Исповедь забытой дочери 5

    В семье моих деда и бабушки царили мир и порядок. Жили они в те годы в большом селе Кременки, которое прилегало к Новоульяновску - районному центру в Ульяновской области. Расположенное на крутом берегу Волги, село утопало в яблоневых садах. В небольшом заливе стояла пристань, куда летом заплывали теплоходы.
 
    Дед, перед пенсией, работал завучем в ПТУ, которое находилось в мужской колонии строгого режима. Отбывая срок за преступления, заключенные могли получить образование и профессию. Дед преподавал историю, которую знал великолепно. Он помнил даты и фамилии, да и себя считал "живой историей", поскольку родился в 1904 году и лично пережил все катаклизмы своего века. За ужином он часто рассказывал о своей работе и уже позже, я с интересом слушала его истории.

   Запомнился рассказ про одного рецидивиста, который настолько привык к зоне, что выйдя на свободу, не мог приспособиться жить на воле. Погуляв месяц-два, он совершал какое-нибудь преступление, чаще кражу и радостно шёл сдаваться в милицию. Возвращался в тюрьму весело, с песнями, а зэки со смехом обнимали его. В тюрьме всё было понятно и привычно - обед по расписанию, работа и крыша над головой, компания таких же приятелей. Свобода пугала мужика и он возвращался в привычную "зону комфорта".
 
    Дед рассказывал, что среди заключённых было много талантливых мужиков с золотыми руками. Попадали туда и настоящие изобретатели, да предприниматели, которым стало тесно в рамках существующей системы. Эти люди могли бы принести много пользы обществу, но что-то в их жизни пошло не так. На строгом режиме сидели подолгу за тяжкие преступления - убийства, грабежи и мошенничество. Было много рецидивистов. С работы дед приносил подарки от учеников - сплетенные из цветной проволоки брелки для ключей. На шестидесятилетие ему подарили красивый письменный стол с витыми ножками и множеством ящиков, изготовленный заключёнными. 
 
    Зона жила по своим неписаным законам. Дед говорил, что при всех талантах, зэки отличались отсутствием моральных норм и принципов, цинизмом и жестокостью.
Однажды он читал урок, а после попросил задавать вопросы, кому что непонятно.
 
    - Когда будем вешать коммунистов? - насмешливо спросил один из учеников.
 
    - Я - старый коммунист, - ответил дед, - можете начать с меня!

    - Так ты - хороший мужик! Мы тебя не тронем. Мы про других спрашиваем, - смущенно засуетился зэк. Остальные его дружно поддержали. Дед пользовался авторитетом, его считали справедливым и уважали. Проработав в тюрьме шесть лет, дедушка ни разу не употребил слова из уголовного жаргона, как никогда я не слышала от него матерщины или оскорблений в адрес близких.
 
    В семье слово деда было законом. На стене в прихожей висело охотничье ружьё и хотя он никогда не ходил на охоту, оружие держал для солидности и защиты своей семьи. По вечерам женщины занимались шитьём или вязанием, а дед читал вслух книги или журналы. Чтение вслух было в нашей семье своеобразным ритуалом, даже когда в доме появился телевизор, чтение оставалось главным развлечением. Дед читал кроме русского, на польском, украинском и чешском языках. Помню, как он читал нам польское издание мемуаров Анны Вырубовой про Григория Распутина. Тогда, в конце шестидесятых, эта тема в СССР ещё была закрытой. Мама и бабушка хорошо знали украинский и польский языки, а меня учили им с детства. Придя в школу, я путала русские и украинские слова, а дети смеялись надо мной. 

    Вот в такую семью попал мой отец. Старики невзлюбили его ещё до появления в доме. Бабушка держалась с зятем холодно - вежливо, а дед сперва взялся перевоспитывать. Мама вспоминала, как они втроём ходили гулять в лес. Как восхищался природой дедушка, как собирали грибы и ягоды и только мой отец сохранял мрачный, унылый вид. А после изрёк историческую фразу:

    - Какого хрена делать в лесу? Вот если бы там бутылки на деревьях висели, тогда я понимаю...
 
    Отец и мама вскоре устроились на работу. Заботу о ребёнке взяла на себя  бабушка. Именно она стала моим другом, ангелом - хранителем и самым родным человеком до конца её жизни. Всем лучшим, что есть во мне, я обязана бабушке. Маму я тоже любила и жалела, но в глубине души считала неудачницей и не особо слушала её советы, прокладывая свою дорогу в жизни.
 
    Когда мне было два года, отец взял меня за руку и отправился в гости на другой конец села. Женщины впервые доверили ему погулять с дочерью.
Под вечер, прибежала растрёпанная женщина и позвала маму. Она рассказала, что отец напился и пьяный упал с ребёнком на руках. Я сильно кричала и плакала от испуга. Мама бросилась забирать меня. Больше моему отцу гулять с дочкой не доверяли.

   Я росла тихим, задумчивым ребёнком. Часами играла одна или наблюдала за домашними животными, рассматривала картинки в книгах и журналах. Любила цветы и растения в саду, играла с кошкой и котятами. Года в четыре начала рисовать. Дед давал мне старые конторские книги и карандаши. Найдя чистое место в разлинованной тетради, уходила в мир образов. Свои каракули казались мне живыми персонажами, я сочиняла собственные сказки и изображала их героев. Когда звучала музыка - принималась танцевать, импровизируя и представляя себя балериной на сцене.

   Я долго оставалась единственным ребёнком среди взрослых, в садик ходила всего неделю - потом меня забрали. С другими детьми не общалась до шести лет, когда у меня появилась первая подруга - соседская девочка Оля. Ей разрешили приходить и играть со мной. Помню, как скучала и приставала к взрослым с вопросами, а они отмахивались от меня, занятые своими делами. Только бабушка всегда относилась ко мне с вниманием и уважением, терпеливо учила всему, что знала и умела сама. С ранних лет я помогала бабушке - крутила колесо швейной машинки и вдевала нитки в иголку. Помогала с саду собирать ягоды, а бабушка пела мне народные песни и романсы. Мы вместе готовили и стирали бельё, чистили ягоды и фрукты для варенья.
 
   Мне нравилось ходить с бабушкой в гости. Особенно любила бывать в доме одной из соседок по улице. Пожилую одинокую женщину звали Тося Ершова. Прожила бы она век старой девой - после войны мужиков осталось мало, да Бог послал ей позднюю любовь. Сергей работал бухгалтером на строительстве водохранилища. Были там какие то махинации с государственными деньгами. Его посадили в тюрьму на десять лет, где он заболел туберкулёзом. А когда вышел на свободу, жена уже нашла другого,  дети выросли и жили своей жизнью. Тут и встретилась на его пути Тося. Забрала она больного мужика в свой дом и полюбила всей своей, изголодавшейся по мужской ласке, душой.
 
    Сергей был умным и талантливым мужиком, к тому же художником - самородком. Он отремонтировал старый дом, доставшийся Тосе от родителей и украсил его картинами, которые писал до самой смерти. Недолго радовалась женщина своему Серёженьке - лет через семь, унес его туберкулез в могилу. Остались после него оригинальные пейзажи, натюрморты с цветами и сильно приукрашенный портрет самой хозяйки дома, написанный с любовью и старанием.
 
    Каждый год Тося справляла поминки по Серёженьке и звала нас c бабушкой. Она радовалась мне, говорила, что присутствие детей на поминках очень полезно для души усопшего. Соседка пекла вкусные пироги, готовила много закусок, но никогда не ставила на стол водку, мол Серёжа не пил сам и не велел поминать его спиртным.
 
    Я ела вкусные пироги и с восторгом рассматривала картины на стенах. А ещё у Тоси в доме было много старинных икон, доставшихся вдове от родителей. Женщина была глубоко верующей, что в те годы не приветствовалось государством. Для меня её дом был первой в жизни картинной галереей и встречей с любимой живописью.
 
   Мама устроилась работать в Ульяновске. Она преподавала в торгово-кулинарном техникуме и работа ей очень нравилась. Отец трудился мастером на цементном заводе и стоял в очереди на квартиру. Но через два года с мамой приключилась страшная история.

      продолжение http://www.proza.ru/2018/11/10/1973.