Лесной дух

А эта история, которую я тебе сейчас поведаю, случилась неведомо когда на наших землях... Так давно это было, что, наверное, только в моей-то памяти и всё и осталось, да в памяти духа того, о котором я расскажу.
Дух этот был не простой. Лесной. Жил он в самой чаще, в берлоге подобной медвежьей. Выходил из неё только ночью, да шёл лес осматривать. Искал он больные деревья, лечил их и шёл дальше. Костры тушил, что охотники от себя оставили, а иногда с ними и побаловаться любил. Голос под красну девицу сделает и зазывать в болота начинает, а то и с пути верного собьёт, морок напустит. Но так он лишь с теми поступает, кто дому его зелёному вредит. Тем же, кто случайно забрёл, может и дорогу указать и поляну, где ягод побольше, коли голоден.
Видеть его люди-то не видят. Да и он их не видит, потому что слеп. Потерял своё зрение, когда божество ослушался и выйти решил из леса, оставить дом. Глазами ему служат деревья. Корни их, стволы могучие и листья. Шепчут они ему, что и как случилось, ведут в место нужное.

И вот как-то раз шёл он вновь, путь пред собой посохом своим ощупывал и слушал, что деревья ему говорят. А вести они страсть какие страшные принесли. Мол на опушке в самой чаще ребёнок человеческий один совсем. Лежит в одеяле, корчится, плачет. Нимф боится, как увидит, сразу рукой на них машет. Никого к себе не подпускает. А дитятю принесла женщина. Мать, вроде. Вся слезами горючими обливается, да говорит: «Сыночек ты мой, соколик мой ясный, отдаю я тебя в дар богу нашему лесному, чтобы ягод, грибов да животных было побольше в этом году. Ежели смилостивится, свидимся ещё. Не серчай на мать-то родную...».
Обратился дух белкою-телягою, вскочил на ствол дерева, да побежал по ветвям к ребёнку. Вечно люди что-то выдумывают, а когда действительно знак им подают, словно слепы становятся. То сердца куриные принесут, то головы козьи... А как попросишь их древу какому помочь, которое сами же изломали, не услышат и во век.
Прибежало существо, прислушивается. Правда ребёнок плачет. Устал уже и сам от слёз своих, а всё равно кричит. Противненько так. Сбежал дух вниз по корню, да вновь своё обличье принял. Проверить решил, доверится али нет. Умолк мальчик, уставился глазёнками на чудище-юдище лесное, рассмеялся. Выдохнули жители леса, ладони от ушей убрали. Умолк...
- Видит его.- Пронеслось шёпотком среди существ. Запереглядывались. - И нас видит!- Охнули все в удивлении. Никогда прежде человеческий глаз не мог их рассмотреть в чаще лесной, даже если лицом к лицу выйти. Слышать мог, чувствовать, но глаза в глаза никогда не смотрел.
- Тишина!- Крикнул дух, отложил посох да взял дитя на руки. Прижал груди, покачал. Тот совсем развеселился, ручки к нему тянет, за волосы спутанные дёргает. - Оставим его себе... пока не подрастёт. Потом пусть сам решает, к людям вернётся или в лесу нашем останется. Как наречём гостя нашего?- Выпрямился дух лесной, убрал волосы с лица и открыл глаза свои белые. Уши навострил, чтобы всё слышать. Сам он без имени был. Было но когда-то при рождении, но забыл он. А человеку без имени нельзя. Человек с именем единое целое.
- Подойди к нему, нимфа озёрная. Крёстной ему ты будешь. Громко имя скажи, чтобы все знали, кто он теперь.- Существо протянуло младенца водной деве и запустило руку в одну из своих сум, чтобы отметить дитя.
- Лель его звать будут. Будет он силён духом своим, горяч... Помощником будет нам в делах наших лесных.- Дева заулыбалась, прижимая мальчика к телу, состоящему из воды, и целуя его в лоб. Новоиспечённый Лель сморщил носик свой маленький и снова заулыбался. Не понимал ничего ещё своей маленькой головёнкой.
Рос малец быстро. В шесть лет знал весь лес как свою пятерню. Помогал духу лесному за деревьями ухаживать, слабых зверей выхаживал. Нечисть лесная учила его всему, что сама знала. О травах целебных всё поведали, о заговорах, научили пищу добывать. О людях только почти не говорили... молвили, что хуже они всякой мавки, да и умолкли. На расспросы Леля не поддавались.

Как только охотники в лес приходили, мальчика сразу вели в нору духа, чтобы там схоронить, чтобы не забрали до восемнадцатой его весны. Но однажды... не уберегли. Вырвался он, побежал. И корни его пытались схватить за ноги, и ветки за одежды льняные цеплялись. Всё ни почём! Убежал малец. Встретили его люди перед лесом, чуть за духа не приняли, креститься начали. Пригляделись, глаза протёрли... а ведь человек обычный! Мальчик совсем! В деревню повели, чтобы родителей разыскать.
А в лесу горе. Дух себя корит, волосы свои спутанные клочками выдирает. Воет так, что птицы все улетели. Деревья ветви свои опустили, листья их почти разом упали. Долго не могло существо оправиться от утраты, несколько лет из норы своей не выходило. Изредка ело ягоды, что звери приносили, а на свет не выходил. Лес начал увядать, терять силу без своего хранителя.
Прошло с ухода Леля ровно двенадцать зим. Кое-как к этому времени вышел лесной дух, начал порядок приводить. Много времени на то уходило, к закату даже ноги его не держали от слабости. Но постепенно деревья вновь зазеленели, животные назад потянулись. Всё вновь оживало, словно пришла та весна, которая сможет наконец оживить увядшее.

Дух лесной шёл по своим владениям, посохом постукивал, чтобы о корни не запнуться. Начали шептаться деревья. Тихонечко так, неуверенно. Будто решить не могли, говорить али нет? И тут берёзка самая юная решилась, зазвенела, зашелестела листочками. Нашептала ему, что юноша в лес вошёл, да будто ищет что-то. Ни лука, ни ножа нет, а всё кличет кого-то, покоя себе найти не может. Пошло существо ему навстречу. Сначала деревья путь указывали, потом на голос пошёл.
- Неужто и правда ты?- опешил юноша, рассматривая существо, что родителя ему заменило, что взрастило его малыша.- Узнаёшь меня? Это я, Лель. Меня вы всем лесом взращивали, когда мать на опушке оставила.- улыбнулся человек, подошёл ближе. Не боялся ни капли, знал, что для них свой он. Руку протянул и коснулся волос спутанных, отводя с лица духа.
- Узнаю... Только зачем пришёл ты? Не дом это тебе боле. Ты нам друже старый, но не ребёнок леса боле.- Улыбнулось существо, глаза молочные открыло, словно рассмотреть хочет. А всё одно темнота кругом.
- Помощь мне твоя нужна. Знаю, что силён ты и магией владеешь лучше любой ведьмы-карги. И потому пришёл... мама моя изнемогает. Уж и отвары ей все давали и натирали, и в бане парили. А только как легла она, так и не просыпается. Но не померла она. Грудь вздымается, дышит. А всё спит с семь дней уже.- Отстранился юноша, глаза потупил. Гнева его испугался, что столько лет не являлся, а тут за помощью прибежал. Может и вовсе растерзать прикажет за предательство его...
-Сам я выйти из леса не могу не при солнце, не при луне. Принеси матушку свою к моей норе после заката. Если смогу помочь, то вытащу её из сна зачарованного. А коли сил не хватит, то тут уж не вини.- Оскалил дух зубы, стах его учуяв.- Ступай в деревню. Я буду ждать тебя.- Ударил о земь посохом и обратно в чащу пошёл, чтобы сил набраться перед тем, как слово своё держать придётся перед мальцом.
Как только солнце совсем скрылось за горизонтом и всё погрузилось в ночную тьму, в лес вошёл юноша, держа на руках свою маменьку, что спокойно продолжала спать в его руках. Путь ему осветили светлячки, корни расступились, чтобы не преграждать путь к норе духа. Животные тоже туда тянулись. Всем интересно будет, что же сейчас происходить будет.

Вышло существо из своего укрытия и велело уложить женщину на спину, да грудь ей открыть, чтоб одежды не мешали. Присел дух рядом, рукою коснулся бледной кожи. Тело слабым мерцанием засияло. Сначала серебристым, а после зелёным. Под бледной оболочкой что-то сверкнуло, проходясь тусклым свечением по венам и исчезая.
- Её прокляли... Оно уже глубоко впиталось. Нужно было говорить сразу.- Дух мотнул головой, морщась и чувствуя, как собственные руки его покрываются язвами от дряни, что сразила женщину. Из ослепших глаз потекли кровавые слёзы от боли. Переползла гадина. Теперь терять нечего.- Прочь все! Прочь! Иначе лично убью каждого, не пощажу!- Гаркнуло существо, заставляя всех разбежаться в разные стороны. Вдохнул он поглубже, снял с шеи своей ожерелье, коим наградил его бог лесной, коему он повиновался. Нить порвал, уложил драгоценные камни на грудь человека, ладонь свою разрезал, чтобы кровь пошла. Хлынули алые капли, с шипением падая на камни и кожу. Шептать существо начало, заговоры да обереги из слов в воздухе вить. Засияли камни ослепительно, как солнце их, что с небес смотрит. В кожу проникли, впитались в самое сердце. Ветер поднялся, ветки ломая. Хрипит, свистит неугомонный, а дух всё своё заклятие колдует, кровью запечатывает, чтоб надёжно было, нерушимо как камень.
Вскоре утихло всё. Ничего не слышно стало.
Собрались с силами жители лесные, решили всё же посмотреть, что же там случилось. Подошли ближе и увидали, что осталась лишь женщина проснувшаяся у норы, а от духа лишь посох. Да и тот вскоре рассыпался прахом.

Через год вновь принесла она в подоле. Брата родила Лелю. Был он словно и не человек вовсе. Глаза зелёные, как листва, и всё молчит, не кричит даже. Позже колдуном его назвали, когда вырос. И от него род колдовской пошёл с тех пор, а силу они из леса черпают. Погибают без него, без родного.