Железная чума. Глава 8

          В овраге загремели взрывы – Максим проводил испытания.
          – Серега, ты, я смотрю, с пращой ловко управляешься, – как-то сказал он мне. – Не хочешь попробовать гранату пошвырять?
          Гранаты, изготовленные Максимом, сильно отличались от тех, которые я видел раньше. Наш оружейник, видимо решил идти по самому простому пути. Отрезок алюминиевой трубы пяти сантиметров в поперечнике, залитый свинцом с обоих концов – вот и все взрывное устройство. Правда, на одном из торцов имеется выступ, на котором болтается ненадутый воздушный шарик телесного цвета.
          – Напалечник, – пояснил Максим. – Я их у Полины конфисковал. Это чтобы влага внутрь не попадала.
          Взрывник сдернул резинку, вставил в отверстие длинный латунный гвоздь и ударил небольшой деревяшкой по чуть выступающей шляпке.
          – Замедление шесть-восемь секунд, – сказал Максим и только после этого бросил гранату в овраг.

          Громыхнуло сильно.
          Максим, довольный произведенным эффектом, продолжил:
          – Труба дюралевая, внутри взрывчатка, кусочки свинца, капсюль-детонатор и пороховой замедлитель. Дальность разлета и поражающая способность удовлетворительные – вообще-то, неплохо получилось.
          – Это еще и гвоздь с деревяшкой с собой носить надо, – сказал я.
          Признаться, взрывное устройство меня несколько разочаровало.
          – Деревяшку носить не обязательно – по гвоздю можно бить чем угодно, – объяснил Максим. – А запал я сделал самый простой. В обычных гранатах он пружинный, а где я тебе пружины найду?

          Пращу для метания гранат я сделал специальную, с увеличенной сумкой.
          Начались новые, интересные тренировки. Я брал гранату, закладывал ее в пращу, стучал по гвоздю и бросал. Максим внимательно наблюдал, отсчитывая секунды.
          Разумеется, гранаты мне дали без взрывчатки, но во всем остальном они походили на настоящие.
          – Все движения должны быть отработаны до автоматизма, – твердил мне наставник.

          Николаевич с сомнением смотрел на наши упражнения.
          – Гранату можно и рукой бросить – сказал он.
          – Из пращи в два раза дальше получится, – ответил Максим.  –  А когда воюешь, дальнобойность нужна.
          Николаевич подумал, почесал свой нос-картошку и заявил:
          – На такой случай можно и пушечку отлить.

                *   *   *

          Рядом с горном появилась и стала постепенно расти куча из автомобильных двигателей, алюминиевых колесных дисков, бронзовых кранов, медной проволоки и прочего лома. Это Большой решил обеспечить Николаевича материалом. А меня ознакомили с проектом мастерской, и я понял, что история повторилась: людей в команде стало больше – прибавилось работы и у меня.

                *   *   *

          Зою, молчаливую спутницу Николаевича, наши девчонки все-таки разговорили, и Катя рассказала мне историю женщины.
          С Николаевичем они познакомились недавно, а до катастрофы была у нее семья: муж и дочь. Только муж пил, и жила с ним Зоя под одной крышей, но порознь.
          А тут встретился ей мужчина, одинокий и привлекательный. Ночь, предшествовавшую разрушительному рассвету, Зоя провела у него. А ушла от друга ранним утром, потому что собиралась дочь на турбазу проводить. Тут и шарахнуло, а женщина осталась без мужа, без дочери, без любовника и почему-то до сих пор считает себя виноватой в их гибели.

          У Николаевича тоже погибли жена и двое ребятишек, и мужчина из-за этого очень переживает.
          – Переживать-то переживают, а друг с другом сошлись, – высказал я мысль, показавшуюся мне крамольной.
          Не привык я лезть в чужие сердечные дела, да и сам сблизился с Катей через короткое время после смерти жены и дочери.
          – А ты что, не знаешь? – Катя округлила глаза. – Виктор Сергеевич к нам одиноких не берет! Думаешь, Светка своего Максима без памяти любит? Они ведь тоже вместе совсем недавно – договорились меж собой и сюда пришли.

          Витька подтвердил сказанное Катей:
          – Мужику без бабы, а бабе без мужика здесь делать нечего. Начнутся всякие треугольники – разбирайся потом с ними.
          – Ты что, их всех свел друг с другом?
          – Зачем? Они и сами неплохо справились. Я и Максиму, и Николаевичу предложил – они согласились. Остальное – не моя забота… Гагика я тоже звал, но он по жене траур блюдет – вот пусть и живет на базе.

          Гагик часто приходит к Максиму. Что они делают и о чем говорят, я не приглядывался и не прислушивался. Понял только, что этот худощавый и невысокий армянин с добрым взглядом много воевал.

                *   *   *

          Озадачили меня эти разговоры.
          Почему Максим и Николаевич сюда пришли – понятно. Они здесь любимым делом занимаются. Николаевич – инженер, Максим – спец по оружию. Витька им старается все условия создать.
          А вот женщин что сюда заманило? Желание иметь своих мужчин или что-то другое? Максим и Света, Николаевич и Зоя – кто они друг для друга?

          А нас с Катей как назвать? Кто мы с ней? Сексуальные партнеры? Любовники? Муж и жена?
          Мы вместе совсем недавно,  а я себя без нее уже не представляю. В радость мне Катя, милая и почти всегда что-то рассказывающая, беззастенчивая в постели и смущающаяся по пустякам. Моя Катенька. Не Катька, как Большой говорит; не Катюша, как в песне; а  Катенька – моя ненаглядная.

                *   *    *

          Может, девчонки у нас собрались хорошие, или человек просто не способен тосковать вечно – стала Зоя оживать. И запела.
          Я, когда первый раз ее услышал, оторопел. Живой голос, сильный и красивый, звучащий совсем рядом – это вам не музыка в наушниках.
          Девчонки скоро ей подпевать стали. Обнаружилось, что и моя Катя неплохо поет. Только с Зоей не сравнить.

          Вскоре эта плотная женщина с крупными чертами лица стала девчонкам прически делать, а мужикам волосы стричь и бороды подравнивать. Оказывается, она раньше парикмахером была.
          Поскольку бриться нечем, все мужики ходят с бородами. Я боялся, что у меня растительность на лице жиденькой будет, но нет, выросла густая. Интересно, если ее подлиннее отпустить, борода кудрявая будет?

                *   *   *

          Появился у нас и лошадник, только уж больно странной внешности. Нужно взять двухсотлитровую бочку, чуть-чуть ее сплющить, приделать к ней большую голову, короткие, но толстые ноги и длинные здоровенные ручищи – как раз получится Василий Васильевич. А еще этот мужик с ног до головы зарос черными с проседью волосами.
          - Он что, из зоопарка сбежал? – потихоньку спросила у меня Катя, впервые увидев его.
          Разумеется, обезьяноподобный знаток лошадей пришел со спутницей – высокой миловидной женщиной лет тридцати. Я ее уже видел: она на базе стройматериалов жила.
          Объединяло странную пару то, что они не потеряли никого из близких. А если и потеряли, то нисколько об этом не жалели.

          Валентина была давно разведенной и бездетной, занималась торговлей. Катаклизм застал ее в дороге, когда она на своем автомобиле везла товар из другого города.
          – Колеса на ходу отвалились, а лобовое стекло на голову свалилось! – поделилась  Катя чужими впечатлениями.
          Увидев, как хранятся наши запасы, Валентина пришла в ужас. Действительно, почти по всему участку, когда то бывшему моей собственностью, в разных местах высились кое-как уложенные груды продуктов и разных полезных вещей. Разумеется, мы все укрыли пленкой, но сделать приличные хранилища никак руки не доходили. Кроме того, мы планировали  все перенести в дом, когда достроим его.

          На следующее утро после прихода новых жителей я застал Василия Васильевича, что-то увлеченно мастерящего из досок и брусков.
          – Лабазец малый, чтобы его с места не место переставить можно было, – пояснил Васильевич.
          По его словам, мужчина планировал сделать довольно большой ящик на высоких ножках.
          – Не поместится в него все. Лучше сделать побольше, а ножки в землю вкопать, – посоветовал я. – Иначе придется потом еще такой же улей делать, а может, и не один.
          – Соображаешь, милок! Только Валентинка мне такой заказала. А бабам потакать надо.

          С топором и пилой Васильевич управлялся куда лучше меня. Позже я понял, что кирпичи он тоже кладет быстрее и точнее, чем я. Собственно, все, за что он брался, получалось у Васильевича ловко и ладно.
          Знаний обо всем в его большой голове тоже имелось немало, и советы нового жильца пришлись кстати.
          Когда-то Василий Васильевич был фермером, имел большое хозяйство и немало наемных работников. Только за какие-то грехи угодил он в места не столь отдаленные. Наказание он отбывал неподалеку, в колонии, которую все попросту звали "Семеркой". После того как железо потеряло прочность, распалось и исправительно-трудовое учреждение, а Василий Васильевич неожиданно получил свободу.
         Где он был после освобождения до того, как попасть к нам, осталось в тайне.

         Васильевич опробовал баню и остался доволен. Конечно, печь у меня получилась громоздкая, зато я замуровал в нее два бачка, которые Витька из столовой принес. Один – для подогрева воды, а во второй камней наложил. Алюминий – металл легкоплавкий, бачки рядом с топкой не расположишь – вот и получилась у меня печь слишком большой.

                *   *   *

          Я недолго радовался такому толковому и неутомимому работнику. Васильевич помог нам перекрыть подвал и дал ценные советы по устройству печей. Потом они с Витькой загрузились инструментами и ушли к татарам. Вернулись со светло-коричневой лошадью, навьюченной какими-то мешками.
          – Васька! – сразу же заорал сияющий Васильевич. – Ты подковы отлить сможешь?
          У меня как-то из головы вылетело, что Николаевич у нас тоже Василий.

          – Неподкованный мой Рыжий, – громко и возбужденно рассказывал счастливый обладатель лошади. – У них там в кузнице недотепа какой-то. Пряжки к упряжи делает, да гвозди несуразные. Говорит, лошадей подковывать может, а у самого ни одной подковы.
          – Выточи мне эти подковы из дерева или чего-нибудь мягкого, – степенно ответил Николаевич. – Сделаем глиняные формы и отольем из бронзы столько подков, сколько душа твоя пожелает.
          – Здорово! – продолжил оглушать нас Васильевич. – А еще телегу сладить надо, а на зиму – сани. Серега, конюшню с тобой строить будем!

          Оказалось, что Васильевич переполнен идеями и ценными советами: он предложил Николаевичу делать плуги и бороны, планировал за них и за подковы "драть три шкуры" с соседей. Уже в сентябре он поинтересовался у Большого, запас ли тот лыжи и валенки. В общем, появился у нас человек деятельный и неуемный – если честно, мне стало совсем хорошо.