Хозяйка вселенной

- Знаете, доктор, я очень рад, что вы пришли ко мне домой. Я давно уже хотел приготовить вентилятор, вот только подходящей ветки не видел. Вы пробовали удилище возле главного входа библиотеки? Феноменальные картинки там! Феноменальные, но заграничные. Я вот не люблю загородный отдых и вам не советую летать в вагонах-ресторанах.

Пожилой врач устало глядел на разговорившегося пациента. Он вдруг вспомнил себя молодым студентом. Первые циклы, первые посещения психушки. Тогда будущим медикам фантасмагоричные рассказы душевнобольных казались забавными, даже смешными. И не потому что им нравилось насмехаться над несчастными психами, как раз наоборот. Они не могли ничего с собой поделать. Когда тебя заводят в палату, где на одинокой койке сидит сутулый мужичок и искренне улыбается каждому вошедшему, а его руки при этом связаны усмирительной рубашкой, неприятные чувства лезут сами собой. Потом в глаза бросаются нехватка зубов, почти рассосавшиеся фингалы, взгляд, совсем не соответствующий радостному оскалу. В нет угрозы. В нем пустота и страдания.

И стоит губам безумца зашевелиться, задрожать голосовым связкам, высвобождая звуки, складывающиеся в слова, как смех уже не сдержать. Но то лишь защитный рефлекс. Мозг не в состоянии вынести поток безумного бреда, подсознание в панике, однако сознание отказывается признавать, что тоже боится. Смех – хорошая защита от всего непонятного, вот только порой он сам может стать этим непонятным для окружающих.

Со временем улыбки сползали с лиц. На их место приходил вполне осознанный страх. А что если станешь таким же? Что если давно такой? Мир вокруг тебя, он объективен? Или это бесконечная фантазия, вышедшего из-под контроля разума? Но страх не вечен. Наступает момент знакомства с принятием, потом – с безразличием. Психи, безумцы, умалишенные, сумасшедшие – все они становятся чем-то обыденным. Да, невозможно услышать один и тот же бред, пациенты здесь блещут оригинальностью. Просто начинаешь замечать бредовые нотки в речи тех, кого считают без сомнений нормальным. Однажды в твоих собственных мыслях мелькнет что-то подобное – это станет точкой невозврата. Безумие… оно как вирус.

- Ладно, дорогой, - вздохнул врач. – Так о чем ты хотел со мной поговорить?

- Вы не слушали, доктор? – с искренней обидой в голосе спросил мужчина. – Я же говорил, что весенним утром увидел дятла на заправке. Он был красным и с железным ключом под воротами.

Врач снял круглые очки и потер глаза. Прогресса в лечении не стоит ожидать еще долгое время.

Вдруг дверь приоткрылась, и в проеме появилась голова интерна.

- Вячеслав Иосифович, тут пациентка новая прибыла, сказали вас позвать. Мол, этот случай вам точно понравится.

Пожилой доктор не сдержал облегченной усмешки. Он нацепил очки на переносицу и заинтересованно посмотрел на паренька из-под лба.

- Сейчас приду. Только можно я перекурю пару минут? Утомил меня Прокопенко…

- Конечно, торопиться-то особо некуда.

Вячеслав кивнул, и интерн испарился, хлопнув дверью.

- Ладно, Игорь, - говорил он пациенту. – Отдыхай. Уже поздно. Постарайся не забыть, о чем хотел со мной поговорить. Завтра я зайду.

- Отлично! – радостно ответил тот. – Спокойной ночи!

Врач резко поднял глаза на него после последней фразы. В глазах Игоря сверкнул лучик адекватности. Никогда за все лечение он не желал спокойной ночи. На прощание мужчина обычно что-то мычал, громко хмыкал или просто отворачивался. Эти два слова прозвучали громко, четко, убедительно. Вячеслав все же не стал тешить себя надеждами. Игорь улыбнулся и залез под одеяло. 

Вячеслав вернулся в кабинет, достал из ящика пачку, накинул прямо на халат пальто и направился к выходу. На улице стоял декабрьский вечер. Всюду лежали почти нетронутые сугробы, лишь проложенные дорожки для людей и машин раскинулись на белоснежных просторах - точно щупальца спрятавшегося осьминога. В небесах сверкала удивительно большая луна. Она затмевала почти все звезды, но девять самых ярких уверенно сопротивлялись. Последние выстраивались в неизвестное Вячеславу созвездие, отдаленное напоминающее руку человечка из палочек. Девять ярких огоньков, девять далеких миров. Вероятно они бесконечно далеко друг от друга, может быть, некоторые из них уже мертвы, и последний шепот еще доберется до Земли, но пока. Пока стареющий врач видит в девяти точках какую-то фигуру, значит, они продолжают светить. Табак загорелся маленьким оранжевым огоньком, серое облако дыма улетело в небесную черноту. Вячеслав дышал им как воздухом – медленно и спокойно. Когда-то давно сигареты использовали в качестве ингаляторов – для лечения астмы, те времена ушли. Теперь сигареты – лекарство для души. Правда слишком радикальное: будто рубить палец, подхватив занозу.

Еще одна затяжка. Мужчина не сводил глаз с неба. Долгие ночи (на дежурствах или из-за бессонницы) он любовался старушкой луной, пока не наткнулся на созвездие. Оно стало, в некотором роде, другом, молчаливым собеседником в бессловесной беседе. Вячеславу нравилась мысль, что он практически в любой момент может поднять голову вверх и избавиться от одиночества. Врач прекрасно понимал, что то вполне может быть свет мертвой звезды. Он часто представлял, как белые огоньки гаснут прямо на глазах, и радовался, когда эти фантазии оказывались пустышкой.

Последняя затяжка, и бычок летит в урну. Пальцы пропахли табаком, рот наполнился неприятной, едкой слюной, но Вячеславу стало легче. Мысли очистились, головная боль ушла. Привычка, скажут многие. Знаю, ответит Вячеслав, закуривая новую. Но не в этот раз. Ему обещали интересную пациентку, а такое бывает редко: шизофрения тоже наскучивает.

Он шагал по пустым, полутемным (для экономии) лестницам и коридорам. То не было отделением для буйных, поэтому кругом царила тишина. Психи спали, позволяя немного отдохнуть дежурным врачам, медбратам, медсестрам. Как Вячеславу сказали, привезли девушку и уже успели заселить в палату. Однако истории, которые она рассказывает, весьма необычны. И вся их необычность в том, что слушатели понемногу начинают верить, если продолжают вести разговоры.

Пациентка сидела в окружении двух врачей на хлипкой кровати в больничной пижаме. Милая, курносая девчонка с рыжими, собранными в два хвостика волосами. Она сидела в подобии позы лотоса, теребила свой кулон и смотрела на всех серьезным взглядом.

- Ну-с, дорогуша, - Вячеслав взял стул и сел между коллегами. – Надеюсь, вам не наскучило повторять одно и то же? Потому что я хочу попросить рассказать свою историю и мне.

- Не наскучило. Я ведь толком ничего и не рассказала, - ее голос был светлым, даже чистым, мягким и мелодичным.

- Ну… - говорил слегка завороженный Вячеслав. – Тогда… Дмитрий Яковлевич, - обратился он к врачу справа – толстоватому мужчине с болезненными кругами под глазами, - доставайте диктофон. Игнат Иванович, - мускулистому старику в пестром костюме слева, - включайте камеру. Если каждый говорит, что вы особа интригующая, значит, надо вас зафиксировать. Вы же не против?

- Не против, - кивнула девушка, и тут же щелкнули кнопки, оповещая о начале записи.

- Как вас зовут? – заговорил Вячеслав.

- Лидия.

- А фамилия? – прокаркал Игнат Иванович.

- Мне не нужна фамилия, - окатила его теплым взглядом девушка.

- Как так? – улыбнулся Вячеслав. – Она нужна всем. Кое-где нет отчеств, но фамилии есть везде. Они важнее имен. Вот уж точно.

- В моем случае и имя-то не особо важно.

- Хотите сказать, оно выдумано? – смутился одутловатый Дмитрий.

- Неа, - мило улыбнулась девушка. – Как и все, что я вам сейчас расскажу.

- Минуточку, - притормозил ее Вячеслав. – Расскажите, как вы сюда попали.

- Сама пришла, - пожала плечами пациента.

- Сама? Вы пришли сюда сама, желая рассказать свою историю? Необычную историю, судя по всему. С какой целью? Вы ждете, что мы вам поверим?

- Неа. Мне никто не поверит. Просто в психушке меня хотя бы выслушают.

- Психиатрической клинике, - раздраженно поправил ее Дмитрий Яковлевич.

- Как скажете, - пожала та плечами.

Вячеслав не смог сдержать улыбку. И правда интересная особа. Ей было лет двадцать, не больше, во взгляде горела уверенность в себе и, пожалуй, пренебрежение к остальным. Не жизням, нет, их мнениям. Врач видел, что Лидия на все сто процентов уверена в своей истории, как и все психи, интересно было другое. Она прекрасно осознавала нереальность своего рассказа. И пусть девушка еще им еще не поделилась, все собравшиеся в комнате уже ощутили вкус абсурда.

- Ладно, - хлопнул в ладоши Игнат. – Расскажите немного о себе. Где учитесь? Или вы работаете?

- Не-у-чусь. Не-ра-бо-та-ю, - медленно, смакуя каждый слог, проговорила Лидия.

-Ага. А чего так? – перехватил инициативу Вячеслав. – Не нашли дело по вкусу? Или же наоборот? Безделье – ваша стихия? – мужчина хохотнул от своей же шутки и его совершенно не волновал факт, что никто не поддержал.

- Нет… просто мне не надо. Отец всем обеспечивает.

- Ох, вы так и планируете всю жизнь просидеть у него на шее? Простите уж за мою бестактность, - Дмитрий поправил галстук.

- Он не против, - пожала плечами девушка. – Это даже его инициатива, знаете ли.

- Интересный у вас отец. А кто он, не расскажете?

- Я не знаю, как объяснить, - задумалась девушка. Морщины раздумий изрезали ее гладкий лоб, но нисколечко не прибавили возраста. – Думаю, будет понятнее, если я скажу, кто моя бабушка.

- А какое это имеет значение? – поинтересовался Дмитрий Яковлевич.

- Не торопитесь с выводами, Дима, - прервал его Игнат. – Расскажите.

- Она бог.

Все вопросы мигом испарились. В головах врачей гулял ветер, и если прислушаться, можно услышать его завывания. Их челюсти повисли в немом удивлении, но глаза выражали пустоту. Девушка, наблюдая за реакцией, еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

- Бог? – молчание прервал Вячеслав. – Тот самый? Библейский?

- Полно вам, уважаемый, - возмутился Дмитрий. – Есть еще Коран. А сколько богов у язычников! Ух!

- Нет, не библейский, - Лидия легонько раскачивалась. – Не исламский. Ее не зовут Шива, Тор или Афродита. Она просто бог. Истинный, реальный. Существующий.

- И… можно ли с ней побеседовать?

- Нет, конечно же! – рассмеялась девушка. – Я не могу представить такой ситуации, чтобы обычный человек хотя бы увидел ее. Она даже со мной не очень любит разговаривать… А я ее внучка. Родная!

- Хм, и почему так? – спросил Дмитрий.

- Все просто. Я не бог.

- А ваш отец? – вставил свой вопрос Игнат.

- Он тоже нет.

- А как это возможно? – воскликнули они вдвоем.

- Вот так. Но он и не человек. И я не совсем вашего вида, но далеко не бабушка. Ближе к папе, но не сильно.

- Это сложно, - закивал Вячеслав. – А в чем суть вашего рассказа? Вы решили похвастаться?

Лидия захохотала, закинув голову назад.

- Нет, я пришла показать вам это. Папа не знает, что она у меня.
Она протянула руку со своим кулоном. На золотой цепочке болтался медальон овальной формы с рифлеными краями. Он также явно был золотым, но никто не отмахивался от мысли о позолоте. Украшение это притягивало рисунком на одной из сторон. Великолепной техникой, что создавала ощущение трехмерности, на медальон неизвестный мастер нанес, вероятно, краску так, чтобы зрители увидели космос. Вячеслав видел сотни, тысячи звезд. Разных размеров и цветов. Некоторые казались ближе к тонкому, холодному стеклу, коим автор прикрыл краску, некоторые – дальше. Каждый из врачей мог поклясться, что хотя бы одна из точек мигнула. Казалось, космос старался вырваться из заточения, однако тонкая стекляшка не давала это сделать.

- Вот этим я хотела похвастаться, - радостно заявила девушка.

- Удивительная работа! – восхитился Вячеслав. – Но позвольте. Неужели бог решил подарить своей внучке обычный кулон?

- Эх, если бы он был обычным, - мечтательно ответила Лидия. – Там вселенная. Наша вселенная, - она помахала пальцем над головой. Я, вы трое, эта кровать, комната, психушка. Ой, - от прикрыла губы рукой, изобразив испуг. – Психиатрическая клиника, - исправилась девушка и подмигнула Дмитрию, - наша прекрасная Земля, Млечный путь. Все, все, все. Все здесь.

Лидия гордо подняла кулон, чтобы каждый из врачей мог его хорошо разглядеть.

Вячеслав сдвинул очки на переносицу, чуть опустил голову и, глядя из-подо лба, коротко спросил:

- Чего?

- Ой, какие мы непонятливые. Все-лен-на-я.

- Ага… - протянул Игнат. – Вселенная. И… зачем она вам?

- Не знаю, - пожала плечами девушка. – Я бабушку не просила. Она сама мне его отдала. Сказала: “Я верю в тебя”. И испарилась.

- А как выглядит ваша бабушка? Опишите, - попросил Дмитрий.

- Ну… как бабушка.

- То есть низенькая, седая, с тростью и большущими, толстенными очками? – улыбаясь, проговорил Вячеслав.

- Нет, - хохотнула Лидия. – У вас стереотипные представления о бабушках. Любая их из могла бы оскорбиться. Обычная у меня бабушка, - она задумалась. – Не самая, конечно, отличия есть, но суть…

- Ладно, ладно, забыли о бабуле, - замахал руками Игнат. – У нас есть тема поинтереснее. Откуда вы знаете, что там вселенная?

- Бабушка так сказала. Она бог, я ей верю.

- Хотите сказать, мы сейчас смотрим на себя? И держим себя в руках?

- Да, возможно. Не знаю.

- Зачем вообще куда-то запихивать вселенную?

- Не знаю.

- Зачем ее кому-то потом отдавать?

- Не знаю, не знаю, не знаю! – в голосе девушка проснулся гнев. – Я что-то не поняла! Вы мне не верите?!

Вот оно, вздохнул про себя Вячеслав. Противоречия. В некотором роде, хорошо, что она начала конфликтовать сама с собой.

- Вы же сами сказали, что вам никто не поверит, - напомнил ей Игнат.

- Да… да… но! – Лидия пыталась отчаянно найти оправдание. Ее лицо покраснело, на висках и лбу вздулись вены. – У меня появилась идея, которая вам точно не понравится! – крикнула она.

- Что же за она?

- О… сразу скажите, что вы мне верите!

- Верим, конечно, верим, - закивал Дмитрий.

- А я не верю, что вы верите. Не верю! Ваши глаза! Они лживы.

Девушка сжала в ладони медальон, и вдруг послышался хруст. Трое врачей что-то услышали, но никто не осмелился признаться себе в этом. Ведь если это правда, если все звуки правдивы, то…

Гул. Жуткий, дьяволоподобный гул. Никто из докторов не знал, как еще его описать. Пропали все звуки, померкли все цвета. На секунду, на одно мгновение. Единственный миг – и все закончилось Но отпечаток остался. Гул лился… из недр космоса – древний, тягучий. Воистину от него сочилось отчаяние и тоска. Это ли голос древних богов? Или то вопль Вселенной? Но радовалась ли она освобождению или жуткие стенания услышали трое мужчин в белых халатах?

Миг, один миг. Или даже короче. И все вернулось на круги своя.

- Сестра, сестра! – Вячеслав услышал крик Дмитрия.

Ладонь Лидии окрасилась в вишневый цвет. Кровь протекала меж пальцем, стекала по цепочке, пачкала матрас. На лице девушки читался триумф. Стоило задать ей один вопрос, лишь один, и все станет ясно: “Это правда?” Но никто не осмелился.

Вячеслав молча поднялся и направился к выходу. Он не взял пальто, лишь пачку сигарет. Холод не пугал его, темнота не пугала его. Вряд ли он чего-то теперь боится. Он знает, как звучит страх. Он подобен ветру, что сдувая листья, очищает дорогу.

- Можно сигаретку? – то был Игнат.

- Ты не куришь.

- Это последнее, о чем я сейчас могу волноваться.

Некоторое время они стояли в тишине. Молчала даже природа. Затишье перед бурей, как говорится.

- Что это было? – спросил Вячеслав коллегу.

- Ты о чем? – но Игнат прекрасно его понял.

Вячеслав кивнул, принимая это как ответ. Он боялся поднять глаза, боялся взглянуть на небо, но знал, что должен это сделать. Медленно, нехотя его шейные позвонки пришли в движение – точно ржавый механизм. Короткими рывками поднималась голова, устремляя взгляд вверх.

Мужчина облегченно выдохнул. Девять звезд, ровно девять. Они сверкали, выстроившись в руку, как на рисунке ребенка.

Вячеслав искренне улыбнулся. Он чувствовал, как слеза тяжелеет в уголке глаза. Из-за радости, из-за облегчения.

Как вдруг одна из звезд погасла…