Порка отменяется

                Порка отменяется

Я был первым ребенком в семье. Поэтому на мне родители и отрабатывали методы воспитания. Поначитался мой родитель трилогии Максима Горького, и,  вперед и с песней.
До школы было почти все нормально. Для меня была изготовлена плётка – треххвостка. Изредка мне ей и попадало по самой ответственной части тела. Отец её подвесил под самый потолок и постоянно напоминал о её существовании. Недолго моя обидчица там провисела. Я снял её ухватом, предварительно взобравшись на стол. Кнутовище её было чуть меньше высоты бидона с керосином. И пробочное отверстие чуть шире рукоятки этой плетки. Вот в этом бидоне я её, ненавистную, и утопил. Нашли её лет через семь-восемь, когда в поселке появилось электричество и пользование керосином свелось на нет. Получал я после утопления легкие подзатыльники.
 А вот когда пошел в первый класс….
 Основывалось все на страхе наказания.  С понедельника по субботу все мои «подвиги» учитывались родителями и первой моей учительницей Таисией Григорьевной.  По устному договору с ней завели на меня дисциплинарку – тетрадь, в кою и записывались все мои прегрешения: крутил головой, показывал язык, разговаривал на уроке и получал двойки.  А в субботу, за все это,  была итоговая порка. Порол меня отец ремнем, или розгами. Надо отдать ему должное – других предметов для битья он в руки никогда не брал. Я, конечно, орал благим матом, что раззадоривало отца и мне от этого становилось все больнее. Сколько там ударов было прописано за тот или иной грех я не знаю. Уложение о наказании было у отца в голове. Когда учился в третьем классе,  стало совсем  невмоготу. За две прошедшие четверти моя пятая точка немало натерпелась. И вот очередная суббота. Учились мы тогда во вторую смену. Был январский вечер, подмораживало на крещенье господне, ярко светила луна. Брел я нехотя домой в предвкушении экзекуции. Ноги идти не хотели. Оставалось до дома пройти метров 200-300. И тут я вспомнил инструктаж отца на тот случай, когда окажешься в мороз вдали от жилья: «устанешь в дороге. Бреди тихонько и не садись никогда. Сядешь, уснешь и замерзнешь!» И примеров было много, когда пьяненькие мужики либо замерзали, либо что нибудь отмораживали. Ну что же – смерть была легкая. Как раз проходил через ложок, в котором стоял новенький сруб для дома. Поскольку проемов оконных и дверных там ещё не было я по зауголкам и залез в этот самый сруб. Нашел там бревнышко, и, усевшись на него, ждал легкой смерти. Сидел-сидел, мороз крепчал, а она все не приходила. Мимо сруба прошло несколько человек - был слышен скрип снега под валенками. Все они шли в одну сторону. По крепкой поступи определил - мужики возвращались домой. Вот раздались легкие и быстрые шаги в ту сторону, откуда я пришел. Через некоторое время шаги были обратно. Женская поступь была. Просидел я так довольно долго. Сон не шел. Плюнул я на все, вылез из сруба и пошел домой. Там все спали, и только керосиновая лампа, слегка прикрученная, да ужин на столе, говорили, что меня ждали. Поужинав, лег спать. С утра все было как обычно. И никто не поинтересовался, где я был до глубокой ночи. Домой то я пришел в два часа. Тут вспомнил про легкие шаги и понял, что мама моя бегала в поисках меня. Но, увы, не нашла.
А экзекуцию перенесли на следующую субботу, и я оптом получил все, что мне полагалось. Отец старательно так меня порол, а я, закусив губу, молчал. Это его злило, и удары были все больнее и больнее. Отбросив со злостью ремень, отец, обессиленный сел на табуретку. А я, натянув штаны, поплелся из комнаты на кухню. Машинально оглянувшись, увидел, что меня догоняет пендаль. Увернулся, и, схватив отцову ногу, поднял её резко вверх. Отец не удержался на ногах. А я смотрел укоризненно на отца. Многое мне хотелось ему сказать, но обида увела меня из комнаты. Что - то заставило обернуться. Поразила гримаса отца. В его руке были раскрытые ножницы, которые, быстренько так, приближались к моей спине. На этот раз полностью увернуться я не успел. Лезвие ножниц вскользь прошлось по моей левой ладони с тыльной стороны, оставив небольшую ранку.  Это была моя последняя регулярная порка. Потом были уже эпизодические.
Прошло много лет. Есть у меня и сын. Однажды он, что - то набедокурил, и я, по примеру отца, решил его наказать ремнем. Стегнул разок, потом другой. И вдруг боль пронзила мое тело. И чей - то голос сказал: «что же ты делаешь? Это ведь твоё дитя, в любви зачатое». Бросил я ремень и больше им, в качестве витамин «Р» никогда не пользовался.
              Спешу успокоить читателя: я вырос нормальным человеком. Окончив, на тройки восемь классов, ушел работать. Учился в вечерней школе. Перед выпускными экзаменами ушел в армию. После срочной службы окончил вечернюю школу, и снова в армию ушел. На этот раз надолго. Пришлось ещё много учиться. За плечами военное училище, академия и МГУ.
P.S. А с отцом теплые отношения так и не установились? Хотя и были не враждебными, помогали друг – другу, чем могли. Вот такую шутку сыграли со мной книги М.Горького.
2018 г.                пос. Звездный.