Новая жизнь - книга вторая

Часть 1

Ноябрь 1906 года. На одной из явок организаций, причислявших себя то ли к партии эсеров, то ли к боевой организации партии эсеров, уже окончилось собрание. Последние люди начали расходиться и в полутьме комнаты, слабо освещенной керосиновой лампой, оставались только два человека. Женщина сорока двух лет и гораздо более юная девушка.
- Нечего мне про себя рассказывать, - сказала женщина, затягиваясь сигаретой и выпуская клубы дыма куда-то вдаль, - Совсем нечего.
- Я же тебе все про себя рассказала: и про то, как нынешнюю власть ненавижу, и про то, как мать на меня зла и вряд ли на порог пустит, если я вдруг решу домой заявиться, - настаивала девушка, - А ты почему молчишь? Неужели рассказать нечего?
- Есть чего, да вот только не хочется, - вздохнула женщина.
- Раисонька, не молчи, расскажи все, как есть, - попросила девушка.
- Отстань, Варя, и без тебя тошно, - отмахнулась Раиса. Вдруг замолчав, женщина добавила, - Зовут тебя, как мою доченьку, любимую…
- А что с ней стало? – настаивала Варя.
- Померла она, - отмахнулась Раиса, - Не дави на больное.
Впрочем, молчать уже женщина не могла. Понимая, что она должна хоть с кем-то поделиться своим горем, Раиса сказала:
- Все у меня было, все! Муж чудесный, отец пусть неродной, но тоже заботливый. Жена отцова тоже хорошей женщиной была, ангелом… И стала ангелом, почти ничего в ее жизни не изменилось…
- Так что же с ними случилось? – спросила Варя.
- Мужа убили в 1903, дом отца взорвали весной 1906. И папа, и жена его, и двое моих деток, которые были у бабушкой с дедушкой, не выжили… Да, есть две старшие дочери, но сама понимаешь, замужняя барышня уже думает о своей семье, с матерью она не будет видеться ежедневно. А мать одна осталась, одна, понимаешь? И отомстить она хочет, извергам этим, семью угробившим!
Со злостью затушив окурок о руку, Раиса выбросила его и потянулась к новой сигарете.
- Увидел бы отец, что Райка курит – не знаю, что бы сделал. А сейчас хоть закурись, никто слова тебе не скажет. И, знаешь, Варя, раздражает это. Все, нет у Райки ни мужа, ни детей, ни отца с матерью, одна Райка осталась, совсем одна!
-Отомстить хочешь, - понимающе сказала Варя.
- Да, хочу, мечтаю, сплю и вижу, как отомщу! – воскликнула Раиса и вдруг добавила, - Только ты, Варя, не говори ничего никому, не нужно им знать о моей боли.
- Хорошо-хорошо, не скажу, буду молчать, как рыба, - согласилась Варя.
«И правильно, молчи, не нужно никому знать, кому именно Райка мстить собралась», - подумала женщина.

Если бы Варя знала, что месть планируется именно эсерам, а не жандармерии, которая, как многие знали со слов Раисы, не уберегла ее мужа, девушка бы тотчас рассказала всем о вновь открывшихся обстоятельствах. Но рассказ Раи о том, как она после смерти мужа пыталась убить не последнего человека в жандармерии, знали многие, поэтому никто не сомневался в том, что девушка будет мстить именно служителям закона. Нетипичная эсерка, чуть ли ни в два раза старше своих товарищей по партии, выделялась среди многих юных девушек, однако, на это обстоятельство мало кто обращал внимание – мало ли что сподвигло Раю вступить в эту организацию.
Иногда, в моменты, когда женщине становилось особенно тоскливо, Раиса рассказывала, как ее, после неудачного покушения, а потом ареста, избивали ногами в участке, чем сразу вызывала к себе сочувствие, однако, то, что именно отец, служивший ранее в жандармерии, вызволил женщину из неволи, Раиса никогда не уточняла.
- Отпустили, доказательств толком не было, повезло мне, - коротко отвечала Рая и многие, не желая тревожить душевное состояние женщины, прекращали едва начавшиеся расспросы.

Вскоре из помещения явки ушла и Варя. Раиса, докурив свою сигарету, просидела около часа неподвижно, в полной тишине, а потом вдруг резко встала, закрыла дверь на ключ, спрятала его в условленное место и вернулась домой. Дома, среди пустых стен и одиночества, Раиса снова будто увидела развороченные стены дома своего отца, тела своих родных людей и, расплакавшись и с трудом успокоившись, скорее легла спать. На завтра была запланирована встреча с дочерьми, которые даже не догадывались о том, что затеяла их мать. Многие думали, что Раиса большую часть своего времени проводит в доме, в тишине, уединении и за книгами, предпочитая не выходить на улицу.
«Пусть думают, мне же спокойнее будет», - в который раз подумала Раиса, - «Не должны они знать ничего, не нужно, лишнее это».

Часть 2

Ночь прошла не слишком спокойно: Раисе снился муж, отец, дети, их прежняя семья, которой женщина так дорожила и о которой не могла забыть. Сначала Раиса была счастлива в своем сне, а потом, проснувшись и поняв, что все улетучилось в один миг с моментом ее пробуждения, разревелась и еще долго не могла успокоиться.
Однако Раиса хорошо помнила, что сегодня у нее запланирована встреча с дочерьми. Не желая рассказывать Тане или Зине о своих утренних переживаниях, женщина быстро привела себя в порядок и начала готовить угощения.

За хлопотами по хозяйству, выпечкой печенья и прочими заботами время пролетело незаметно. К приходу дочерей Раиса уже успела успокоиться и ничего на лице женщины не напоминало о ее утренних слезах. Раиса вдоволь наговорилась с Таней и Зиной, поиграла с внуками и, лишь только оставшись одна, вспомнила о своем горе.
Чем дольше Рая сидела и смотрела в пустоту, тем больше, как казалось женщине, она ее засасывала. Рая понимала, что не может жить без мужа, без детей и, иногда думая о том, что на земле ее уже ничего и не держит, вспоминала Леню, Владимира Антоновича, Нину Аркадьевну, Варю и Леню-младшего и думала о том, что хотела бы встретиться с ними.
«Встретимся еще, встретимся, успеется», - подумала Рая, - «Не надо спешить, надо здесь, на земле все свои дела окончить».

Однако едва часы пробили шесть вечера, Раиса будто оживилась. Женщина улыбнулась, собралась и вышла из дома. Вскоре она уже была на явке.
Женщина быстро прошла сквозь коридоры и очутилась в нужной квартире и комнате. Если первые две комнаты были обставлены именно как жилые, но чуть подзаброшенные, то за потайной дверкой, которая располагалась в шкафу, были уже настоящие комнаты, в которых и располагалась явка.
Каждый раз, пролазя через шкаф, женщина усмехалась от нелепости своих действий. Нередко Рая в эти моменты видела перед собой образ Владимира Антоновича, который неодобрительно качал головой, но всякий раз женщина думала о тех, из-за кого она лишилась отца или мужа, и эти мысли укрепляли уверенность Раисы в своих действиях. Иногда Рая боялась, что ее арестуют раньше времени, но и эти страхи проходили после мыслей о том, что она успеет все сделать, что задумала.

- Раиса пришла! – вывел женщину из задумчивости голос Василия.
- Да, пришла, - ответила Рая.
- А мы уже бомбу подготовили, - сказал Василий, - Полицейскому участку она предназначена.
- Помнится, и мне однажды хотелось взорвать там все, - задумчиво сказала Раиса, вспоминая, как она пришла в свое время в жандармерию с наганом.
В этот день Раисе совершенно не хотелось ни о чем разговаривать. Едва женщина увидела бомбу, в ее голове сразу возник план, который до этого дня был не таким подробным и точным.
«Их взорву», - подумала Рая, - «Взорву их проклятую явку. Может, сама погибну, может, обойдется. Это уже не столь важно».
Дождавшись того момента, когда Василий отойдет в соседнюю комнату, Рая, едва дыша от волнения, подошла к бомбе и взяла ее в руки.
- Раиса, не надо, положи на место, рвануть может, - опешил от неожиданности Василий, вернувшийся на шум.
- Преступники, преступники проклятые! – крикнула Рая, - Мужа убили, отца с его женой убили, детей убили, гореть вам всем в аду вечность!
- Раиса, клади бомбу на место, - спокойно сказал Василий, пытаясь успокоить женщину, однако, Рая его не слушала.
Вряд ли кто-то из присутствующих мог догадываться о том, что Рая может поступить подобным образом. Некоторые, увидев то, что женщина взяла в руки бомбу, вообще не понимали, как подобное могло произойти.
- Варька, отойти, ты мне дочь напоминаешь! – неожиданно скомандовала Раиса, увидев, что Варя подошла слишком близко. Вдруг женщина отошла чуть в сторону и, понимая, что тянуть больше нельзя, бросила бомбу в людей, стоявших чуть поодаль от нее.
Однако все произошло совершенно не так, на что могла рассчитывать Рая. От взрывной волны действительно вылетели стекла в доме, задребезжала посуда, однако, ничего больше не произошло. Не было ни крови, ни черного снега – ничего, что видела Рая в тот день, когда был разрушен дом ее отца.
В доме началась сумятица.
- Идиоты, придурки, даже бомбы собирать не умеете! – воскликнула Раиса.
- В жандармерию, может, анонимный донос на нее настрочить? – раздался другой голос.
- Ловите да вяжите, пока не убежала, - предложил кто-то, - Потом разберемся, что делать.
От последней реплики Раиса, которая была в состоянии некоторого ступора, вдруг очнулась и, забыв обо всем на свете, бросилась в жандармерию.

- Товарищ городовой, товарищ городовой, - путая общепринятые обращения, Раиса пыталась тянуть стража правопорядка за рукав, - Там явка эсеров, явка преступников, явка бандитов. Да что я говорю, это не бандиты, это еще хуже бандитов!
Вдруг замолчав, Рая бросилась бежать. Вскоре женщина была уже в жандармерии.
- Товарищи, товарищи, где здесь явку с повинной пишут? – чуть было не сбила с ног какого-то жандарма Раиса, - Я преступников убить пыталась – не вышло.
- Опять Аксенова что-то устроила, - раздался голос чуть вдалеке.
Признав в мужчине Якова, Раиса взволнованно ответила:
- Яков, вот ненавижу тебя всем сердцем. Но… Если ты этих нелюдей задержишь, тебе новое звание дадут, по службе продвинут. А ты, в благодарность за это, Раю на каторгу не отправляй.
- Врача вызовите, - сказал Яков, усомнившись в психическом здоровье Раи, - Пусть присутствует при разговоре.

Вскоре Раиса уже взахлеб, путаясь в мыслях и сбиваясь, а потом поправляясь, давала обширные показания.
- Василий собирал бомбу, - рассказывала Раиса. Женщина перечислила всех, кого знала и, дойдя до Вари и замешкавшись, Рая приняла решение, которое считала единственно верным – рассказать все и о Варе.
«Сама она во всем виновата, только сама», - подумала Раиса.

Прошло около месяца. Скорый суд приговорил тех, кого так легко выдала Рая, к длительным срокам каторги. Дело Раисы было выделено в отдельное производство.
Первое время Рае стало значительно легче от того, что она действительно отомстила за своих родных и близких. Однако потом женщине стало еще тяжелее: не хотелось больше жить, было стыдно перед теми, кого она оговорила, хотелось наложить на себя руки.
«Если бы я погибла в ту минуту, мне было бы легче, чем сейчас», - думала Раиса, понимая, что душевная боль никуда не уходит, - «А сейчас я просто предательница, ничтожество, дура, идиотка».
Лишь только страх попасть в ад и не встретиться после смерти со своими близкими людьми удерживал Раису от греха. Женщина сидела в камере, смотрела в одну точку и не видела для себя никакого будущего.
«А если меня так навечно забудут в камере, это будет справедливо», - думала Рая, - «Я просила Якова не отправлять меня на каторгу – он все сделал, как его просили. Да лучше бы я сдохла тогда, погибла при яркой вспышке, мне было бы легче, гораздо легче…»

Часть 3

В жандармерии уже было не слишком многолюдно. Празднование нового звания, присвоенного Якову, подходило к концу, поэтому оставались только самые стойкие, самые близкие или самые голодные жандармы.
Виновник торжества иногда бросал влюбленный взгляд на свои новенькие погоны, как вдруг, совершенно неожиданно, обратился то ли к присутствующим, то ли в пустоту:
- А с Аксеновой теперь что делать?
- Поступить в соответствии с законом, - ответил кто-то.
- Аксенова мне это новое звание буквально на блюдечке с голубой каемочкой принесла, - сказал Яков, - Да и вообще, что ей предъявишь? Бомбу не она изготавливала, хранила ее не у себя. 1248 статью Уложения ей приписать? Чтобы оштрафовали на пять или пятьдесят рублей? Да не смешите меня, нас, во-первых, все обсмеют, кто узнает, а, во-вторых, если вышестоящее начальство узнает, что у нас месяц под арестом просидела гражданочка, которую оштрафовать должны, то за это никто никого по головке не погладит, и это как минимум. А 1924 статью за убийство, связанное со взрывом, пусть и не доведенное до конца, от двенадцати до пятнадцати лет рудников гарантировать... Вот знаете, я не могу. Так им, собакам, и надо было, жаль, что не подохли там все. Ну ничего, может, на каторге подохнут, все еще впереди.
- Так отпустить тогда Аксенову надо и дело с концом, - предложил Федор.
- Наверное, другого выхода у нас и нет, - ответил Яков, - Вот знаешь, хочется, конечно, найти такую статью Уложения о наказаниях, чтобы отправить нашу Раиньку за решетку на годик-два, да вот ничего на ум не приходит. Да и, боюсь, нет таких статей, которые бы Аксеновой подошли.
- Сам же говорил, что Аксенова тебе новое звание на блюдечке с голубой каемочкой принесла, - сказал Федор, - А устроили бы эти твари взрыв – мало того, что не было бы нового звания, мало того, что по шапке прилетело бы, что не предотвратили, так еще и сами пострадать могли.
- И все равно, не прощу ей никогда того, что стрелять в меня пыталась, - ответил Яков, - Такое не забывают.
- Она не в себе была, - ответил Федор, - Как бы это жестоко не звучало, но если бы она на холодную голову хотела тебя застрелить – уже двадцать раз бы успела это сделать. И отец бы не помешал, и наган бы новый нашла, и проверила бы не раз, чтобы патроны были на месте.
- Да, отлежалась бы она дома недельку-две и все бы сделала, - слегка задумчиво сказал Яков.

Праздник уже окончился. Жандармы разошлись по своим домам и только Яков, все думая о том, что нужно как-то оканчивать историю с Раисой, вдруг налил в стакан водку, собрал на тарелку кой-какую закуску и вошел в камеру к женщине.
- Это тебе, - сказал он, - Новое звание празднуем.
Раиса молча пододвинула к себе стакан, задумалась и сказала:
- Помянем Владимира Антоновича, хороший мужик был, жандармерией управлял гораздо лучше тебя. Вот не допустил бы он, чтобы у него в камере уже месяц сидела неучтенная душа непонятно по какому поводу.
Женщина выпила водку, зажевала ее куском солонины и добавила:
- А Райка тебе новое звание сделала. Не потому, что к тебе хорошо относится, а потому, что этим нелюдям насолить хотела.
- Вали отсюда на все четыре стороны, - неожиданно сказал Яков те слова, которые он хотел, но никак не решался произнести, - Везучая ты, отец для тебя чего только не делал. И сейчас, кажется, он из своего бывшего кабинета к нам на праздник пришел и незримо с нами присутствовал. И за свою непутевую дочь хлопотал.
«Опьянение же так быстро не наступает, этого не может быть», - подумала Рая, но, все-таки, поднялась и, собрав свои вещи, пошла к выходу из камеры.
- Спасибо, - медленно произнесла женщина и подумала, - «Если мне все это показалось, то кто-нибудь меня должен остановить».
Однако Раису никто не останавливал, поэтому женщина, твердо идя вдаль по коридору, вышла на морозный воздух и пошла в сторону дома.

Дома, в нетопленной хате, Раису окончательно накрыло опьянение. Женщина придремала и, находясь в полусне-полуяви, вдруг услышала такой знакомый голос отца:
- Рая, ты однажды начинала новую жизнь, она у тебя удалась. Начни же новую жизнь еще раз!
- Начну, папа, - сказала Раиса, открыла глаза и, вполне ожидаемо, не увидела рядом никого.

На следующее утро Раиса проснулась с головной болью. Сначала женщина не хотела открывать глаза, боясь, что снова окажется в камере, а потом, решившись и оглядевшись вокруг, Раиса увидела, что находится дома.
«Да, я дома», - подумала Раиса, - «И я начну новую жизнь, я обязана это сделать».
Твердой рукой женщина взяла пачку сигарет, бросила ее в печку и сожгла их.

Рая смотрела на догорающую пачку и плакала. Женщина понимала, что она снова должна начать новую жизнь, но неизвестность немного пугала Раису.
Неожиданно раздался стук в дверь. Придя в себя, Рая подошла к двери и открыла ее. На пороге стоял Федор.
- Вчера отпустили по пьяни, а сегодня прислали тебя, чтобы обратно вернул меня за решетку, - с огорчением сказала Рая.
- Нет, Раиса, - ответил Федор, - Знаешь, я понимаю, как тяжело жить одному, сам уже вдовец три года. Я знаю, как тебя Леня всю жизнь оберегал, чтобы ты не услышала ничего лишнего и не впечатлилась ничем, знаю, как вы жили с ним душа в душу. Поэтому я предлагаю тебе соединить свои судьбы. Теперь я буду тебя так же оберегать, как Леня.
- Я согласна, - ответила Раиса.
 

Альтернативная концовка.


За участие в партии эсеров военно-полевой суд приговорил Раису к высшей мере наказания.
К этому известию женщина отнеслась вполне равнодушно, считала этот вердикт вполне логичным и обоснованным.
«Доченьки без мамы останутся», - думала Рая, - «Но доченьки уже замужем, пристроены, все у них будет хорошо. А Рая… А Рая хотя бы отомстила за все, Рая не жалеет ни о чем».
Последнюю ночь своей жизни Раиса провела без сна. Женщина плакала, вспоминая Леню, Владимира Антоновича с супругой, своих детей. Ближе к рассвету Раиса более-менее успокоилась и, пусть и вспоминала своих родных и близких людей, уже не плакала.
- Если меня в ад не отправят, скоро увижу Ленечку, - слегка мечтательно и будто в предвкушении столь долгожданной встречи сказала сама себе Рая, - Может быть, венчаную жену определят поближе к мужу, мы снова будем вместе.
С легкой улыбкой Раиса просидела на табуретке до самого утра. Когда за женщиной пришли, Рая совершенно спокойно вышла во двор, увидела солдат с ружьями и подумала:
«Владимиру Антоновичу стыдно будет в глаза взглянуть… Но что уже поделать, там, на небе, на все воля Божья, уже Ему решать, чего достойна или недостойна Рая…»
- Пли! – вдруг услышала Рая и подумала, - «Господи, прости меня, грешную».
Женщина была похоронена на том же кладбище, что отец с семьей, муж и дети, в безымянной могиле неподалеку от своих родных.