Случай в маршрутке

Корзова никогда не имела репутации доброго или справедливого преподавателя. А в тот день вообще разошлась. И экзамен, который начался в восемь утра, в восемь вечера и закончился. Таня, Света и Олег вышли из университета последними.

— Вот сука, — устало прошипел Олег. — Последний же экзамен, как так можно?!

— Ей все можно, — зло ответила Таня. — Проффесор, дохтор наук, чилаэк с именем!

— Ой, все, — махнула рукой Света. — Сдали и забыли. Впереди лето, а в следующем учебном году мы это увидим только в коридоре. Так что сможем даже плюнуть ей вслед!

— Да, помечтай, — хмыкнул Олег.

— Какие планы на сегодня? — вернулась к наболевшему Света. — Может, пойдемте отметим окончание сессии?

— Нет, я пас, — поднял руки, словно сдаваясь, Олег. — Я устал капец как. Поеду домой и сразу завалюсь спать! Все отмечания завтра.

— Я хочу домой попытаться уехать, — тоже отказалась Таня. — Мне этот город уже просто в печенках сидит.

— И ладно, зануды, — отмахнулась Светка.

— Счастливого лета! — помахал рукой им Олег.

— Счастливого лета! Увидимся осенью! — ответила Таня.

Света покивала им, набирая номер на телефоне. Она наконец-то была свободна, и ей жутко хотелось праздника.

Вообще-то ехать домой поздним вечером было не лучшей идеей. Таня это прекрасно понимала. И идти придется через поле в полной темноте по жуткой дороге. И мать наверняка будет ругаться — мол, зачем ночью шататься, страшно, опасно и вообще, нельзя, что ли, до утра подождать… Но подождать было нельзя. И жуткий учебный год, и изматывающая сессия наконец-то были позади. Поэтому дико хотелось забить на все — и уехать домой, туда, где учебные заботы уж точно не достанут.

Когда Таня почти прибежала на остановку, в маршрутке оставалось два свободных места. Одно козырное, сразу за водителем. Другое — одиночное в последнем ряду. Именно его Таня и выбрала: и чемодан есть где поставить, и обзор хороший, и соседа под боком нет, никто не помешает и не потянет в ненужные разговоры.

Почти сразу за Таней вошла молодая женщина, водитель тут же собрал деньги за проезд, и маршрутка тронулась.

Пока они ехали по городу, Таня смотрела на разливы ярких огней, прощаясь до осени. Но когда за окном поплыл полутемный пригород, ее сморил сон.

Проснулась она внезапно, словно от толчка. Первой мыслью было то, что сработал синдром Штирлица и что они подъезжают к деревне. Но за окном были только черное небо и черная же, без единых проблесков степь. Таня посмотрела на часы. Было только около полуночи. Ехать ей предстояло еще почти три часа.

Таня хотела опять закрыть глаза и попытаться вздремнуть, но что-то ее насторожило. Пассажиры мирно спали — в салоне царили негромкий храп и посапывание. Девушка с парнем, сидевшие на соседних местах, спали, обнявшись. Женщина впереди свернулась калачиком, мужчина чуть правее запрокинул голову на спинку сидения.

Таня так и не поняла, что ее взволновало, а потому опять закрыла глаза. И тут же открыла их снова. Каждого пассажира, каждую вещь было прекрасно видно: в салоне стояло странное голубоватое свечение. Не яркое, но и не тусклое, оно не резало глаза, но рассеивало ночной полумрак, словно лампа. Таня поискала глазами источник света — и едва не заорала. Светилась старуха, сидевшая наискосок от Тани.

Причем она не просто светилась — в такт движению старуха то распухала до вполне приличной толстухи, до сдувалась до худенькой бабули-одуванчика. А еще она, как и все остальные пассажиры, спала.

Вдруг старуха заворочалась, завозилась, захрипела — и по салону пополз удушающий болотный смрад. Таня поднялась с места: надо было предупредить водителя. И кулем упала назад. Потому что водитель спал, как и все остальные в салоне. Его руки безвольно лежали на руле, который медленно крутился то вправо, то влево.

— Тише… Тише только, — послышалось совсем рядом.

Таня осмотрелась — и увидела, что не спал как минимум еще один пассажир. Высокий седой старик в белой холщовой рубахе сидел ровно, напряженно. Его глаза были открыты, но смотрел он куда-то в недоступные места. Его руки висели в воздухе, время от времени выделывая замысловатые пассы.

— Тише, внученька, не кричи, — повторил он. — Напугаешь водителя — полетим с дороги. Мы сейчас как раз к речке подъезжаем. Пассажиры сонные, вряд ли выплывут.
 
— Что это такое? — прошептала Таня.

— Ведьма шалит, — объяснил старик. — Сделала подклад старушке, думала дотянуться. Да не смогла.

— Вы ей помешали? — шепотом спросила Таня.

— Нет, силы она переоценила, старушка — живучая, добродетельная, так просто не ушла. Вот оно, проклятье, на маршрутку и переползло.

— И что теперь будет? — задала Таня волнующий вопрос.

— Одолею колдовство — все проснутся, даже не узнают, что случилось, — пояснил старик.

— А если не одолеете? — засомневалась Таня.

Старик улыбнулся — и Таня вдруг поняла, что его голос звучал у нее в голове. Она с ним говорила вслух — а он-то молчал!
 
На секунду свечение стало ярче, пошло темными волнами — так идут круги по воде пруда, когда в него бросают камень. Опять накатила удушающая болотная вонь. На этот раз запах был настолько сильным, что его почувствовали и другие пассажиры, они начали ворочаться, что-то бормотать во сне.

Таня хотела спросить у старика про запах, но не успела. По крыше маршрутки ударило что-то тяжелое, проскребло по крыше, плюхнуло — и вдоль окон поползли темные не то щупальца, не то лианы. Таня почти чувствовала их смрадный запах и болотную склизкость.

— Ой, — пискнула Таня.

— Ты не ойкай, — строго сказал старик. — Молитвы читай лучше.

— Я ж их не знаю, — едва не расплакалась Таня.
 
Тем временем щупальца за окнами начали скользить быстрее, сильнее обхватили маршрутку. Ее бока затрещали. Старик уже не просто сидел — он раскачивался взад и вперед, вполголоса напевая странную тягучую мелодию. Вонь в салоне стала практически невыносимой. А болотные запахи начисто перекрыл дух мертвечины.

Таня тихо, пронзительно запищала — и вдруг все закончилось. В салоне запахло обыкновенной речной прохладой, полутьму разбавляли только узкие фонари на плинтусе и свечение приборов. Водитель кашлянул, потянулся. Старушка, невольно ставшая причиной такого ужаса, тихо спала — маленькая, тоненькая, совершенно земная. Таня хотела посмотреть на старика, но не смогла — ее сморил внезапный сон.

Проснулась она у самого указателя. У нее на коленях лежал потрепанный старинный молитвослов и странный оберег на кожаном шнурке, похожий на уменьшенный волчий хвост. Место старика было пустым. Там стоял пакет с искусственными цветами, который во сне обнимала какая-то женщина.
 
Но размышлять о странностях было некогда. Таня потянулась, подхватила сумку и пошла на выход. Небо уже вовсю загоралось с одной стороны розоватыми отсветами рассвета.

— У поворота на Требухов остановите, пожалуйста, — попросила Таня.

Водитель кивнул. Новый день вступал в свои права.