Кружева и паутина...

      Пушкин послал вызов Дантесу, который не сохранился, пропал, исчез. Письмо получил Геккерн, прочел и начал действовать - попросил отсрочку у поэта для начала,а там уже развил бурную деятельность по предотвращению дуэли.
      Возникает вопрос, а что Геккерн контролировал почту приёмного сына? Вскрывал и читал корреспонденцию? Нет, конечно. Но тут особый случай, он, как все приятели,
оказывается тоже предчувствовал, подозревал и предполагал, то есть был вполне в курсе событий и даже в большей степени - их инициатором.
      Геккерн посетил Загряжскую, Жуковского, Виельгорского, убеждая их в том, что Дантес давно влюблен в Екатерину и имеет страстное желание жениться на ней. У Жуковского есть интересные строки от 7 ноября. "Свидание с Геккерном. Извещение его Виельгорским. Молодой Геккерн у Виельгорского." О чём извещал Виельгорский?
 О том что нельзя стреляться за анонимное письмо, об авторстве он вполне мог быть
уведомлен по своим масонским каналам, знал же о письме князь Трубецкой (Бархат).
       Многосторонняя дипломатия Жуковского, Геккерна и Загряжской привела к предотвращению дуэли и женитьбе Дантеса на Екатерине Гончаровой, как выразился Жуковский - в счет репараций и контрибуций за нанесенный урон чести Пушкина.
      В разгар многосторонних хлопот Наталья Николаевна приглашена на бал в Аничков дворец, 15 ноября и по словам Императрицы выглядит настоящей волшебницей в своем черно-белом платье, крепкие нервы были у жены Пушкина.
      17 ноября на балу у Салтыковых было объявлено о женитьбе Дантеса на фрейлине
Екатерине Гончаровой.
       Что двигало Геккернами, почему они предпочли женитьбу на Екатерине выходу к барьеру? Трусость? Страх за разрушенную таким образом карьеру? Или всё-таки, из-за анонимных писем, стреляться за них - значит подтвердить свою прямую причастность к ним. Софья Николаевна Карамзина писала брату о предстоящей свадьбе, что мало кто знает о письмах и поэтому люди строят всякие предположения... , то есть она знала, что свадьба из-за писем.
        Паутина и кружево неразрывными путами сковали и Дантеса, и Пушкина - и впереди отчетливо показался берег Черной речки