421. Хуторская чертовщина. Вилами по спине

                Не приятное чувство, когда над твоей головой кто – то ходит, ещё ужаснее, когда тебя дублируют монотонно и в такт, словно насмехаются с преднамеренной издёвкой, вводя в состояние повышенной нервозности, отчего в голове вскипает кровь, готовая выплеснуться вон.
                В такой ситуации трудно себя сдерживать в руках, особенно когда к этому не особо привычен, драть горлянку в таких случаях не практично, даже  можно подумать, что у самого того, не все дома, орать  - то собственно говоря, не на кого.
               А раз не на кого, то вначале подумай, для чего поднимать шум, сначала разберись, что к чему, а уж тогда дай волю эмоциям, а попусту сотрясать воздух, дурацкая затея.
        Пахом человек практичный, зря ничего делать не будет, у него во всем присутствует зерно разумного.
                Он решился на простой эксперимент,  поглядывая с опаской на потолок, где слышались шаги, а это было над самой его головой, приподнял ногу, чтобы сделать очередной шаг, но не сделал этого, его нога зависла в воздухе.
                Он с замиранием сердца ждал, что обязательно услышит стук шагов, но этого не последовало, чертовщина какая – то получалась.
                А тут как назло налетел в спину зазевавшийся Трифон, он шёл следом, хотя ширина прохода позволяла идти рядом, если здесь спокойно проезжала бричка, запряжённая двумя лошадьми, то двоим людям, широк простор.
                -Тришка падла, куда прёшь?!
                -Зенки совсем повылазили.
                -Ты б ... мне ещё  вилой ногу бы наколол,
                уже в движении вперёд зло выкрикнул напарнику Пахом.
        И в это же время на чердаке загрохотало подобно грому в ясном небе, это хуторской чёрт налетел в потёмках на вёдра, тазы и всякую металлическую дребедень.
                За сенником начиналось что – то подобное гумну, где веяли и складировали зерно.
                У хорошего хозяина всё учтено и использовано по максимуму, этого добра с запасом кормов, будь засуха или какое ни будь внезапное бедствие, хватило бы не менее чем на пару лет, но вернёмся с чердака в помещение конюшни.
                Нежданный грохот на чердаке на кого хошь наведёт страху, вон Тришка прижал к себе вилы, вылупил глазища на потолок, приоткрыл с испугу рот, хотел ли он чего сказать или его временно парализовало,  а может он даже умер со страху.
                Но нет, его губы оживились и стали чего шептать или же это был нервный тремор, кто его поймёт, когда у самого сердце едва не выскакивает из груди.
               -Триш, а Триш, ты чего это?
                -Испужался? 
                -Да я сам пересрал, если честно сказать.
           -Как ты думаешь, кто это у нас там шастает по потолку, а?

       Трифон словно очнулся от ужасного сна, смахнул рукавом со лба выступивший пот, выдавил из себя:
                -Нечистый, ей богу, нечистый.
                -Собственной персоной.

             -Да хватит тебе в слухи верить.
               -Народ он что, балабонит языком, чешет,  что ни попадя, а ты всему этому веришь.

        -Так ты мне сам вот только что рассказывал, аль запамятовал?
            
       - А ты больше верь, уши по шире расставляй.
             -Я так, сбрехал, чтоб время скоротать.

       -Вот и скоротали, сам же знаешь, вспомни о чёрте, он и явиться.
            - Вот теперь, что делать будем.

          -А чего тут думать, сейчас его ознаменуем крестом, он и сгинет.

          Слышал бы эти слова Злотазан, покатился бы со смеху, но ему было не до этого, он наткнулся на лёжку конюшего, вот сейчас и проведёт с ним разъяснительную беседу.

         -Водичкой бы ещё освящённой окропить,
                со своим советом поделился Трофим.
           -Хорошо бы, да где её сейчас взять, не к попу же в станицу бежать.

          На чердаке затихло, Трифон и Пахом, постояли, внимательно послушали, сделали несколько шагов, сверху ни звука.
            -Знаешь Тришка, всё это подозрительно.
                -Может нас продолжают дурачить.
                - Отвлекают, чтоб мы до ворот не дошли, соображаешь, о чём я?

        -Смекаю, ещё как смекаю, всем нутром чую.
             - Оно у меня охолодело, аж озноб пробрал.

          -Вот  то   - то и оно,
                загадочно проговорил Пахом,
                -чует моё сердце всё это не к добру.
                -Идём, проверим ворота, а дальше видно будет.

        Пахом и Трифон с явной боязнью и нервной слабостью в ногах, пошли дальше, а кому скажите, не станет страшно, когда в голове не укладывается, что же твориться этой ночью на конюшне, раньше такого не бывало, а если и бывало, то самою малость, на что не особенно обращали внимания.
                Подошли к маточнику, где по обе стороны прохода находились мамаши – кобылицы в отдельных клетях, эти мирные создания дремали чутко, даже на появление конюхов отзывались не довольным фырканьем и не спокойной топотнёй копыт.
                Свет фонаря их беспокоил и тревожил, они поворачивали головы, выпучивали свои огромные глаза, видимо пытаясь рассмотреть, кто их посмел потревожить, заботливо беспокоясь о своём потомстве.
                Отблеск света в их глазах казался Трифону не естественным, а каким – то зловещим, словно тлеющие угли на ворохе соломы, того и гляди всё в одно мгновение вспыхнет и запылает.
                Трифон шёл и настороженно вглядывался во все стороны, вот где – то впереди промелькнула бесшумная тень, что это могло быть, вдруг сбоку за перегородкой лошадь переступила с ноги на ногу и о ужас, через его ногу проскочило что – то до омерзения противное, если это была крыса, которые здесь водились в обилии, а чего им не водится, когда тепло и сытно, то это полбеды, стерпеть можно.
                Трифон брезгливо дрыгнул ногой, для собственного же успокоения, вроде бы скинул долой неприятное ощущение.
                Чем ближе подходили к воротам, тем больше нарастало напряжение, сейчас ночи не такие холодные, чтобы закрывать вторую пару ворот, которые отделяли помещение конюшни от коморок для хранения зерна, расположенные карманами по обе стороны прохода, так сказать это напоминало сенцы при входе в хату.
              Пахом сознательно или специально, его об этом ни кто не спрашивал, держал фонарь на вытянутой руке впереди себя, чтоб в тусклом свете фонаря, лучше видеть проход перед собой.
               Трифон снова приотстал и плёлся сзади, видимо рассчитывая на то, что в случае опасности во время рвануть со всех ног назад.
                Пахом, не доходя до основных ворот метров пяти, стал склоняться вперёд, чтоб разглядеть запор, его шаги стали заметно короче, а ноги он почти не поднимал, словно они отяжелели и на них навесили по пуду груза.
                Чего там творилось в голове Трифона Запихулина, гадай в сто лет не догадаешься, но страх видимо доканал его сознание, он вдруг увидел, как по спине Пахома, шевелясь из стороны в сторону вползала огромная змея, которая уже начинала обвивать шею напарника.
                Помня, что сам погибай, а товарища выручай, Трифон набрался геройства, перехватил по удобнее вилы, размахнулся с прицелом, ему – то не знать, как бороться с такими гадами, когда под рукою вилы, он со всей дури, боковым ударом  от левого плеча, приложился всеми тремя рожками вил к спине Пахома, издавая победный клич:
                -Сдохни, падла!.  Пахом охнул и выгибаясь от боли вперёд и медленно падая на колени, выронил из рук фонарь, ещё не сообразив, что же произошло, завалился на спину.
«Что это?
          Разбойный налёт?
                Внезапное нападение?
                Ловушка»?
            Фонарь наклонился и упал набок, отчего тут же потух.

           Наступила полнейшая темень. Где – то совсем рядом раздался радостно – победный голос Тришки:
                - Перебил я этой суке хребтину!
                Если не сдохла, то щас добью.

                «Вот сука, подколодная, только и мелькнуло в голове Пахома, так это его проделки, а я - то дурак ни туда.
                Обидно получилось».

07 – 08 ноябрь 2018г.