыми иномарками и тягучими перегруженными ГАЗельками, вскорости повернул машину в центр города. Широкие дороги среди старых и новых зданий казались не такими загруженными, позволяя глазам понизить внимательность, отслеживая только знаки и светофоры. Мимо диафильмом проносились серые, с большими водянистыми пятнами коробки офисных зданий, старые, словно из фильма «Старик Хоттабыч» жилые домишки, яркие рекламные проспекты, светящиеся лозунгами новой жизни (когда нельзя прожить без прокладок, зубных щеток на батарейках и ультрасовременных кроссовок), вывески аптек и продуктовых магазинов сменялись именами ресторанов. Скучные, упершиеся себе под ноги, спешили люди, не замечая теплых солнечных бликов на стенах домов. В тенистых дворах скрипели качели и раздавался стук мяча в расшатанной спортивной коробке. Из-за очередного поворота, когда дома расступались в широкий проспект, выплывал красавец стадион. Его громада монолитных стен, словно гигантская чаша на лугу, моментально уменьшала всех спешащих людишек до муравьев. Занимая все, казалось, свободное пространство, стадион выглядывал над деревьями окружавшего его парка. Высоченные мачты освещения, способные заглянуть своим глазом-прожектором в окно на седьмом этаже лишь самой короткой частью свисали над крышей, изгибаясь как голова фламинго над крытым вторым ярусом трибун. Вокруг крутились машины, разворачиваясь на многочисленных перекрестках вокруг стадиона. Сергей повел свой болид прямо к арене, въехав в коридор из деревьев, нависающих над дорогой. Несколько сот метров до ворот проходили в ряби чередующихся лучиков, пробирающихся через ветви деревьев и полоски тени. Палыч помнил те времена, когда он с друзьями ездил в столицу, не брезгуя между покупками дефицитных вещей, походом на футбол. Тогда чаши стадионов различались лишь цветом и наклоном трибун, редко формой и количеством рядов. Заполненные до отказа, они ревели и шумели тысячами азартных голосов. Потом все стало угасать, и рев оставшихся на стадионе глоток редко добивался до противоположной трибуны. Потом Титан занял всю его жизнь и большие стадионы, модные тренировки на морских берегах стали для Палыча неизбежно новым, не согласующимся со старыми взглядами и привычками. Как последний айфон для бабушки. От служебной парковки до офиса, находящегося между нижним и верхним ярусами, парочка поднималась на лифте. Сергей с улыбкой следил за плохо скрывающим изумление, Палычем. На стадионе было всё – он блестел лоском дорогой столичной жизни. Выйдя из лифта, Сергей посмотрел на часы:
- Время есть, Палыч, пойдем – и увел того за руку в другую сторону от кабинетов администрации клуба. Тихий, чистый коридор в потемках напоминал больницу из-за своих белых стен. С одной стороны идеально чистая поверхность редко украшалась табличкой или едва видимым выключателем. С другой стороны находились двери и большие окна, выходящие на чашу внутри. Это были ВИП-ложи, одинаково удобные, со столом, диваном, телевизором и балкончиком с пледами и одинаково дорогие, с отличным обзором и мини-баром независимо от расположения. Палыч успевал углядеть в спешной ходьбе, яркие пятна секторов и зеленое покрытие поля, но торопливый бег Сергея смывал картинку в подобие палитры красок. Последняя дверь в коридоре была открыта, приглашая внутрь, туда и повернул Сергей, за ним Палыч. Пробежав мимо стола с сервизом, разложенным на шесть персон и ловящим лучик солнца, попадающий на стекло с самого верха, не скрываемого крышей стадиона, Палыч оказался на балконе. Свежий воздух с силой окружил и сдавил Палыча, в ошеломлении смотревшего на открывшийся вид. Сергей добился своего – Палыч не смог скрыть эмоций. С выключенными прожекторами, освещенный естественным светом, стадион изнутри бил по глазам четкими, не смешиваемыми на контрастах соседствующими красками. Ярко-желтыми фонарями светили оросительные установки, добивающие прохладу до второго яруса. Прохлада напоминала утренний бриз перед жарким днем, и хотелось остаться здесь навсегда, чувствуя как шикарно живет газон стадиона. Темно-зеленое поле казалось махровым ковром, с пятнами охры, в которую окрашивают фонари оросительной установки газон. Приглушенный свет коридоров ВИП-лож опоясывал стадион тоненьким ободком холодного света, как бы подчеркивая грациозность большого сооружения. В тишине кресла различных цветов, с большой надписью во всю трибуну, пикселями строили картину. Каждый пиксель-кресло отсвечивал маленьким солнышком так незаметно, что казалось они спят до следующего матча. Такой полумрак называют эротичным. Огромное пространство поля, сжатое трибунами находилось в полной тишине, которую подчеркнули гулкие шаги и голоса рабочих, следящих с лавки запасных, за работой поливалок.
- Очаровательно – протянул Палыч, тут же пряча восторг за безразличием.
- Да Палыч, ты чего? – Сергей никак не мог поверить стойкости мужчины, проронившего скупое «очаровательно» - это же магия, Палыч! Ма-ги-я! Ты даже не представляешь, каково это выходить, под своды нависающих трибун, готовых взорваться от одного небрежного жеста. Когда софиты слепят глаза, ты как тигр в клетке – много силы, не способной поместиться внутри стенок. Шум, овации, голос из динамиков…
- Так а чем хуже, например, наш «Работник» - повернулся к Сергею Палыч.
- Ничем, он другой.
- А магия эта? – Палыч с интересом и вызовом смотрел в глаза Сергею, отчаянно желающему поделиться восторгом от стадиона.
- Да ничем, магия эта – смирился Сергей – я за этим к вам и приезжаю.
Они покинули балкон и направились прямо к офисам администрации.
Большой офис, поделенный на несколько кабинетов стеклянными перегородками, безустанно шелестел щеточками, прикрепленными снизу дверей. От этого атмосфера продуктивной работы напоминала генеральную уборку. На белых стенах, нисколько не отличающихся девственностью от стен коридора, помимо выключателей была только большая эмблема клуба.
Наверное, каждое утро они смотрят на эмблему и поют гимн – подумал Палыч. Его вместе с Сергеем пригласили в один из кабинетов. Сидящий там мужчина казался моложе Сергея, в сыновья годящегося Палычу. Мужчина представился Евгением и рассказал, что Сергей ввел в курс дела. Вкратце Евгений владеет информацией, почему возникла такая ситуация. Палыч просто попросил озвучить решение.
У клуба было предложение для руководителя Титана. Столичный клуб имел хорошую команду, неплохой состав дублеров и детскую школу. Пришло время подумать о фарм-клубе. Это будет команда, где некоторые игроки, включая звезд из основного состава, будут нарабатывать практику, если не заняты играми в команде. Отлученные от большого футбола или игры в дубле непременно должны играть в профессиональной лиге, поэтому задачей клуба будет поддержать Титан на плаву. При удачном стечении обстоятельств возможно и повышение в классе. Вот такие перспективы. Палыч одобрительно кивал головой, слушая Евгения, так заманчиво расписывающего перспективы. На какой-то момент Палыч подумал, что исключительно случай и Сергей помогли определиться с решением для клуба в пользу Титана, что надо хватать эту рыбу за хвост. Но предварительно осведомившись обо всех условиях. Пока выходит сказка, а не решение проблемы.
Евгений улыбнулся и приступил к условиям договора, которые клуб потребует для выполнения. У главного тренера такие отлученные окажутся головной болью. У него не будет выбора и направленные в клуб на несколько игр игроки, должны будут получать практику в любых случаях, несмотря на видение игры у тренера. Евгений честно предупреждал, что не каждый наставник согласиться оказаться на первой роли с такой поправкой. Клуб предоставит ребрендинг с изменением названия и цветов Титана. К названию - Евгений не переставал улыбаться - скорее всего добавят второе слово, позиционирующее два клуба в одной системе, цвета придется взять столичного клуба. Это обязательное условие руководства.
Евгений поинтересовался, крутя толстую шариковую ручку с эмблемой клуба, не будет ли возражений у него, у администрации и болельщиков, чье мнение его, Евгения, тоже интересует.
Самым сложным, по словам Палыча, окажется пункт с тренерским условием. Палыч помнил его любовь к клубу и рассчитывал – тренер не захочет уезжать, а подобный финт можно расценить как повышение в сложности руководством игроками. Администрация это он – Палыч, а мнение болельщиков его интересует в меньшей степени. Он предполагает трудности на первых порах, но договориться, вероятно, сможет. И если это все условия, то он точно не прогадает, если подпишет соглашение уже сейчас. Палыч добро подмигнул сидящему на соседнем кресле Сергею. Евгений не спешил доставать документ из файла, предположив, что Палыч все же возьмет время для того, чтобы обдумать. Последним условием, является пост на руководство администрацией своего человека. В клубе полный комплект, кандидатура уже подобрана. Молодой человек, по имени Павел, при подписании контракта на следующий день приедет в город и займет место руководителя. Палыч получит звание зама, но фактически ничего не поменяется, более того – для Павла это будет сродни стажировки. Клуб настаивает на том, чтобы у руля был человек из собственной структуры. Палыч в досаде сжал губы. Он не знал ни Павла, ни администраторов и управленцев клуба, он знал Сергея, который при всем уважении, был всего лишь игроком, может быть и одним из лучших – но игроком. Да, действительно, Палычу потребуется время, чтобы обдумать предложение, где его смущал всего лишь один пункт. Он как котов в мешке тасует потерю клуба от безденежья или от возможного захвата власти. В файл с соглашением, отдельным листом условиями и проспектом клуба Евгений засунул свою визитку. Мужчины сошлись на том, что Палыч имеет неделю на принятие решения. При отсутствии его звонка, клуб озвучит предложение другим кандидатам. Мимо пробежал совсем молоденький паренек с рыжей копной. Паренек был похож больше на поп-певца в дорогом костюме, его окликнули Павлом, всучив какие-то документы. Палыч вопросительно посмотрел на Евгения. Тот солидно замотал головой, мол для управленца этот слишком зеленый кадр и поспешил по своим делам, оставив Палыча с Сергеем.
Футболист принес из кухни два кофе в стаканчиках, всучив горячий напиток в руку задумавшегося Палыча. Сергей предлагал распить за состоявшийся разговор по кофейку на балконе. Ему трудно было объяснить то, что чувствуешь когда выходишь из коридора на матч, но очень хотелось. Палыч понимал Сергея, но совсем не планировал обсуждать подобные темы, и попросил скорее отвезти его домой, к родному стадиону. На который, когда выходишь, не давит громада трибун, зато можно застрять бутсой в дренажной яме, опоясывающей стадиончик. Мужчины засмеялись и направились к машине.
В это самое время в Энске продолжалась развернутая болельщиками борьба за клуб. Саня смотрел из окна администрации. Сзади толпой на него давили девчонки. Выглянуть хотелось всем, от Наталии, до Алёны, уже осваивавшейся в кабинетах. Только уборщица в красивом бело-зеленом халате, какие были только у обслуживающего персонала администрации Энска, вольготно в одно лицо смотрела из соседнего окна.
- Похоже, тихо прикрыть дверь у Палыча не получиться. Если он уйдет, то это будет широкий и громкий хлопок – вздохнул Саня, за ним вздохнули и остальные наблюдавшие молодых людей у администрации.
Там, на маленькой площади, зажатой между двумя стендами, доставшимися еще из советских времен и регулярно обновляющими фотографии лучших людей района, бурлила пестрая, горячая толпа болельщиков и фанатов. Подогревание слухов о роспуске команде в СМИ выгнало почти три сотни человек из числа активистов, на улицу.
В первых рядах плотной, возбужденной толпы стоял Никита. Еще вчера ему позвонили из клуба болельщиков мужики и попросили помощи с митингом. Никита имел свое предвзятое отношение к болельщикам и их сообществу. За постоянные препирания и предъявы. Болельщикам нравилось ездить по городам, общаться с такими же как они и выпивать алкоголь, после чего шумной яркой толпой, в обнимку с женами и детьми, брести до стадиона. Выбор как проводить время был у каждого, но вот срывы матча, драки у стадионов и натянутые отношения с руководством раздражали болельщиков. Они гневными сообщениями на форумах, используя caps look, высказывали фанатам все их прегрешения и осуждающе сетовали на то, что еще не пересажали этих хулиганов. При встрече оказывалось, что ничего говорить не собираются, мол до их уровня опускаться, часть вообще поддерживала на волне эмоций фанатский сектор. А фанатам было просто не до болельщиков - у них и так жизнь насыщенная и забитая различными делами. Так и жили две культуры бок о бок, выпивая вместе, как на холодной войне. Беда с клубом заставила отодвинуть все разногласия, не важно, примирившись или нет. Болельщики собирали митинг в поддержку клуба и просили фанатов помочь. Сам Никита давно уже задумывался о прямых акциях, как о самом действенном методе. Город украшали надписи, никак не удавалось попасть на телевидение с заявлением. Просьба подсобить и совершить поступок были приняты на ура.
С утра, в тот момент, когда Палыч и Серёга штурмовали въезд на кольцевую столицы, у стадиона «Работник» собирались митингующие. Проезжающие мимо полицейские никак не могли взять в толк, куда собираются фанаты. Расписание игр показывало пустые дни в календаре на всю неделю, до выходных. Старики, завсегдатаи трибун и фанаты небольшими кучками расположились у ворот стадиона. Самые маленькие активисты, сбежавшие с уроков в школе, по привычке бегали за автобус, стоящий на парковке. Там им приходилось выставлять дозорного и быстро втягивать горький дым сигарет в маленькие легкие, пока не извещали о шухере. Шухером оказывался какой-нибудь мужичок, прятавшийся от глаз дабы справить нужду. В таком случае мальчуганы прятали за спины тлеющие бычки и тревожно наблюдали за писающим. Мужик снисходительно улыбался, парень помладше мог и шугануть шантрапу. Флаги, безжизненно повисшие на древках, транспаранты, кучей сложенные у ворот, барабан и несколько сумок с брякующими внутри фаерами, украшали фанатское собрание. Встречу не оставили без внимания полицейские - проехав пару раз мимо, на третий они завернули и припарковали машину рядом с толпой. Болельщики ничего не предпринимали, расположившись небольшими компаниями о чем-то шутили, смеялись или вели разговоры. Полицаи не спешили покидать машину, заняв позицию наблюдающих. Один раз водитель машины, щуплый ушастый паренек с кепи, делающей его похожим на фашиста, вылез покурить. Он махнул кому-то из знакомых в толпе и без интереса гулял вокруг машины, пока сигарета была в руках. Долго ждать полицейским не пришлось - толпа организованно построилась, собрав на плечи древки флагов и сумки с пиротехникой, направилась по тротуару в центр города. Сквозь окно было видно, как сидящий на пассажирском сидении по рации передает о надвигающемся мобе фанатов. Куда – не знал, они просто выдвигаются в город - сообщил. Машина включила мигалку и, пару раз крякнув, чтобы фанаты не забывали об их присутствии, медленно тронулась по дороге, прижимаясь к обочине для беспрепятственного обгона остальных автомобилей. Толпа сильно растянулась, большой жирной змеей протекая по дорожкам города. Она выгибалась в местах, где людям приходилось перепрыгивать лужи или канавы на тротуаре и плавно плыла по дорожкам как по своим ходам. К змее присоединился еще один экипаж стражей правопорядка. Он пристроился у самых первых болельщиков, ведя лидеров движения - голову змеи. Следовавший за толпой с самого стадиона экипаж переместился к хвосту, замыкая шествие. Несколько человек примыкали к шествию уже на улицах, растворяясь в потоке идущих. На перекрестке одной из улиц, когда до администрации оставалось совсем немного и трехэтажный длинный дом, украшенный флагами уже виднелся по ходу движения, светофор не справился за отведенное время и перерезал змею напополам. Вторая половина остановилась перед красным сигналом, жестами и криками давая понять головной части об остановке. Голова змеи спровоцировала сирену у следовавшего бобика, водитель которого посчитал, что сейчас всё и начнется. Что это «всё» – он пока не представлял, но на всякий случай с криком «выпрыгивай» врубил сирену. Вылезшие сотрудники увидели жесты фанатов, что они всего лишь ждут не успевших перебраться через дорогу, и со смехом и подколками занимали свои места в полицейской машине. Спустя полминуты светофор позволил соединиться змее, разбухшей в шар, пока две группы встречались, занимая всю часть улицы. Редкие машины сигналили клаксонами незнакомой и непонятной демонстрации. В один миг Никита принял решение, разбухающую змею жестом он выплеснул на дорогу, от чего полицейские возмутились и снова вывалились из машины. Он криком указал им, что идти по улице не выйдет и они пойдут прямо по широкой дороге. Никаких распоряжений от начальства полицейским не поступало и они возглавили демонстрацию, оберегая выхлестнувшую толпу от автомобилей. Редкие водители жались к обочине, пока змея прыжками члеников-людей через кусты переваливалась с узкого тротуара на дорогу. От этого передвижения змея потеряла длину, собравшись в толстый прямоугольник и превратилась скорее в ленивую черепаху. Перед первыми рядами с шорохом развернулся длинный плакат «Сохраним Титан» и впервые Никита завел короткую речевку «Титан Энский, хей-хей», подхваченную сотнями голосов. Толстая черепаха медленно тронулась, набирая скорость пешего человека. На шум и крики сбегались люди. Мужчины с решимостью перелазили через забор, ограждающий дорогу от тротуара, и присоединялись к толпе. Мальчишки не решались встать в ряд с фанатами и с восторженными улыбками снимая шествие на телефон, мамки с колясками грозили кулачком слишком громкому источнику шума, а бабушки и дедушки продолжали гулять в скверах и парках, прилежащих к дороге.
Полицейские даже не знали что делать, вздыхать с облегчением или хвататься за головы, когда процессия освободила дорогу, свернув на площадь перед администрацией. Однако заняв почти всё пространство, растекаясь между автомобилями и рекламными стендами прямо на газоне, толпа остановилась, глядя в окна здания. По другую сторону окон собрались все работники, с волнением и интересом наблюдая за народным сбором. Встрече глаз мешали стекла, отражающие сход и затеняющие видимость. На специально приготовленных колышках, лицевик закрепился перед толпой. Везде развевались флаги клуба и города. Барабан, бережно плывущий над головами с самого конца толпы, медленно опустился перед Никитой. Болельщики доставали самодельные транспаранты с надписями «Спасем клуб», «Титан Живи». Подъехали полицейские на ПАЗике, вставая стеной между фанатами и администрацией. Усатый майор выходил из автобуса последним, рассматривая фронт работ с подножки автобуса. За собой он вытащил большой мегафон с рацией и на всю площадь громко заявил:
- Граждане болельщики, просьба прекратить несанкционированный митинг и расходиться! Не нарушать работу администрации.
- Мы сами с усами – донеслось из граммофона у Никиты в руках – у нас разговор и требования для администрации.
Фанаты и полицейские засмеялись от столь громкого диалога, да и атмосфера не была воинственной, хоть и кипела шумом нескольких сотен митингующих. Усатый майор с улыбкой пошел к Никите, выявив его, как главного в толпе.
- Парнишь, заканчивайте свою демонстрацию – приветливо заговорил с Никитой майор – нечего тут стращать. Все пуганые. Иначе нам придется помогать вам сворачиваться.
- Мы хотим диалога с властями в спортивном вопросе. Неужели неожиданно исчезли деньги для финансирования клуба? И мы хотим отдать подписи от граждан города в защиту клуба – Никита кричал сквозь гомон толпы, набирающей шум с каждым новым вздохом.
- Нам абсолютно все равно, записывайтесь на прием. У нас другая работа, не вопросы решать – последние слова майор бросал уже разворачиваясь и уходя к ПАЗику.
Уже оттуда, оглядев еще раз толпу, майор снова поднес матюгальник ко рту
- Граждане болельщики, ваш митинг не согласован! Нам придется применить силу, если вы не разойдетесь немедленно!
Маленькие ручейки людей с периферии толпы, расплывающейся по окрестным газонам стали подтягиваться к центру, будто сжималась огромная клякса. Новое условие демонстрации – быть готовым отбить нападение, не дать вытащить друзей. Ни Никита, ни болельщики не планировали подобных сценариев, но сделать что-то было невозможно. Токари, менеджеры, школьники и учителя, просто отцы своих детей и радеющие за команду Титан, вдруг неожиданно показали чудеса мобилизации даже не собираясь расходиться по приказу полицейских. Майор вздохнул, большая толпа – не проблема, решить можно грамотными действиями. Но с таким количеством без крови не обойдется. Приказав физиономисту следить за парнем, с которым он разговаривал, майор удалился отдавать приказы. Его задумкой было медленно оттеснять толпу под углом от здания администрации. Хитрость была в том, что для людей оставался большой простор для побега и если удастся посеять панику и сдвинуть корпус толпы, то и они сами разбегутся по соседним улочкам. Нужные люди уже сфотографированы и ведутся сотрудниками, остальным хватит испуга. Выстраивающиеся бойцы несильно и методично били резиновыми дубинками по щитам, нагоняя напряжение, готовые в этом такте выдвинуться на толпу по приказу. Фанаты и болельщики поймав такт ударов приспособились под него кричать лаконичное «Титан», длинный баннер «Сохраним Титан» поднялся выше голов и лег под углом представая на обзор глазеющим из окон администрации. На углу площади, дальнем от дверей здания, в самом хвосте мощного тела демонстрации послышался осуждающий гул и неодобрительные крики. Какой-то молодой солдатик из оцепления попытался выхватить слишком дерзкого, на его взгляд, активиста. Парень больше всех кричал о клубе и в какой-то момент решил перейти на администрацию, вспоминая о вечных бедах коррупции, разгильдяйстве и поруке. За это его почти вытащили, но тот ловко работал локтями, отбиваясь от цепкого солдатика и верещал чтобы его спасали. Несколько рук обхватили паренька и потащили обратно в толпу, подальше от края. Группка особо цепких демонстрантов ухватили и солдатика, медленно затаскивая в общей сутолоке, но получив дубинкой по рукам, отказались от этой затеи.
Медлить было нельзя, майор приказал начинать движение. Гулкие удары по щитам участились и линия медленно начинала давить на край толпы, неуверенно огрызающейся но семенящей сантиметры за сантиметрами в сторону. Центр демонстрации не попал под завораживающий эффект стучащих щитов и не чувствовал угрозы оказаться под сапогами бойцов спецподразделения. В центре наотрез отказались двигаться, послышались крики «Стоим», майор был уверен, что вот-вот вся эта толпа разбежится. Стоя за спинами живой цепи бойцов, продавливающих, казалось, с нежностью и осторожностью толпу, майор не видел группу людей собирающихся вокруг Никиты. Человек пятьдесят не планировали никуда убегать и уж тем более вести переговоры с оказавшимися по другую сторону баррикад полицаями. Готовились фаеры, этот отряд намеревался дать бой щитам и в худшем случае отдубасить парочку космонавтов. Часть болельщиков с хвоста, оказавшихся свидетелями, не притесняемые щитами, под шумок надвигающейся бури прикинулись пешеходами и не оборачиваясь уходили в прочь от митинга.
Внутри толпы, еще не сдвинутой, только сжимающейся как пружина, слова о начале бунта уже готовы были сорваться с губ Никиты, майор по другую сторону цепи и не думал останавливать натиск, когда мужчина из припарковавшейся иномарки подошел к нему и что-то говорил, крича на ухо, силясь перекричать шум надвигающихся беспорядков. В мегафон, а потом и по рации майор остановил наступление. Палыч, а именно он оказался тем мужчиной, от майора побежал к Никите, сорвавшему было свою бригаду на полицейских.
- Никит, вы чего устроили? – Палыч говорил сквозь отдышку, вызванную сильным волнением
- Палыч, мы пришли поговорить и вот – Никита показал толстую папку с листками – подписи за спасение клуба принесли.
- А беспорядки устраивать вы тоже решили за спасение, недавно только ведь говорили с тобой – отдышка пропала, уступив место стальному тону.
- Не надо Палыч – обиженно буркнул Никита – они сами провоцируют.
- Расходитесь – крикнул Палыч строго, а Никите добавил – кажется, я нашел вариант с фарм-клубом Сергея. Им нужен второй клуб исключительно в профессиональной лиге. Через неделю будет решение.
Сейчас Палыч сгоряча готов был подписать договор на любых условиях, но уже через пару секунд горячка прошла и некто Павел снова стал камнем преткновения. Палыч уходил с площади, где бойцы уже вернулись на свои позиции в ожидании приказа, а по толпе ласточками понеслись слова «Услышали», «Добились», «Расходимся». Удовлетворенные демонстранты не представляя в точности каков результат, слепо веря стоящему сбоку товарищу (а после горячих событий, как на войне – невозможно не верить соратнику у плеча) расходились. Для них хорошим итогом была новость, что чего-то да они добились своим походом от стадиона к администрации, своими криками и переживаниями во время наступления серых. Операторы местного телеканала выхватывали расходящихся веселых людей и расспрашивали их в надежде ухватить какой-нибудь сочный комментарий, который придаст красок в новостях.
Внезапно еще светлое небо озарила красная краска огня фаеров. Всё те же парни Никиты с лозунгом «Титан» зажгли пиротехнику. Они выглядели как медуза в аквариуме с рыбками, неспеша переваливаясь на одном месте. Огни факелов горели отражением в глазах бывших демонстрантов, а теперь скорее зевак. Огни горели отражением в вездесущем глазке телекамеры, снимающей шоу, пока рядом корреспондент довольно потирал руки. Огни горели отражением в окнах администрации, где девушки от неожиданности заохали, Саня шутливо пригрозил в спину Палычу, садящемуся в машину, а Алёна недовольно скривила губы, еще больше укрепившись в каких-то своих взглядах. Огни горели отражением на касках и щитах все еще стоящих цепью бойцов, которые скоро разойдутся и поедут на свои базы. Огни горели новой надеждой и отражением в сердцах всех болельщиков, которые подхватывали простенькое «Титан». Для которых это не кучка маленьких химических свечек, а возрождающийся вечный огонь славного футбольного клуба. Потухшие, точащие тоненькими ниточками черного дымка, фаеры аккуратно улетели в урны, не оставив на земле ни следа о своем огне, кажется, распыляющем новую жизнь Титана. Вскоре с площади уехал последний экипаж полицейского подкрепления и по тротуару привычным фоном снова гуляли редкие прохожие и мамочки с колясками. Вечер вернулся в обычное русло.
Глава 6
Молодой человечек с улыбкой, отражающей мнимое собственное превосходство, смотрел на Палыча сквозь стильные очки. Красивая дорогая оправа держала стекла, за которыми хлопали смешно увеличенные линзами глаза. Выраженные скулы служили подпорками для дужек. Надменность человека, добившегося финансового благополучия и светящегося от жизненного успеха умиляла Палыча. Ему были чужды все эти игры своим положением среди новомодных менеджеров. Отчасти он понимал, что всё это старческое брюзжание и за этими вот людьми – будущее главных дел страны. Они будут вкладывать деньги в школы, секции, парки. И сейчас, наверняка, у паренька несомненно интересное предложение для Палыча.
- Наша торговая сеть развивается, вы ведь не раз закупались в наших магазинах? – на эти слова Палыч кивнул со снисходительной улыбкой (их сеть - монополист в городе, еще бы не закупаться там). Человечек продолжал:
– И добившись необходимых результатов в торговле, имея свои магазины не только в Энске, но и в городах соседних районов, наши новые задачи – социальная привлекательность. Теперь мы можем позволить себе дарить городу подарки, памятники или брать шефство над историческими местами. И мы хотим свой футбольный клуб в городе.
- С этого места можно было начинать, я владею общими представлениями о маркетинге – легко подколол собеседника Палыч.
Мужчинка оглядел кабинет Палыча с каким-то особенным видом, как-то по хозяйски, и продолжил разговор:
- Мы знаем о некоторых трудностях в клубе – а кто о них не знает, подумал Палыч про себя, не перебивая мужчинку – и видели этот сюжет о волнениях у администрации вчера. Ужасно.
- Ничего ужасного, это глас народа. Пошумели, зато заявили о своих желаниях. Зачинщики уже получили свои административные штрафы, я справился у полиции – Палыч улыбался, продолжая легкий шутливый тон с менеджером по маркетингу. Ему доставляло удовольствие слушать этого человечка, имея вариант с фарм-клубом и возможностью выбора спасения ситуации.
- Однако все эти шевеления, бегающие люди… – мужчинка попытался изобразить брезгливость, но вышло не очень понятно, скорее искренний страх перед толпой – мы готовы заключить договор на полное финансирование команды. Первоначально на три года. Мы полностью возьмем Вас на обеспечение…
- Я понял Вас, какие условия мы должны будем соблюдать – ни у Палыча, ни у собеседника не осталось в голосе ничего кроме официального тона.
- Мы хотим сменить название на ФК «Соня» - Палыч хмыкнул от этого предложения, но продолжал слушать – сменить цвета команды на корпоративные…
- То есть зелено-оранжевые… – спросил Палыч
- С желтой полосой между этими цветами – уточнил мужчинка
- Шикарно, дальше что?
- Естественно реклама наших магазинов, возможно корпоративный чемпионат в межсезонье, но это мелочи. В целом всё.
- А кто будет управлять клубом, тренер, совет руководителей? – Палыч от ожидания вопроса подался вперед, строго глядя в очки, скрывающие мультяшные от выпуклости, глаза.
- Вы. Мы покупаем, если говорить на чистоту, Вас полностью. Дальше руководите, как хотите, представляя нас на футбольной арене страны. Между нами говоря, руководство даже готово пойти на оплату сборов за рубежом и участие в товарищеских турнирах. Конечно, мы будем требовать лояльности к нашим просьбам, но влезать в руководство не собираемся. Проще говоря, вы станете штатным руководителем своего подразделения. Как я в маркетинге.
- Ух ты! – ответил Палыч на очень щедрое предложение – как вам клуб нужен.
- Если вы не согласитесь, мы начнем формировать клуб с нуля, заявимся в любители, например. Или купим другой клуб, в тех поселках и городах, где есть наши магазины – спокойно проговорил мужчинка – но положение вашего клуба… интерес к нему устраивает нас больше остальных.
- Вы знаете, что у нас есть еще одно похожее предложение? – спросил Палыч
- Не знаем – честно ответил собеседник.
- Нам предложили стать фарм-клубом одной из ведущих команд страны.
- Что же, я так понимаю, что разговор не удался? – спросил мужчинка.
- Скоро у нас первая домашняя игра после дисквалификации стадиона. Если вы готовы ждать, то я дам Вам ответ на игре. Приглашаю Вас, Вашего руководителя на стадион. Места в ВИП-ложе, возможно будущие постоянные места для Вас – улыбнулся Палыч
- А фарм-клуб?
- Ваше предложение не хуже него. Мне нужно взвесить все плюсы и минусы. Поэтому не хочу давать от ворот поворот раньше времени – слова Палыча воодушевили мужчинку, принявшего визитку с указанием времени даты, матча и номера трибуны. Он пообещал прийти. По возможности с руководителем.
С открытием двери кабинета Палыча, мужчинка снова сменил выражение лица с официального на горделиво-надменное, проходя мимо столов с офисными работниками клуба. Палыч смотрел через окно своего кабинета как руководитель маркетинга торговой сети застенчиво, в своем слегка великоватом костюме, топает вдоль сетки натянутой между полем и проходом для зрителей. Полная свобода за исключением нелепых цветов команды и мерзкого женского имени «Соня». ФК Соня…Палыч поймал себя на мысли, что ему действительно сложно будет даваться выбор между ограничением его владений и каким-то именем «Соня». Зато никаких Павлов в его кабинете с равным правом голоса не будет.
Веский аргумент. Сохранение клуба – единственное, о чем надо думать Палычу. Цвета и имя будут вторичны, когда останутся футболисты и сила клуба. Судя по всему, с фанатами придется договариваться с позиции силы. Палыч понятия не имел, как объявить им решение о смене названия и цветов. А из двух вариантов – оба выведут на этот разговор.
Палыч выглянул из кабинета, оглядев работающих подчиненных. Через два стола, один из футболистов мило ворковал с одной из менеджеров. Совсем молоденькая девочка, томным взглядом следила как сильный, высокий мужчина рассказывал ей о трудностях спортивного режима, когда не выпьешь даже бокальчика вина в компании красивой девушки. Молодая особа, наверное, сидела и жалела, что не может похвастаться тем необходимым объемом груди, из-за которого рушатся спортивные режимы. А Палычу такое охмурение оказалось на руку, план его сарафанного радио упрощался до единственного звена в цепи – залетного футболиста.
- Мариночка – обратился он к секретарю – подготовь самое удобное время для совещания руководителей отделов и главного тренера. У нас два предложения по решению финансовых проблем. Необходимо выбрать оптимальный вариант.
Совещание Палыч потом отменит. К чему эти собрания, если решение будет исключительно за ним и думать только ему. Советы отдельных людей он сможет решить в приватной обстановке в кабинете. А вот убедиться, что футболист услышал его как бы нечаянно, пришлось. Молодой спортсмен и не скрывал довольной улыбки, глядя на Палыча. Возможно, это придаст ему уверенности, что режим можно и нарушить, когда на горизонте замаячили светлые времена с полноценным достатком.
- И да, Марин, найди мне телефон «Технаря». Недавно с ними играли на кубок. Хотелось бы переговорить – Палыч закрыл за собой дверь.
Девушка проворно забежала в кабинет, неся в большой папке бумаги по кубковому матчу. Среди уже ненужной шелухи, годящейся только для статистов, как то протоколы матчей, договоренности о времени, месте и размещении команды, в файлике болталась маленькая визитка директора клуба. Её тот презентовал вместе с вымпелом, соблюдая формальность в отношениях, присущую в их кругах. Скромная бумажка оказалась даже без герба, и возможно, что о визитках директор задумался только когда узнал об игре с профессиональным клубом. Напечатал где-нибудь в ближайшей типографии своего поселка лаконичное «Сморгунов Виталий Робертович, спортивный директор клуба «Технарь» и незамысловатый телефон с совершенно ужасным порядком цифр.
- Алло, Виталий Робертович? – Палыч представился, напоминая откуда у него может номер Сморгунова – у меня к вам вопросик такого характера: вы поле для игры нашли? Я слышал, у вас есть проблемы с площадкой для проведения.
В трубке голос директора пытался уверить, что проблем нет, шуткой добавив об отсутствии огорчения по поводу выигранного матча у Титана. Однако скрытое раздражение и нотки печали угадывали Палычу немного другое видение дел.
- Ну, если всё хорошо, то может я зря позвонил. Я хотел предложить Вам наш стадион для матча. Может он не самый близкий, дальше вашего Центрального, зато подходит по уровню, требуемому федерацией, и я предлагаю его бесплатно.
Короткий неуверенный вопрос, а как же быть Титану, заставил Палыча улыбнуться.
- Не переживайте, поле простаивает, мы проштрафились – Палыч кивал на смутные воспоминания Сморгунова о жуткой драке на поле – и потому готовы помочь Вам. Знаем, что денег у Вас немного, поэтому приезжайте и играйте. Гостиница и прочие расходы с вас, всё мы вам уступить не можем. Не в наших силах.
Палыч еще покивал в трубку, поулыбался в окно, видимо, директора польстило такое предложение и остался ждать решения от клуба «Технарь». Через десять минут секретарь уведомил Палыча, что клуб «Технарь» факсом прислал заявление с просьбой разрешить провести матч кубка на поле стадиона «Работник».
Оставался открытым вопрос с Саней. Встреча проходила на летней веранде их любимого кафе. К сожалению Палычу не удалось отвести душу - у его любимой официантки сегодня был выходной. Официант - молодой мальчик, видимо студент-первокурсник, с задранным острым кончиком носа и веснушками, жутко напоминал Джимми Гокинса из советского мультфильма «Остров Сокровищ». Он очень деликатно, практически нежно порхал вокруг столика, готовый по первому свистку исполнить просьбу. Небольшая рассеянность вкупе с наивной улыбкой придавали детскости его движениям. Мужчины не боялись его и спокойно разговаривали на свою тему. Саня был не очень доволен, что Палыч не посоветовавшись предложил Технарю поляну. Он пыжился, сопел и всячески изображал возмущение по ходу недолгого рассказа Палыча о разговоре на дороге и положении Технаря. Саню совершенно не тронула история, что Палыч сам в подобной ситуации – возит команду черте знает куда для игр и слава Богу через две недели стадион откроет свои ворота под гимн Титана. Не задело смурного главу района и подколка что он уже боится девчонок из новой команды, которые как вирус проникли во все дела Сани. Он посмотрел на своего друга, выпил стопку водочки, поморщился, проследил за ритуалом со стороны Палыча и заявил, что он пока глава и ему бы бюджет распределять, а не благотворительностью заниматься.
Палыч спокойно, серьёзно и как-то блаженно выслушивал старого друга. Саня никак не мог взорваться. Не хватало возмущения, и он сдался, обещая не препятствовать мероприятию и официально провести нулевую аренду, чтобы у Технаря не было никаких проблем. Палыч был доволен, он уже выкарабкался из ямы, отгородив любое решение нового главы надежным спонсором, будь то столичный клуб или сеть гипермаркетов «Соня». И вот, стоя на краю ямы, когда позади угроза ухода игроков, расформирование клуба, Палыч ощущал давно забытые эмоции небольшой аферы. Помощь Технарю была нужна не для казны района или набора вистов в федерации футбола. Не для того, чтобы еще раз щелкнуть у носа Алёны, разбирающей бумажки с отчетностями по стадиону. Не для болельщиков, которые уже соскучились по настоящему футболу, а не любительским встречам. Эта помощь возродила чувство любви к игре, когда Палыч только стоял у кабинета директора, а на поле тренер знакомился с новичками команды, и первая игра Титана была контрольным матчем для первоглигового середняка. Тогда Палыча не трогали заботы отчетностей, платежек и договоров – в нем еще бурлила жажда Русского футбола. Вершины, где главное измеряется не нулями в чеках, а эмоциями болельщиков на стадионе и у экранов. Трясина бюрократии, норм правил, каких-то уловок и подчинения засасывает очень быстро. Она не гасит силу внутри или любовь к футболу. Она гасит романтику и веру в искренность. Палыч снова ощущал в себе эту веру, когда маленький клуб из поселка, в котором даже вокзала нет, сможет утрясти все эти проволочки и выступить в матче. Бороться на равных с командой у которой игроки на два, а то и на три, класса выше. Игроки, чьи оклады за месяц позволяют купить машину, не знающие что такое скидываться на форму и ехать на своих машинах на выезд. Легкость после груза проблем по поиску спонсора, дело во имя футбола вогнали Палыча в размышления, отстранённость, из которой щелчками перед носом пришлось выводить Сане.
- Я что хотел спросить, Палыч – Саня жевал соленую рыбу, отчего губы блистали жиром и он весь был похож на довольного кота – а у тебя же внучки, да?
- Да – ответил Палыч, продолжая наслаждаться приятным вечером
- То есть шалопаев, вечно гоняющих в ФИФУ у тебя нет?
- Что за ФИФА? – спросил Палыч, силясь угадать к чему ведет его друг.
- ФИФА – это такая игра, в неё на приставке в футбол играют. Там ты можешь управлять командой, покупать и продавать игроков, стадион строить – объяснял Саня
- Короче, к чему это мне? – Палыч знал Саню, тот не зря так заигрывает, подтрунивает, значит скажет что-то очень важное.
- Палыч, я узнал кое-что – посерьёзнел Саня, представляя как может новость отразиться на Палыче, его происках и надеждах – тут один очень богатый папа своему сыну вот такую ФИФУ купить хочет. И играть там не джойстиками и не у телевизора, а настоящими человечками, руководя из кресла директора. Под надзором конечно, но с возможностью полного контроля сыночком всех процессов. И сынка того Павликом зовут.
Что-то Палыч не совсем догонял, чувствуя как неприятный холодок проползает вдоль позвоночника. Его, уважаемого человека, хотели прокинуть с собственным клубом? Забрать игрушку какому-то сынку, возомнившему себя футбольным менеджером?
- Да, Палыч, да – словно угадывая ход мыслей своего друга бубнил Саня – информация проверенная, но тот ли это Паша о которым ты мне говорил, или мы две новости совокупили, узнавать тебе. Учти, такие люди с тобой церемониться не будут, враз в секретари у него уйдешь - остальное всё напевы о хорошей жизни.
В один момент музыка, заполнявшая веранду, разливающаяся вокруг на стоянку, тротуар и украшающая этот вечер померкла для Палыча. В голове маленькой червоточинкой стучала мысль звонить в столичный клуб… звонить в столичный клуб… звонить столичный клуб.
Однако Палыч улыбнулся, стараясь не замечать эту мысль о звонке – ей жить в голове до завтрашнего утра – и разлил по стопкам водку. Музыка, выползала из щелей, своих укрытий и снова заполняла этот тихий приятный вечер своим очарованием. Изумленному от такой беспечности Сане Палыч только и сказал:
- Значит будем рассматривать другие варианты – и чокнулся стопкой.
Предстоял не очень долгий но интересный разговор о встрече с менеджером по маркетингу сети гипермаркетов «Соня». Саня то еще был не в курсе.
Утро следующего дня начиналось звонком в столицу.
- Слушаю – голос Евгения в трубке терял ту значительность и важность, каким он казался при личной встрече. Он гнусавил из трубки
- Евгений здравствуйте, узнали меня? – Палыч самым первым делом как вошел в кабинет набрал номер менеджера столичного клуба
- У меня есть Ваш номер, здравствуйте. У Вас созрело решение? – очень вежливо гнусавил.
- У меня к Вам, Евгений, вопрос. Этот некто Павел является сынком одного из директоров Вашего клуба? – вопросы напрямик через трубку казались Палычу немного трусливым делом, но ехать, чтобы выслушивать, возможно, самый плохой вариант было бы ещё глупее.
В трубке повисло молчание, не было слышно ни дыхания, ни каких-либо звуков со стороны. Палыч решил было, что связь пропала и он сейчас говорит с пустотой вселенной, где потерялся их сигнал.
- Я не знаю подобной информации…не могу говорить напрямую о подобной информации – голос Евгения сменился с делового тона на неуверенный, впрочем, эффект неожиданности был погашен и в трубке голос менеджера приобрел привычный слуху напор – однако, что Вас беспокоит. Я отвечу. Да, и все договоренности по управлению будут прописаны в договоре.
- Меня интересует только то, что я спросил, насколько близко в родственных связях Павел к руководству? Не думаю, что вы не знаете такой информации хотя бы на уровне слухов – в трубке Палыч услышал только вздох.
- Да он имеет отношение – обреченным голосом ответил Евгений. По предложению было понятно, что говорить об этом ему неудобно как в нравственном смысле, признаваясь в облеченной афере, так и в физическом, отвечая на закрытую для разговоров тему.
- И для меня, как и для клуба это могло иметь последствия…игрушки? – Палыч по привычке, чтобы не сломать сжатый в руке телефон развернулся лицом к окну, стараясь успокоится, глядя на бегающих вокруг поля юных футболистов – просто ответьте «да» или «нет» - подсказал Палыч.
- Возможно. В таких делах я не сведущ – Евгений полностью капитулировал
- Я вам должен что-то еще разъяснять? – спросил Палыч
- Мы начинаем искать другой клуб – сориентировался Евгений – до встречи, может при других обстоятельствах нам еще придется поработать друг с другом.
- До свидания – Палыч отключил телефон.
А как же Серега? – думал Палыч – знал ли он обо всем этом. Что сохраненный клуб станет чужим с головы. Тихо, не спеша, путем договоров и подсидкой нового директора. Палыча грызла ревность. А вдруг Сергей прав и пусть клуб живет в стороне от Палыча. Ну да, мечтал о нем Палыч, создал его, поднял и держал в своих руках. Сколько всего пропустил через клуб – от юных мастеров спорта до откатов себе в карман. Может это знак был и пора уйти в сторону, на пенсию?
Нет, не готов Палыч. Жажда борьбы, жизни полной грудью еще бьет в нём ключом. Палыч отдаст имя клуба, цвета клуба отдаст. Жалко стадион не в собственности – слабое место, его Палыч будет до конца держаться. И место своё он не отдаст. Титан - его клуб, его и города.
Интересно, думал Палыч, как бы состоялся разговор, не будь у меня предложения от «Сони»? Размышлять не хотелось. Потому что не радужные мысли лезли в голову. Хорошо, что эта сеть за футбол взялась.
Позвонил Сергей.
- Палыч, я не знал…
- Серег, ты футболист, даже не лезь в это – добродушно, наставлением отвечал Палыч – мы разобрались и приняли решение. У меня в загажнике был вариант, так что Бог даст, будет куда на мастер-классы приезжать.
Кончился разговор, Сергей облегченно вздохнул в трубу и пообещав приезжать скинул связь. Убежал на тренировку. Серёга вне подозрений, Палыч вроде как и не обижался, но этот короткий диалог согрел душу много сильнее. Не знал, не предал, не думал о важности клуб или Палыч. Палыч и не заметил сквозь пелену раздумий, как бегающие ребята сменились профессиональными футболистами. Те же конусы, те же упражнения, только другой размер спортсменов в того же цвета майках.
Вот так просто решился вопрос между двумя спонсорами. Осталось провести матч кубка Технаря и дождаться первого домашнего матча после устроенных беспорядков. К слову, надо бы узнать у подчиненных в какой степени готовности к матчу Технаря находится сейчас стадион…
День кубкового матча выпал на будни. По небу ходили тучи. Они были серые, похожие на комки пыли на крыше серванта. Серость стекала с туч, оставляя верх белым, переливалась по бокам от слабо-свинцового к темному и внизу черными пятнами грозила земле дождем. Изредка душную, жаркую землю орошали капли дождя. Они были редкие и большие, с ноготь на пальце. Минут пять – семь они тяжело падали на землю, оставляя в земле воронки, и моментально исчезали в этих воронках. Земля не могла насытиться, отбирая скупую влагу. На машинах капли оставляли грязные пятна, обрастая пылью, вьющейся в воздухе. Все словно зависли в ожидании прохлады и влаги, и дразнящие тучи, прыскающие по чуть-чуть, усиливали ожидание до неприятного зуда где-то внутри грудины. Комок желания вдохнуть воздух, а не взвесь песка, першил в горле вместе с этим самым отвратительным улично-дорожным песком. В город въехала процессия автомобилей. Различные - от новеньких, до уставших с огромным пробегом, проржавевших по днищу и в углах дверей. Это команда Технаря добирались к стадиону. В полном составе – игра с профессиональным клубом из высшего дивизиона оказалась уважительной причиной на работе. Семьи, друзья выглядывали из окон машин. Вся процессия скромно, тихо, не разбивая своего хода въехала в ворота стадиона. Охрану предупредили, что команда-хозяин встречи займет больше места, чем клубный автобус. Авто неуверенно обступали красивый, блестящий автобус команды гостей. Он под стать уровням команд слоном возвышался над маленькими машинками игроков Технаря. Те выходили, хлопали дверьми, и нервно шутя друг другу, направлялись в раздевалки. На ближней половине поля уже разминались игроки соперника. Они весело замахали своим будущим визави, провожали аплодисментами в раздевалки – это была дань уважения от серьёзного клуба клубу маленькому и дерзкому. Футболисты Технаря смущались, улыбались и махали в ответ. Для них не стало неожиданностью проявление спортивного этикета, но это было новый, из высшего общества, поступок. До матча оставалось больше трех часов и скоро на разминку выйдут любители, а профессионалы уйдут отдыхать перед игрой. В центре города, на площади, под надписью «Спасем Титан» обосновались приезжие фанаты профессионального клуба. В командной расцветке, они распивали пиво и шумели. Проходящие мимо местные, спешащие по своим рабочим делам или на обед, недобро поглядывали, помня совсем недавние беспорядки. Но фанатов больше интересовали места с самыми лучшими магнитиками, прочими сувенирами и где можно выпить лучшего пива в городе. Их черно-красные шарфы примелькались и фанаты стали похожи на брызги дождика – появлялись на пять-семь минут, оставляя гул и следы на пыльной земле и исчезали не оставив ни удовлетворения, ни разочарования.
Время близилось к матчу. Будний день наложил свой отпечаток и на футбол, начинавшийся в позднее время даже для лета. На скромной афише с приевшимся клише всех плакатов страны, где черно-белый мячик и абстрактный футболист занимают почти все пространство, стояло время начала матча 20-30. По дорогам закружились лучики от фар, снующие перед автомобилями. Они освещали еще видимые в сумраке заборы, деревья, компании людей на лавочках и остановках. Город наполнялся яркими, бывшими здесь всегда, но только с приходом темноты заявляющими о себе, огнями машин. Красные сигналы придавали жизни вечернему Энску. Перед стадионом раздавались песни болельщиков команды-гостей. Их приехало немало и одного гостевого сектора явно не хватало. Вся трибуна, граничащая с сеткой гостевой ложи, отдалась под красно-черных фанатов. Там было шумно, ходили группками, встречались и радовались приезжие фаны. У самого поля, отгороженного заборчиком и угрюмыми полицейскими, болельщики искали возможность разместить баннеры. Большие тряпки, разукрашенные в красное и черное, с надписями на английском и русском, призывающие биться и никогда не сдаваться простыней накрывали тоненькую полоску газона, разделяющую оградку и беговые дорожки, на которых стояли полицейские. Верх баннеров опутывал оградку, причудливо вырывая только избранные, напечатанные первыми на знамёнах, слова. Решетка гостевого сектора как коробка в оберточной бумаге покрылась транспарантами, да и внутри сектора никто не находился, заглядывая туда ради туалета. Свободный вход на всю боковую трибуну позволял братве вольно гулять. Вокруг красовались баннеры региональных представителей фанатов профессиональной команды. Красно-черные полоски сливались с белыми надписями «Сургут», Рязань», «Клин» и еще десятка полтора похожих географических меток. Над смеющимися, поющими, гуляющими и не всегда трезвыми людьми то и дело всполохами поднимались флаги и снова исчезали в толпе, ожидая матча.
На другой трибуне сектора забились местными любителями футбола, с охотой посетившими матч лишь потому, что соскучились по спортивному зрелищу. Эта передышка в виде кубкового матча ничего не значащих для них команд нисколько не уменьшит голода по виду родных ребят, возвращавшихся на родной стадион из опалы уже на следующей неделе. Мужички, отцы с женами и детьми – сектора отличались только каким-то другим гулом. Больше схожим с вокзальным, где каждый имеет свою цель и желание, не источающим ту солидарность, которая, обычно, присуща для пространства, заполненного болельщиками одной команды.
На полутемном стадионе сиротливо тихо было только на секторах, выделенных для фанатов Технаря. Разминающиеся последний раз футболисты с досадой и какой-то горечью в глазах смотрели на три тени, бесшумно (что, видимо, из-за общего стадионного гула) гуляющие по пустынным секторам. Номинальные хозяева съеживались под окружившими их шумовыми валами, где никто не хотел поддержать Технарь. Три тени что-то крикнули футболистам, хлопая и как-бы примериваясь к болению в одиночестве, между ними темнела тряпка, висевшая серым пятном.
На полную мощность софиты осветительных мачт вспыхнули за десять минут до начала матча, когда судья пригласил составы команд на приветствие в центр круга. А потом и обозначил начало игры свистком. Футболисты не спеша задвигались, одни примериваясь к оппоненту, другие малодушничая перед именитым соперником.
Сморгунов поймал взгляд рядом сидящего Палыча. Обзор ВИП-ложи не позволял рассмотреть сектор болельщиков Технаря и Палыч словно кот на подоконнике пытался заглянуть в бок.
- Печальная картина, правда? – Сморгунов обратился к Палычу – а дома у нас на маленьком стадиончике местов, что называется, нет. Занимают все окрестные пригорки, крышу ближайшей пятиэтажки и на машинах стоят. И ни проблем, ни драк не бывает. А на кубок, помните, сколько наших приехало. Все ведь верили в команду, после игры у нас в поселке к футболистам подходили, руки жали. Говорили, что они герои и прославили наш край. У нас соперника на эту стадию кубка знаете как ждали?
Палыч покачал головой, принимая участие в такт печальному тону Сморгунова. Тот продолжал.
- У нас в центре, на стену проецировали текстовую трансляцию жеребьевки. Собрался весь поселок. Кто из рабочих местных, ни один прогул не получил, стояли же рядом со своими начальниками. Собралось столько, сколько я на праздничные демонстрации не припомню – Сморгунов хитрил, однако сравнение было уместным – и стулья для просмотра жеребьевки принесли для игроков, посадив их в первый ряд.
Палыч улыбнулся, почему-то очень хорошо понимая эту трогательность в единении болельщиков и футболистов. А Сморгунов всхлипнул:
- А потом нам сказали, что матч у нас не проведут, так как стадиончик не дорос до их профессионализма. Болельщиков некуда разместить. У людей словно отняли что-то – Сморгунов отвлекся на опасный момент у ворот Технаря, едва привстав на месте и с гордостью глядя на вратаря своей команды, прочно ухватившего мяч в руки – весь поселок готовился к приему гостей, а тут вот так…Ладно, Палыч, тут игра такая, сам понимаешь, давай болеть.
Сморгунов увлекся игрой. На освещенном поле, блестящим от редких капель дождя, так и не прекращающегося весь день, Технарь держал оборону от грозного соперника. Футболисты любители медленно, но верно сдавали позиции, не выдерживая отточенных наработанных схем подавления противника. Голы не сыпались как из рога изобилия - это больше из-за того, что профессионалы играючи нарабатывали схемы. Трибуна местных болельщиков охала и ахала, наслаждаясь шоу в одну калитку. С другой стороны полная трибуна безудержно пела песни во славу красно-черной машины, там в сумеречной дымке сливался дым из шашек, приглушая яркие блики фаеров и разгоняемый развивающимися флагами. Там прыгали в такт своим кричалкам и танцевали незамысловатые па перед трибунами, деликатно не затрагивая полицейских, до которых даже смог не доходил.
А освещенные пустые сектора фанатов Технаря молчали, как могут молчать несколько сотен мест, имеющих три глотки и один рисованный баннер. На баннере синей краской выведено: «Футбол должен быть у всех».
Глава 7
Никита не верил своим ушам, ошеломленно выходя из кабинета Палыча. Он пришел сюда вместе с болелой Кириллом, помогавшим ему еще на демонстрации. Прошло какое-то время после событий у администрации. Никита с Босым и Кириллом на следующий день приходили в полицию. Там им долго и нудно читали лекцию о социальной ответственности, гражданской позиции и прочих моральных ценностях, которые в обязательном порядке должны быть у каждого человека. Из троих, только болела пытался слушать, или очень профессионально делал вид. Никита рассматривал стены кабинета. Покрашенные в зеленый цвет, с облупившейся в углах краской, те словно выскользнули из сериалов об операх и были наполовину побелены. Из украшений только портрет президента. Четыре стола, за каждым из которых кто-то сидит. Заваленные бумагой, столы никак не ассоциировались у парней со словом порядок. За одним столом пузатый мужчина с выправленной из штанов рубашкой увлеченно копался в бумагах, иногда выписывая какие-то цифры на отдельный листок. Каждая найденная цифра в огромной стопке вызывала довольную улыбку. Напротив него сидел совсем молодой полицейский, ничем по сути не занимающейся, и с каким-то удовлетворенно-надменным видом смотрел на троицу нарушителей. В его взгляде был укор, который обычно означает «ну что же вы, херней занимаетесь, лучше бы с детьми погуляли или денег заработали». Этакий добившийся в жизни всего, как только устроился в полицию. Он без устали кипятил чайник, в котором мутные хлопья накипи порхали снежинками в новогоднюю ночь. Чай пил неохотно, но самодостаточно. За третьим столом восседала девушка. Вполне красивая, чернявенькая миниатюрная мадам. Аккуратные скулы, подведенные большие глаза скрывались за прямыми волосами, едва спадающими на плечи. Губы накрашены, подведены и увлажнены. Такой тщательный уход говорит или о безграничной любви к своей работе, или к интересу к кому-то из сотрудников. Юбка, не дотягивала до коленок, остро выпирающих чашечками сквозь темные колготки. Ниже, колготки подчеркивали стройные, немного выделяющиеся, икры и тонкие лодыжки. Лакированные туфли на каблуке, по-женски закрученные при сидении, носками смотрели на ребят. Ребята, отдавали должное носкам туфель и увлеченно рассматривали ножки.
Четвертый стол пустовал. Его хозяин стоял напротив Никиты и друзей. Уже в возрасте, мужчина с сединой, пробивающей сквозь невнятно темные, слегка прозрачные волосы. Усы под носом белели частыми седыми островками и придавали вид пенсионера в общем-то еще бойкому мужичку с глазами, полными задорных искорок. Мужчина рассказывал о нужных качествах, иногда вставляя свои предположения насчет троих нарушителей. В его уколах и наставлениях не было ничего отеческого и скорее напоминало навязчивое занудство где-нибудь на лавочке в глухой деревне. Однако поставленную задачу полицейский выполнил и передал каждому из троих болельщиков в руки по два листка на подпись. Один из них подтверждал о прослушанной лекции в профилактических целях, второй был повесткой в суд.
На суде томная тетка долго вчитывалась в листки из тонкой папки, где всё та же троица объявлялась нарушителями закона, не согласовавшими демонстрацию, впрочем, не причинившую никому никакого вреда. После тяжелой тишины в пустой комнате, где помимо тройки болельщиков присутствовал представитель полиции, как обвинитель. Тетка спросила, понимают ли о чем идет речь в предъявленных обвинениях и согласны ли они с ними. Троица кивнула, поразительно синхронно и энергично. Все устали от волокиты, которая несет много бюрократии в довольно очевидном деле. Судья была с ними солидарна, выписала штраф, квитанции на оплату которого они получили в соседнем кабинете и с миром отпустила их.
Стоя на ступеньках серенького здания, где рассматривалось их дело, парни решили не откладывать в долгий ящик и узнать у Палыча все подробности спасения их клуба, обещанные директором во время митинга. Почему-то Кирилл, к слову такой же знакомый Палыча, как и Никита решил, что демонстрация вполне большое дело и Палыч теперь просто таки должен им в спасении. Никита так не думал - они хоть и вели борьбу в одном направлении, но параллельными курсами и за свои поступки каждый должен отвечать сам. Лидер банды поглядел на штрафную квитанцию, которую ему вручили в суде. Что же – пусть и Палыч раскроет планы на своем фронте. Соратник Никиты, Босой, не видел смысла в своей компании на стадионе и, попрощавшись, оставил парней самим решать вопросы.
Единственный вариант, который Палыч не собирается терять, подразумевает смену цветов и названия на будущее имя клуба. Откуда ветер дует, он старательно спрятал в разговоре. К чему все эти подробности спрашивающим у него подросткам?
Никому из двоих болельщиков вариант не понравился. Однако Палыч отрезал, что речь идет о футбольном клубе. Его футбольном клубе, где Палыч сохранит за собой все полномочия. Он продолжит работу директором, будет развивать клуб и содержать школу для детей. Для него смена названия и цвета – второй план, который никак не может идти в сравнение с полным исчезновением, если других вариантов не найдется. И коли решение надо давать скоро, на следующей игре, то Палыч терять время не будет и заключит этот контракт.
Палыч встал из-за стола, отвернувшись к окну попросил гостей уйти, его решение будет непоколебимым. И вообще он не видит, в чем их не устраивает такой способ выживания. Кирилл качал голову, медленно поднимаясь, бубня себе под нос, что дескать да, чего уж тут поделать. Сохранили футбол в городе, на том и спасибо. Стоя спиной, Палыч плохо разбирал слова, улавливая «спасибо», «сохранили» и был доволен позицией парня.
- А я вот, Палыч, не согласен. Что нам прикажешь делать с татуировками на груди, флагами с именем Титан, песнями? – не покидая кресла четко сказал Никита. Ему хотелось, чтобы Палыч повернулся, объяснился. Он хотел бороться за имя, за цвета. Для Никиты это и была борьба за Титан.
- А мне все равно – Палыч отрезал слова фаната, не планируя продолжать разговор и не поворачиваясь к Никите – по сути, мне важен клуб и я готов на смену названия. Вы лишь часть клуба, свободная, могущая остаться с клубом, или отколоться.
Давать слабину, или обещать там, где никаких вариантов нет, Палыч не собирался. Решение было принято. Разговоры с Никитой уже привычно заканчивались стальными нотками и продавливанием своего мнения. Фанаты, молодежь – дерзкие и стойкие. Но сегодня был особенный случай, когда не сталь, а грубость и прямота оказались нужными словами.
- Я понял тебя, Палыч – ответил Никита – и позицию твою понял тоже.
Гости вышли из кабинета. Всё еще заведенный Никита уже понимал, что несмотря на профессиональный футбол, который останется в городе, они свой клуб теряют. Парни выходили драться с именем Титан, они пели песни во славу Титана, и демонстрация была под лозунгом «Спасем Титан». Никита в отличие от Палыча готов остаться с клубом без школы, без профессионального статуса, но со старыми знаменами. Под теми, которые развевались над полями стадионов, когда Титан побеждал и когда проигрывал. Как околофутбольный солдат, он не признавал потерю имени и флага ни под какими аргументами и фактами. Кирилл попрощался и убежал на автобусную остановку – для него борьба кончилась победой. Никита решил пройтись пешком – его борьба продолжалась. Скоро домашний матч.
Палыч призадумался о правильности своей затеи. Он видел в Никите то, чем совсем недавно наслаждался, помогая Технарю, а еще раньше создавая клуб. Упование и наслаждение делом. Стоило ли отнимать у целого коллектива ту заветную мечту, которая тешит и его, Палыча? Директор правильно заметил – стареет он что ли. Откуда этот сентиментализм против холодного расчета? Мысль где-то далеко притаилась в уголке и иногда всплывала безобидной, ненавязчивой искоркой рассуждения. Например, когда Палычу приходилось стоять в тягучих пробках на светофорах в центре города. От нечегонеделания порассуждать о благородных принципах вопреки здравому смыслу, позволяло успокоится Палычу без оглядки на серьёзность рассуждений.
Окончательно разрешить эту мысль удалось накануне футбольного матча, когда Саня позвал Палыча к себе за важной новостью. Палыч снова шел по темному коридору администрации, освещенному редкими источниками солнечного света из открытых кабинетов. В самом конце коридора, на него выскочила Алёна, извинилась за внезапность, холодно оглядев Палыча. Неприятный блеск был не от обиды, скорее надменный и сильный. Палыч не придал этому значения, он даже не удосужился ответить на извинения Алёны. Он прошел дальше, уже протягивая руку на встречу дверной ручки массивной двери кабинета главы района, а Алёна со своими поручениями убежала дальше по коридорам.
Саня разговаривал по телефону. Судя по кислой мине разговор не клеился. Палыч присел на стул и безразлично уставился на Саню, в ожидании окончания разговора. Глава сыпал дежурными клише «Я Вас услышал», «Записал», «Примем к сведению» и, в общем-то, было понятно, что звонок его уже пресытил очередными просьбами и кляузами. Саня глазами спросил Палыча о желании выпить кофе. Палыч мотнул головой, отказываясь. Тогда взгляд Сани уперся в сейф, видимо намекая на спрятанный там коньячок. Удивлённый взгляд директора Титана изобразил искреннее непонимание и одновременно руки показали, что Палыч то за рулем. Как и всегда. Непонятно от чего хотел Саня пригубить – утомительный въедливый голос активиста из трубки телефона или свеженькая новость для Палыча, но тот расстроился от отказов Палыча. Пришлось еще немного посидеть, наблюдая за Саней, уже изученным за многие встречи кабинетом и небом в окне. Наконец-то телефон замолк и отправился на стол отдыхать. Саня вздохнул и потянулся было за коньячком, но вспомнив о жестах Палыча, махнул рукой.
- Палыч, у меня для тебя новость по поводу будущей главы района – спокойно проговорил Саня.
- Твой тон не вызывает оптимизма, друг – озабоченно и слегка иронично ответил Палыч
- А ты сам не уловил подсказку? – Саня улыбнулся уголками губ
- Будущей…- вопросительно проговорил слова Палыч, разжевывая, пробуя каждую буковку на вкус. Саня покачал головой так, как это делают игрушечные собачки на панели автомобиля.
- Алена – не стал томить Саня, обстановка не позволяла.
- Ух ты! – все так же тихо, по слогам выговорил Палыч – вот это я наладил связи.
Самая первая встреча, которую Палыч запомнил своей вспыльчивостью, портила отношения, оставляя возможность исключительно для деловых, без оглядки на любую вольность, встреч. Или решать всё на уровне её помощников. Хотя куда помощники – далеко ли от Алёны они окажутся? Черт подери – Палычу выпал самый неудобный вариант главы района, любой из горожан, от детей на улице до Никиты из фанатов подходил больше.
- Оставшиеся полтора месяца это всё, что осталось у тебя и у меня для закрытия лазеек – Саня четко обозначил сроки его ухода – дальше наша госпожа возьмется крепко.
- Чувствуешь? – спросил Палыч
- Еще бы. У нас тут такая перестройка! Планерки, совещания, планы. Да она атомный мотор с врожденным чувством справедливости и женским характером – Саня сокрушенно вскинул руки, тяжело уронив их на подлокотники стула кресла – вначале она настраивала все по закону и, уверен, дальше так и будет. Но нет-нет, да и просматривается особый подход по интересам. И сдается мне, что твой Титан не вписывается в её стройную концепцию управления районом.
- Значит «Соня»…
- да хоть «Лидия Васильевна», но заключай, как и планировал, договор и за месяц мы уже с ними отработаем схему аренды. Теперь это не твои финансовые трудности будут. Естественно, я наглеть не буду, клуб то у нас строчка имиджевая.
Секретарь спросила, можно ли Алене войти в кабинет, мужчины переглянулись и Саня пригласил будущую главу. Не замечая Палыча, женщина процокала на строгих туфлях к Сане за стол, остановившись прямо у кресла и положив бумаги на стол. Саня ждал эти бумаги, тщательно проверяя все цифры, указанные в таблицах на листках. Алена подняла глаза на Палыча, пока Саня занялся проверкой.
- Вы уже знаете? – спросила девушка поверх Саниных размышлений
Палыч кивнул, прикрыв глаза и слегка улыбнувшись
- Настоятельно рекомендую подготовиться к встрече. Лучше, если предложений будет несколько, нам так будет проще прийти к общему решению.
- Я учту Ваши замечания – Палыч не уловил торжества или агрессии от Алены, она действительно занималась официальной работой. Тем хуже для него – системный человечек. Алёна вышла из кабинета, оставив мужчин наедине. Больше новостей у Сани не было, касаться личных дел, связывающих мужчин, но никак не связанных с футболом не имело смысла – там комар носа не подточит. Оставалось заключить договор со спонсором и уходить от государственной поддержки. Тяжелые времена не кончались, прошли лишь времена гибели.
Палыч уехал, аккуратно выводя машину от парковки на дорогу, сразу оказавшись в пробке, вызванной дорожными рабочими, увлечённо моющими бордюрные камни у администрации. Сквозь заднее окно впереди стоящей машины он видел, как водитель активно жестикулирует, то и дело показывая средний палец в сторону трактора с цистерной, занимающей дорожную полосу. Палыч думал об Алене, о Титане, о стадионе «Работник» и торговой сети «Соня» и маленькая остренькая мысль о фанатских идеалах и Никите растворилась в ворохе серьёзных проблем.
Наступила суббота. В Энск возвращался футбол. Природа, предчувствуя городской праздник, баловала жителей солнечной погодой, пригнав ветерок - первый предвестник приближающейся осени. Солнце обжигало своими лучами, а ветерок прогонял зной, обдавая легкой прохладой жителей, едва шевелил листья на деревьях, будто стараясь расшевелить так весь город. На дорогах взвивались воронки пыли и распадались оседающими облаками, разрываясь проносящимися машинами. Полиции на матч прибыло особенно много. Невзирая на противника, чьи фанаты не представляли никакой опасности ввиду своей малочисленности, и редкие черно-желтые розы мелькали у достопримечательностей не вызывая никакого раздражения ни у фанатов во главе с Никитой, ни у местных жителей. Но властные полицейские решили перестраховаться, помня демонстрацию и последний матч с участием Титана, окончившийся беспорядками. За три часа, когда на стадионе только игроки приезжей команды, руководители стадиона и команд, кордоны у входов уже стоят. Судя по копошению скучающих пока рядовых правоохранителей, попасть на хозяйский сектор фанатов будет не так просто. У площади копился народ. Кассы, открывшиеся на час позже обычного (кассир тоже человек, и у неё тоже могут болеть дети), столпилась очередь из тех недальновидных болельщиков, которые не удосужились приобрести билеты заранее. Шумная толпа, распираемая боками из выстроенного барьерными решетками лабиринта, уплотнилась у самых касс, сверкая тревожными взглядами, озабоченными недостатком билетов. Казавшийся аншлаг оказался продуктом раздуваемых газетами и местным телеканалом слухов о скором роспуске команды и больших финансовых трудностях. Сделка с торговой сетью держалась в строжайшем секрете. Возможно, боссы гипермаркетов не хотели огласки раньше, Палыч просто не упоминал, а его прямо никто и не спрашивал. Билетов хватило бы всем, толпа породила саму себя и поздним открытием касс, а о проблемах билетов на хотя бы один сектор ничего не было слышно. Палыч вышел к дереву на пристадионной площадке в ожидании боссов супермаркетов. Мимо дерева пробегали футболисты, репортеры, тянувшие свои длинные кабели и командуя операторам куда стоит встать для начала съемки. За забором шумели болельщики, привычно гудя обсуждениями футбольных перипетий, звуча сотнями голосов различных компаний, возрастов и полов. Монотонно по-военному выбивали шаг строй солдат, привезенный для создания живой цепи распределения болельщицких потоков. В стороне стояли полицейские, скучающие до начала запуска зрителей, но державшие дисциплину в нестройных шеренгах. Заполненная площадь, утопающая в гуле оставалась немой отсутствием привычных кричалок активных болельщиков. Официальный клуб болельщиков разматывал флаги в углу площади, недалеко от полицейских. Было видно, как знакомые среди полицейских и мужичков в футболках Титана смеются и шутят о чем-то. Командир с суровым лицом, в очках, не вмешивается в разговоры, но грозным взглядом старается одернуть болельщиков от общения с полицейскими. Ханжа.
Немоту атмосфере придавало отсутствие банды Никиты, обычно занимающей центральную часть площади у ворот на стадион и распевающей песни, хлопающей в ладоши – их радостные крики «Запускай» были звоночком об открытии ворот для всех болельщиков. Надо же, подумал Палыч, какая мелочь, а без неё тоскливо. Поднялся служебный шлагбаум и на стадион к рабочей парковке прошуршал шинами черный Паджеро. Стекло на задней двери внедорожника опустилось, и оттуда на Палыча посмотрел молодой менеджер по маркетингу сети гипермаркетов. Палыч кивнул и направился вслед за внедорожником, паркующемся у автобуса команды гостей. Из машины вышли трое, считая уже знакомого паренька. Все они выглядели фантастически одинаково в черных костюмах, белых рубашках и оранжевых с зеленой полосой галстуках. Галстук не бросался в глаза, имея матовый, блеклый оттенок, оттягивая назад смешное впечатление. Перед ним стоял весь мозговой центр торговой сети – генеральный директор, чуть поодаль оглядывался управляющий сетью, закрывал троицу молоденький менеджер. Как оказалось менеджер – единственный, у кого наблюдалась надменность и возвеличенный взгляд. Немолодой уже директор сам ускорил шаг, протягивая руки для пожатия, обхватывая ладонь Палыча с двух сторон. Представившись Валентином Иванычем, тот попросил называть его просто Иванычем и ни разу не думать об официозности. Палыч удостоил того ответным предложением и был только доволен началом встречи. Простота и жизнерадостность генерального директора легко вязались с его внешностью. Худенький, но еще не высохший мужчина уже уронил голову, немного старчески горбясь, светлые волосы плотно покрывали голову без намеков на залысину и напоминали уложенные ветром белесые колосья. Изрезанное неглубокими черными линиями морщин лицо, было слегка вытянуто, оттопыривая подбородок. Если бы не улыбка, органично приросшая к лицу, то он мог оказаться неприятно склизким дедком. Но излучение добра и мягкий, немного скрипучий от старости голос располагали к мнению, что он скорее добрый худосочный гном.
С вытянутым подбородком был и управляющий, еще статный высокий мужчина, не намного моложе своего генерального, но чертовски привлекательный. Могло показаться, что со своими годами он успешно борется. Вблизи черный лоск волос выдает краску, а в прямой осанке угадывается скорее твердый характер, нежели здоровая спина. За всё недолгое знакомство в этот день, ни разу Палыч не уловил в глазах управляющего ничего, кроме хозяйского взгляда на будущее вложение средств. Он примеривался к каждой детали, вставляя в свободную минутку от разговоров с Палычем уже готовые решения по рекламе, свои размышления и предложения. В этой четверке менеджер по маркетингу скромно молчал, соблюдая корпоративный этикет и готовый в любой момент подключится, когда самые важные вопросы будут оговорены.
Иваныч не спеша шел, управляемый Палычем, к ВИП ложе, где он собирался дождаться начала матча. Он сразу заявил, что ему хотелось бы обсудить всё во время матча, глядя на действо своими глазами. Иваныч честно признался, что футбол далеко не самое его любое занятие, скорее наоборот. Но как управленец, он видит отличный ход в предложенной его людьми затее. Он болтал с Палычем обо всем – о рыбалке, и лучших платных прудах района до семейных тонкостях воспитания внуков. Палыч удивился, зачем он тогда приехал на футбол, разве такие решения требуют личного присутствия? Иванычу хотелось движения и возможно есть моменты, которые он лично хотел обсудить бы. Может пристроить его внуков, например, в детскую футбольную школу…
На ВИП-местах все было готово к принятию гостей. На матч вся ложа оказалась в распоряжении деловой четверки, оставив еще с десяток мест свободными. Скромный фуршет, шампанское и футбольные программки к матчу – вот и весь натюрморт на круглом столе, расположенном в передней части ложи. Места подбирались по наитию Иваныча, севшего именно там, где и предполагал Палыч. Поодаль стола, в тени козырька и с очень удобным обзором поля.
Открылись ворота на стадион и тщательно обыскиваемые зрители протискивались к своим местам. Под Иванычем, сразу за оградкой ВИПа, на сиденьях расположились старожилы футбола. Они всегда здесь сидят, имея привычку бросить реплику Палычу по течению матча. От этого, им кажется, прибавляется значимость их пребывания. Помня времена до того, как клуб стал называться Титан, зная в лицо игроков, чья судьба давно не связана с футболом, старички спорили в сравнении «как было раньше» и «стало сейчас». Они привычно поздоровались с Палычем и всеми, кто располагался с ним в ложе и отвернулись лицом к полю, лузгая костлявыми морщинистыми пальцами семечки подсолнечника и отправляя семя в рот. Тоненьким ручейком потекли гостевые фанаты, волоча скомканный в большой бесформенный шар, баннер, развернутый на досмотре. Правее ВИП-ложи расположился клуб болельщиков, над ними, еще не забившими своими друзьями места уже колыхался флаг, вставленный в отверстие между креслами. Его очередь развиваться над головами еще не пришла, и сами мужчины и женщины, со смешными колпаками, шарфами и трещотками смеялись в ожидании матча. Среди них давно расползлись слухи о переименовании клуба и они не скрывали заинтересованных взглядов в сторону ложи.
Менеджер по маркетингу со скучающим видом смотрел на поле, где футболисты обеих команд разминались перед игрой. Иваныч с управляющим вертели головой и довольно перешептывались. Палыч подметил, что эти купят не просто клуб, их интересовало как раз таки всё действо происходящее вокруг футбольного матча. Иваныч с интересом прислушивался к старожилам, аккуратно мусорившими шелухой, разглядывал болельщиков, что-то шепча на ухо управляющему. А тот, в свою очередь, с видом главнокомандующего перед панорамой поля битвы оценивал и примерял, разглядывая заполняющиеся сектора, пристадионную площадь и дорожки перед трибунами. В ложе повисло молчание, какое-то тягучее и неприятное, с вяжущим привкусом, когда мимо них проходили фанаты Титана. Они выделялись особенно, даже Палыч прочувствовал новое ощущение отстранённости от остальных, исходящее от плотной группы молодых людей. Они не улыбались и не шутили и скорее походили на военизированную группу. Без цветов, каждый в отдельности в привычной одежде, а вместе серая безликая масса, не имеющая ни одной зацепки для глаза. Словно темное пятно плыло по дорожкам в дальний сектор-решетку. В полной тишине моба несколько пар глаз блеснули при взгляде в сторону ВИП-ложи. Впереди, рядом с конвоировавшими фанатов полицейскими шел Никита, смотревший только вперед на родной сектор. Казалось, что холод, источающий группой, цеплял окружавших их рядовых болельщиков, замолкающих, когда бригада Никиты шла мимо них и позволяющих повысить голос и добавить позитива только, когда последний фанат прошел несколько метров дальше.
- Это наши фанаты – ответил Палыч на немой вопрос троицы управленцев «Сони»
Начался футбол, трибуны взорвались аплодисментами и привычным гулом азарта. Команда, набиравшая обороты после нелегкой серии игр на чужих полях из кожи вон лезла, чтобы не разочаровать зрителей. Трибуны охали и ахали, наблюдая за ударами по воротам, отбиваемыми вратарем гостей, которому приходилось отрабатывать за всю команду. Гости не могли собраться, проигрывая метр за метром зеленого газона, их болельщики растворились в гуле соскучившихся по большому футболу домашних зрителей. Изредка вырывались крики, заглушаемые свистом и мощным «Ти-тан», раздающимся со всех мест трибуны, кроме ВИП-ложи. Там Иваныч с интересом наблюдал за футболом, изредка прислушиваясь к репликам старичков, сидящих ниже. Палыч с управляющим ушли ближе к столу, угощаясь бутербродами с шампанским и обсуждая основные изменения в форме и рекламных материалах. Молчал фанатский сектор, неприятно напрягая Палыча. Внутри решетки, будто на пикнике расположились фанаты. Они смотрели футбол, обсуждали какие-то свои дела, будто пришли на фуршет в гости, а не на стадион. Никита иногда поглядывал на часы. Палыч не замечал этого ввиду неудобного обзора фанатского сектора, да и не собирался следить. Мало ли почему фанаты бастуют. Даже если и из-за имени, то пусть молчат – делу это не мешает. Зато клуб болельщиков вон как глотки рвет. Флаги мечутся из стороны в сторону в такт динамичной, очень острой игре на поле. Похоже, Иванычу нравится, что творится вокруг. Палыч стоя в стороне, наблюдал, как старичок с улыбкой на лице что-то жестикулировал маркетологу и показывал на болельщицкий сектор.
Внезапно в стороне что-то цыкнуло. Как будто хотели завести машину и подвел мотор, издав звонкий металлический звук брякающей склянки. Звон оказался такой силы, что притихли все сектора и на звук оглянулся судья с футболистами. Впрочем, те не остановились играть в футбол. Вся ВИП-ложа во главе с Иванычем повернулись в сторону фанатского сектора. Вслед за цокнувшим звоном послышалось шипение и фанатская решетка стало медленно заполняться густым грязно-желтым дымом. Словно в последний бой, недвижимые, стояли фанаты внутри фанатского сектора, растворяясь в дыму, поглощающем всё пространство. Через несколько мгновений вместо зарешеченного сектора у кромки поля колыхалось огромное грозовое облако. Оно едва помещалось внутри решетки и куски дыма ватными ошметками отрываясь сквозь прутья, падали рядом. Все больше и больше оно выпирало, уже отгоняя от себя ближайших болельщиков соседнего сектора.
- Можно? – спросил Иваныч, взглядом указывая на нижние ряды, где все собрались поближе к беговой дорожке и наблюдали за набухающим серным дымом, сектором фанатов.
Палыч пожал плечами, изображая неопределенность. Скорее нежелание показывать этот спектакль. Однако Иваныч расценил как возможность переместиться вниз и, прихватив с собой остальных коллег, спустился к самым беговым дорожкам. Палыч поплелся за ними. Узнавшие директора полицейские пустили всю четверку себе за спину, чтобы высокопоставленные гости не толкались в давке. Дым не мешал игре, удивительно долго держась в рамках сектора, как в стаканчике, и мимо руководителей то и дело проносился боковой судья, шурша прижатым к волосатым ляжкам флажком. Свисток судьи, глухие удары по мячу и сдавленный мат, чтобы не нарваться на предупреждение, мало интересовали значительную часть трибун, следящих за клубившимся квадратом, бывшим еще несколько минут назад сотней крепких парней. Палыч вздрогнул, когда из дыма раздалось слаженное «Титан», по коже пробежали мурашки, гладя на туманный сектор, как на заговорившего джина. Несколько продолговатых предметов пролетели мимо стоящих перед сектором полицейских и упали на газон поля. Из них повалил дым. Теперь оранжевый и не такой густой. Он струился вверх, первое время почти не рассасываясь в воздухе и тоненькими струйками уходя в небо, уже принимавшее вечернюю синеву. Раздался свисток судьи и игроки остановились на местах, медленно собираясь в центральном круге поля. Кто-то из них садился, кто уперся руками в бока и все смотрели на небольшие оранжевые облачка, похожие на подружек, перемещающихся по полю. Никто не бежал к сектору успокаивать фанатов, да и полицейские только закрыли клетку снаружи – из дыма у выхода никто не появился, и как фанаты внутри продолжают кричать, было непонятно. Два пожарных в полном обмундировании выбежали на поле и сунули дымовые шашки в ведро с песком. Шашки пшикнули, словно на издохе выдали последний дымок и утонули в песке. Судья уже поднял руку для продолжения матча, когда резкий хлопок ракетницы заставил того присесть от испуга. Несколько ярких зерен красного и зеленого цветов улетели из дыма в воздух, и трибуны снова охнули, но уже от неожиданного фейерверка. За ними последовали еще парочка свистящих зарядов в сторону поля. Судья указал футболистам на дверь раздевалок. Инспектор матча, проходящий мимо Палыча осуждающе покачал головой, будто тот был повинен в устроенном дебоше и заявил, что у полицейских есть полчаса для наведения порядка или матч будет отменен. Облако продолжало плеваться на поле зычными «Титан», и казалось, что так и должно быть, вот эти крики – они стали частью дымовой завесы совершенно не ассоциируясь с фанатами. Грязно-желтый дым рассеивался, шипение внизу сектора постепенно угасало и облако стало распадаться на большие хлопья, разлетающиеся как осенние листья от ветерка. Хлопья падали на газон, оставаясь черными масляными пятнами, от хлопьев убегали зрители на трибунах. Один из таких дымовых листочков докружился по воздуху до четверки и приземлился на нос управляющему Соней. Тот с ревностью и омерзением стер его пальцами, оставив на лице жирную черную, словно от женской туши, полосу. Иваныч хихикнул и отвернулся от управляющего, силясь разглядеть сектор, медленно освобождающийся от дыма. На самом видном месте, там где обычно висит лицевик фанатской группы, болталась привязанной обычная лента подкладочной ткани, просвечиваясь насквозь до ног стоящих сзади нее фанатов. На ленте, усыпанной точками от хлопьев, черной краской была выведена надпись «Ни «Соня», ни «Марина» не заменят Титан». Стоило фанатам понять, что их снова видно, как речевка во славу клуба сменилась на оскорбительное «****ь Соню Ебать». Палыч увидел, как исчезает добрая улыбка с лица Иваныча, в первый раз за весь вечер. Трибуны не понимали, что случилось, но теперь, когда зрелище закончилось, все оказались недовольны прерванным матчем. Позже Палыч узнает, что утечка информации произошла по вине менеджера по маркетингу Сони, разместившему новость о возможном слиянии клуба и торговой сети слишком рано. Ожидаемый результат должен был поднять интерес к магазинам внутри сети, новым акциям. Но кроме интереса внутри фанатского сообщества не принес никаких результатов – только помог Никите подготовить ответ на политику Палыча.
Распахнулись ворота внутрь фанатского сектора и полицейские принялись выхватывать самых нерасторопных парней из толпы, укладывая на беговые дорожки лицом вниз. Фанаты сплотились в плотное кольцо у текстовика и всеми силами пытались удержать своих друзей. Часть парней принялась ногами отбиваться от напирающих ОМОНовцев, получая дубинками по ногам, за эти же ноги выдергивались из своего моба. Хватило пары минут, и большая куча сваленных друг на дружку фанатов на собственном секторе растаскивалась полицейскими и уводились в автозаки на краю поля. Мимо Палыча и руководителей сети вели Никиту, он взбрыкунл и выкрикнул
- Не дадим, Палыч, не будет Сони…-захрипел от удара по спине и вздернутых за рукой рук и дальше побежал лицом вниз.
- Я, кстати, сеть назвал в честь любимой дочки – как бы не при чем сказал Иваныч и попросился снова в ВИП-ложу.
Последних фанатов уводили со стадиона, под всеобщий свист и оскорбления. Для большинства зрителей произошло что-то непонятное – они и не были в курсе готовящейся сделки. И выходка хулиганов, даже среди лояльных мужиков, казалась чересчур. И произошло всё на первом же матче после дисквалификации стадиона. Никто не поддержал порыв фанатов, не приметив ничего кроме оголтелого хулиганства. Футбол продолжили.
Иваныч без особого интереса наблюдал за игрой. Больше не оборачивался на вздохи болельщиков и не стремился подслушать старичков. Тут и там снова слышались заряды «****ь Соню Ебать», раздающиеся из телефонов многочисленных зевак, успевших запечатлеть фанатское шоу.
- Знаете, Палыч – неожиданно заговорил Иваныч – я думаю, что решение проблемы фанатов не лежит на поверхности и может сильно подмочить имидж клуба в первое время после нашего контракта. Даже если мы победим, а так и будет в этой войнушке, то подобных дисквалификаций будет не одно и даже не пять. Я так считаю. Потому мы не будем заключать контракт и откажемся от сотрудничества с Вами.
- Законно и честно – Палыч был готов к отказу после услышанного и увиденного – спасибо за прямоту.
Матч закончился победой Титана 3-0. После финального свистка взревела вся трибуна, сиротливо молчала пустая фанатская коробка, где еще висел текстовик. Во время штурма сектора полицейскими часть завязок оторвалась и углы ткани болтались. На поле выглядывали два слова – Соня и Титан. Тихо, уже под светом осветительных мачт, расходились болельщики. Кое-где слышались взрывы ракетниц из телефонов, прокручивающих видео уже не в первый раз. Уехали руководители торговой сети. Палыч спрятался в тени стоек ВИП-ложи, гасли мачты, скрывая Палыча, оставляя его один на один с темным стадионом. На городском вечернем небе еще не выступили звезды. Темно-синее небесное покрывало спрятало трибуны, угадав желание Палыча. Мужчина следил, когда погаснет свет в окнах конференц-зала и репортеры уедут. Его искали – об этом напоминал телефон, переведенный на беззвучный режим, жуком ползающий от вибрации звонка по столику, где еще недавно стояли бокалы с шампанским. Палыч не боялся журналистов. Он просто не хотел выходить. И ему за весь вечер было в первый раз уютно на стадионе – одному в полной темноте. Когда стадион еще дышит энергией тысяч зрителей, но уже засыпает, остывая от огня футбольной страсти.
На следующее утро Палыча у ворот стадиона караулили журналисты. Он честно ответил, что еще не был на рабочем месте и никаких решений футбольной федерации не знает.
- Дайте оценку полицейским с столкновении с дебоширами? – спросил один из журналистов.
- Я не знаю, зачем полицейские решили силой устранить фанатов – ответил Палыч – Болельщики имеют право на страсть и эмоции, если этот конечно не переходит границ. Думаю, ничего страшного в субботу не произошло. Можно было обойтись без применения силы.
- А как?
Палыч не знал. Он высказал свою точку зрения.
Глава 8
Встреча Палыча и новой главы района состоялась скоро после вступления Алёны в должность. Палыч не ожидал ничего хорошего от этой девушки. За окном разгулялся осенний дождик, барабаня тоненькими струйками по подоконникам. Лужи на мокром асфальте напоминали листы железа, отсвечивая тусклыми лучиками от свинцовой поверхности. Палыч быстро пробежал от машины до крыльца администрации и скрылся внутри здания. За дверьми остались пешеходы, прятавшиеся под зонтами, бегущие прямо по лужам, не оставляя брызг от плоских лужиц на асфальтовой тропе.
Внутри администрации Палыч шагал по ярко совещенному коридору. Длинные люминесцентные лампы располагались на стыке потолка и стены с двух сторон. Коридор принял обличие скоростного туннеля. От ламп резало в глазах. Приоткрытая дверь давала узкую полоску тени, разрезающую коридор поперек и захватывающую немного стенки у плинтуса. Остальное пространство утонуло в избыточных люменах светового потока. Прищурившись, Палыч старался как можно быстрее проскочить этот длинный туннель до привычной массивной двери. На секретарском месте сидела всё та же Наталья, которая сообщила Алёне о Палыче. Почти сразу открылась дверь кабинета главы и девушка лично пригласила Палыча в кабинет.
Внутри кабинета не было высказанных обид или яростного торга, отстаивающего интересы клуба и района. Палыч пришел не просить (ни прощения, ни уступок), он хотел узнать новые правила игры в городе. Алёна не планировала срываться на мужчине (ни за обиду, ни за старые способы ведения дела), она давно сообщила о своих намерениях. В беседе Алёна уведомила мужчину, что клуб не останется без финансовой помощи в рамках распределения бюджета. Ни больше, ни меньше клуб не получит. Теперь все дела Палыч будет решать с главой спортивного комитета. Её участие не потребуется. Стадион «Работник», принадлежащий городу, имеет свою цену. Соглашение и переговоры об аренде опять же к главе спортивного комитета. Она снова напомнила, что решать финансовые трудности за счет бюджета не получится ни у кого и в приоритете отнюдь не развитие спортивной отрасли. Палыч не стал откладывать в долгий ящик дела бюджета, минуя половину яркого туннеля (как дорога на тот свет, думалось Палычу) заглянул в кабинет главы спортивного комитета. За письменным столом, напоминающим парту из школьного класса, сидел старый знакомый чиновник, когда-то работающий в управлении спортом, помогавший Палычу поднимать Титан. От залысины не осталось и следа. Теперь на голове старика едва виднелись темные волосы, сбившиеся в островки, спускавшиеся от макушки к ушам. Мужичок горячо поприветствовал Палыча.
- Вот – извиняющимся тоном проговорил мужичок из спортивного комитета – так и остался на должности. Руководство сменилось, а проблемы так и лезут. Сижу и думаю, как выбивать деньги на беговые дорожки в парке…
- Опять вместе поднимать будем? – перебил его Палыч
- Не будем, дорогой Палыч – с сочувствием в голосе проговорил мужичок – контроль строгий, теперь ты у меня строка в ведомости, не более. На равных работаем. При прошлом главе у тебя блат был. Сейчас не заблатуешь.
Палыч вздохнул. Запросил цифры, по которым клубу надо дожить сезон. Сезон доживали – Саня постарался, и проблем с выездами и домашними матчами не было. Проблемы начинались, когда мужичок «по секрету» показал финансирование на следующий год. Клуб мог оплатить все целевые взносы, но тогда не смог бы никуда уехать. Аренда стадиона съедала значительную часть и уходила обратно в районный бюджет. Вот такой круговорот. Палыч выходил из администрации, остановился и взглянул на солнышко, выходившее из-за жидких тучек. Оно подбадривало Палыча, предлагало не сдаваться и бороться за свой клуб. Спонсора, пока клуб доигрывал чемпионат, Палыч так и не нашел.
Под закрытие сезона на стол Палыча упали листки с заявлениями игроков, решивших досрочно покинуть клуб. Из Титана в другие клубы уехали лучшие. Те, за которыми клубы-соперники приглядывали давно. К чести команды, предложения приходили даже из именитых клубов страны. Палыч расставался тепло с каждым, послужившим за доброе имя Титан.
Денег хватило, чтобы остаться в дивизионе, где Титан считался крепким середняком. Без лучших игроков клуб терял свое реноме. Игры давались сложнее, наигранные тренером схемы удавались все реже и реже – не хватало исполнителей. К середине сезона ушли еще несколько футболистов, увеличивая шансы Титана остаться внизу турнирной таблицы. Блекла игра и вместе с ней блекли трибуны. С каждым туром проплешины свободных сидений пустыней расползались вширь. Приезжал Серёга, провел мастер класс для школьников и подростков, которым приходилось играть на замене в основном составе. Казалось, жизнь продолжается, а игры становились скучнее, трибуны тише, и как будто все яркие флаги, реклама и лозунги на щитах покрылись пылью, придающей серость. Фанаты продолжали петь и жечь за родную команду. Беспорядки на том злополучном матче окончились для Никиты шестью месяцами застенков за хулиганство. Договориться с Палычем ему удалось только к концу провального сезона. Уже никто не рассуждал о будущем Титана, пророча ему вылет из профессионалов. Все игроки, имеющие интерес на стороне оказались в других командах. Новые игроки не могли похвастаться сыгранностью даже на турнире любителей, устроенным Палычем в надежде подогреть интерес к футболу в городе. Провальный сезон запомнился самым скудным завершением. На последний домашний матч набралось едва ли три сотни болельщиков, размазанных по одной из трибун. Другая, соседствующая с гостевым сектором была закрыта уже несколько туров. Гостевой сектор, заполненный наполовину, вяло скакал в такт забиваемым своими кумирами голам. Игра в одни ворота не вселяла никакого азарта даже приезжим болельщикам. Местные же, размазанные, по трибуне, в тишине смотрели футбол. Никуда не делась грядка старичков-статистов, всё так же сорящих шелухой от семечек. Остались на своем месте фанаты, потеряв в количестве исключительно по болезни или учебе. Весь сезон, они вывешивали текстовики, что голы и турнирное положение их не волнует. Они рады быть рядом. Никита сотоварищи устроили погром в электричке на одном из выездов, подрались с вечными оппонентами из города-соседа и в общем то единственные, кто не растратил ничего от возникших проблем. От этого внутри своего сектора-клетки они смотрелись как-то уж совсем дико. Надменно глядя в ответ на тех, кто решился осудить фанатов. После финального свистка, футболисты убежали в раздевалки, не подойдя ни к фанатам, ни к болельщикам, встающим среди пустых сидений. Не было салюта и напутственных слов на будущее. Никто не знал про будущее ничего. Фанатов отпустили сразу, не удерживая пока выйдут обычные болельщики – выглядело бы глупо. Но парни смотрели не шелохнувшись, с грустью в глазах, как танцуют, взявшись за плечи футболисты соперника у гостевого сектора. Приезжие фанаты кричали «Спасибо» и танцевали в такт футболистам. Никита понял, что часть их футбольного мира безвозвратно утеряна. Самая праздничная часть. И он не ошибся. Следующий сезон клуб начинал в дивизионе рангом ниже, чем привыкли видеть болельщики Титана.
Перед самым началом сезона куда-то пропал Палыч. Его близкие и друзья занимались своими делами, ездили на дачу, работали в кабинетах. Саня по-прежнему занимал какую-то должность в администрации, помогая с вопросами консультацией. Его основным доходом оставался бизнес. Кафе и сеть цветочных палаток в городе вполне удовлетворяли все потребности его семьи. В этом кафе его повстречал Никита. Парень и бизнесмен не были знакомы, зная в лицо друг друга как след общения с Палычем. Саня сидел за угловым столиком и разбирался в многочисленных предложениях различных дистрибьютеров. Прайс-листы и письма об акциях занимали весь стол. Глаза потеряли свою былую хватку и Сане приходилось читать мелкие строки прайс-листов сквозь очки. Не привыкший к ношению аксессуара, Саня то и дело чесал за ухом, нащупывая там кончик дужки. Какие-то новые цены за кеги пива разрешали Сане при покупке трех, одну получить бонусом. Только вот пиво было не ходовое и Саня уже бодался с поставщиком насчет этого пойла. Горькое и водянистое – одно из самых распространенных высказываний о нем.
- Я извиняюсь – оторвал Саню от чтения Никита – с Палычем не могу связаться. Вы не подскажете, куда он пропал. На стадионе его тоже никто не видел.
Саня только отмахнулся рукой, отгоняя Никиту как назойливую муху. Парень заметил, что жест не вызван обрывками работы с бумагами. От Сани правды не дождешься.
Официантка Мария продолжала работать в любимом кафе Палыча. Приватная комната не пустовала, но теперь дела там решали другие люди. Они чаще с непониманием относились к развешанным на стене фотографиям, но узнавали на них Сергея и вроде как терпели присутствие чужих рядом с собой. Пусть и на фотокарточках. Маша оставалась хорошим работником. Её поведение никогда бы не вызвало нареканий, и от всех посетителей она держалась на дистанции, которая только возможна в работе официанта. По истечении времени из кафе исчезла и Маша. Скорее всего, она выучилась в институте и подработки в кафе стали ей больше не интересны. Ухода её не заметил никто из посетителей. А через какое-то время исчезли фотокарточки Палыча, Сани, Сергея и остальных друзей. Они стали неактуальны и больше никак не связывали кафе с посетителями. Комната наполнилась четырьмя картинами, купленными в одном из магазинов города. Бумажные репродукции изображали охоту. На одной, всем известной, охотники разлеглись в траве и, раскидав по сторонам убитую дичь, обедали. На другой картине мужик в широкополой шляпе с длинным ружьем стоял под деревом. Одна из картин выбегала гончими из стены. Казалось их длинные носы через секунду уткнуться в стол комнаты. В самом неприметном углу комнаты большой лось, загнанный, с кровью от пуль, большим глазом смотрел с полотна на посетителей. На его вздувшемся боку, мохнатом и потном, уместилась свора небольших охотничьих собак, загнавших раненного гиганта. Его взгляд не выражал ни вопроса, ни боли – скорее он подчинился суровому закону жизни. Эти картины сменили житейский быт друзей и лучезарные улыбки Сереги, дарившему не раз искру бодрости за застольем посетителей приватной комнаты.
По городу поползли слухи о Палыче. Считалось, что Палыч просто-напросто прятался от кредиторов или устал от городской суеты и уехал жить за город. Наверняка, сейчас среди густых лесов, укрывающих маленькие деревушки, стоит на своем участке и поливает восходящую рассаду. Противники этой версии считали, что Палычу бы не позволила гордость уехать и бросить всё. Вспоминали, как ревностно он относился к клубу, организовывал турниры и наблюдал за детьми, занимающимися в футбольной школе. Сторонники прагматичной версии не верили, что все дела, которые проходили через клуб, отмывались сквозь футбольную команду, можно было бросить и уехать на дачу. Так не бывает.
На форумах и в кафе обсуждались и версии со смертью Палыча, который просто не хотел, чтобы его хоронили с помпой. Кто-то даже высказался свидетелем, что он видел небольшую процессию машин, движущуюся в сторону одного из кладбищ на задворках района. В доказательство он точно описал внедорожник Палыча и припоминал буквы номерного знака автомобиля, которые у ветеранов слухов совпадали с номером Палыча.
Была версия, что Палыч устал жить в борьбе с теми, кто яростно не желал соседства с авторитетным человеком из прошлого (как бы намекая на власти) и уехал в другую страну. Там он основал небольшой любительский футбольный клуб то ли в одной из провинций Франции, то ли в одном из графств Англии. И сидит себе в небольшом баре при деревянном стадиончике, попивая вкусный стаут. На деревянных стенах бара фотографии и вымпелы клубов, игравших с его вновь образованной командой и возможно, даже, есть фотография Сергея. Команда месит зеленый газон самого низкого дивизиона и на игры приходят фермеры местного розлива, школьники и студенты деревушки, всегда веселые и шумные. Но эта идея была подхвачена и разнесена по интернету без всяких доказательств. Разные люди ухватились за версию, не веря, что много человек могут одинаково ошибаться.
Все его знакомые отмалчивались или уходили от разговоров. И не совсем было понятно – Палыч попросил не говорить, где он, или скорбь об ушедшем человеке осталась среди своих, не выплескиваясь в сводки новостей. Общественность погудела о директоре Титана и стала успокаиваться, когда выяснилось, что перебираемые факты никогда не подтвердятся официальной информацией. Палыч уходил из жизни города медленно, но верно.
У дерева, расположившегося на пристадионной площади, появилась темная металлическая табличка. На ней большими буквами было написано слово Палыч и несколько слов поменьше о прошлой работе мужчины. Табличка не внесла никакой ясности и совсем не походила на некролог. Она больше напоминала стенд с лучшими людьми района своей бодрой надписью. Впрочем, табличка появилась поздно и обсуждать замыленную новость о Палыче никто не стал, на стадионе появлялись редкие болельщики, привыкшие к табличке, как к столбу-реперу газовой службы. Клуб не мог находится без директора и вскоре город узнал новость о том, что Титан находится под новым руководством. Управление стало номинальным, и за стол в бывшем кабинете Палыча садился всё тот же мужичок из спортивного комитета. Приезжая раз в два дня, он часами разбирал ворох бумаг, копившихся от администрации клуба. Подписывал документы, которые сам же сюда и высылал из администрации, тихо ругаясь на порядки и непреодолимую бюрократию. Клуб потерял мотивацию и живое участие. Мужичку хватало проблем в новых условиях и строящихся по всему району ФОКАх. Он бы желал поставить кого-нибудь к клубу, а за не имением таковых упрощал работу до автоматизма. Административный штат клуба сокращался, в новых условиях с двойной нагрузкой легко справлялись оставшиеся менеджеры. Клуб полностью перешел под городское управление и больше не являлся коммерческим проектом. Да и мужичок в скором времени остался решать все вопросы клуба в кабинете здания администрации района. По-прежнему, неизменным оставался только фанатский сектор.
В любительском чемпионате быстро проходит время между кругами. Футбольные баталии большинство стадионов может принимать при солнечном свете, не имея мачт освещения, и теплые погожие деньки стараются не растрачивать на отдых. Потом, когда начнутся дожди и тучи с ранними закатами станут неуместными, можно будет переходит в залы для мини-футбола. А пока первенство района проходило на стадионе «Работник», сменяя в день две, а то и три пары участников. Одна из трибун совсем захирела, закрытая уже полтора сезона. Казалось, что тусклые кресла от скуки скукожились. Вторая трибуна оставалась открытой для болельщиков и семей футболистов. Мимо на свой сектор шли фанаты. В любительском чемпионате драться не с кем, строгих инспекторов нет, и поэтому охрану футбольного матча осуществляет один наряд, некстати выпавший в смену, когда проходят матчи. Полицейские со скучающими видами сидят в УАЗике, вылезая из него на перекур. Внутри видно, что те уткнулись в телефоны и совсем не интересуются происходящим на трибуне. Когда фанаты дымят или слишком близко оказываются у бровки, полицаи выйдут и смотрят со стороны, не проявляя никакой агрессии. Фанаты попробовали разместиться наверху трибуны, выходя из своей клетки. Полицейские были не против. Но привычка – страшное дело и родная до боли клетка снова заполнялась от матча к матчу. Один раз, правда, приехали заклятые «друзья» из соседнего города и наваляли люлей прямо в этой клетке, пока наряд просил подмоги. Гости уехали раньше, чем успели добраться до стадиона еще две машины полицейских. Потом несколько туров Никиту со своей бандой охраняли в усиленном режиме. Вскоре мандраж прошел и рядом с сектором снова тусил всего один козелок. Постепенно уходили люди и с фанатского сектора, теряя интерес к посредственному футболу, теряя интерес к фанатизму, которого и не было в районном чемпионате. Шизить одним ради себя скоро надоело. Драться в районе было не с кем. Ездить без повода в гости к соседям стало не интересно после взбучки на своем секторе. Без раздражителя фарс, в который превратился фанатизм, скорее докучал, чем сплотил молодежь.
В один из туров, Никита заметил в программке новую строку – ФК Энск Актив, заменяющих в таблице Титан. В этой же программке было разъяснение, что клуба Титан больше не существует и так как его приемник состоит на балансе города, то он входит в большую дружную семью спортивной секции Энск Актив. Теперь наряду с хоккейной школой, шахматами, легкой атлетикой и плаванием у нас есть футбол! Нововведение с легкой руки главы района, безмерно довольной своей идеей облегчило жизнь мужичку из спортивного комитета. Ему вконец надоело метаться между двумя конторами. А может это был план оптимизации, где одна структура удобна и прозрачна для властей, чем каждая индивидуальная. Никто Никите объяснять бы не стал. Все связи давно были прерваны, просто перестав работать с болельщиками. Еще действовала школа клуба, но вместе с лучшими футболистами ушли и детские тренеры, а новыми наставниками в свободное время становились игроки основной команды, с легким смущением начинающие тренерскую карьеру у детей. Школа терялась среди многочисленных секций под общим названием «ОФП». Со сменой названия потерялся интерес у фанатов, высмеявших грузное название. В сетях городка снова показались лозунги в защиту клуба, впрочем утонувшие в безразличии и шутках. О Титане не вспоминали, а преемственность имени вдруг оказалось «…пережитком рыцарских времен, когда о чести не только говорили, но и делали…». Устроенное пирошоу в поддержку Титана заволокло половину поля, а футболисты устроили себе передышку, пока дым не рассеется и снова принялись пинать пятнистого. Никита отделался штрафом в 300 рублей за хулиганство. Обошлось даже без профилактической беседы. Никто об устроенном протесте не узнал. Ни газеты, ни администрация, ни горожане. На одном из фанатских пабликов в социальной сети появились фотографии, которые собрали чуть больше сотни лайков – цена борьбы за имя.
К концу сезона городской клуб растворился среди тысяч имен любительских команд, играющих на районы. Он не выделялся ни широким размахом проведения игр, ни болельщиком, ни фанатской группировкой окончательно съехавшей с трибунной поддержки. Время от времени молодые школьники, воодушевленные фильмами о фанатах приходили и тоненькими голосами заряжали во славу совершенно чужого им ФК Энск Актив и никуда не выбирались дальше стадиона «Работник». Среди полутора десятка болельщиков, на трибуне за юнцами, дымящими вейперами и оголившими лодыжки, следил по привычке приходящий на стадион Никита. Он оглядывался на гогочущих подростков, надувающихся от своей собственной важности, и раздумывал – знают ли они о вражде с соседями? Вряд ли они знали.
ФК Энск Актив стал всего лишь строчкой для статистов, слившись с многочисленными ФК «Населенный пункт» и ничего не значимыми для всех, кроме своих игроков.
Падение Титана
© Copyright: Диван89, 2018
Свидетельство о публикации №218110500846
Свидетельство о публикации №218110500846
Рецензии