Правда про Финиста Ясна Сокола

Начиналось все именно так, как позже стали рассказывать в сказке. Перышко, ночные свидания, поцелуи под луной… Потом Финист стал прилетать по собственной инициативе, потом все чаще, потом каждый день, и, наконец, вообще улетать перестал. Сидел днем на жердочке, лопал колбасу, ловил иногда зазевавшихся мышей, почти не летал, растолстел и жизнь такая ему вполне нравилась. Так что ножи в окна Марьюшка поставила совершенно напрасно — а поставила их, конечно, она сама, лезвиями внутрь, просто на всякий случай, от неуверенности.

Обнаружил их Финист совершенно случайно, хмыкнул озадаченно и ничего не сказал, однако неприятную царапину на душе это открытие оставило. Со временем царапина не зажила, а наоборот, превратилась в саднящую рану и в конце концов улететь, вырваться стало навязчивой мыслью Сокола. В человека он превращался все реже, в эти минуты на Марьюшку постоянно огрызался, был всем недоволен — а она, бедняжка, никак не могла понять, что же случилось с ее ненаглядным, как еще ему угодить… В конце концов разругались они вдрызг, Финист бросил в окно тяжелую скамейку и, матерясь, улетел, ободравшись об острые края в кровь.

А Марьюшка решила во что бы то ни стало любимого вернуть и отправилась следом. Три пары башмаков истоптала, три посоха железных источила, похудела, похорошела, подрастеряла иллюзии, избавилась от шелухи, многому научилась, нарастила самооценку и, наконец, пришла в терем, где, как ей сказали, жил Финист Ясный Сокол.

— Улетел он, шляется где-то, опять, небось, пьяный явится, гусь лапчатый — ухмыльнулась служанка. Деньги она, однако, взяла и в спальне непрошеную гостью спрятала, наказав сидеть тихо…

Долго ли, коротко ли, но в спальню ввалился Финист, с грохотом бросил в угол сапоги, проблевался в ведро, в одежде рухнул на кровать и надсадно захрапел…

Марьюшка смотрела на своего ненаглядного, и во весь рост перед ней вставал вопрос, который она гнала от себя все эти месяцы, поставив себе цель и считая любую тень сомнения предательством…
— Зачем?