Сказка о душевных ранах и живой воде

Давным-давно, за тридевять земель, в тридесятом царстве жил да был Иван-царевич. Когда пришло время, он всем сердцем полюбил прекрасную царевну, женился на ней, получил от отца причитающиеся по такому случаю полцарства и стали они с молодой женой жить-поживать да добра наживать…

Большинство сказок на этом и заканчивается, но в этой что-то пошло не так. Иван с супругой, скажем так, не сошлись характерами. Томила царевича неясная тоска, побороть которую, да даже и объяснить толком, он не мог. Жену это сердило и обижало, отчего Иван тосковал только сильнее. В конце концов, Иван стал почти все время проводить на охоте, домой ночевать приходил редко и все больше пьяным.

Однажды, на одной из охот, Иван-царевич погнался в чащу за оленем, оставил егерей и дружину далеко позади и заблудился. Долго он пытался найти тропинку назад, а ближе к ночи набрел на избушку на курьих ножках и решил — была не была — попроситься к Бабе-Яге на ночлег.

— Фу-фу-фу, русским духом пахнет! Говори, за чем пришел, а не то съем!
— В лесу я заблудился, Бабушка, пусти переночевать…
— Отчего же не пустить? Пущу. Ты ведь и вправду заблудился, вот только не в лесу…
— О чем ты говоришь, Бабушка?
— Вижу я, душа твоя болит, голову дурит и ногам покоя не дает…
— И что же мне делать?
— Живую воду тебе надо искать. Она любые раны заживляет, мертвого может поднять, она и душу твою вылечит… Вот только редка она, живая вода. Три пары сапог железных стопчешь, три посоха дубовых изломаешь, три просфоры каменных сгложешь, пока найдешь…

Задумался Иван-царевич, всю ночь на печи ворочался, глаз не сомкнул, а наутро поклонился Бабе-Яге и отправился за живой водой. Три пары сапог железных истоптал, три посоха дубовых изломал, три просфоры каменных изглодал… В странствиях своих, пил Иван-царевич из каждого колодца, родника и ручейка, но так и не нашел живой воды, которая уняла бы его тоску. Наконец обошел он весь белый свет и вернулся назад, к избушке Бабы-Яги…
— Избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! — попросил Иван, а войдя, поклонился и сказал:
— Здорова будь, хозяюшка!
— И тебе здравствовать, добрый молодец! Что ж ты, дела пытаешь али от дела лытаешь? — голос был чистым, глубоким и совсем не был похож на трескучий, хриплый голос Яги.

Иван удивленно поднял глаза и увидел девушку, молодую, но не юную, высокую, с умными, внимательными, цвета каленой стали, глазами.

— Как зовут тебя, красна девица?
— Василиса…
— А Баба-Яга где же? — спросил царевич.
— По осени умерла Бабушка, я теперь за нее, она меня премудростям учила… А ты кто таков?

Иван начал рассказ. Василиса внимательно слушала, изредка задавала вопросы, удивительно умные и точные. Как-то само собой получилось, что Иван спросил, а она рассказала, как подобрала ее, маленькую сиротку, Баба-Яга, как вырастила ее, как обучала ее своим тайным женским знаниям и как завещала ей жить в избушке на курьих ножках «до тех пор, пока час твой не придет»… Так, о том, о сем, проговорили Иван и Василиса всю ночь, и еще никогда в жизни не было царевичу так легко, интересно и радостно.
Ближе к утру Иван-царевич встал, выпил воды из ковшика и вдруг заметил, что тоска ушла, перестала давить грудь…
— Как же так, — с горечью сказал Иван — неужто живая вода прямо здесь была, почто ж я столько лет по белу свету мыкался?
— Да что ты, Иванушка… — удивилась Василиса — Обыкновенная эта вода, из колодца…