Дар лунного грифона. Глава 3

   
    Руками я уверенно держал штурвал. Перед глазами только замечательный морской вид, разделённый справа неровной полосой на две части: мерцающая переливами вода и унылая суша. Почему унылая? Всё просто. Скучность береговой линии заключалась в том, что она полностью застроена доками, пристанями и занята курортами и пляжами. Никакого умиротворения и наслаждения. Люди, словно муравьи, снуют туда-сюда, радуясь и веселясь.
   
    Надоело на это смотреть каждый день. Сегодня впервые мне пришла в голову мысль, что я здесь чужой. Как по мне, странно.
   
    Ещё более странным и непонятным событием стало появление тёти на пристани. Сходство женщины с Одри я не мог не оценить. Не слепой же и вроде не дурак, чтобы не заметить очевидное. Аида знала то, что нельзя узнать у прохожих или друзей. Я не особо рассказываю о своей жизни. Да, делюсь историями, моментами, переживаниями, но о самом сокровенном молчу. 
   
    Всю ночь после смены я не спал. Мы с предполагаемой тётей заселились в гостиницу неподалёку от пристани. Загруженность отелей в пляжный сезон каждый год действовала мне на нервы. Когда собираешься бронировать номер по телефону, постоянно говорят, что мест нет. Но на то я и местный, чтобы знать все тонкости гостиничного бизнеса. Лучше приезжать на место и на ресепшене вести беседу. Тем более, я постоянный клиент.
   
    Да, врать я умею. И не надо вскидывать брови. Все врут, и я вру. Но не ехать же на автобусе в Санта-Монику, а потом обратно в Марина-Дель-Рэй, чтобы просто переночевать? Глупо и непрофессионально. В отелях постоянные клиенты в приоритете. Удалось выбить номер-люкс с двуспальной кроватью. Пришлось заявить, что я на несколько дней, чтобы нам с Аидой было, где переночевать. Перед отъездом просто компенсирую непрожитые в гостинице дни. Деньги не проблема.
   
    Нет! Ложиться в кровать с собственной тёткой, пусть информация пока не подтверждена, я не собирался! От одной мысли об этом к горлу подступала тошнота. Посплю в кресле или на диванчике. Не привыкать.
   
    Но поспать не получилось. У меня возникло знакомое желание начать расспрашивать обо всём, чтобы окончательно отогнать сомнение подальше. В мыслях началось противостояние всех за и против. "За" бунтовало по поводу родства, доказательства которого очевиднее некуда. "Против" бесилось, лихорадочно вереща по любому поводу, стоило только подумать о признании Аиды моей тёткой. В итоге я не выдержал.
   
    Заказал в номер ужин на двоих и прохладительные напитки. Новая родственница не была против близкого знакомства. Наоборот, была открыта для отзывов, предложений и комментариев, иногда нецензурных. Спрашивал в основном я. Она только отвечала, порой односложно, но этого вполне хватало для уничтожения сомнения, что точило мои мозги, словно карандаш. Игра в викторину под названием "очередной факт из моего детства" закончилась тем, что мне оставалось отдать законный выигрыш победительнице. Я согласился привести её к Одри, чтобы сёстры, наконец-то, встретились.
   
    Я едва не проплыл мимо пристани Лонг-Бич, размышляя по поводу разговора. Спать хотелось неимоверно. Ещё бы: не смыкать глаз до утра, а потом каким-то чудом становиться за штурвал.
   
    Спотыкаясь на ровном месте, я направился прямиком к мистеру Осборну, чтобы попросить несколько отгулов до уик-энда. Предстояло решить пару проблем, а для этого требуется много свободного времени и титаническое терпение.
   
    Первым делом собирался пойти в полицию с миссис Саммер, узнать, как продвигаются поиски Кейси. Несчастная женщина слёзно просила не оставлять её одну и помочь справиться с этим. Я не стал отказывать: самому не терпелось услышать, что всё хорошо с другом и напарником. Хотя верил в благополучный исход мало. Понимал, что реальность преподнесёт ситуацию в красках, преимущественно красных.
   
    Второй проблемой являлся разговор с мистером Грэмси. После увиденной фотографии на фоне полуразрушенного дома, захотелось узнать у него, что случилось в тот злополучный день. Помню даже дату, указанную в статье — пятое августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года.
   
    Третье, самое сложное, поговорить с мамой. Не хотелось ни злить её, ни обижать, но правду я должен услышать. На душе стало гадко: я снова доведу Одри до слёз. Уже представил, как она рыдает и, вытирая слёзы, убегает в другую комнату, кутаясь в покрывало, начинает мучить себя болезненными воспоминаниями.
   
    Четвёртое, не обязательное, — сходить к психотерапевту. Слишком много навалилось за последнюю неделю на меня, очень много сомнения и сожаления копится внутри. Нужно поговорить со специалистом, возможно, пройти курс лечения успокоительным, потому что мне кажется, что я сойду с ума, если нечто подобное ещё раз посмеет случиться.
   
    Закончив все формальности и услышав от мистера Осборна пару ласковых, типа "так же, как твой напарник, слиняешь и оставишь без прибыли. Чёртовы янки", собрался съездить в Санта-Монику, поговорить с мистером Грэмси. Мало надеялся на успех, но раз начал дело, значит, надо его заканчивать.
   
    Матери о поездке ничего не говорил из соображений своей безопасности. Мало ли, что она предпримет, если услышит о намерениях узнать правду от человека, с которым она постоянно о чём-то беседовала. Уверенность в том, что они шептались не просто о делах и жизни в целом, подкреплялась последними событиями.
   
    Не заезжая домой, отправился в Санта-Монику. Воспоминания о нелёгком, но всё же приятном детстве нахлынули волнами, всплывая перед глазами в виде картинок и образов. Мне предстояла не слишком долгая дорога туда, куда я с полной серьёзностью запретил себе возвращаться после окончания колледжа. Но чем чаще мы даём себе обещание, что не вернёмся, тем чаще оборачиваемся назад.
   
    Уже на выезде с эстакады встал в пробку. Да что ж за день сегодня такой! Сначала не заводился катер. Он по непонятной причине взбунтовался, словно ожил, не желая плыть обратно. Потом наперерез по прогулочному маршруту вылетели на скутерах безбашенные парни, которым было всё равно, что они попадут под днище корабля, где им переломает кости, а потом и под винты, которыми остатки тел нашинкует в мелкий фарш на радость прибрежным обитателям. А я попаду за решётку. Управлять прогулочным катером — это не за рулём авто сидеть. Такая махина с трудом меняет курс, к тому же нужно постараться избежать крена на борт и не потерять пассажиров.
   
    Приступ паники я пережил. Подавил желание высказать этим ублюдкам всё, что я о них думаю. Следующее происшествие - мистер Осборн. Вот уж он точно является одним из всадников Апокалипсиса. Но и этот момент я пронёс мимо долговременной памяти, мысленно посылая начальника на кофейные плантации.
   
    А теперь пробка... Откуда она взялась, не понимал целых два часа. Двигаясь со скоростью улитки — да и та, наверно, хохотала надо мной, забравшись в свою ракушку, — я добрался до нужного места. Мироздание, видимо, решило меня задержать, но передумало. На смену странным случайностям пришло плохое предчувствие.
   
    Я подъехал к автомастерской, в которой работал мистер Грэмси. Вышел из фиата под летний зной. Переодеваться не стал. Зря. В данный момент был похож на половую тряпку на швабре матроса, который драил палубу. Хорошо хоть фуражку снял, пот с меня и так лился, словно я скала, а по мне стекает водопад Виктория.
   
    Даже на приличном расстоянии слышалась ругань механиков и лязг металла. Небольшое одноэтажное здание с кучей автомобильного мусора на заднем дворе и разобранными тачками разных марок. Я прошёл внутрь помещения. Пахло машинным маслом, жжёной резиной и калёным железом.
   
    — Я могу помочь? — меня заметил молодой механик в рабочем сером комбинезоне. Он стоял, опёршись на край открытого капота автомобиля. Парень поднял со скамьи промасленную тряпку и вытер ею руки. Видимо, вещица не раз использовалась в ходу, потому что руки как были чёрными, так и остались, разве что масло немного стёрлось с ладоней и пальцев.
    
    — Да. Где я могу найти мистера Грэмси? — спросил уверенно, сделав пару шагов навстречу и невольно оглядевшись.
   
    Снаружи мастерская выглядит меньше, нежели внутри. Всё аккуратно, нет разбросанных инструментов или запчастей. В дальнем углу несколько машин стоит на подъёмниках, под ними трудится пара слесарей, подтягивают "мосты". На переднем плане же, рядом со мной, несколько тачек, которым требуется замена масла, фильтров или переборка двигателя.
    Снова посмотрев на молодого механика, я столкнулся с непонимающим взглядом. Паренёк немного помолчал, а потом обратился к коллеге.
   
    — Банни! Тут пришли, разберись, — и снова оглядев меня с ног до головы, продолжил копаться под капотом.
   
    Ко мне подошёл немолодой мужчина, с проседью на висках. Всё в том же рабочем комбинезоне. Полноватый механик с вопрошающим видом уставился на меня, видимо, принял за клиента.
   
    — Добрый день, я Роджер Банни, старший смены. Чем я могу помочь? — как по инструкции, представился он.
   
    — Где я могу найти мистера Грэмси? Я Артур Грифрайс, его друг, — поинтересовался я снова. В прошлый раз ответа не получил.
   
    — Вам нужен Уолтер Грэмси? — неверующе спросил Банни. Сожаление на его лице мне не понравилось. Внутри забилось плохое предчувствие.
   
    Я оторопел. Что было не так с этим Роджером, понять не мог, но беспокойство разгорелось костром в груди. Мистера Грэмси уволили? Придавило машиной? Вернулся в пожарные? Последний вопрос я отмёл, оставив без ответа. Не тот возраст у Уолли, чтобы он подался на работу в пожарную часть. Разве что диспетчером.
   
    — Если вы его друг, то должны были знать, что он умер пару месяцев назад. У него был рак, — ошарашил новостью механик.
   
    В ушах зазвенело. Как? Почему я ничего не знал об этом? Неверие пришло следом, а после него и невероятная скорбь. Рак? Боже! Самая нелепая и неотвратимая смерть из всех, что есть на свете, когда ты знаешь, что это всего лишь болезнь, но понимаешь: она тебя победила, едва начавшись.
   
    — С вами всё в порядке? Может, присядете? — спросил Банни.
   
    — Нет, всё нормально. Я уезжал на пару лет, но держал связь с мистером Грэмси до недавнего времени. Оказывается ... — коварное слово произноситься не хотелось. Оно застряло в горле. Я даже закашлялся от одолевшего удушья и расстегнул верхние пуговицы рубашки, словно это могло помочь лучше дышать. Не помогло.
   
    — Вы, может, и правда присядете? Мне не нравится ваша бледность, — голос седовласого механика стал настойчивее. Он даже сделал несколько шагов навстречу. Но я вскинул руку в останавливающем жесте, чтобы, во-первых, он не касался формы грязными руками, а во-вторых, чтобы не вызывать жалость. Никогда не любил, когда меня жалели. Не переношу этого и сейчас.
   
    — Спасибо, но я, пожалуй, поеду, — сообщил сдавленно, продолжая осмысливать услышанное. Уолтер Грэмси, человек, который принимал участие в моём воспитании, заменив несуществующего отца, умер, а я даже не знал об этом.
   
    Именно он отвозил меня в школу. Часто говорил, что ему по пути, но на самом деле просто хотел это делать. Именно мистер Грэмси учил меня драться, когда в один из дней я пришёл с синяком под глазом и разбитой губой. И именно он настоял на том, чтобы я пошёл после колледжа подавать заявку на яхтенные права, а после — работать в самой престижной туристической компании. Я всегда любил воду, тяготел к ней и мечтал стать шкипером с самого детства. И вот, нашёлся человек, который подтолкнул меня к исполнению мечты. А теперь его нет.
   
    Я ехал по дороге, постоянно перестраиваясь из ряда в ряд. Мне не было дела, что водители недовольно сигналят, что я рискую разбиться при очередном перестроении. Меня одолевала — не скорбь, не сожаление — ярость. Именно она.
   
    Моя мать тоже не знала о трагедии? Или знала? Второй вариант был наиболее вероятен, потому что пару месяцев назад она ездила в Санта-Монику "повидать подругу, у которой умер муж". Муж, значит? Почему-то я сейчас абсолютно уверен, что не муж умер, и не к подруге ездила та, кого я считал самым честным человеком на земле.
   
    Что ж, Одри, нам стоит поболтать...