Шато - гайар

   Часть 1.       НА  ПОВОДУ  У  СЕРДЦА


                Можно ли пенять на небеса за то,  когда по их
                веленью две связаны души,   когда ни на мгновенье 
                они не в силах друг о друге позабыть? Коль этой 
                связи нет, любви не может быть.
               
                Пьер Корнель


- Стой, детка! Остановись!               
Клоре обернулась. Всадники нагоняли ее. Их улюлюканье слышалось  совсем близко. Она смерила взглядом расстояние, отделявшее ее от кромки леса и, подхватив юбки руками, бросилась бежать еще быстрее.
- Я должна успеть! Должна успеть!
Огромная тень налетела на нее, и Клоре, вскрикнув,  упала прямо под копыта лошади. Всадник спешился и, подхватив ее под руки, словно легкое перышко, поставил на ноги. Девушка вздрогнула, когда над ее головой  громовым раскатом прогремело ругательство.
- Черт возьми, малышка! Ну и резвая же ты козочка!
Она подняла голову и, стоявший перед ней мужчина засмеялся, когда
увидел, как страх в ее глазах уступает место восторгу. Клоре и не  заметила, как остальные всадники окружили их. Она смотрела на стоявшего перед ней великана, затаив дыхание.
- Мой бог, - прошептала она. – Какой же Вы огромный, сударь!
Она обошла его, прикасаясь к нему своими маленькими ручками.
- Похоже,  девочка в восторге от тебя, Готье! – произнес кто – то из
всадников, и ночную тишину сотряс громкий мужской хохот.
- Я сожалею, малышка, - ответил великан, погладив своей огромной
ручищей щеку Клоре, - но у меня уже есть девочка.
- Фи, сударь! – уголки ее губ опустились. – Я ни о чем таком не
думала. Смею Вас заверить: я порядочная девушка и… - но приятный голос за спиной прервал ее.
- Не сочтите за грубость, сударыня, но я все никак не могу взять в толк, что может делать в столь поздний час порядочная девушка так далеко от дома?  Надо полагать, Вы служите в замке на озере?
Клоре  фыркнула и, обернувшись, произнесла резким тоном, выделяя каждое слово:
- Я не служу в том замке, я там живу. И Вы проявили верх неприличия, сударь, сунув нос не в свое дело!
Всадники перестали отпускать смешки в ее адрес, а тишина стала вдруг такой невыносимой, что девушка почувствовала, как накаляется от напряжения воздух. За спиной кашлянул великан  Готье и, выступив вперед, загородил ее собой.
- Послушайте, милорд, - начал он, но повелительный голос оборвал
его.
- Отойди, Готье! И вы все! Оставьте нас одних!
- Как Вам угодно, милорд. Но девочка…
- Я не собираюсь обижать ее, Готье. Я просто хочу узнать, не сбились
ли мы с пути?
Когда всадники отъехали на почтительное расстояние, мужчина соскочил с лошади и передал поводья Готье.
Клоре стояла, опустив голову. Несмотря на то, что внутри нее все кипело, ей хватило разума сообразить, что  стоявший перед ней незнакомец занимал очень высокое положение в обществе. Недаром даже этот великан – Готье испытывал к нему не только безграничную преданность, что было видно по его глазам, но и почтение.
Приятная теплота разлилась по лицу Клоре, когда  мужчина коснулся ее подбородка.
- Как Вас зовут, сударыня? – спросил он.
Клоре подняла голову и встретилась с его глазами. Его рука дрогнула, и
девушка увидела, как в глазах незнакомца тысячами искр вспыхнуло счастье, и этот свет растопил окружавший их со всех сторон мрак.
- Бланка?! – выдохнул мужчина.
- Нет, сударь, - Клоре была поражена, услышав свой дрожащий от
волнения голос. – Я не Бланка. Меня зовут Клоре! Сударь! Сударь, что с Вами?! – она готова была кричать, увидев, как острая боль пронзила его взгляд.
Он коснулся ее щеки, погладил бархатную девичью кожу. И вдруг шагнул вперед и прижался к Клоре  всем телом. Его губы обожгли ее лоб.
- Вы – не Бланка! – с горечью произнес он. – Но Вы так на нее
похожи!
«Господи, что со мной?» – Клоре охватила паника. Ей хотелось  закрыть глаза и навсегда замереть в его объятиях, чувствовать, как бьется сердце в его груди. Мысли вихрем закружились в голове: «Он сейчас уйдет! Он бросит меня! О, господи! Сударь, не оставляйте меня!»
Глаза опалило огнем, когда он отстранился от нее, и Клоре увидела печать страдания на его красивом лице. Она никогда не забудет, каким взглядом смотрел он на нее сейчас!
Он отступил на шаг, другой и, обращаясь к Готье, произнес срывающимся от муки голосом:
- Где мой конь? Мы уезжаем. Скорее, Готье!
Великан подвел огромного черного рысака,  мужчина вскочил в седло и,

             – Я буду помнить о Вас!
Он вонзил шпоры в бока лошади и помчался прочь. Клоре стояла и смотрела, как он удаляется от нее все дальше и дальше. Вскоре ночной мрак поглотил последнего всадника. Она осталась одна. И ей захотелось стонать, кричать, рыдать от безысходности.  Но не могла же она бежать за ним? Нет. У него свой путь, а она сейчас успокоится и пойдет своей дорогой. К своему Мишелю. Мишелю, которого она любила вопреки всем запретам, отметая все предрассудки: ну и что с того, что она – дочь сеньора, а ее возлюбленный – всего лишь слуга в их замке. Она столько лет любила его, и будет любить всегда!
Клоре встряхнула головой и, повернувшись к замку спиной, побежала в лес по еле видимой в лунном свете тропинке. Но, добежав до первых деревьев, она вдруг остановилась и обернулась назад. Она смотрела вдаль. Туда, где скрылся незнакомец, который ворвался в ее жизнь, как ураган. Сможет ли она когда – нибудь забыть его?               
- О боже, Мишель, прости меня! – прошептала Клоре и скрылась за деревьями.
Вскоре терпкий сосновый аромат сбросил с нее наваждение. Клоре шла, продираясь через заросли сосняка. Никому, кроме нее, Мишеля и ее верной Ланвен не была известна тропинка, которая вела к заброшенному охотничьему домику. Два года назад они набрели на него, и с тех пор это старое, полуразрушенное здание стало их убежищем.  Мишель отремонтировал чердак, а Ланвен помогла Клоре превратить его в уютное гнездышко. Клоре улыбнулась, вспомнив, как негодовал отец, когда застал Ланвен и Мишеля поздно ночью у ворот замка  с ворохом одеял.
- Проклятая молодежь! Вы совсем потеряли стыд! – кричал он.
- Сеньор Алан! Милорд! – пробовал защищаться Мишель,  но Алан
д, Куэльер  воззрился на него своими угольно – черными глазами, а потом схватил его за ворот рубашки и прорычал, сгорая от злости:
- Запомни, мальчик! Если ты наградишь ее ребенком, я задушу тебя
своими собственными руками!
- А если я захочу жениться на ней? – спросил Мишель.
Алан взбесился пуще - прежнего.
- Пошли прочь! – заорал он и, развернувшись на каблуках, зашагал в
замок.
Ланвен посмотрела на Мишеля недоуменным взглядом.
- Как ты думаешь, почему он так разозлился, увидев  тебя со мной?
- Наверно, я приглянулся ему, - ответил Мишель, и они,
рассмеявшись, покинули замок.
С того дня Алан устроил за Мишелем настоящую слежку, и некоторое время Клоре не могла видеться с ним. Девушка сходила с ума, видя, как он общается с жителями Броснена, не смея обратить  на нее свой взор. И тогда верная Ланвен снова пришла на помощь своей хозяйке: она стала встречаться с молодым конюхом, и Алан, успокоившись, перестал следить за Мишелем. Тайные свидания в охотничьем домике возобновились, и Клоре чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. Казалось, она стала любить Мишеля еще больше, когда он с пониманием отнесся к ее просьбе.
- Пойми меня, Мишель, - сказала однажды Клоре, - мое сердце уже давно принадлежит тебе, но я еще не готова отдать тебе свое тело.
И он беспрекословно подчинился ее воле. Он берег ее честь. Он любил ее глубоко и преданно. И Клоре отвечала ему тем же. Сила ее любви была столь велика, что ей с трудом удавалось скрывать ее от окружающих. А  недавно ее матушка, которая души не чаяла в своих детях, которая баловала их с малых лет и была добра к ним, как никто другой, бросила вслед пробегавшей мимо нее Клоре:
- Запомни, девочка: если ты опозоришь свою семью, я выставлю тебя за ворота и прокляну!
В тот же вечер она рассказала об этом Мишелю. Они стояли у сторожки цыгана, который служил в Броснене садовником. Седая мгла скрывала их. Стал накрапывать   дождь, но они никак не могли разомкнуть объятий. Ланвен, следившая за замком, нервничала.
- Поторопитесь, миледи, - твердила она. – Поторопитесь! Мишель, когда – нибудь ты погубишь ее!
Но, ни Клоре, ни Мишель не слышали ее мольбы. Они смотрели глаза в глаза, видя,  друг в друге свое отражение.
-У нашей любви нет будущего, Мишель, - прошептала Клоре.
И тогда он сжал ее лицо в ладонях и произнес дрожащим от подступивших слез голосом:
- Чтобы с нами не случилось, помни: когда – нибудь я увезу тебя далеко отсюда, туда, где никто не сможет найти нас. Я всегда буду любить тебя, и только смерть сможет забрать тебя у меня. Но даже умирая, я буду произносить твое имя, Клоре!
Его уста обожгли ее губы. Любовь заключила их в свои объятия, лишая воли и разума. Тогда они не могли даже представить, насколько пророческой окажется данная Мишелем клятва!..


Клоре остановилась, чтобы отдышаться.
- Господи, что со мной?- уже не в первый  раз она задавала себе этот
вопрос. Она думала о Мишеле, но перед  ее взором снова и снова возникало  лицо незнакомца, который назвал ее Бланкой.
- Сударь, зачем Вы появились в моей жизни?!
Теперь Клоре обращала  свою мольбу  к нему. Ей хотелось кричать ему  в след, звать его. Но разве сможет  он услышать ее крик?
- Я молю Вас, сударь, помните обо мне, но помогите мне забыть Вас,- прошептала девушка и, обогнув заросли можжевельника, оказалось на краю лесной прогалины .
Старый охотничий  особняк зиял своими черными дырами окон. Бледная луна освещала висевшую на одной петле дверь. Клоре открыла ее и замерла на пороге. Вскоре ее глаза привыкли к полумраку, и она направилась к обветшалой  парадной лестнице. Клоре прислушалась: ни один звук не нарушал зловещей ночной тишины. Но она ничуть не боялась находиться здесь в одиночестве.  Да и Мишель, наверное, уже ждет ее. Последний раз они виделись несколько недель назад. Тогда, расставаясь, он бросил ей в след:
- Я буду ждать тебя в лесу каждую ночь.
А на следующий день Клоре заметила, как старушка Скьорра, служанка ее матери, не сводила с нее глаз. Она  следила за девушкой все это время, пока Алан и Блан не уехали в Сомюр, чтобы заключить брачный контракт: граф де Марни, один из богатейших сеньоров Турени, попросил руки младшей сестры Клоре, Бланки, для своего  единственного наследника. И родители Клоре не могли отказаться от столь   блестящей партии, тем более, что Бланка, на руку  и сердце которой претендовала не одна богатая и знатная семья в округе, остановила свой выбор на наследнике де Марни. Алан и Бланш уехали, забрав с собой Скьорру, а сестры остались на попечении старого дворецкого Кейтела. Он был отцом Ланвен и, поэтому Клоре в первую же ночь после отъезда родителей покинула замок.

Покрытые толстым слоем пыли ступени заскрипели под ее ногами. Клоре нащупала нишу в стене и достала оттуда медный подсвечник с трутницей. Она зажгла свечу и, подняв ее над головой, позвала:
- Мишель!
Стайка спавших в темном углу летучих мышей порхнула на свет. Клоре
отпрянула в сторону и запуталась в липких нитях паутины, серой россыпью свисавшей с растрескавшейся позолоты украшавшего потолок горельефа.
- Мишель, ты здесь? – снова позвала Клоре, но ответом ей был лишь слабый трескучий мышиный писк.
Она поднялась на чердак и, распахнув дверь, вошла в комнату. Мишеля там не было. Девушка поставила подсвечник на стол и, подойдя к алькову, откинула красный полог. Она забралась на кровать и, поджав под себя ноги, прислонилась спиною к подушкам. Она сидела и смотрела, как пламя свечи порхает, словно мотылек по начищенной пчелиным воском столешнице. Огонь заворожил ее, и Клоре вдруг поймала себя на том, что она улыбается. Она попробовала воззвать к своей совести, но та была наглухо заперта в самом дальнем уголке девичьей души.
Клоре подумала о Мишеле и осознала, что его отсутствие совсем не расстроило ее. Наоборот, сейчас она не хотела, чтобы он пришел. И не только сейчас. Ей вдруг захотелось, чтобы он не приходил больше никогда!
Она  сидела на постели не один час, пытаясь понять, что же все - таки произошло с ней. Эта  случайная встреча с незнакомцем перевернула весь ее мир. И Клоре поняла, что она никогда больше не сможет стать той беззаботной, веселой девушкой, которую любили все обитатели Броснена: от ее родных до старого пастуха, живущего в деревне на берегу озера. Она стала другой. Казалось, за этот короткий миг она повзрослела, и это открытие ошеломило ее.
- Какой же я буду теперь? – думала Клоре.

Яркий свет пробивался сквозь  опущенные ресницы. Клоре открыла
глаза, но поспешила снова закрыть их, когда яркое пламя обожгло взор. Она подняла руку, закрывая лицо, и произнесла:
- Бога ради, Мишель, убери свечу.
Яркий свет отступил, и девушка, потянувшись после сна, разомкнула
веки. Ее ресницы порхнули вверх, когда она увидела склонившегося над ней незнакомого мужчину. Она юркнула на противоположный край постели и, забившись в угол, спросила дрожавшим от страха голосом:
- Кто Вы?
- Вы не узнали меня, сударыня?
Горячая волна тепла захлестнула ее, когда Клоре услышала этот голос.
Мужчина присел на кровать и протянул ей руку.
- Не бойтесь меня, Клоре. Я не обижу Вас.
Но Клоре вдруг насторожилась.
- Как Вы здесь оказались, сударь? Никто в округе не знает о
существовании этого особняка. Как Вы нашли его?
В тот же миг догадка сама собой всплыла в ее голове. Она встала и, прислонившись к стене, прошептала:
- Вы…Вы… Что Вы сделали с Мишелем?
Но незнакомец развел руками и, поднявшись с постели, отошел к двери.
Он опустился на стоявшее рядом с ней кресло и, закинув ногу за ногу, ответил:
- Поверьте мне, девочка, я не знаю никакого Мишеля.
Клоре почувствовала, как легко стало на сердце. Но она не могла даже
осознать, что облегчение ей принесло не это известие, а сознание того, что этот незнакомый мужчина не совершил ужасного преступления. Он не убивал Мишеля, он вообще ничего не знал о нем.
Клоре выдохнула, и он услышал ее вздох. Он поднял голову, и пламя свечи осветила  его лицо.
-Вы верите мне, девочка? – спросил он.
Его спокойный тон вдруг разозлил ее.
- Сударь, кто Вам дал право называть меня девочкой? – бросила она. – Никто, кроме моих родителей не смеет называть меня так! А Вы мне не отец и не мать!
- Но я имею на Вас больше прав, чем они, девочка. И Вы должны усвоить одну вещь: я всегда буду называть Вас так, как захочу этого сам!
Он встал и направился к ней. И Клоре испугалась. Она боялась, что он снова прикоснется к ней. И тогда  она не сможет владеть собой. От него исходила какая – то магнетическая сила, бороться с которой было против ее воли.
Она вытянула руку, преграждая ему путь, и, разомкнув уста, прошептала:
- Я прошу Вас, сударь, позвольте мне уйти. Я не знаю, кто Вы и как Вы попали сюда. Я не  знаю, чего Вы хотите от меня, но я прошу Вас, отпустите меня!
Он остановился в двух шагах от нее.
- Я следовал за Вами, блуждая по ночному лесу. Я нашел этот дом. Я нашел Вас. И я… - он опустил голову, и Клоре показалось, что он сейчас заплачет. – Я не могу отпустить Вас. Мне нужна Ваша помощь, - его голос сорвался до хрипоты.
Клоре видела, как трудно ему было произнести эти слова.
- Я могу помочь Вам? Но я даже ничего не знаю о Вас!
- Я расскажу Вам о себе.
- Но почему Вы решили, что я хочу что – то узнать о Вас? Вы
думаете, мне это нужно? – бросила она ему в лицо.
И в этот же миг ее глаза встретились с его глазами.
- Тогда скажите, что Вы ничего не хотите знать обо мне.
Она смотрела в его глаза и не могла произнести ни слова. Она увидела
его впервые всего несколько часов назад, но, казалось, что он ждал ее всю жизнь.
- Кто Вы, сударь? – Клоре задала этот вопрос себе, но мужчина ответил на него. Он произнес всего несколько слов, смысл которых был так наивен и прост.
- Я мужчина, который полюбил Вас.
Клоре казалось, что она сходит с ума от счастья. Он любил ее! Она еще
не знала его имени, но она поверила ему. Он любил ее! Он всегда будет любить ее! Она была уверена в этом.
Он подошел совсем близко. Его горячее дыхание касалось ее щеки, а от тонкого аромата духов закружилась голова. Он протянул руку и вынул шпильки, сверкающие алыми  рубинами в волосах Клоре. Темная шелковая масса упала на спину, окутав девушку шлейфом. Пламя свечи заиграло ее локонами, когда  мужчина поднес их к своим губам. Его светлая  голова чуть склонилась, и Клоре залюбовалась его тонким профилем.
Мужчина был очень красив. Никогда  еще в своей жизни она не встречала столь совершенной красоты. О ее старшем брате, Дилорме, чернооком красавце, ходила молва, что он самый красивый мужчина в Берри. Но тогда тот, кто стоял перед ней, должен быть самым красивым мужчиной во всей Франции.
- Как Вас зовут? – прошептала Клоре.
Он поднял голову, и Клоре показалось, что в его серых
печальных глазах загорелись искорки света.
- Карл, - ответил он.
- Вас назвали в честь нашего короля?
Мужчина вдруг улыбнулся.
- Возможно. Но тогда вернее было бы сказать, в честь будущего
короля. Мы с Карлом родились в один год. И хоть он и был самым младшим из сыновей  короля Филиппа, все знали, что когда-то придет и его время стать монархом. Ведь тогда никто не мог знать, каким он будет королем. Лично  мне кажется, что наш нынешний государь не достоин того, чтобы его именем нарекали его подданных.
Он засмеялся, когда увидел блеск негодования на лице Клоре.
- Как Вы смеете так говорить о нашем короле?!
Она вырвала свой локон, который он до сих пор держал в своих руках, и
подошла к окну, в арку которого вливался лунный свет.
- Неужели Вы так преданы своему повелителю? – спросил Карл.
Клоре обернулась и, глядя в его красивые серые глаза, опушенные
длинными черными ресницами, произнесла:
- Все поколения моих предков на протяжении многих десятилетий  верно служили своим государям! И мой отец научил нас почитать и любить наших повелителей!
- Пожалуй, вы единственные, кто любит этого несчастного горемыку. Я обязательно передам ему это при встрече.
Брови Клоре взметнулись вверх. Она не смогла унять легкой дрожи в голосе.
-  Вы так близки с нашим государем?
- Да. Я близок с ним, как никто другой. Я, да еще Готье. Мы – единственные друзья нашего повелителя.
Девушкой овладело любопытство. Она присела на подоконник и, послав мужчине очаровательную улыбку, вдруг попросила:
- Расскажите мне о нем, сударь.
На миг она замолчала, но потом, набравшись храбрости, спросила:
- А это правда, что он так и не оправился после расставания со своей
женой? Я не могу поверить, что мужчина, а тем более король, столько лет может любить женщину, которая предала его. Интересно, какой же она была, чтобы ее так любили?
- Вы очень похожи на нее, Клоре. Нет, не удивляйтесь! Ведь недаром я Вас принял за нее. Вы столь же красивы, как и Бланка. Бланка.
Мужчина вздохнул. Он убрал белый локон, упавший на его лоб и, сбросив с плеч камзол, опустился на волчьи шкуры, ворохом сложенные у подножия алькова. Он вытянул ноги и, сложив руки на груди, посмотрел на Клоре. Она на мгновение закрыла глаза, когда пламя догоравшей свечи сверкнуло на огромной золотом перстне, венчавшем его руку. А Карл, прислонившись спиной к кровати, заговорил:
- Наш король узнал, что такое жизнь в тот день, когда впервые увидел эту белокурую красавицу. Она была такой крошечной, что ему сразу же захотелось опекать ее, беречь ее, заботиться о ней. Он полюбил ее до безрассудства, не обращая внимания на слова своего отца, Филиппа Красивого, который не раз говорил ему, что для будущего государя опасно так привязываться к женщине. Но Карл не хотел слушать его. Да и как можно было послушать человека, который  на протяжении стольких лет  после смерти своей возлюбленной королевы ни разу не прикоснулся к женщине. Старшие братья Карла, Людовик и Филипп,  упокой Господь их бренные души, всегда недолюбливали младшего брата. Они считали его слабым, глупым и нередко вместе с придворными любили поиздеваться над ним. Несмотря на то, что он рос в королевской семье, в окружении многочисленных слуг, наш король был одинок. Мы с Готье как могли,  старались поддержать его и быть рядом. Но что мы могли сделать? Наши усилия были бессильны против той силы, которая подавляла его. Всю жизнь  Карла преследовал отцовский взгляд. Взгляд, который,  едва скользнув по нему, наполнялся жалостью. В ту пору не было человека более одинокого, чем Карл.  Я молил бога послать ему избавление от этого проклятия. И когда я впервые увидел младшую дочь графини Бургундской, я понял, что нашел ту, которая спасет его.
Он привязался к ней, как ребенок, и никогда не сводил с нее влюбленных глаз, не обращая внимания на насмешки Людовика и  Филиппа.  А Бланка, нужно отдать ей должное, она приняла его любовь и, более того, ответила ему таким же сильным чувством.  Они вместе расцветали на глазах, и Карла вскоре стали называть  так же, как и его отца, Красивым. Теперь мне казалось, что в целом свете не было  счастливее человека, чем Карл. Он совсем не думал о будущем, о короне, которая когда – нибудь должна  достаться и ему. Его мысли заняты лишь своей красавицей женой. Он страстно желал ее, а еще больше он желал, чтобы она подарила  ему ребенка. Ему было все равно, кто у него будет: сын или дочь. Он просто хотел ребенка. Но судьба почему – то наказывала его: двое детей от Бланки умерли в раннем младенчестве, и Карл не знал утешения от этого горя. Он считал, что в нем нет мужской силы, способной породить новую жизнь.  И поэтому однажды Готье привел к нему девушку, но Карл разозлился так, что прогнал их обоих. Он несколько дней не разговаривал с Готье, и мне с трудом удалось втолковать ему, что наш друг – великан действовал из добрых побуждений. И тогда Карл спросил меня:
- Это правда: ты думаешь, у нас с Бланкой нет детей по моей вине?
- И я ответил ему честно. Я никогда, ни разу не предположил, что в
этом виновата Бланка. Я смотрел на нее и думал, что Господь не может так наказать это прелестное создание. Она была рождена для любви и счастья. Она сияла, излучая свет вокруг себя. Ее жизнерадостность завораживала всех. Кто бы мог тогда подумать, что эта маленькая очаровательная женщина станет причиной такой ужасной трагедии, постигшей королевскую семью!
- Вы ведь тоже любили ее? – вдруг спросила Клоре.
Мужчина поднял голову и посмотрел на нее.
- Никто не мог любить ее сильнее, чем я.
Клоре не смогла выдержать его полного печали взгляда. Она
отвернулась и посмотрела в окно.
Луна висела высоко в небе, пестрея кружевом звезд. Ее бледные блики лежали на верхушках сосен, пытаясь разогнать уснувшую в колючих лапах ночь.
«Какая  странная судьба, - подумала Клоре. – они любили одну женщину и остались друзьями. И, похоже, оба страдают по ней до сих пор».
- И что же потом было с королем? – спросила Клоре и, немного помолчав, добавила:
- И с Вами?
- Ничего. Карл опять стал призраком, только теперь двор потешался
над рогами, которые наставила ему Бланка.
Губы мужчины сложились в пренебрежительную складку, и он усмехнулся.
- И надо отдать ему должное, он носил их с достоинством. Его глаза
всегда были красны от слез, он вечно ныл и жаловался на свою судьбу. Его вдруг  стали жалеть все: от короля Филиппа до маленького поваренка на кухне. Но вскоре жалость переросла в презрение, и он вынужден был скрываться от окружающих. Он уезжал  в Шато – Гайар  и по несколько  дней проводил, запершись в темнице, где в течение нескольких лет томилась в заточении женщина, которую он боготворил, и которая разбила его жизнь. Ни один смертный не ведает о том, что он там делал. Даже Готье в те минуты не имел права быть рядом с ним. Наверное, Карл пестовал  бы свою жалость и страдания все оставшиеся  годы. Но жизнь всегда распоряжается по – своему.
Сначала умер его отец, в скором времени за ним последовал старший
сын Людовик, потом настал черед Филиппа. Один за другим члены королевской семьи сходили в могилу, и в народе поползли слухи, что это проклятие великого магистра тамплиеров, Жака де Молэ, преследует род Капетингов. А когда на голову Карла возложили королевскую корону, он принял эту ношу без особого желания: слишком тяжело было наследие проклятых королей.
И когда Карл Валуа, родной дядя Карла, протянул ему руку помощи, наш король просто взял и свалил все заботы о государстве на его плечи. Чему, надо сказать, старый Карл очень обрадовался, ибо он и сам был не прочь посидеть на французском троне. Он взял управление страной в свои сильные руки, оказывая огромное влияние на Карла своей энергией и умом. Наш король доверял ему во всем. Он даже позволил старику Валуа женить себя на Марии  Люксембургской, сестре короля Богемии, которую никогда даже и не видел. Он совсем не противился этому браку. Он до сих пор любил Бланку, и ему было все равно, какая женщина будет рядом с ним. Главное, чтобы она подарила ему наследника.
Он радовался  как ребенок, когда Мария забеременела, и едва не сошел с ума от горя, когда из Иссудена прибыл гонец и привез с собой страшное известие: королева покинула этот мир,  разрешившись мертвым ребенком.  Карл заперся в своем кабинете в Ситэ и несколько дней не выходил оттуда. Но от потери государя нас, как ни странно, спасла война.
Англичане захватили Аквитанию, осаждая и завоевывая одну за другой крепости, города и провинции. Карл решил сам возглавить  военную кампанию. И его первой победой над злым роком, нависшим над ним с рождения, была победа в Сен – Сардо. Войска англичан быстро капитулировали, оставляя одну за другой Аквитанские  провинции. Карл сумел вернуть французской короне Лимузен, Руэрг, Марш, Ангулем. Войско стало восхищаться своим королем, но еще больше гордились им я и Готье.  Да он и сам вдруг воспрянул духом, поверил в себя: это была его первая военная кампания, и закончил он ее успешно.
Карл, окруженный ореолом славы, поспешил вернуться в Париж. Всего несколько дней назад мы покинули Перигё и сейчас направляемся в Бурж. Сегодня вечером конь Готье поранил ногу, и нам пришлось отстать от королевской свиты. Мы задержались в небольшой деревушке недалеко от Вашего замка. Но когда старый кузнец нашел для Готье нового коня, солнце уже скрылось за деревьями. Король к этому времени, я думаю, уже успел  добраться до Буржа. Но я ничуть не сожалею о том, что мы отстали от него. И Вы знаете, Клоре, моя жизнь вдруг обернулась так, что я стал благодарен этой войне и моим врагам, - его чуть хриплый голос дрогнул.
В комнате стало тихо. Было слышно лишь,  как потрескивала свеча. Старинный особняк затаился. Он почувствовал, как под его сводами зарождается великая страсть, о которой его стены не ведали уже несколько столетий, но которую теперь он сохранит на многие века.
- Посмотрите на  меня, Клоре. Я прошу Вас! Перестаньте бояться меня. Я не обижу Вас! Посмотрите на меня, Клоре!
Она обернулась и едва не задохнулась от нахлынувших на нее чувств. Она не слышала, как он подошел к ней. Но теперь он стоял совсем близко, так, что Клоре чувствовала, как бьется его сердце. Ей вдруг захотелось прильнуть к нему всем телом, как там, в долине, когда она впервые увидела его. И он почувствовал ее желание. Она приникла к его груди, а Карл обхватил ее голову дрожащими руками. Его губы коснулись ее волос. Он был выше на голову, и Клоре трепетала от той силы и нежности, исходивших от него.
- Я  благодарен этой войне, ибо она послала мне встречу с Вами, Клоре. Вы спрашивали, что стало со мной после того, как из моей жизни исчезла Бланка. Я страдал, мучался и ждал ту, которая предназначена мне судьбою. И я нашел ее, Клоре! Если бы Вы знали, как долго я ждал Вас!
Клоре подняла голову и посмотрела на него. Две слезы скатились из его глаз.
- Я прошу Вас, Клоре, помогите мне! Не гоните меня! Отныне моя жизнь принадлежит Вам, и Вы вольны распоряжаться ею, как Вам заблагорассудится! Но я умоляю Вас: не бросайте меня!
Она была ошеломлена этой мольбой и не могла произнести ни слова. Казалось, прошла целая вечность, но ни один из них не проронил ни звука. Они стояли, прижавшись, друг к другу, слившись в немом признании глаз. Он словно загипнотизировал ее  своим взглядом. И даже когда он поднял ее на руки и понес на постель, Клоре не нашла в себе сил бороться с его желанием.
Время остановилось: больше не существовало ни минут, ни часов. Мир опустел, и остались только они,  он и она. И эти мгновения опьяненного счастья, нежности и страсти. И прошлое отступило. Они не понимали, как могли жить столько лет друг без друга? Как мог существовать мир, если они были вдали друг от друга? Так далеко. И не вместе…

Клоре сидела, поджав ноги, и смотрела на лежащего рядом с ней мужчину. Он спал, и она, не стесняясь, всматривалась в каждую клеточку его тела, стараясь впитать в себя, оставить в своей памяти каждый дюйм его красоты. Ее первый мужчина!
Они были знакомы несколько часов, но она, столько времени хранившая свою честь, подарила ее без сожаления ему, совсем незнакомому, чужому мужчине. И он принял ее дар. И сколько любви было в его глазах! Тогда Клоре поняла: она хранила себя для него. Для этого мужчины, который столько лет ждал ее.
И как же красив был ее Карл! У него было длинное стройное тело, а гладкая кожа белела как молоко. Сильные мускулы отливали перламутром в лучах яркого летнего солнца. Оно смотрело в окно, озаряя его яркими бликами. Белые локоны Карла были взъерошены. Клоре так хотелось убрать со лба непослушные пряди, но она боялась разбудить его.
Его. Ее первого мужчину, которого она полюбила сразу, как только увидела. Любовь как ураган ворвалась в их жизнь. И Клоре поняла:  они будут обречены на муку, живя друг без друга. Какая – то неведомая нить связала их судьбы. Она почувствовала это недавно, но уже знала, что эта связь прервется  только со смертью одного из них. В эти часы соединились не только их тела. Что – то более сильное зародилось между ними.
Она опустила голову на колени, почувствовав горечь подступивших слез. Он просил не бросать его, а если он сам захочет  оставить ее? Как она сможет пережить расставание с ним?
«Господи! Я же ничего о нем не знаю! Но как я буду жить без него?»
- Ты поедешь со мной, Клоре?
Она вскинула голову, и он задохнулся от любви, встретившись с ее
огромными карими глазами. Ее густые, длинные ресницы встрепенулись, и он понял, что она сейчас заплачет. Он приподнялся на локте и протянул руку. Его пальцы убрали шелковые локоны, скрывающие ее красивое лицо. Он гладил ее щеки, касаясь припухших от поцелуев губ.
- Я обидел тебя, Клоре?
Она закивала головой.
- Нет, сударь.
- Тогда скажи мне, девочка моя, что тебя так расстроило? Чего ты
боишься? Ты не веришь мне?
Ее ресницы опустились, и слезы хлынули из глаз, орошая бархатную кожу.
- Я прошу тебя, Клоре, не молчи! – голос Карла дрожал от тревоги. Он
опрокинул ее на спину и, обхватив руками ее залитое слезами лицо, прошептал:
- Посмотри на меня. Я люблю тебя, Клоре!
Его прикосновение обжигало ее. Она чувствовала его трепет каждой
клеточкой своего существа. Она никогда не думала, что тяжесть мужского тела может быть так приятна. Боже, какая великая сила любви зарождалась в ней!
А он, склонившись над ее лицом, слизывал соленые хрусталики, блестевшие на ее дрожащих губах, и все время шептал:
- Я люблю тебя, Клоре! Люблю! И буду любить до конца жизни!
Клоре! Скажи мне что – нибудь! Я прошу тебя! Не молчи! Только не молчи!
И едва их уста расстались, она произнесла слова, которые уже давно
рвались наружу из глубин ее девичьего сердца. Сердца, впервые познавшего страстную любовь душ и тел.
- Я тоже люблю Вас, сударь! Я люблю Вас! И я поеду с Вами! Я не
буду спрашивать, куда Вы меня повезете! Я готова следовать за Вами куда угодно! Но мои родители…
Она не успела договорить. Он прикоснулся рукой к ее губам. Его глаза горели любовью, обжигая ее взор.
- Они даруют нам свое благословение, Клоре! Я уверяю тебя, милая,
они отпустят тебя со мной! Я увезу тебя в Париж и сделаю самой счастливой женщиной на свете! Я окружу тебя лаской! Я буду любить и оберегать тебя! Я подарю тебе все богатства, которые у меня есть! Я отдам тебе все, Клоре! Я отдам тебе себя! Ибо с этого мгновения моя жизнь – это ты! Я не смогу существовать без тебя! Без тебя мне не нужен этот мир, Клоре!
Ее руки скользнули по его плечам. Она погладила его спину, а потом вдруг обняла его со всей своей девичьей силой, прижимая свое молодое тело к его гладкой груди. Она коснулась своими губами его губ и произнесла:
- Я люблю Вас… - в глазах заискрилась улыбка. Последнее слово она
уже вдохнула в его уста: - Карл!


- Ты уверена, что хочешь этого? – Карл стоял у кровати, держа свой
золотой перстень над пламенем свечи.
- Да. Я хочу навсегда остаться Вашей! Я хочу, чтобы на моем теле
был Ваш знак – знак Вашей любви ко мне.  И если вдруг когда – нибудь  нам предстоит разлука, я хочу остаться верной Вам: ни один мужчина не захочет заклейменную женщину.
Она была настолько уверенна в своем желании, что Карл уступил ей. И когда раскаленный перстень коснулся ее бедра, он заглушил ее крик поцелуем. Он ждал ее слез, но девушка и не думала плакать. Она обняла его и, поднявшись на носочки, прошептала ему в самое ухо:
- Теперь Вы знаете, сударь, что может делать порядочная девушка так
далеко от дома?
Он засмеялся, а потом подхватил ее на руки и закружил.
- Да, теперь я знаю, что порядочные девушки ловят в свои сети
добродетельных мужчин! Но я счастлив, что попал в твои сети, Клоре! Я хочу навсегда запутаться в них и никогда не найти единственного спасительного выхода из этого лабиринта! Я хочу погибнуть в нем, Клоре!
- Вы сами только что запечатали этот единственный выход, - ответила
Клоре.
Она наклонила голову, пытаясь разглядеть отпечаток его перстня: на
белой коже горел небольшой красный ожог. Лишь со временем, когда  от него останутся шрамы, можно будет различить крохотную лилию.
- Я Ваша, Карл! Отныне и навсегда!..


- Клоре, где вы? – женский голос ворвался в ночную тишину
старинного особняка. – Мишель! Да отзовитесь же вы!
Дверь с грохотом распахнулась, и на чердак влетела Ланвен.  Она запыхалась, и в свете луны было видно, как ее молодые полные груди вздымаются под легкой  тканью ночной сорочки. Она с трудом различила в темноте две склонившиеся над столом тени.
- Что случилось, Ланвен?
- Господи, Клоре, ты еще спрашиваешь! Вы не появлялись в
замке целые сутки. Мой отец не раз справлялся о тебе. Я сказала ему, что тебе не здоровится. И тогда он спросил меня, как себя чувствует Мишель. Неужели ты забыла: сегодня на рассвете твои родители возвращаются в Броснен. Вы хотите погубить себя?
- Что делает здесь эта девушка? И кто она? – пламя свечи ворвалось в
комнату, и Ланвен  вскрикнула, увидев перед собой огромного мужчину – великана. Отблески огня играли в его каштановых волосах, отражаясь в зеленых, в пеструю крапинку глазах.
- Готье, ты до смерти напугал мою служанку! – Клоре засмеялась и,
приблизившись к перепуганной девушке, обратила на нее свой взор.
- Не бойся, Ланвен. Это Готье. Он не причинит тебе зла.
Девушка смотрела на свою госпожу ошалевшими от изумления глазами.
Она была так потрясена, что не могла ничего ей ответить. А Клоре накинула ей на плечи принадлежавший Мишелю плащ, висевший на стене у двери, и произнесла:
- Ты сама смущаешь Готье.
И только сейчас Ланвен спохватилась. Она вспомнила, что, покидая
замок, забыла набросить на плечи накидку, и сейчас стояла перед незнакомым мужчиной в одной сорочке. Она поспешила запахнуть плащ на груди и сразу же почувствовала себя защищенной.
- Что здесь происходит, Клоре? Где Мишель? Если я правильно
поняла, его здесь нет?
- Да, Ланвен, его здесь нет.
- Но тогда, что за мужчина стоит за твоей спиной?
Клоре  на миг замолчала, а потом, взяв лицо девушки в свои ладони,
заглянула в ее серые, прочти прозрачные глаза.
- Выслушай меня, Ланвен. Я прошу тебя! – она глубоко вздохнула и
продолжила: - Здесь нет Мишеля. Его не было здесь, когда я пришла. А этот мужчина, он… он тот, кто искал меня всю жизнь, Ланвен! Он искал  меня и нашел! И когда я увидела его, я поняла, что ждала его. И только его. Ты ведь понимаешь меня, Ланвен! Я знаю, ты всегда понимала меня.
Ее лицо светилось от счастья! Столько любви было в ее глазах!
- Ты любишь его, Клоре! – Ланвен не спрашивала ее. Она поняла это
по ее глазам.
- Да, я люблю его. И он любит меня. Мы завтра же испросим
благословения у родителей и обвенчаемся в нашей церкви. А потом мы уедем в Париж. И ты поедешь с нами, Ланвен!
- Господи, да что с тобой происходит, Клоре?
- Я боюсь сойти с ума от счастья. Я буду его женой! Ты слышишь, я
буду его женой!
Клоре расцеловала девушку в обе щеки и, обернувшись, протянула руки своему избраннику. Его тень колыхнулась в темноте, а уже через миг отблески свечи, которую держал Готье, озарили его красивое лицо. Он сжал пальцы Клоре и, посмотрев на Ланвен, улыбнулся.
- Могу ли я надеяться, сударыня, что Вы будете служить мне так же
преданно, как и своей госпоже?
Ланвен окаменела. Клоре видела, как ее лицо побледнело, а глаза
остекленели. Казалось, что она увидела перед собой не человека, а привидение. Руки девушки затряслись, когда она приподняла полы плаща и, опустив глаза, склонилась перед мужчиной в низком поклоне.
- Сир!
Ее дрожащие губы прошептали всего одно слово, но этот шепот
взорвался в голове Клоре громовым раскатом. Руки, которые ласкали ее пальцы, вдруг стали ледяными. Пол под ногами дрогнул, и в бешеном ритме закружились перед глазами обитые старыми гобеленами стены. В ярком свете промелькнула  огромная тень, когда Клоре почувствовала, как Готье подхватил ее на руки и понес куда – то в черноту. Тьма и мрак обступили ее со всех сторон, и Клоре окунулась в темную негу безсознания.


- Ты сам погубил себя, Карл! Ты обманул ее! Ты утаил от нее самое главное! Как ты мог? Ты сам разрушил свою жизнь! Поверь мне, она не пойдет с тобой! О, боже, Карл, что ты наделал?! – Готье не мог больше кричать. Его голос сорвался.
- Пойми меня, Готье. Я не хотел, чтобы она полюбила короля. Полюбить короля сможет каждая женщина. Я хотел, чтобы  она полюбила мужчину. Ты знаешь, Готье, я такой же мужчина, как и все. Я такой же человек! Я смертен, как и ты! Неужели я не имею права быть счастливым?
- Ты не имеешь права быть просто мужчиной. Твои заботы – это заботы о твоем королевстве, о людях, которые принадлежат тебе. Ты – король. И твоя спутница жизни – это корона. И ей совсем не важно, счастлив ли ты с ней или нет!
- Но я хочу быть счастлив! Мне не нужно это королевство! Мне нужна лишь эта женщина! – крикнул Карл. – Это моя жизнь, Готье! И я хочу распоряжаться ею сам!
- Нет, сир. Ваша жизнь не принадлежит  Вам. Не Вы вольны распоряжаться ею. И Вы сами знаете, Вам не позволят взять в жены ту, которая не принесет никакой выгоды французской короне. Но даже если Вы ослушаетесь их  и женитесь на ней, в скором времени они убьют Вас. И уж поверьте мне, в первую очередь, они  позаботятся о Вашем потомстве!
- Так будь она проклята, эта корона!
- Не утруждай себя, Карл. Ее уже давно  прокляли и без твоих стараний!

Клоре слушала этот разговор. Невыносимая мука вгрызалась острыми клыками в охрипшее от криков боли сердце. Совсем недавно они с Карлом любили друг друга, сгорая в ласке и нежности. Они были счастливы, как никто в целом свете. Она была счастлива! И что же… Постель еще не остыла от жара их слившихся в любви тел, а ей, Клоре, уже не хотелось жить. О, как бы она была счастлива, если бы Бог позволил ей сейчас умереть!
Она не винила Карла за его обман. Он хотел, чтобы его любили. Любили не из-за богатства, не из жалости, а просто потому, что он такой же человек, такой же мужчина, как все. Она отдала бы все, что имела, лишь бы прожить свою жизнь вместе с ним. Но она отлично поняла смысл слов, сказанных Готье: жизнь мужчины, которого она полюбила, будет недолгой, если она будет рядом с ним. И она приняла единственное, верное решение.
Она никому не позволит лишить его жизни. Она не позволит обагрить свои руки его кровью. Пусть она сойдет с ума от тоски по нему, главное, чтобы он жил на этом свете! Чтобы они дышали одним воздухом, чтобы они видели одни и те же звезды! И пусть она будет проживать свои дни вдали от него, скорбя в разлуке, но она будет знать, что он жив. Что его сердце бьется. Она будет засыпать с мыслью, что во сне он придет к ней. И они будут любить друг друга так, как в эту жаркую июльскую ночь. Они познали тайну любви, и она, Клоре, похоронит ее в этих древних стенах полуразрушенного особняка, затерянного в сосновых лесах провинции Берри.
  Она открыла глаза и первым, что она увидела, было залитое слезами лицо Карла. Его глаза кричали ей о любви и о боли. Она знала, что запомнит этот взгляд на всю жизнь.
Клоре долго всматривалась в его серые глаза, и ему показалось, что она дарует ему свой взор навечно. Искры счастья блеснули в его потускневшем от муки взоре, но она вдруг отвернулась от него.
- А теперь уходите, сир.
- Что ты говоришь, Клоре?  Ты же обещала мне, что мы всегда будем вместе! Ты говорила,  что любишь меня!
Он тряс ее за плечи.
- Не бросай меня, Клоре!
Ее   волосы рассыпались по подушке, и он, склонившись, спрятал в них свое лицо.
- Я умоляю тебя, Клоре! Поедем вместе со мной! Я клянусь тебе, никто и никогда не причинит тебе зла, не сделает тебе больно! Я люблю тебя, Клоре!  Я буду защищать тебя! Я отдам свою жизнь за тебя!
- Господи, сир! – Клоре вырвалась из его объятий. Она оттолкнула его и прокричала ему прямо в лицо:
- Я слишком сильно полюбила Вас! Неужели Вы не поймете, что главное для меня – это Ваша жизнь! Я не переживу Вашей смерти, Карл!
Она бросилась на край постели. Она хотела убежать, но он поймал ее. Он заключил ее в объятия, а потом вдруг упал перед ней на колени и прохрипел у самых ее ног:
-Клоре…
-Господи, Готье! Во имя всех святых, уведите его!
Великан бросился к своему господину и  с трудом оторвал его от ее ног. Он потащил его к двери, и Клоре зажмурилась, лишь бы только не видеть этого мучительного зрелища.
- Я вернусь за тобой, Клоре! – закричал Карл. – Я вернусь!
Глухое эхо прокатилось по старому зданию, когда дверь захлопнулась за ними. Клоре встала с постели, но ноги не могли держать ее. Девушка  стала оседать на пол. Ей хотелось плакать, но слезы словно сгорели в ее глазах. Немая тишина окутала ее со всех сторон. И лишь там, далеко внизу, скрипели под тяжестью двух мужских тел старые  деревянные ступени.
Одним  из мужчин был Готье д,Лон – верный друг и тайный секретарь французского короля. А вторым был сам король, Карл IY Красивый. Человек, в котором лишь одна Клоре разглядела печать проклятия и одиночества сильных мира сего. У них могли быть несметные сокровища, богатства, земли, тысячи подданных. Весь мир был в их руках. Но кто знает, нужен ли был им этот мир без одной - единственной милости, которою всевышний обделил их? Нужны ли были королям все богатства мира без любви? Клоре никогда не задумывалась над этим. Но сейчас она знала: король самой могущественной на свете империи, их король, был самым несчастным человеком на земле. Его империя разлучила их. Клоре полюбила его, но Карл IY не мог принадлежать ей. Слишком сильной и могущественной была ее соперница. Разве сможет Клоре сражаться с короной? Хватит ли у нее сил вступить в эту битву? Битву, цена победы в которой – смерть короля!
Несколько часов Клоре лежала, распластавшись, словно раненое животное на теплой волчьей шкуре, и Ланвен никак не могла успокоить ее. Да и как она могла помочь ей? Ее госпожа только что рассталась с мужчиной, которому отдала свою любовь. Он ушел навсегда, забрав с собой ее сердце. Ее первый мужчина. Ее Карл. Ее король.
Разве знала тогда Клоре, что, уходя, он оставил ей самое дорогое, бесценное в этой жизни? Он ушел, оставив ей частичку себя. Плод их любви зарождался у нее под сердцем…