Об ошибках судебно-психиатрической экспертизы

Прокурор следственного отдела прокуратуры Киева старший советник юстиции Т, Е. Литвин рассказал о расследовани, в котором, к сожалению, были допущены серьёзные оштьки при производстве судебно-психиатрической экспертизы.

В ночь на 17 марта 1954 г. в Киеве по ул. Артема в своей квартире были зверски убиты гр-ка Раиса Александровна Шерман и ее одиннадцатилетний сын Анатолий.
При осмотре места происшествия оказалось, что труп Раисы Шерман лежал на кровати, а труп Анатолия — на полу в противоположной стороне комнаты у самой стены. На кровати и на полу были лужи крови, а по стене — брызги крови и множественные следы отпечатков пальцев детских рук.

С места происшествия изъяли колун и топор. Колун с обильными следами крови находился в комнате, где совершалось убийство, а топор был спрятан в соседней ком- вате той же квартиры; он был чистым, вымытым, однако я на нем сохранились следы крови.

Судебномедицинское исследование трупов показало, что потерпевшим нанесены тяжкие телесные повреждения, которые расположены на голове в виде рубленых ран. Раисе Шерман причинены телесные повреждения одним ударом, а мальчику Анатолию — пятью ударами рубящего орудия, каким мог быть топор.
Во внутренностях трупов при исследовании обнаружен этиловый спирт, что свидетельствовало об употреблении Шерман и ее сыном перед смертью спиртных напитков,

К расследованию дела приступил следователь прокуратуры Шевченковского района Киева т. Сухоставский.

Произведенное расследование установило, что Раиса Александровна Шерман проживала совместно со своим одиннадцатилетним сыном Анатолием. Муж ее погиб фронте. Шерман работала санитаркой первой физиотерапевтической поликлиники. Сын учился в школе.
Занимаемая Шерман квартира состояла из двух комнат, одна из которых — проходная — служила кухней.

В проходную комнату Шерман приняла в качестве поднанимательницы Валентину Васильевну Гулик. Вскоре, освоившись, Гулик, вопреки возражению Шерман, привела к себе своего мужа, Максима Карповича Гулика, и превратила квартиру Шерман в притон. Шерман против этого возражала, пыталась выселить их, но не добилась успеха. На этой почве между Шерман и семьей Гулик возникали частые конфликты. Супруги Гулик с циничной откровенностью ненавидели Шерман и ее сына, избивали мальчика, чинили всевозможные неприятности и угрожали убийством.

Об угрозах со стороны Гулик Шерман делилась с соседями и сослуживцами по работе.
По этому поводу соседка Шерман, гр-ка Бондарь, показала, что 8 марта 1954 г. к ней пришла Шерман и, будучи очень расстроенной, рассказала, что супруги Гулик угрожали зарубить ее и Анатолия топором.

Свидетели Кутасевич и Перекротенко заявили на следствии, что неоднократно слышали, как Валентина Гулик угрожала убить Раису Шерман и Анатолия, настраивала» против них своего мужа, причем заявляла, что муж убьет их и отвечать за это не будет, так как он душевнобольной

За день до убийства, то есть 16 марта 1954 г., Шерман пришла на работу взволнованная и рассказала своим сослуживцам о том, что Валентина Гулик угрожает ей убийством и что такие угрозы она слышала от четы Гулик неоднократно.
Между тем супруги Гулик обдуманно готовились к убийству Шерма.

За несколько дней до убийства Валентина Гулик, имея свой топор, во время колки дров во дворе забрала домой колун, принадлежащий дворнику этого дома Шевченко и подготовила, таким образом, два орудия убийства. Чтобы создать благоприятную обстановку для совершения преступления, Валентина Гулик вечером 16 марта устроила в своей комнате выпивку и под предлогом примириться пригласила Шерман и ее сына. Во время выпивки Гулик угощала их водкой и пивом. Под влиянием алкоголя Шерман и ее сын, уйдя спать, не закрыли двери своей комнаты на внутренний крючок, как они это обычно делали.

Примерно в четыре часа утра 17 марта Гулик Максим и его жена, вооружившись заранее приготовленными топором и колуном, вошли в комнату Шерман и зарубили ее и Анатолия. Раиса Шерман была убита наповал первым же ударом топора.
Анатолий после нанесения первого или первых ударов бегал по комнате и, оставляя в разных местах следы окровавленных рук, кричал: «Тетя Валя, бросьте топор». Эти крики слышали соседи Шерман по дому.

Совершив убийство, Максим Гулик сразу же выехал из Киева, а Валентина, чтобы скрыть свое участие в убийстве, оставила колун на месте происшествия, а топор почистила, помыла и спрятала в своей комнате, где его нашли во время обыска.
После производства первоначальных следственных действий Валентина Гулик была арестована.

Скрываясь от следствия в Майкопе, Максим Гулик в ночь на 5 мая 1954 г. похитил у одного из местных жителей брезентовый плащ и сумку с рыбой. С похищенными вещами он был задержан, оказал сопротивление задерживающим и дважды пытался бежать. Будучи допрошен, он скрыл причины своего отъезда из Киева.
В связи с тем, что Гулик разыскивался следственными органами Киева, его этапировали из Майкопа в Киевскую тюрьму № 1.

В процессе следствия было установлено, что Максим Гулик вел дневник, который удалось обнаружить. В дневнике Гулик писал, что на протяжении двадцати лет систематически занимался кражами, при задержаниях бежал из мест заключения, а если это не удавалось, симулировал душевное заболевание и, таким образом, избегал, наказания за совершенные преступления. Наведенные справки подтвердили, что записи в дневнике в какой-то мере соответствуют действительности. Оказалось, что Гулик часто задерживался за кражи и направлялся на стационарное исследование в психиатрические больницы. С 1946 года Гулик неоднократно испытывался в Киевской психиатрической больнице им. Павлова, Винницкой и Рижской психиатрических больницах и каждый раз признавался психически больным.

Находясь в тюрьме, Гулик написал в прокуратуру  другие органы более двадцати заявлений и жалоб в которых утверждал, что он один убил Шерман и ее сына, а жена его Валентина —невинная жертва, в отношении которой прокуратура Шевченковского района Киева совершила произвол и незаконно содержит ее под стражей.

В связи с тем, что заявления Гулика содержали отдельные высказывания, позволявшие сомневаться в его психической полноценности, и что Гулик неоднократно до этого находился в психиатрических больницах и признавался психически больным, он и на этот раз был направлен на судебнопсихиатрическую экспертизу в Центральный научно-исследовательский институт судебной психиатрии имени проф. Сербского.

По заключению экспертизы от 27 октября 1954 г. М. К. Гулика следовало признать невменяемым. Эксперты навали его глубокопсихопатической личностью и пришли к выводу, что по глубине и степени выраженности психопатических особенностей психическое состояние Гулика может быть приравнено к душевному заболеванию.

Получив такое заключение экспертизы, следователь прокуратуры Шевченковского района Киева дело в отношении Максима Гулика на основании ст. 10 УК Украинской ССР производством прекратил, а в отношении Валентины Гулик направил дело прокурору города с обвинительным заключением по п. «а» ст. 138 УК Украинской ССР (умышленное убийство).

При изучении дела в прокуратуре Киева мы подвергли критической оценке экспертное заключение, данное комиссией судебных психиатров Центрального научно-исследовательского института судебной психиатрии имени проф. Сербского. При этом бросилось в глаза, что Максим Гулик, начиная с 1946 года, шесть раз подвергался стационарным судебнопсихиатрическим экспертизам и что в каждом случае эксперты устанавливали Гулику разные диагнозы заболевания. Так, в 1946 году в связи с привлечением Гулика к уголовной ответственности за перепродажу хлебных карточек он подвергался судебнопсихиатрической экспертизе в Киевской психиатрической больнице им. Павлова и был признан больным тяжелой психопатией циклоидного круга с частными фазами изменения настроения.

В декабре 1946 года Гулик вновь подвергался эксперте той же психиатрической больнице и ему поставили диагноз «маниакальный синдром».
В мае 1948 года Винницкая психиатрическая больница установила диагноз «остаточные явления органического поражения центральной нервной системы».
В 1949 году в Рижской психиатрической больнице он признан больным шизофренией.
В 1951 году после очередного преступления Гулик вновь подвергался экспертизе в Киевской психиатрической больнице им. Павлова, где на этот раз его также признали больным шизофренией.

Как уже отмечалось выше, в 1954 году заключением эмиссии Центрального научно-исследовательского института судебной психиатрии имени проф. Сербского Гулик бал признан глубоко психопатической личностью.

Обоснованность этого заключения, хотя оно и исходило от авторитетных судебных психиатров, вызвала у нас серьезные сомнения, тем более, что некоторые обстоятельства, изложенные в заключении, противоречили материалам дела. Эксперты писали в заключении, что убийство совершено во время ссоры между Гуликом и Шерман. Между тем из материалов дела явствовало, что убийство Шерман и ее сына было заранее продумано, подготовлено, причем убиты они были примерно в 4 часа утра во время сна, а не во время ссоры.

Нас настораживало против заключения психиатрической экспертизы и то обстоятельство, что вне случаев пребывания Гулика в судебнопсихиатрических учреждениях в связи с производством следствия о совершенных им преступлениях его образ действий не вызывал у окружающих никаких подозрений в его психической полноценности, и, как сообщили многочисленные свидетели, специально допрошенные по этому поводу, поведение Гулика ничем не отличалось от поведения здоровых людей. Поэтому имелись все основания подозревать Гулика в симуляции психического заболевания.

Критическая оценка этого заключения привела нас к твердому выводу, что согласиться с ним нельзя, что его нужно проверить. Если заключение даже оказалось бы Правильным, то прежде чем положить его в основу превращения дела, надо было исключить симуляцию психического заболевания со стороны Гулика.
Дело доложили руководству прокуратуры Укринской ССР, по указанию которого назначили седьмую по расширенную судебнопсихиатрическую экспертизу. В став комиссии были включены наиболее квалифицированные психиатры Киева, работающие как в психиатрической больнице им. Павлова, так и в киевских высших медицинских учебных заведениях. К этой экспертизе для наибольшей объективности привлекли представителя Центрального научно-исследовательского института судебной психиатрии имени проф. Сербского.

После длительного наблюдения за Гуликом в условиях стационарного испытания все эксперты 7 апреля 1955 г. единодушно дали заключение о том, что Гулик как в момент совершения инкриминируемого ему преступления, так и в момент проведения экспертизы психическим больным не был.

В своем заключении эксперты попытались объяснить причину ошибочных выводов ранее проведенных судебнопсихиатрических экспертиз. «Заключение о глубине психопатических особенностей Гулика, обусловливающих его невменяемость, — писали эксперты, — явилось результатом того, что во время пребывания Гулика в Центральном научно-исследовательском институте судебной психиатрии имени проф. Сербского, как и при прошлых его пребываниях на судебнопсихиатрических экспертизах в различных психиатрических учреждениях, наблюдалось реактивное усиление свойственных ему психопатических черт с некоторой демонстративностью и установочностью в поведении».

В смягченной форме это заключение содержит признание, что судебные психиатры неоднократно были введены в заблуждение симуляцией Гулика и не сумели своевременно разоблачить ее. Таким образом, наши предположения о симуляции Гуликом психического заболевания подтвердились.

Супруги Гулик были привлечены к уголовной ответственности по обвинению в зверском убийстве Раисы Шерман и ее одиннадцатилетнего сына Анатолия.
Максим Гулик в предъявленном ему обвинении признал себя виновным и пояснил, что за некоторое время до совершения убийства его жена Валентина неоднократно предлагала ему убить семью Шерман. В ночь с 16 на 17 марта он пришел домой, зашел в комнату Шерман и убил Раису Шерман, а Анатолия он не убивал. Была ли в это время дома Валентина Гулик, он не помнит.

Валентина Гулик виновной себя не признала и пояснила, что убийство Раисы Шерман и ее сына совершил ее муж на почве обостренных отношений между ним и Шерман.
Совершение этого зверского убийства Максимом и Валентиной Гулик предварительным и судебным следствием было полностью доказано.

Учитывая особую жестокость, с какой совершалось убийство женщины и одиннадцатилетнего ребенка, а также общественную опасность обвиняемых, Президиум Верховного Совета СССР специальным Указом придал Указу от 30 апреля 1954 г. «Об усилении уголовной ответственности за умышленное убийство» по этому конкретному делу обратную силу.

Дело по обвинению Максима Гулика и Валентины Гулик 18 февраля 1956 г. было рассмотрено Киевским областным судом. Государственное обвинение по делу поддерживал прокурор Киева т. Ледникова. Они осуждены к высшей мере наказания — расстрелу.

Приговор приведен в исполнение.
Описанное выше дело, с моей точки зрения, весьма поучительно в том отношении, как важно критически оценивать заключение экспертизы даже в том случае, если авторитетность экспертов не вызывает сомнения.
Между тем практика показывает, что многие следователи не анализируют заключений экспертизы, не сопоставляют их с другими доказательствами по делу, а принимают их как бесспорное доказательство, чем совершают серьезную ошибку.
Некритическое отношение к заключению экспертизы в этом конкретном случае привело бы к тому, что матерый преступник, совершивший тягчайшее преступление, ушел от ответственности, как это ему удавалось делать неоднократно, прибегая к симуляции психического заболевания.