Прозрение. Глава 3. Ночные размышления Семена

 Этой ночью Семён не сомкнул глаз.  Почему-то припомнилось детство. Маленькая комната, освещенная утренними лучами солнца. Чисто выбеленный потолок с единственной лампочкой посередине. На стене, прямо над его кроватью, коврик, вышитый мамой. Большая рыжая белка грызёт орех и смотрит со стены прямо на него, беззаботного озорного мальчишку, который только что продрал глаза и с удовольствием втянул в себя доносящийся из кухни запах свежеиспечённых блинов.  Скинув с себя легкое байковое одеяло, он мчится на кухню. Мать колдует у большой русской печи. Жидкое тесто, шумно шкворча, разливается по горячей сковородке, оставляя на ней причудливые узоры. Сёмка любил наблюдать за этим процессом. В такие минуты тесто ему казалось живым, неуловимо подвижным, и это волшебное превращение белой жидкости в бесконечно вкусное лакомство свершалось прямо на его глазах.

   Отправив очередную порцию блинов в печь, мать привлекает его к себе, гладит мягкой, чуть полноватой рукой по выцветшим волосам и тихо спрашивает:”Ты будешь со сметаной или с мёдом”? Этот блинный вкус он помнит всю свою жизнь. Теперь уже мать не стоит по утрам у печи, а больше никто таких блинов печь не умеет. Да и сама русская печь с завораживающими языками пламени осталась там, в далеком прошлом. Семён грустно улыбнулся и по давней привычке натянул одеяло под самый подбородок. Воспоминания расслабили его.  Так захотелось увидеть мать-старушку, поговорить с ней, обнять ее за плечи. В последнее время он доставлял ей столько забот и переживаний, что и  показываться в родительском доме  стыдился.

   Семён был поздним ребенком. Когда он родился, старшая сестра, Валентина, уже училась в медицинском институте, а средняя, Иришка, перешла в десятый класс. Так и рос он сам по себе, девчонок  видел редко: сначала они приезжали на каникулы, потом – в отпуска. Одна вышла замуж за морского офицера и уехала в Ленинград, другая, став геологом, моталась по экспедициям, пока не встретила где-то молодого симпатичного майора. Теперь колесит с ним по стране. У них куча ребятишек, хлопоты, заботы. И только Семён пропадает в постылом одиночестве. Хотя и у него тоже была семья. Правда, они с Ниной еле протянули десяток лет. Да и какая это семья без детей? 

   Неприятные воспоминания отогнать не удавалось. В памяти всплывали события его беспутной жизни, с каждым из них все настойчивей подступала к горлу горечь прежних разочарований и обид. Сначала все было как у людей: армия, институт, первая любовь. Только вот девчонки почему-то быстро замуж хотят, его Любашка не была исключением. Ему же хотелось погулять на свободе. Да и какая это была бы семейная жизнь – жильё съёмное, на зарплату рядового инженера не разгуляешься. А там пелёнки-распашонки… Правда, Люба готова была в нищете жить, лишь бы с ним. Их отношения продолжались лет пять, а потом она внезапно вышла замуж и уехала в неизвестном направлении.

   Скучал Семён недолго. Вскоре подвернулась длинноногая Надюха, потом была златокудрая Зиночка. На незатейливые ухаживания денег хватало. Они с Серегой холостиковали на пару. Вместе, прихватив девчонок, выезжали на природу, ходили в кино или бар. Окольцевать его удалось только бойкой Ниночке. Она внезапно появилась на одной из вечеринок. Семён ее сразу приметил. Ничего особенного, правда, в ней не было. Слегка полноватая, невысокая фигура, круглое лицо с легким румянцем на щеках и большие серые глаза. Были в его жизни девчонки и куда симпатичнее. Эта взяла голосом. Пела обворожительно. Он не отходил от своей новой пассии весь вечер. Потом, провожая, напросился на кофе. Вариант, многократно проверенный, и на этот раз привёл к положительному результату.

   Проснувшись в её постели, он впервые ощутил горечь раскаяния. Взглянув на лежащую рядом женщину, Семён понял, что больше не хочет её видеть. Осторожно откинув одеяло, он сгреб свои вещи и, одеваясь на ходу, почти выбежал из чужой квартиры. Солнце уже поднималось над горизонтом, но до начала рабочего дня было еще много времени. Домой идти не хотелось, и он, кляня себя за неразборчивость и легкомыслие, пошёл бродить по городу. Тогда он впервые дал себе слово, покончить с этой бесконечной игрой в любовь.

   Забросив шумные компании, он забыл даже про своего лучшего друга. Чтобы изменить жизнь коренным образом, даже уволился с завода, где к тому времени платили зарплату с большими задержками. Вскоре устроился в одну из фирм охранником. Сразу появилось больше свободного времени, а главное – денег. Пару месяцев он наслаждался одиночеством, начал даже книги почитывать. Не известно, сколько времени бы это продолжалось, но в один весьма неприятный вечер на пороге его квартиры появилась Нина и предъявила ему справку из женской консультации о своей беременности.

   С тех пор он и начал употреблять горькую. Серега всегда был рядом. Без его хмельного сочувствия было бы совсем плохо. Едва с работы не вылетел. Свадьба и первые месяцы семейной жизни прошли, как в тумане. Справка, которой Ниночка запальчиво махала у него перед носом, оказалась липой.  Серега, сразу, как только выяснилась правда, сказал:”Гони ее, стерву, пока она тебе и вправду ребёнка не родила”!  Нинка тут же смекнула, что над нею нависает опасность развода, и ринулась в деревню, к его матери, жаловаться.

   После были горькие слезы матери и тяжёлый разговор с отцом. Вскоре мать надолго слегла в постель.  О разводе не могло быть и речи. Нина торжествовала. Сначала дни тянулись для Семёна как годы. Не сразу он смирился со своей участью. Пил редко, но много. Нина, почувствовав свою власть над ним, принялась скандалить по поводу каждой выпитой рюмки. Голос её стал визгливым, тон истеричным. И так десять лет. Детей родить она то ли не могла, то ли не хотела. Он её никогда об этом не спрашивал. На развод подала она сама. Почему после десяти лет совместной жизни ей в голову пришла эта мысль, – он не знал. Встретил он это событие не то, чтобы с радостью... Семён хорошо помнил, что тогда его охватило чувство огромного облегчения. Как ни крути – но одному лучше, чем  с такой женой.

   Контрастом к облику Нины снова всплыло в его памяти лицо незнакомки из электрички. Пристальный взгляд добрых карих глаз, тихий слегка подрагивающий голос. “Вот если бы мне такую жену”! -подумал он, повернувшись на другую сторону. Думать об этом было приятно, и Семён охотно отдался новым мыслям. Так, незаметно, размышления смешались с ночными  видениями, и уже трудно было отличить, где тут явь, а где сон.