Вздох облегчения

ВИКТОР ПАНЬКО - http://www.proza.ru/avtor/pancovd - ПЯТОЕ МЕСТО В 15-М КОНКУРСЕ НА СВОБОДНУЮ ТЕМУ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

   Мужчина, на вид старше среднего возраста (чтобы не утруждать себя и читателей какими-то экзотическими именами, назовём его - Иван Иванович) шел по вечерней деревенской улице.
   Наш герой неспешно шагал, не обращая особого внимания на окружающее: нескольких ребятишек-дошколят, устроивших соревнование на велосипедах, собачонку, перебежавшую дорогу далеко впереди и какого-то незнакомого человека, идущего ему навстречу.
   Так или иначе, Иван Иванович пропустил нечто важное, происшедшее на этой пыльной сельской улице.
   Но тут-то и произошло событие, которое послужило кульминацией для нашего небольшого, но, автор надеется, весьма поучительного повествования. Совершенно неожиданно его взор,  глядящий под ноги, вдруг натыкается на некий сверточек, или, вернее сказать, рулончик. «Сверточек», если учесть, что это слово связано со словами «свернуть», «сворачивать», тоже будет сказано правильно. И «рулончик» - тоже правильно. Короче – он видит нечто свернутое в рулончик. Что-то такое цветное, блестящее, художественное, на котором угадываются контуры некоего мужского портрета. Сердце у Ивана Ивановича начинает биться интенсивнее, а из памяти мгновенно стираются все неприятные переживания. Мозг еще не определил, но интуиция подсказала безошибочно: «деньги».
   Гамлетовского вопроса: «поднять или не поднять» перед ним не возникало. Не потому, что Иван Иванович не читал Шекспира, он был довольно начитанным человеком, а потому, что пройти спокойно мимо не принадлежащего тебе свертка с деньгами – разве не было бы в нынешних условиях величайшей глупостью всех времен и народов! Правда, говорят, что когда-то, в четвертом веке до нашей эры, в Древней Греции действовал закон Солона, который гласил: «Чего не клал, того не бери, иначе – смерть!». Но Иван Иванович об этом законе не знал. Да к тому же времена давно-давно поменялись, и у нас совсем другие законы. А если бы и знал, - что общего имеем мы сегодня в Республике Молдова с Древней Грецией и каким-то Солоном?! Да и всем известно, что каждому из людей присуще такое свойство, которое называется любопытством. Если бы человек не обладал любопытством – мы бы не имели сегодня ни одного научного открытия, ни одного изобретения!!! Без любопытства невозможен никакой прогресс! Жили бы мы до сих пор в пещерах и не едали бы бананов эфиопских, помидоров израильских и чеснока, завезенного в Молдову из далекой Индии!
    Промелькнули ли у него в мозгу такие размышления или нет, но Иван Иванович, несмотря на свой почтенный возраст, воровато оглянувшись по сторонам, медленно наклонился, как будто бы желая завязать шнурок на своих пляжных шлепанцах, осторожно поднял сверток и сунул под рубаху, придерживая его дрожащими от волнения  пальцами.
    «Никто не заметил. Посмотрю, что такое, а там видно будет» - подумал он и прибавил шагу, стараясь быстрее скрыться за поворотом, не будучи на все сто процентов уверенным, что его поступок остался незамеченным.
   Выбрав укромный уголок на соседней улице, он начал рассматривать свою находку. В свертке было штук двадцать  крупных ассигнаций – российские рубли и украинские гривны – все большого достоинства, которое измерялось тысячами единиц. «Десять тысяч гривен… Это же сколько будет на наши леи?... Когда-то за гривну давали четыре лея. А теперь? – подумал он. – Пусть даже – один к одному. Десять тысяч … это почти моя годовая пенсия. А еще – российские рубли …. Да тут – целое состояние! - подумал он радостно. - Банки теперь принимают и рубли, и гривны. Узнать курс…. Купил бы себе угля на зиму, ремонт бы закончил сарая…».
   Но радость его была не слишком продолжительной. Если бы за ним в это время кто-то наблюдал, то на фотографиях или видеокадрах, запечатленных секретными агентами,  можно было бы наблюдать все оттенки эмоций, какие только можно себе вообразить, от бурного веселья и до глубокого уныния, причем, чем дальше – тем уныние становилось глубже. Видно было, что в душе у него происходила нешуточная борьба. Его личность как бы раздвоилась, и вместо одного Ивана Ивановича стало их двое. Появились два внутренних голоса, две логики, два советчика, каждый из которых нашептывал третьему, действительному Ивану Ивановичу, свои мысли и чувства, своё понимание ситуации.
   «Что же ты еще раздумываешь,- убеждал его первый голос. – Прячь деньги в карман и шагай быстрее домой. Завтра поезжай в райцентр в банк и поменяй на леи. Закажи два листа шифера для ремонта крыши сарая, пять банок краски и купи килограммов шесть толстолобика по десять леев, он как раз теперь дешев и пригоден для приготовления селедки».
    «Заткнись! – возмутился на эти слова первого Ивана Ивановича второй. – Селедка – это порода рыбы – «сельдь». А толстолобик – это совсем другая порода рыб. И толстолобик не может быть сельдью точно так же, как вор и обманщик не может быть честным человеком!».
   «При чем тут вор и обманщик? – обиделся первый Иван Иванович. – Ты что, не видишь, что вокруг делается? Кто в наше время может отличить вора и обманщика от честного человека? Разве что – «Антикоррупция»                , но и ту народ почему-то, забывая частицу «анти», называет «Коррупция». Стоишь в очереди, время затягивается. Хочешь узнать причину, а люди говорят: к начальнику зашел какой-то чиновник из «Коррупции».
Я уже не говорю о бонах народного достояния или о лопнувших сбережениях в Сбербанке, после которых твои четыре бычка по именам Борька, Мишка, Тарзан и Гоша общим весом в три тонны мяса стали равноценны одной буханке хлеба весом в шестьсот граммов отрубей. А тут человек нашел какие-то пустяковые деньги и не знает, что с ними делать. Пусть бы спросил Абрамовича…».
    «Какого это Абрамовича?»
    «Мало ли в мире Абрамовичей? Пусть спросит одного из них…».
    «А где же совесть? Где честное имя человека, который, за исключением нескольких килограммов черешни в далеком детстве, ничего не украл, если не считать пару центнеров яблок из колхозного сада… . Всю жизнь учил  школьников быть честными и примерными во всем, а теперь – не знает, что делать с найденными деньгами. И – такая большая сумма! Если бы там пару десятков леев, то было бы еще ничего. А тут – тысячи! Обязательно кто-то хватится. Начнет искать. Поднимется шум, Заявят участковому. Как, все это слыша, можно будет смотреть в глаза окружающим?».
    «Что ты выпендриваешься? Некоторые люди занимают высокие посты в государстве и гордятся тем, что они когда-то в детстве крали у соседей черешни и яблоки! Не стесняются говорить об этом по радио и телевидению, подтверждая этим самым, что они тоже кое-что читали из произведений о детстве Иона Крянгэ. А тут что – смотрит на тебя телекамера? Или ты находишься не брифинге перед микрофонами желтой прессы? Никто ничего не видел – и слава Богу. Народная мудрость живуча столетиями. Сравни, какой глубокий смысл таится в пословицах: «Не пойман – не вор», «Что упало – то пропало». Из этих перлов народной мудрости делай вывод: виноват не тот, кто украл, а тот, кто не поймал вора или - потерял имущество, или - не смог его сберечь. Об этом же говорят и другие пословицы: «Пиши – пропало»… «На то и щука, чтобы карась не дремал»… .
     « Может быть, ты и прав, говоря о народной мудрости, - парировал второй, - но почему ты тогда не вспомнишь такую пословицу: «Раз укравший – вор на всю жизнь» или «Береги платье снову, а честь – смолоду». И разве не понятно, что если кто-то неожиданно для всех за одну ночь сильно разбогател, то другой или другие в это же время должны сильно обеднеть. А быстро разбогатеть можно в очень незначительном числе случаев. Если не считать выигрышей в лотерею. Для этого надо или что-то продать, или – кого-то предать, или – кого-то обокрасть.
Может быть, ты думаешь, что деньги из этого свертка выиграны тобой в спортлото? Или ты отгадал правильно несколько букв в «Поле Чудес» и заработал этими своими усилиями столько денег, сколько не зарабатывают двадцать комбайнеров, убирающих на полях пшеницу в сорокаградусную жару? А, может быть, ты стал известным футболистом и тебя купили за двенадцать миллионов долларов, и у тебя зарплата – один миллион в месяц? Или ты – автор хитроумной финансовой пирамиды, облапошившей  десятки тысяч подобных тебе пенсионеров, а также – домохозяек и мелких торговцев, в которых превратился наш некогда могучий и грамотный рабочий класс, а так же заодно и некогда социалистическая интеллигенция?».
     - Ну, хватит! – вскрикнул Иван Иванович, сунул сверток в карман и поспешил к тому месту, где совсем недавно нашел деньги.
    Улица была пуста. Впереди гоготали гуси. Справа пару раз тявкнула черная собачонка. Пахло жареной картошкой с луком.
    Иван Иванович беспомощно оглядывался вокруг в надежде увидеть хоть кого-нибудь, но – тщетно.
Он уже потерял всякую надежду исполнить задуманное, как вдруг из соседнего огорода выглянула девчушка лет пяти с маленьким велосипедом. За нею шел юноша лет двадцати.
   - Девочка, тут были ребята недавно, вы ничего не потеряли?
   - Нет, дядя, мы тут играли…
  - А у вас не было таких цветных бумажек… с портретами?
  - Бумажек?..
  - А-а-а, это – деньги, - вступил в разговор парень.- Были. Наверно, они выпали у тебя, Света, из кармана, когда ты ехала на велосипеде.
    Девочка стала искать деньги в заднем кармане джинсов, но, не обнаружив там ничего, развела руками.
     - А что за деньги там были? – спросил с надеждой Иван Иванович. – Сколько?
     - Сорок тысяч русских рублей и восемнадцать тысяч украинских гривен, - стал припоминать юноша.- Большими купюрами… Целый пакет…
     Все сходилось.
     - Так что же вы так неосторожно…. Ездили на заработки?
     - Да, пришлось…
    - А чего же дали ребенку…. Такую сумму….
    - А, - махнул рукой парень,- их много, но они все – недействительны. Деньги там поменялись, и в России, и в Украине. Так что  с ними теперь – только играть.
   - Да ведь они не так давно-то и выпущены. 1993-й год. Можно подумать – еще ходят.
   - Если бы ходили…
  - А не лучше ли их сдать в школьный музей? Все-таки интересно.
   - Посмотрим.
  - Ну, мне главное – я вам их вернул!
   Сказал Иван Иванович эти слова с большим облегчением, вздохнул и улыбнулся.
   Как будто он благополучно донес домой из ларька полученные им на две земельные квоты двадцать килограммов сахара. И как будто настала пора снять с плеча этот, в общем-то, не такой уж и большой, но для его возраста – приличный, груз и расправить уставшие мышцы.