Прозаические россыпи

ЭХО  ВОЙНЫ
ДЕТСКИЕ   ШАЛОСТИ
 
            Позади  нашего  дома.  во – время  войны,  находились  немецкие  блиндажи.  От  блиндажей  сохранился  земляной  бруствер  и  подковообразный  ров,  который  частично  осыпался.  Весной  ров  наполнялся  талой  водой,  где  потом  находили  приволье  головастики.  Летом  он  пересыхал.  В  откосах  бруствера,  вездесущие  мальчишки,  иногда  находили  патроны.
            Я  тоже  не  избежал  этой  «детской  болезни».  Однажды,  копаясь  в  бруствере,  в  поисках  червячков  на  рыбалку,  я  обнаружил  целую  горсть  патронов.  Их  было  около  200  штук.  Я  не  знал,  что  с  ними  делать  и  поэтому  решил  переждать.
            Мне  предстояла  поездка  к  тётушке  Любе  в  город  Каунас,  поэтому  я  эти  патроны  закопал  в  бруствер  до  возвращения.  Но  когда  я  вернулся  -  патронов  уже  не  было.  Кто-то  раскопал  мой  тайник.  Я  был  страшно  огорчён,  но  твёрдо  решил  не  быть  в  накладе.  Во  втором  блиндаже  я  нашёл  противотанковую  мину.  Про  себя  решил,  что  уж  если  я  её  запрячу,  то  век  никто  не  найдёт.
            Дома  никого  не  было.  Я  затащил  мину  в  подвал,  раскопал  под  печкой  ямку  и  захоронил  её  там.  Я  был  доволен  своей  выдумкой.  Никто  не  догадается  о  моём  тайнике.
            Прошло  много  лет.  Давно  покинуты  родные  «Пенаты».  На  месте  старенького  дома  теперь  стоит  другой.  А  мина  до  сих  пор  ржавеет  на  том  же  месте.  К  счастью,  это  был  «беззубый»  корпус  от  мины,  а  ведь могло  быть  и  не  обезвреженная  мина.  Чтобы  тогда  могло  произойти?
            И  только  теперь,  повзрослев,  я  поражаюсь  над  своей  детской  шалостью.
ИГРУШКА
Перед войной с игрушками было туго, даже в Ленинграде. Поэтому молодая студентка Надя в подарок своему племяннику Вите решила сама сшить зайка и мишку. Когда игрушки были сшиты, Надя задумалась, а чем же их набивать. Ни опилок, ни ваты под рукой не оказалось, и тогда решила заполнить игрушки пшённой крупой. Отличные получились заяц и мишка. Вите игрушки очень понравились. И вот началась война. Витя со своей мамой эвакуировались на Большую землю. Но и там было трудно. Приходилось часто голодать. И вот однажды, находясь в осаждённом Ленинграде, Надя получает письмо. Вскрыв конверт, прочитала: «… Дорогая Наденька, огромное тебе спасибо. Ты нас спасла от голода. Когда совсем нечего было есть, мы вспомнили, что сделанные тобой игрушки заполнены пшённой крупой. Мы были счастливы и благодарили тебя от всей души. Крепко целуем тебя – я и Витя. Март 1942 года».
 
КОШЕЛЁК
 
- Удивительная судьба у этого старого, затасканного кошелька, - сказала мне однажды моя мама.                – Коля этот кошелёк 55 лет проносил, не меняя на новый, - поведала она мне про своего второго мужа.                – И чем же он примечателен? – спросил я у неё.                – А знаешь, сынок, в августе 1941 года забрали у Николая старшего брата – Фёдора на фронт. Тягостным было расставание братьев. Фёдор достал из кармана своих брюк кошелёк с единственным червонцем, сунул брату в руки и сказал:                - Возьми, братишка, на память, у меня больше ничего нет. Сказал, как отрубил. С фронта он не вернулся, а Николай Козырев никогда не расставался с дорогим его сердцу памятным подарком брата до самой своей смерти.
 
ПИСЬМО  С   ДАЛЁКОГО   УРАЛА
 
            В  канун  Нового  года  мне  пришло  письмо  от  Нины  Александровны  Лещуковой,  чей  муж  покоится  в  братской  могиле  в  Киришах.  В  мае  она  приезжала  в  наш  город  на  могилу  мужа.  Вот  что  она  пишет:
            …Все  присланные  вами  письма  часто  читаю  и  смотрю  на  фотографии,  поэтому  редко  бывают  сухи  мои  глаза.  Снова  тянет  меня  в  Кириши.  Ваш  город  для  меня  родным  и  близким.  Очень  понравились  мне  люди,  отзывчивые,  внимательные,  никогда  не  забывающие,  что  те,  кто  отдал  жизнь на  вашей  земле,  отдал  её  за  их  счастье.
            Если  у  кого-либо  из  киришан  появится  желание  написать  Нине  Александровне  Лещуковой,  прекрасной  русской  женщине – матери,  сообщаю  её  адрес:  Челябинская  обл.,  г.  Сатка- 2,  пр. Гоголя,  3,  кв. 10.
9  января  1971  года.
            СТАКАН  МОЛОКА
 
Позвольте рассказать две маленькие истории на одну и ту же тему. Впереди замаячил сигнал – нас остановил сотрудник ГАИ. Молодой сержант, извиняясь за неудобства, якобы причиняемое нам, обратился с просьбой:                - Подбросьте меня, пожалуйста, до следующего километрового столба.                – Садитесь, довезём…                В кабине машины он поведал нам грустную историю.                – Идти мне недалеко, но, если бы я шёл, остыла б каша, которую несу ребёнку. Семья рушится, нечем кормить малыша. Весь день пробегал, где бы купить молока? И вот, наконец, купил по 18 рублей за литр у одного частника (Дело было в конце 1992  года во Владимирской области). Бабуля сварила кашу, вот и везу ребёнку.                Он ещё раз извинился, поблагодарил и вышел из машины.                История вторая. Во время войны у моей матери пропало молоко и ей нечем было кормить мою младшую сестрёнку. Она пошла к старосте, у которого была корова и попросила помощи. Он ежедневно стал давать моей матери по стакану молока до тех пор, пока корова не прекратила доиться. При этом не взял у неё ни копейки. Да и какие там деньги при немецкой оккупации. Вот я и подумал: неужели русскому нужны великие потрясения, чтобы он вновь стал великодушным. Чтобы не обуревала его жажда наживы за счёт детей малых и стариков обездоленных. Ведь на великой народной трагедии наживаются…
 
 
ХЛЕБ  НАШ  НАСУЩНЫЙ
 
Скорый поезд приближался к Махачкале, пассажиры готовились к выходу. Приводили себя в порядок. А мне было интересно смотреть в окна. Слева, по ходу поезда, тянулись выжженные солнцем дагестанские степи, справа – волнистая гряда Кавказских гор. И тут мой взгляд упал на молодую женщину, которая несла в руках лаваши – целый и половинку. Где купила? Возможно в вагоне-ресторане. Но едва успел об этом подумать, как за дверью тамбура раздался какой-то шум. Пассажиры заинтересованно повернулись. Я тоже встал со своей боковушки, подошёл к тамбуру и вот что увидел. Пожилой мужчина отчитывал ту самую женщину с лавашами:                - Как Вам не стыдно!  Что  Вы делаете? Это же хлеб.                – А он мне не нужен.                – Тогда отдали бы людям.                – Но он уже чёрствый.                – В конце концов скормили бы скотине. Это было бы лучше, чем выбрасывать в мусорный ящик.                – У меня нет скотины.                Голос мужчины дрожал. Мне показалось, вот-вот произойти что-то непоправимое. Но взяв себя в руки он глухо выдавил:                - Сейчас же убрать!                Женщина, почувствовав, что попала в неловкое положение, подобрала свой пакет с лавашами и ретировалась на своё место. Вагон гудел как растревоженный улей. Естественно, все осуждали женщину. Пожилой мужчина оказался из соседнего плацкартного ряда. Мы разговорились. Оказывается,  во время войны он участвовал в прорыве блокады Ленинграда. Семья погибла от голода. А у меня тоже от голода умерли сестра и бабушка. Мы с матерью едва выжили в то военное лихолетье. Грустно было вспоминать далёкие годы, но тем понятнее гнев старого солдата. Видимо, уважение к хлебу приходит только через однажды познанное чувство голода. Но не дай Бог его снова испытать.
 
 
ЕГО  ВЕЛИЧЕСТВО  СЛУЧАЙ
 
 
АДАМ  И  ЕВА
 
В нескольких часах езды на автобусе от Суэца вдоль Красного моря лежит пустынное место, занесённое песчаными дюнами. Когда-то, по преданию, здесь было озеро, которого уже не стало. Был оазис с фруктовыми деревьями. И, как говорится в Библии, на этом самом месте когда-то жили Адам и Ева. Как-то раз Еве захотелось отведать запретный плод и она соблазнила Адама. Ну, а что из этого получилось знакомо всем. Прошли тысячелетия. Разбрелись Адамовы потомки по всей земле. Увял сад, и осталось на том месте стоять одно- единственное сухое дерево, на всю бескрайнюю пустыню. А экскурсантов всё везут и везут к этому дереву, и обаятельные девушки-экскурсоводы всё рассказывают и рассказывают о грехопадении Адама и Евы. До чего же предприимчивыми оказались их потомки. Из ничего делают деньги.
 
БАНЯ
 
- Будьте любезны, не скажите, как называется это здание? – спросил я у пожилого человека, гуляя по лабиринтам старых улиц города Дербента.                – Это турецкая баня, - ответил мне старик, - и с ней связано много интересных легенд и реальных событий.                Разговорились. Старика звали Ибрагимом. Он рассказал, что эта баня построена очень давно, а в старину существовал обычай, когда девушки во время мужских банных дней выбирали себе женихов весьма оригинальным способом. Они забирались на крышу бани и сверху сбрасывали какую-нибудь часть женского нательного белья. На кого оно упадёт, тот и становился мужем. Такие браки, как и во все времена, были и несчастными и счастливыми. Чтобы развестись со сварливой и нелюбимой женой, мужу достаточно было накричать на неё в присутствии свидетелей, и тогда она, по законам шариата, становилась свободной женщиной и могла снова выходить замуж. Ибрагим глубоко вздохнул и добавил, что он, видимо, был последним, с кем этот обычай сыграл злую шутку.
 
БУКЕТ  РОЗ
 
Дело было в ноябре 1990 года. Только что накануне был снят комендантский час в узбекском городе Ханабад (Советобад), находящийся в тридцати километрах от киргизского города Ош. Больше недели город находился в кольце бронированных машин Советской Армии, сдерживавших расползание межнациональной вражды. Недавно в этих краях произошли трагические события. Казалось, что напряжённость и озлобленность должны были бы иметь выражение на  лицах узбеков. Но ничего подобного я не увидел. Поезд в Ханабад прибыл где-то около полуночи. Нужно было искать гостиницу. В ночном автобусе, следующем к центру города, один молодой узбекский паренёк вызвался проводить до гостиницы. Шли мы через тенистые аллеи парка. Я знал, что нахожусь в зоне недавних человеческих страстей. Можно было ожидать чего угодно, поэтому меня одолевало чувство страха, но словами я не выражал своих опасений. Ноябрьская ночь была тёмной и звёздной. По краям маячили длинные плети плакучих ив и торчали тёмные пирамидальные свечи кипарисов, словно стражи порядка в чёрных балахонах. Мой проводник довёл меня благополучно до дверей гостиницы, а на прощание пригласил к себе в гости. Я принял приглашение, как только позволит время. Чувствовалось, что он искренне хотел пообщаться с гостем города. Сам он только недавно женился и ещё не успел ничем обзавестись. На другой день я встретился с ним случайно в городе. Он узнал меня, обрадовался и вновь подтвердил своё приглашение…. Была суббота, и я прямо с утра полез на вершину горы по широкой анфиладе лестницы, ведущей прямо к памятнику Родины-матери. Там, наверху, раскинулся Парк культуры и отдыха с подвесной канатной дорогой, ведущей вниз к подножию горы. Город Ханабад (Советобад) располагался под горой, огибая её контуры несколько километров. Там же внизу проходила и железная дорога. Возле памятника и вечного огня гуляли три девочки-узбечки с портфелями. Это были школьницы четвёртого класса. Они первыми поздоровались со мной. Между нами завязалась непринуждённая беседа, естественно, на чисто русском языке, что меня приятно удивило. Потом я пошёл осматривать парк. Обошёл его весь. Город внизу был виден как бы с высоты птичьего полёта. Выходил в город через ту же лестницу, по которой и заходил в парк. Смотрю, а мои уже знакомые школьницы всё ещё гуляют здесь. Времени, кажется, прошло много, так как я успел обойти интересные уголки парка. Поравнявшись со мной, девочки радостно подбежали ко мне.
- Дяденька, а мы ждём Вас. И вручили мне огромный букет роз. Я опешил. Казалось бы, с какой стати такая честь.
- Ой, спасибо-то вам огромное, а куда же я их поставлю? Я же в гостинице поселился». И тут мне пришла спасительная мысль.
- А мамы ваши любят цветы?
 - Да.
- Тогда давайте договоримся, мы поделим букет, и вы свою часть отнесёте домой, подарите их своим мамам тоже. Согласны?
- Хорошо.
- Ну,  вот и договорились. И, пожалуйста, больше не прогуливайте уроки. Я довёл их до дома, и мы расстались друзьями. Вместе с розами я унёс частицу доброжелательности и любви к этому народу.
 
БУФЕТЧИК
 
Однажды вечером после продолжительных поисков хлеба подхожу к привокзальному буфету города Дербента. Перед стойкой двое мужчин о чём-то оживлённо беседуют на непонятном мне языке. Я обратился к ним с вопросом:                - А где продавец?                - Ну, я продавец, - ответил один из них.                - Я хочу купить хлеба.                -  Пожалуйста, только он не свежий, вчерашней выпечки. Вас устроит такой?                - Конечно, - отвечаю, - устроит. Другого –то всё равно нет.                Я полез в карман за мелочью, но долго не мог выловить свои пятаки. А он мне говорит с лёгким кавказским акцентом:                - Бери, дорогой, если нет сегодня денег – занесёшь завтра, если не сможешь завтра – занесёшь послезавтра. Раз человек хочет кушать – кушай на здоровье. Меня так поразили эти слова, что я купив вчерашний хлеб, ел его дома как праздничный пирог.
 
В  ГОСТИ  К  СЫНУ
 
- Нынешнею  молодёжь старики кормят, - услышал я на автобусной остановке разговор двух пожилых женщин.                – Я  вот тут на днях кино по телевизору смотрела, так там показали, как один старик из деревни в город к сыну в гости приехал. Звонит в квартиру, а дверь не открывают. Только слышит мужской голос за дверью:                - Гражданин, вы ошиблись квартирой.                Старик обескуражено посмотрел на стеклянный глазок, на знакомый квартирный номер и снова позвонил.                – Вам же сказали, что вы ошиблись квартирой.                – Вовочка, это я. У меня внизу сумка тяжёлая оставлена.                – Папаня! А я тебя и не узнал по голосу.                Дверь широко распахнулась перед стариком.
 
ВЕЧЕРИНКА
 
В одной питерской администрации (не буду раскрывать их имени) проходила вечеринка. Шеф прикалывался над девочками (своими сослуживицами).                – Ну кто же бананы вдоль режет!? Для сугреву были закуплены импортные бутылки водки с оригинальным розливом. Жидкость вытекала из бутылки тоненькой струйкой, словно моча маленького ребёнка. Но и это ещё было не всё. Гвоздём программы была придуманная игра «катание сырых яиц». На табуретку ставили двух мужчин. А двум молодым девушкам выдавали по яйцу. Нужно было провести сырое яйцо через одну порчину брюк и вывести аккуратно через другую. Выигрывала та, которая быстро справлялась с поставленной задачей.  Мужчины, естественно, волновались, но не столько за свои достоинства, сколько за внутреннюю чистоту брюк.
 
ВОСХОЖДЕНИЕ  НА  АЙ-ПЕТРИ
 
К конечному пункту автобусного маршрута Ялта – Ай-Петри я с сыном приехал часам к десяти. Но до самой вершины было ещё километра четыре. Мы начали восхождение. Сыну Антошке было тогда семь лет. Осенью он собирался идти в первый класс. Вначале дорога пролегала по плоскогорью, сплошь усеянному камнями. Там, на высоте более тысячи метров, над уровнем моря, справа от нас виднелся купол Крымской обсерватории. Извилистая дорога вела в сторону кратера, и только, обогнув её справа, прыгая с валуна на валун, с камня на камень, можно было подняться на Ай-Петри. Её верхняя точка находится на отметке 1233 метра над уровнем моря. Идя по дороге, мы обратили внимание, что вдоль обочин то здесь, то там выложены из камней названия городов. Кроме Москвы и Киева мы увидели Свердловск и Хабаровск, Воркуту и Мурманск. И тогда-то к нам пришла дерзкая мысль оставить своеобразный автограф из камней, что мы и сделали. Облюбовав развилку дороги и натаскав кучу огромных камней (благо их здесь было великое множество), мы выложили с Антоном слово Кириши. Сфотографировавшись у своего творения, мы двинулись дальше наверх. Вначале мы направились в сторону кратера. Слева от него строился фуникулёр. Его начало было где-то в районе Мисхора. Сам кратер произвёл неизгладимое впечатление. Перевалившись через огромный камень, можно было увидеть яму в несколько сот метров, заросшую по краям соснами. Но сверху они казались карликовыми. Глядя вниз, захватывало дух, начинала кружиться голова. С самого низа поднимался клубок тумана. Мы обошли кратер справа и стали подниматься на вершину. Валуны становились всё более внушительными. По пути попалась небольшая рощица из крымских сосенок и ещё невесть какого кустарника. А вот и заветная вершина. На самом верху стояла тригонометрическая вышка, сваренная из уголка. На вершине мы оказались не единственными. На одном из валунов расположилась молодая парочка, которая в этот момент трапезничала. Как у нас, так и у них были с собой фотоаппараты, поэтому мы любезно обменялись фотоуслугами. Кстати, весь наш маршрут «запротоколирован» фотодокументами. В этот день мы извели более трёх фотоплёнок, ибо пейзажи здесь великолепные. Перекусив на вершине и вдоволь налюбовавшись панорамой Крымского побережья, мы пошли обратно. Но автобуса на Ялту ждать не стали, а пошли пешком. Если судить о расстоянии, то это где-то тридцать два километра в общей сложности. Невольно напрашивается вопрос, а как выдержал эту дорогу семилетний Антошка. Так вот он у меня за время двадцатидневного пребывания в Крыму привык к дальним переходам. Целыми днями мы совершали многокилометровые прогулки, обойдя все дороги и тропы от Симеиза до Алушты, не оставив ни одного метра непройденных дорог. Восхождение на Ай-Петри, проведённое на семнадцатый день нашего пребывания в Ялте было для Антона своеобразным экзаменом на выносливость. Я знал, что ему тяжело и, чтобы как-то смягчить усталость, пришлось пойти на хитрость. В дорогу мы купили слив. После прохождения определённого отрезка пути Антошка получал по сливине. Увидев очередной километровый столб, он радовался, бежал к нему и получал свой долгожданный фрукт. Возвращались по территории Крымского заповедника, покрытого в основном сосновыми деревьями. Вот уже позади горное озеро Караголь, водопад  Учан-Су. А вот уже показалась и Ялта. Здесь мы решили сократить путь и выйти прямо к Поляне Сказок. Но перед нами оказался песчаный обрыв метров восемь-десять. По склонам обрыва росли кустарники, цепко ухватившиеся за камни. Осторожно, страхуя друг  друга, мы спустились по обрыву на дорогу и очутились возле окружной дороги на Ялту. Наступал вечер. Мы, усталые до чёртиков, стояли перед выбором – ждать рейсовый автобус или идти пешком в сторону «Горки». Там, у подножия ресторана «Горка», где проходит канатная дорога, были наши «апартаменты», которые мы снимали у одного хозяина. Проделав дорогу в тридцать с лишним километров, мы принципиально решили закончить её пешком. В девять часов вечера мы были уже на месте. Заснули мгновенно.  А наутро, я вручил сыну значок «Турист СССР», случайно прихваченный мной в Крым.                – Ты заслужил его по праву, - сказал я ему. – А кто сомневается, пусть приходит посмотреть фотоальбом о восхождении на Ай-Петри и путешествии по Крыму.