О князе Петре и эрзянской ведяве Февронии...

Ведява – эрзянская покровительница воды, а народ эрзя – коренные жители Поволжья. Представители нашего народа – легендарный красный полководец Чапаев, маршал Жуков, певицы Лидия Русланова, Надежда Кадышева. Это далеко не полный список. Возможно, в русском языке слово «ведява» трансформировалось в «ведьму». На самом деле, это только в последние 150 лет слово «ведьма» стало ассоциироваться с тёмными силами. А изначально оно значило «ведающая мать»...

Инициатива проведения «всероссийского дня семьи, любви и верности» принадлежит жителям города Мурома, где обрели свой покой тела Петра и Февронии. Эта идея была поддержана депутатами Государственной Думы Российской Федерации, и в 2008 году праздник получил официальную поддержку. Для популяризации праздника во многих городах России в наши дни были поставлены памятники Петру и Февронии.

Празднование дня Петра и Февронии часто противопоставляют празднованию западного по происхождению дня святого Валентина.

В действительности, «День семьи» имеет древние дохристианские корни. После прошедших накануне купальских игр, определялись пары суженых, и именно поэтому этот день покровительствовал семье и любви. В старину с этого дня и до Петра (12 июня по новому стилю) игрались свадьбы. Кое где сохранилась поговорка: «До Петра девка хитра, а на Петры – хоть лицо ей подотри (от слёз, что не вышла замуж)».

Издавна это был день ведьм, оборотней, колдунов и проказ всякой нежити, начиная с домовых и кончая русалками, – этот праздник является также и днём полной зрелости полевых и лесных трав, расцветающих к этому времени во всей красе. Всё растущее на земле – к «Иванову дню в полном соку». Недаром именно в этот день и начинали Первый покос.

Считалось, что в этот день последние русалки уходят с берегов вглубь водоёмов и засыпают до весны – и потому можно купаться без опаски.

Ещё наши предки считали, что впереди будет сорок жарких дней: «После Ивана не надо жупана»… Если в этот день идёт дождь, то будет хороший урожай мёда. Свиньи и мыши сено едят – к худому покосу.

Что же касается «христианского» праздника, «привязывать» к народному календарю его пришлось достаточно долго. И, как всегда в подобных случаях, не обошлось без серьёзных накладок, о которых до сих пор вспоминать не принято.

День Петра и Февронии приходится на Петровский пост (а, как известно, «постом браки не венчаются»). В текстах церковных служб Петру и Февронии нет и намёка на их «покровительство браку»; ни о какой их «специализации» не упоминает и Акафист (радуйтеся, неотступнии хранители града Мурома. Радуйтеся, князей российских пречудная доброто; радуйтеся, отечества вашего Богом дарованнии покровители. Радуйтеся, телес наших благодатнии целебницы; радуйтеся, о душах наших усерднии ко Господу молитвенницы).

Не всё гладко и с датой. Днём церковного почитания святых является 25 июня по старому стилю. В летописях же отмечено, что кончина князя Давыда (Петра) и княгини и их погребение выпали на Светлую Седмицу (апрель) 1228 года. Таким образом, возникает вопрос несоответствия времени смерти и даты церковного почитания. Церковная богослужебная практика знает два случая поминовения святых – в день их кончины и в день перенесения их святых мощей. В связи с этим исследователи высказывают предположение, что с датой 25 июня связано перенесение мощей святых князя и княгини из обветшавшего Борисоглебского кафедрального собора в новопостроенный собор Рождества Богородицы, уже существовавший в XV веке (обновлённый в XVI веке) на Воеводской горе, где мощи хранились до советского времени. Собор был снесён в конце 1930-х годов.

Но более того, оказывается, что и сам князь Пётр в летописных источниках не упоминается. Некоторые исследователи отождествляют Петра и Февронию с известным по летописям муромским князем Давидом Юрьевичем и его супругой. Князь Давид правил в Муроме с 1205-го по 1228 год и принял постриг с именем Петра, о его супруге практически ничего не известно.

Святые были канонизированы Русской православной церковью в 1547 году. Вскоре после канонизации, Ермолем-Еразмом была составлена по указанию митрополита Макария известная «Повесть о Петре и Февронии Муромских», которую часто именуют «жемчужиной древнерусской литературы».

По мнению исследователей, в повести объединены два народно-поэтических сюжета: волшебная сказка об Огненном Змие и сказка о Мудрой Деве. С устно-поэтической народной традицией связан и образ центральной героини – Февронии. Жанр «Повести о Петре и Февронии Муромских» не находит соответствий ни с исторической повестью, ни с агиографической.

 

Личность Февронии заслуживает особого внимания. Феврония – это эрзянская «ведьма» Евфросиния (по-русски Ефросинья). Почему-то не принято сегодня также вспоминать и о том, что Петру достался Агриков меч – сверхоружие древней цивилизации.

Согласно упомянутой Повести, «Искони же ненавидя добра роду человечю, дьявол всели неприязненаго летящаго змия к жене князя того на блуд». Он являлся «приходящим людям» в облике князя Павла.

Пётр сразил чудовище чудесным Агриковым мечом и заболел от ядовитых капель змеиной крови. «И искаша… ото много врачев исцеления, и ни от единого получи». Петра вылечила мудрая дева Феврония из рязанской [эрзянской] деревни Ласково. Она отличалась от обычных девушек и обликом, и поведением, и загадочными речами. А у ног девы скакал ручной заяц. Князь взял Февронию в жены.

После смерти старшего брата, Пётр унаследовал княжество. Муромские бояре и их жёны не желали подчиняться княгине-простолюдинке. На пиру они обвинили ее в том, что она собирает в ладонь хлебные крошки как простая крестьянка. Тут Феврония совершила первое чудо, обратив их в благоуханный ладан. Спустя время, бояре предложили князю взять себе другую жену, а Февронию, наградив, отправить из города. Княгиня выбрала награду: «Ничто же ино прошу, токмо супруга моего князя Петра». Супруги вместе покинули город. Когда они плыли по реке, Феврония показала второе чудо: угадала нечистые помыслы одного из женатых приближенных, возжелавшего красавицу княгиню. Попросив его зачерпнуть воды с обоих бортов лодки и испить, она указала на то, что как вода одинакова, так и женское естество. На берегу реки Оки дева сотворила третье: колышки для костра превратились в «процветшие» деревья.

По сравнению со многими другими русскими областями, Муромская [эрзянская] земля приняла христианство заметно позже. А именно муромские [эрзянские] предания использовал Ермолай-Еразм для своей Повести, и именно в них содержатся истории, впоследствии названные исследователями «сказочными». Подобного нет ни в одном русском житийном произведении. Более того, из Повести видно, «что вплоть до заключительной части, где речь идет о конце жизни героев, специфически христианские воззрения проявляют себя лишь в комментариях к происходящему и в характерных речевых оборотах. Развития действия они не затрагивают». «Классик» отечественной истории В. О. Ключевский отметил, что «в истории древнерусской агиографии она имеет значение только как памятник, ярко освещающий неразборчивость, с какою древнерусские книжники вводили в круг церковно-исторических преданий образы народного поэтического творчества».

Современный читатель узнаёт в «Повести о Петре и Февронии» много знакомых сюжетов: о премудрой деве, трудных загадках, огненном змее, мече-кладенце, царевне-лягушке. С ними он встречался, когда в детстве читал или слушал сказки. А сказочное, как известно, внешне противоположно христианскому. Уже одно это настраивает читателя на восприятие истории о Петре и Февронии как затейливой небылицы.

Ведь именно так воспринимается сказка, поскольку один из основных ее признаков – заведомая небыль всего, что в ней происходит. Недаром говорится: «Сказка – ложь». Однако так было не всегда. В середине прошлого века российский фольклорист В. Я. Пропп показал, из чего и как складывается сказка. Ученый обратил внимание, что так называемые «волшебные» сказки – например, об Иванушке-дурачке/царевиче – строятся по одной схеме. В каждой из них обязательно присутствуют общие элементы. Начало сказки показывает героя неприглядно: лежит дурень на печке целыми днями, бока пролеживает. Потом что-то заставляет его отправиться в дальнюю дорогу. Путешествие оказывается непростым: герою приходится решать трудные задачи, сражаться с чудовищем и победить его необычным оружием, погибнуть, а потом возродиться при помощи чудесного снадобья. Но самое главное, что из поездки Иван привозит себе умницу и красавицу жену, по возвращении получает как минимум полцарства, а сам из дурака превращается в царевича.

В основе такого рода сказок лежит древний обряд инициации – посвящения юношей в мужчины. В нем подростки подвергались жесточайшим физическим испытаниям. Сам же ритуал символизировал смерть юноши («Иванушки-дурачка») и рождение мужчины («Ивана-царевича»). Выдержавший обряд становился полноценным членом общества, получал право жениться и мог занимать видные должности.

Все эти элементы присутствуют и в Повести: князь Петр побеждает змея мечом-кладенцом; заболевает, что символически соответствует смерти; чудом исцеляется, т. е. рождается заново. Наконец, он получает необыкновенную жену и Муромское княжество…

Насчёт «Агрикова меча» снят фильм «Искатели: "Рязанский интерес" третьего рейха» – https://www.youtube.com/watch?v=7RxsDXKmVLY