ВОСПОМИНАНИЯ
Тетрадь №9
г.Брест
СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ
ПОЛИТОТДЕЛЕЦ
1-3
Город Новосибирск, расположен на правом берегу одной из могучих сибирских рек Оби. До революции и в первые годы Советской власти он именовался Новониколаевском, являлся центром уезда, входящего в Томскую губернию. Городок был невзрачным, с деревянными домами, в подавляющем большинстве одноэтажными, редко двухэтажными. Было несколько десятков двух - трехэтажных каменных домов. В начале двадцатых годов Новониколаевск стал губернским городом, поскольку Томск находился в стороне на север от Сибирской железной магистрали. Став центром губернии, Новониколаевск начал расти, отстраиваться. А, кажется, в 1925 году был образован Сибирский Край. Центром его стал Новониколакевск. Вскоре он был переименован в Новосибирск. Он стал быстро расти и хорошеть.
На левом берегу Оби, километрах в трех от Новосибирска, есть железнодорожная станция Кривощеково. Раньше она была маленькой станцией. Свое название станция получила от названия села Кривощеково, около которого она была построена. В первую пятилетку индустриализации страны, рядом со станцией Кривощеково начал строиться крупный завод (1929-1930гг.), на котором предлагалось производить комбайны. Поэтому и название этого завода было «Сибкомбайн». Но, ни одного комбайна на этом заводе не было выпущено. Ему дали другую путевку, другое направление.
В 1931 году, рядом с заводом, вернее сказать, при заводе, в его административном здании был создан институт сельскохозяйственного машиностроения. Вот в этом институте мне и пришлось, зиму 1932-1933 года, быть заведующим кафедрой общественных дисциплин, преподавать исторический и диалектический материализм. Сокращенно этот предмет именовался «Истмат».
В километре от завода и института, на горке был построен жилой поселок с двух и трехэтажными кирпичными домами. Этому поселку было дано громкое наименование: Социалистический городок. Сокращенно его называли Соцгородком. В одном из домов этого городка я и прожил с семьей суровую зиму 1932-1933 года.
Наш шестилетний сынишка Эня был очень смелым и энергичным пареньком. Зимой и летом он любил быть на вольном воздухе. Я поощрял его самостоятельность и закалку. Муся тоже не поступала так, как поступают некоторые мамочки в отношении своих детей, закутывая их во множество одежек, ограничивая время пребывания на воздухе, особенно зимой, боясь, что «ребенок простынет».
4-5
Еще в 1930 году, когда я перевез семью из Ачинска в Свердловск, наш четырехлетний сын начал жаловаться, что его набили или обидели другие мальчишки. Мы с Мусей договорились отучать его от этой нехорошей привычки. Как-то он пришел со слезами и стал жаловаться, что его обидели. Я взял ремень и строго сказал ему:
- Ты видишь этот ремень? Так вот, если хоть раз еще пожалуешься, что тебя обидели, я тебя этим ремнем так отстегаю, что тебе будет очень больно. Не будь хлюпиком и нытиком. Без необходимости не лезь сам в драку. А если тебя ударят, дай сдачи.
Надо сказать, что сын очень хорошо воспринял мое поучение. Я не помню, чтобы после этого он хоть раз пожаловался нам на то, что его кто-то обидел. Наоборот, некоторые мамаши жаловались на то, что он подрался с их сынками. Но на такие жалобы я не обращал внимания, говоря в ответ:
- Ничего. Ребята – есть ребята. Они быстро помирятся между собой.
Так вот, живя в Соцгородке, 6-летний сын зимой любил целыми днями кататься с горки на санках, лыжах или коньках один или с другими ребятами. Иногда компанию ему составляла 7-летняя сестренка Надюся. Но она больше играла дома в куклы.
Наступила весна 1933 года. Стал таять снег. Затем потекли журча ручьи. Для ребят наступили новые развлечения и игры. Они целые дни проводили на улице у ручейков, запуская бумажные и деревянные кораблики.
6-7
В один из дней середины апреля, утром, когда я пришел в институт, мне передали телеграмму о том, что меня вызывают на два часа дня в крайком партии в кабинет второго секретаря крайкома Кудрявцева. В то время через реку Обь был только железнодорожный мост и паром. Автомобильного транспорта (автобусов) еще не было. От станции Кривощеково до станции Новосибирск через реку через каждые два часа ходил небольшой поезд, который называли «передача». Сел я в эту самую передачу и поехал в город. Ехал и думал: «Зачем это меня вызывают в крайком партии, да еще и к секретарю крайкома? Возможно, хотят поручить сделать доклад или лекцию о 63-лети с дня рождения В.И. Ленина».
Кудрявцева я знал с 1926 года. Тогда он был секретарем Сибирского Крайкома Комсомола. Вместе с ним был делегатом VII Съезда ВЛКСМ. Оказавшись в его приемной и увидя в ней десятка три солидных товарищей, прислушавшись к их разговору, я понял, зачем меня вызвали в Крайком партии. Речь шла о политических отделах, создаваемых при машиностроительных станциях и совхозах.
Ровно в два часа дня, видимо, вернувшись с обеда, в свой кабинет прошел Кудрявцев. Минуты через три к нему зашли еще два работника Крайкома. Одного из них я немного знал. Это был заведующий сельхозотделом. Вскоре начали приглашать нас по одному в кабинет Кудрявцева. Одни задерживались в кабинете надолго, выходили из него в веселом настроении. Другие задерживались по 10-15 минут. У этих настроение было неважное, выражение лица кисловатое.
8-9
Видимо им очень не хотелось ехать в МТС или совхоз, а их все же заставляли поехать туда. Один товарищ задержался в кабинете минут двадцать. Через дверь было слышно, что с ним ведется серьезный разговор на повышенном тоне. Вышел он с потным красным лицом и злым выражением. После него в кабинет пригласили меня.
Ответив на мое «Здравствуйте», Кудрявцев пригласил меня сесть на стул к столу. На столе перед ним лежало мое личное дело. Посмотрев на меня внимательно, он сказал:
- Ваше, товарищ Фомичев, лицо мне знакомо. Но не могу вспомнить, где я встречал вас.
- Когда вы, товарищ Кудрявцев, были секретарем Крайкома ВЛКСМ. Я работал секретарем Боготольского райкома Комсомола. Вместе с вами я был делегатом VII Съезда ВЛКСМ в 1926 году.- Ответил я.
- Точно. Сейчас вспомнил. Это было семь лет тому назад. Вы, товарищ Фомичев, понимаете, зачем вас пригласили сюда? – спросил он.
- Да, понимаю. – Ответил я. – Для разговора о работе в политотдела.
- Правильно, для этого. Постановление ЦК партии о создании этих органов читали? Как вы смотрите на то, если мы направим вас работать в политотдел МТС или совхоз? – спросил он.
- Если подходить с моей личной точки зрения, то я бы просил оставить меня на преподавательской работе, которую я только начал. Но я член партии. И если Краевой комитет партии считает нужным направить меня в политотдел, то я поеду и буду работать. – Ответил я.
10-11
- Вот это правильный ответ. – Сказал Кудрявцев. – Да, Краевой комитет считает нужным направить вас в политотдел. В прошлом вы батрак, пастух, сельское хозяйство знаете. И будете там полезным человеком. А преподавательская работа от вас не уйдет. Вы еще вернетесь к ней, при желании.
- Мы решили, товарищ Фомичев, направить вас на работу заместителем начальника политотдела по партийно-массовой работе. – Сказал заведующие сельхозотделом крайкома и спросил: - Куда бы вы желали пойти в МТС или в совхоз? Можете сами выбирать.
- В детстве с отцом я пас овец в деревне. Если можно, пошлите меня в овцеводческий совхоз. – Попроси я.
- Хорошо. Быть по сему. – Сказал Кудрявцев. И спросил заведующего сельсхозотделом: - В каких совхозах у нас еще вакантные места?
Тот назвал несколько овцесовхозов, в том числе Учумский, Ужурского района. Я обрадовался. И попросил направить меня в Учумский совхоз. Сказал, что в Ужурском районе я вырос, работал там секретарем райкома Комсомола, бывал в Учумском совхозе. Просьбу мою охотно удовлетворили. Моя фамилия была вписана в список политотдела Учумского овцесовхоза. Я спросил, кто будет начальником этого политотдела? Ответили, что начальник еще не подобран. На мой вопрос когда надо выезжать в совхоз, ответили, что недели через две. Посоветовали закруглять мою работу в Институте по преподаванию Истмата.
12-13
На завтра утром, придя в институт, узнал, что одного студента «тысячника» Новикова, тоже вызвали в Крайком партии. Вернувшись, он сообщил, что его направляют в политотдел заместителем по партмассовой работе в Копьевский молочно-мясной совхоз. Этот совхоз являлся соседним с Учумским совхозом только в другом районе. Мы с Новиковым стали готовиться к отъезду. Более двух недель я усиленно нажимал, чтобы в основном закончить преподавание своего предмета. Жена уволилась с работы в редакции газеты и занялась подготовкой к отъезду.
24 апреля 1933 года в Крайкоме партии состоялось совещание всех товарищей, направляемых на работу в политотделы МТС и совхозы. Набралась очень большая группа людей. Нам сообщили, что все мы, вызванные на это совещание, были утверждены для работы в этих чрезвычайных партийных органах, каковыми являются создаваемые политотделы, в Москве в ЦК ВКП (б). так что мы направляемся в МТС и совхозы, как представители Центрального комитета партии. И своей практической работой по поднятию сельского хозяйства должны оправдать большое доверие, оказанное нам Центральным Комитетом партии. На совещании с большой и яркой речью о задачах политотдельцев выступил первый секретарь Крайкома партии, старый большевик-подпольщик Эйхе.
Отмечу коротко, что в Сибири Эйхе был очень авторитетным товарищем. Он пользовался уважением и любовью коммунистов и народа.
14-15
Им было сделано очень много хорошего для нашей партии, для партийной организации Сибири. И этот замечательный человек, пламенный большевик-ленинец в период разгула культа личности в 1937 году погиб, как «враг народа».
На совещании была дана команда всем политотдельцам в двухдневный срок выехать в МТС и совхозы. На вопрос: «Нельзя ли отсрочить выезд на неделю, чтобы празднование 1 мая провести дома? Семью сразу забирать или можно перевезти потом?» были даны ответы, что отлаживать отъезд на неделю нельзя. Празднование Первого мая надо провести в коллективах МТС и совхозах. Можно выехать без семей. Устроиться с квартирами, а потом перевезти семьи.
Во время совещания я познакомился с товарищем, который утверждался начальником политотдела Учумского овцесовхоза. Это уже пожилой человек, лет пятидесяти, с основательной сединой в волосах. В разговоре с ним понял, что в политотдел он идет без особого энтузиазма, не с желанием. Фамилия его Игнатьев. Живет в Новосибирске, имеет приличную квартиру и хорошие экономические условия, с которыми жалко расставаться.
Я познакомил его с Новиковым, который едет в соседний совхоз. Трое мы договорились, что поедем вместе. Я решил сразу ехать с семьей и всем имуществом. Новиков решил сделать так же. Игнатьев сказал, что он пока семью не повезет. Договорились попросить Крайком партии, чтобы он дал указание Управлению дороги о выделении нам вагона.
16-17
Это было сделано. Нам дали обычный товарный вагон. Я и Новиков погрузили в него все свое домашнее имущество, Игнатьев кое-что.
В институте я полностью рассчитался. Обязанности и дела заведующего кафедрой сдал преподавателю политэкономии. И был готов к отъезду. Мы с Новиковым со своими семьями, Игнатьев один, разместились в вагоне. Вечером наш небольшой четырехосный товарный вагончик прицепили в хвосте курьерского поезда Москва-Владивосток. Поезд тронулся. Прощай Новосибирск! Мы едем на новую работу, на новое местожительство.
В жизни мне пришлось много раз менять характер и место работы, перевозить семью на новое местожительство разными видами транспорта: на лошадях, автомашинах, на пароходе и поездах. А быть просто пассажиром в поездах пришлось безсчетное количество раз. Но, ни разу до и после того, как мы ехали от Новосибирска до Ачинска, так ездить не приходилось. Наш товарный вагончик, находящийся в хвосте курьерского пассажирского поезда, так мотало из стороны в сторону, что казалось, он вот-вот оторвется от поезда. Все вещи в вагоне катались, гремели. Да и мы, пассажиры, не могли усидеть на месте. Вот это была езда так езда!
В Ачинске наш вагончик отцепили от поезда. Наступила тишина и спокойствие. Мы уснули, чего не могли сделать в пути при той скачке, какая была. Проснувшись утром и выйдя из вагона, я увидел, что за ночь навалило уйму снега.
18-19
А ведь был конец Апреля. Вскоре пришел поезд Красноярск-Абакан. К нему прицепили наш вагон. И мы поехали на юг от Ачинска. Через несколько часов уже были на маленькой станции Учум в 25 километрах за Ужуром. Это наш конечный пункт. Приехали! Выгрузились из вагона. Позвонили в Совхоз, который находился от станции в двух километрах. Через несколько минут подошла из совхоза грузовая автомашина. Погрузились в нее и поехали в совхоз. Мы с Игнатьевым приехали к месту работы. Я с семьей, он без семьи. А Новикову надо было ехать дальше километров тридцать в Копьевский мясомолочный совхоз. Машина Учумского совхоза повезла его туда.
Для нас, политотдельцев, квартиры в совхозе уже были подготовлены. Я с семьей поместился в двух комнатах в доме, в котором было несколько квартир с одной общей кухней. Пока это нас вполне устраивало. Дом находился в центре поселка, именуемого Центральной усадьбой. Этот дом старинный. До революции в нем жил управляющий именьем. Железная крыша дома была выкрашена зеленой краской. Вокруг него росло несколько деревьев.
Рядом с ним стоял двухквартирный дом, построенный уже в годы Советской власти. Одну четырехкомнатную квартиру занимал директор совхоза. Другая двухкомнатная квартира была отведена начальнику политотдела. В нее и вселился Игнатьев. Он не привез с собой никакой домашней утвари, ни койки, ни стола, ни стула. Временно, кое-что поставили в его квартиру. Что называется, устроились.
20-21
Дня через два после нашего приезда прибыли второй заместитель начальника политотдела по оперативной части (НКВД) Прокопьев Александр Николаевич и помощник начальника политотдела по комсомолу Баранов. Прокопьев прибыл с семьей – с женой и дочерью. Баранов был холостяком. Устроились и они с квартирами. Оставалось на месте подобрать человека на должность секретаря политотдела.
Вот и весь аппарат политотдела совхоза. В политотделах МТС были еще помощники по женской работе. В совхозах их не было.
В большом помещении конторы совхоза для политотдела были выделены четыре комнаты. Обставили их кое-какой мебелью. Пока в политотделе не было автотранспорта, начальнику, заместителям и помощнику по комсомолу в совхозе были выделены лошади. Мне досталась хорошая гнедая лошадка.
Итак, все необходимое для работы политотдела, для жизни политотдельцев было создано. Оставалось, засучив рукава, приступить к работе. Тем более, что в совхозе начались две ответственные компании: окот овец и весенний сев. Но первое время рукава и политотдельцев плохо засучивались, работа политотдела развертывалась медленно и шла с большим скрипом. О причинах этого я скажу несколько позднее. А сейчас о другом.
ЗНАКОМСТВО С СОВХОЗОМ И ЛЮДЬМИ
Прибыв в совхоз и разместившись в квартирах, мы с Игнатьевым пошли в контору. Надо же было представиться директору совхоза, познакомиться с ним, поговорить. Входим в кабинет директора. За столом сидит человек с пенсне на маленьком носу. Около стола стоит мужчина ниже среднего роста с шевелюрой рыжих волос и множеством конопушек на лице. Эти два человека перед нашим приходом говорили о каких-то делах. Наше появление прервало их беседу. Когда, войдя, мы сказали: «Здравствуйте, товарищи!», они ответили нам: «Здравствуйте!».
Человек за столом снял с носа пенсне (оно нужно ему было, чтобы писать и читать). Посмотрев на нас, он встал. Роста он был среднего. Не худой. Но и не особенно крепкого телосложения. Здороваясь за руки, представились. Человек за столом – директор совхоза Бобровник Лев Васильевич. Рыжеволосый – главный агроном совхоза Зобков Иван Яковлевич. Зобков мне был знаком. Его я сразу узнал, войдя в кабинет. Девять лет тому назад в этом совхозе я две недели проводил занятия школы-передвижки (читал лекции). А Иван Яковлевич, будучи тогда студентом института, проходил в совхозе практику. Он тоже узнал меня. Мы с ним поздоровались, как давно знакомые люди, сказав друг другу: «Вот так встреча!». Сказав директору: «Так я, Лев Васильевич, поеду», Зобков вышел из кабинета. А мы стали беседовать с директором совхоза. Бобровник подробно познакомил нас с совхозом, показывая его границы, расположение угодий, ферм и хуторов на специальной карте, рассказал коротко историю совхоза. А она интересная.
В конце XIX столетия один Северокавказский (Кубанский) помещик миллионер Четверяков скупил в Енисейской губернии на территории Ачинского, Минусинского уездов и Хакассии огромное количество, сотни тысяч гектаров плодороднейшей Сибирской земли и обосновал свои поместья, в которых начал разводить овец, крупный рогатый скот и лошадей. В 1901 году Четверяков перегнал с Кубани в Сибирь в свои новые поместья три отары (около 3 тысяч) тонкорунных овец породы Меринос и табун лошадей улучшенной породы. Не перевез, а именно перегнал. Не сам, конечно, а его рабочие и надсмотрщики очень долго добирались с отарами овец в далекую Сибирь. В Учумском поместье, или как его именовали – экономии, основное направление было овцеводство. Сам Четверяков в Сибири не жил. Изредка только навещал свои поместья, которыми руководили управляющие. Четверяков получал со своих сибирских поместий огромные доходы.
После победы Великой Октябрьской социалистической революции, когда Сибирь стала Советской, именья Четверякова, как и все именья помещиков, стали достоянием народа, Собственностью Советского государства. Но Советская власть в Сибири просуществовала неделю. В июне 1918 года она была свергнута в результате мятежа чехословацкого корпуса. Полтора года в Сибири свирепствовала колчаковская реакция. В имения Четвертякова вернулись старые управляющие. После разгрома колчаковщины, в январе 1920 года, и восстановления Советской власти в Сибири эти имения опять стали собственностью государства. На базе их были созданы совхозы. На базе Учумской Экономии был создан большой овцеводческий совхоз.
26-27
Затем он разделился на два совхоза: Учумский и Ужурский.
Учумский овцесовхоз имел 75 000 гектаров земли. Местность лесостепная, земля плодородная – Сибирский чернозем. Посевная площадь в совхозе около 10 000 гектаров. В основном кормовые культуры: овес и травы (клевер, люцерна, вика и др.). более двух тысяч гектаров засевалось пшеницей. В 1933 году маточное поголовье овец в Учумском совхозе составило 25 000 голов. Все поголовье тонкорунное белое породы Меринос и метисы (результат скрещивания породистых баранов меринос с простыми грубошерстными овцами). В совхозе имелось 5 ферм и большое количество хуторов (один-два дома и две-три кашары -помещения, в которых зимуют овцы). В летнее время все поголовье овец находится на выпасах, кочуют с места на место. Основное количество земли, занимаемой совхозом, отводится под выпас и сенокос. На зимний период требуется большое количество кормов.
Основные кадры рабочих совхоза чабаны (пастухи овец). Это – ведущая профессия. Большинство этих рабочих старые кадры, сложившиеся на протяжении ряда лет, многие из них работали еще у помещика. Есть несколько человек, которые пришли в Сибирь с Кубани, пригнали оттуда отары овец. Это ценные люди, имеющие большой опыт, который они передают молодым рабочим.
Директор рассказывал обо всем этом с большим удовольствием. Сразу чувствовалось, что он любит свой совхоз, знает дело, которое ему поручили, серьезно относится к нему.
28-29
Голос у него приличный, речь чистая, без слов-паразитов. Я слушал его с большим вниманием, задавал вопросы, чтобы кое-что лучше уяснить. А вот со стороны начальника политотдела Игнатьева, я этого интереса не замечал. Он сидел и слушал так, как будто бы все, о чем говорится, его мало касается.
Я задал вопрос Бобровнику: сколько лет он работает в совхозе и не является ли он представителем старых кадров работников совхоза? Рассмеявшись, он ответил, что нет, не из тех кадров. В Учумском совхозе работает с 1930 года. Направлен сюда с Алтая, где работал на советской и кооперативной работе. С начала в совхозе был заместителем директора. Учился в Саратове на шестимесячных курсах директоров совхозов, окончил их в октябре 1931 года. С этого времени и является директором совхоза.
Во время нашей беседы в кабинет вошел высокий белобрысый мужчина средних лет с бумагами в руке, которые надо было срочно подписать директору, чтобы отправить в трест. Бобровник познакомил нас с этим человеком – главным бухгалтером совхоза. Фамилия его Предеин. А вот имя и отчество его сейчас уже не помню.
Затем вошел молодой мужчина лет 27-ми, среднего роста, коренастый, черноволосый. Познакомились! Это старший зоотехник совхоза Гришанов Александр Иванович. Ему нужно было срочно согласовать с директором какой-то зоотехнический вопрос.
30-31
Я заметил, что в разговоре с главным бухгалтером и старшим зоотехником совхоза директор дает четкие оперативные указания.
Затем Бобровник решил показать нам центральную усадьбу совхоза. Она небольшая. Большинство домов старые. Побывали в механической мастерской, в гараже, в большом сарае, в котором зимой находятся тракторы, комбайны, сеноуборочные и другие машины. Везде чувствуется хозяйственный порядок.
Показывая нам центральную усадьбу и продолжая рассказывать о совхозе, Бобровник ходил быстро, уверенно. Об этом человеке я еще напишу и покажу его. С первого знакомства он произвел на меня очень хорошее впечатление, как энергичный товарищ. Ему тогда было 38 лет.
Наступал вечер. Пока я знакомился с совхозом, Муся кое-что из продуктов достала в магазине рабкопа, и приготовила ужин. Так прошло 28 апреля 1933 года, первый день нашего пребывания в совхозе.
В последующие два дня мы с Игнатьевым занялись устройством рабочего места. По указанию директора в конторе совхоза были выделены для политотдела 4 комнаты. Для этого некоторым работникам пришлось малость потесниться. В кабинетах установили телефоны (в совхозе имелся свой коммутатор. Со всеми фермами имелась телефонная связь). Столы, стулья и шкафы были разнокалиберные, старые. Ну ничего, пока сойдет. В ближайшее время мы приобретем хорошую мебель. Да и не в кабинетах и мебели дело, а в работе с народом.
32-33
В том, для чего нас партия направила в совхоз.
Да, работа! К ней мы должны приступать немедленно. В совхозе идут две ответственные компании: окот овец и весенний сев. Директор и другие работники совхоза по горло заняты делами по проведению этих компаний. Сама работа меня не пугала. С сельским хозяйством я был достаточно знаком. Ведь в прошлом я был батраком. Да и с овцеводством малость был знаком. Когда-то в детстве вместе с отцом пас их одно лето. Конечно, придется прочитать немало литературы по овцеводству, побеседовать со специалистами, присмотреться к делу. Желание работать у меня было. Сил и энергии хватало. Ведь мне шел только двадцать восьмой год. Но кое-что у меня вызывало тревогу. Этим кое-что являлся Игнатьев. Наблюдая за ним, я думал: «Ну и начальника дал мне бог. Видать «двинем» мы с ним политотдельские дела». Он почти не разговаривал. Вид у него был мрачный. Выглядел он каким-то пришибленным, придавленным горем и печалью. Хотя и не было еще настоящего тепла, временами перепадал снежок. Но все же была весна, канун мая. А Игнатьев ходил в теплой, длинной до пят, борчатке. Он всем своим видом навевал грусть. Не знаю или он по природе был таким флегматиком, или больным человеком. Но вряд ли бы больного человека направили в политотдел. Вероятно, он один из тех, кто не хотел оторваться от города и поехать в какой-то совхоз, в глушь и безкультурье (как они считали). Такие люди ехали в МТС и совхозы только после того, как им властно говорили: «Или вы поедете, или останетесь без партийного билета!».
34-35
Находились и такие, которые предпочитали быть беспартийными, но остаться в городе. Знавал я таких типов. В последствии, будучи секретарем райкома, а затем обкома партии, мне приходилось иметь дело не с одним таким шкурником и лишать их высокого звания коммуниста, которое они незаслуженно носили. К сожалению, проникали и проникают в нашу партию люди с гнилыми душонками, преследуя чисто карьеристские цели, личное благополучие.
Вечером 30 апреля в Клубе совхоза состоялось торжественное собрание посвященное празднику 1-го мая. Доклад сделал секретарь партийной ячейки Ведерников. Товарищ имел длинный тонкий нос и лицо, основательно попорченное оспой. Доклад его был неплохой. После торжественного собрания состоялся маленький концерт. Самодеятельность в совхозе была слабенькой. «Надо будет развивать ее» - подумал я тогда.
Когда в Клубе все закончилось, Бобровник пригласил Игнатьева и меня с женой к себе на квартиру. Мы пошли. Познакомились с его семьей. Жена Олимпиада Ивановна, лет 33-х, среднего роста, толстенькая женщина, которая могла быть симпатичной, если бы не карявинки на лице. Она коммунистка. У них два сына: 12-летний Виктор, похожий на отца, и 9-летний Леонид, очень похожий на мать. Квартира очень уютная. Четыре небольшие комнаты и кухня.
Вскоре пришел Ведерников с женой. Начался праздничный ужин. Тосты и все, что полагается в таких случаях.
36-37
Поговорили о делах совхозных и на другие темы. Зашла речь о дальнейшей работе Ведерникова. Дело в том, что он был освобожденным или иначе сказать, платным секретарем партийной ячейки совхоза. А с созданием политотдела, эта должность ликвидировалась. Бобровник посоветовал ему пойти заместителем директора соседнего Ужурского овцесовхоза. Вскоре так и было сделано. А через какое-то время он стал директором этого совхоза. А потом… Но не буду забегать вперед. Дальше я напишу, что было потом, через три года.
Прошел первомайский праздник. Прибыли второй заместитель начальник политотдела по оперативной части Прокофьев и помощник по Комсомолу, Баранов. Весь политотдел в сборе. Надо браться за работу. А наш начальник ни тпру, ни ну. Не тянет. Решили мы ближе познакомиться со всем совхозом, побывать на фермах, хуторах и в полевых бригадах, посмотреть, как идет окот овец и весенний сев, познакомиться с низовыми кадрами. Тогда в совхозе еще не было легкового автотранспорта. Имелось несколько грузовых автомашин. На одной из них и решили мы объехать совхоз. Игнатьев по какой-то причине не поехал, остался дома. Поехали я, Прокофьев и Баранов. С нами поехали старший зоотехник Гришанов, жена Бобровника, Олимпиада ивановна и еще кто-то.
Осмотр совхоза решили начать с самой дальней фермы, именуемой Сосновская и находящейся от центральной усадьбы совхоза на расстоянии 35 километров. Выехали утром. Проехали мимо районного центра села Ужур, находящегося в 25 километрах от совхоза на север.
38-39
Через 4 километра деревня Кулун. Проехали мимо нее. От этой деревни проехали еще 6 километров и прибыли на ферму. Она располагалась в красивой местности, между двух высоких гор, на которых растет лес разных пород (березы, сосны, ели, лиственницы и др.). управляющего фермой дома не оказалось. Он находился в это время на одном из отделений фермы. Пошли в кошары, которых здесь две. Подходя к ним, еще издали услышали «разговор»-перекличку овцематок и их потомства. А, войдя в кошару, были оглушены сплошным бя-ля-бя! Говоря, оглушена, я имею в виду, нас, политотдельцев. А работники совхоза к этому крику давно привыкли. Они, пожалуй, даже мало замечали его.
Наш Прокофьев, товарищ городской. Для него это все в новинку. Он даже спросил: «Чего это они орут? Голодны, что ли?». Ему ответили, что овцы и ягнята не голодны. Они просто перекликаются между собой.
В огромной кошаре очень много решетчатых деревянных загородок и перегородок. В них овцы по одной-две-три-пять-десять и более с ягнятами. До окота никаких перегородок в кошаре не бывает. А во время окота они очень необходимы. Дело в том, что когда овца объягнится, то требуется известное время, чтобы матка и ягненок привыкли друг к другу, чтобы они узнавали друг друга по запаху и голосу. Для этого сразу после ягнения овцу с ягненком помещают на день-два в одиночную загородку, которые называются кучками. Затем объединяют по 2-3-5 и т.д. голов.
40-41
Объединение идет дальше десятками. Эти группы овец с ягнятами называются сакманами. Они содержатся и пасутся отдельно. С начала этих сакманов бывает много. Они называются малыми сакманами. Потом их становится все меньше и меньше. Идет процесс укрупнения. И наконец доходит до того, что все сакманы (группы) объединяются в одну отару. Но в ней уже не тысяча голов маток, как было до окота, а два с лишним раза больше. У каждой матки теперь по одному, а то и по два ягненка. Теперь не страшно, ягнята не потеряют своих матерей. Все овцы мякают, если не окажется рядом с ними их детенышей. Все ягнята кричат мя-мя своими тоненькими голосами, оказавшись не около своих матерей. Человеку кажется, что все овцы и ягнята кричат одинаково. А на самом деле у каждой овцы свой голос или оттенок голоса. У каждого ягненка свой голосок. Матка и ее детеныш в кучках, в малых, а затем в больших сакманах, настолько привыкают к своим голосам, что потом в целой отаре из тысячи голосов овец, ягненок отличает голос своей матери. Так же, как из тысячи голосов ягнят, матка отличает голосок своего детеныша. Мне приходилось сотни раз наблюдать, как в степи на выпасах соберутся большими группами ягнята и расшалятся. Потом какой-нибудь один или одновременно несколько ягнят хватятся, что они оторвались от своих матерей, и закричат тревожно. На этот крик их матери немедленно откликнуться и шалунишки побегут на голоса своих мамаш.
42-43
Если детеныш проголодался и тычется своей мордочкой в вымя матери, то она на всякий случай понюхает его, проверит, не пристроился ли чужой, не подкрался ли воришка. А бывают такие воришки. Я о них скажу.
Овцы ягнятся на протяжении месяца и больше. Вернее сказать окот продолжается месяц и больше. Потому, что случка овец проводилась в продолжении такого времени (Беременность овцы продолжается 153 дня). Окот идет круглосуточно. Но в основном в дневное время. Потому, что искусственное осеменение овец проводилось в дневное время. В ночное время в кошарах, где ночуют отары, во время окота устанавливается обязательное дежурство чабанов. Днем отары суягных маток находятся на выпасах недалеко от кошар. Около них находятся специальные крытые небольшие фургончики. Когда овца объягнится, ее, вместе с ягненком помещают в этот фургончик и отвозят в кошару. Эти фургончики все время курсируют между отарой и кошарой.
Войдя в кошару, старший зоотехник совхоза, Гришанов сразу же подошел к листу бумаги, висящему на видном месте. Мы тоже подошли к нему. Это оказался график окота. А нем указано какого числа сколько овец должны объягнится и отметка, сколько объягнилось. Показатели в основном совпадают. Бывают некоторые расхождения. Эти графики составляются на основе дневников случки. Так что чабаны знают, когда сколько объягнится овец, на какой день сколько надо приготовить в кошаре кучек и других загородок.
44-45
Поздоровавшись со старшим чабаном и с другими работниками, находящимися в это время в кошаре и занятыми делом, мы стали наблюдать за их работой. Вот к кошаре подъехал фургончик. В двух его отделениях находились матки с ягнятами. Двое рабочих подошли к фургончику, открыли решетчатые дверки, спустили сходни, взяли ягнят и понесли в родильное отделение кошары. Ягнята замякали. Овцы по сходням спускались из фургончика, и, тревожно крича бя-бя, побежали за рабочими. В родильном отделении ягнятам специальными ниточками перевязали пупки и смочили их специальным дезинфицирующим раствором. После этого ягнят поместили к их маткам, которые уже находились в загородках (кучках). Матки, обрадовавшись, что их детеныши живы и невредимы, перестали кричать, а только, как будто нежно что-то мурлыча, стали облизывать свое потомство.
Понаблюдав за процессом работы, мы поехали на второе отделение фермы, находящееся от первого на расстоянии четырех километров. Местность гористая. Ее можно назвать плоскогорьем. На втором отделении или вернее сказать хуторе, два небольших домика и две кошары. Здесь мы встретились и познакомились с управляющим фермы. Это был молодой мужчина лет 27. среднего роста, лицо чистое, симпатичное, волосы светло-русые. Фамилия его Тарлецкий. Он коммунист. Несколько лет работал в совхозе простым рабочим, затем старшим чабаном. Вырос до управляющего фермой, каковым является второй год.
46-47
Из беседы с ним я заключил, что товарищ толковый. Он произвел на нас хорошее впечатление. Бывшие с нами работники совхоза отозвались о нем положительно.
Весь процесс работы на этом отделении точно такой же, какой мы наблюдали на первом отделении. Наш горожанин Прокофьев, здесь опять задал неудачный вопрос. Он увидел в загородке овцу, за которой по земле волочился послед после ягнения. «Что она его таскает? Почему не обрезали?». Я незаметно для других толкнул его локтем в бок. Он вопросительно посмотрел на меня. Гришанов ответил, что нельзя послед обрезать. Он сам по себе через короткое время отпадет. Когда мы вышли из кошары, Прокофьев один на один сказал мне:
- Вот черт возьми. Лучше буду молчать, присматриваться и прислушиваться. А то могу попасть в неприятный просак со своими вопросами.
- Да, пожалуй, будет лучше. – согласился я с ним.
С Сосновской фермы мы поехали обратно. Только не в сторону Ужура, а по дороге между деревнями Кулун и Араки. Приехали на ферму, именуемую Салбат. Встретились с Управляющим фермы, коммунистом Власик Иосифом Антоновичем. Мужчина лет тридцати, среднего роста, коренастый, плотно сложенный, не по годам начавший толстеть, лицо смуглое, волосы черные, голос глуховатый, движения не резкие, спокойные. Побеседовали с ним о ходе окота и полевых работ. Я заметил, что Власик на все вопросы отвечает утвердительно, со знанием дела.
48-49
После короткой беседы в конторе, пошли в кошары посмотреть на ход окота овец. День был теплый, солнечный. На полянке, недалеко от кошар паслись несколько небольших сакманьчиков по 10-15 маток с ягнятами.
По пути к кошарам я обратил внимание на одну деталь. Если на дороге лежали клок сена или какие-нибудь железяки, Власик подбирал их. Я подумал, что делает он это для рисовки, чтобы показать, что он хозяйственный человек. Но в последствии узнал, что это не было рисовкой, а делалось по привычке к порядку действительно хозяйственного человека. Клок сена – это корм для овец, которым нельзя разбрасываться. А железяка еще может пригодится для чего-нибудь. Об Иосифе Антоновиче я еще напишу. Это потомственный рабочий совхоза. Когда мы вошли в одну из кошар, а их было три, Власик подозвал к себе одну из женщин и что-то тихо сказал ей. Женщина, внимательно посмотрев на нас, вышла из кошары.
Мы поздоровались с бригадой, работавшей в кошаре. Старшим чабаном (бригадиром) оказался человек небольшого роста, средних лет Хренов Иван Тимофеевич. Он коммунист. Коротко побеседовали. Долго беседовать не было времени ни у нас, ни у Хренова. Он был занят делом.
Привезли матку с ягненком, являющимся одним из чудес природы, уродцем, у которого одно туловище, две головы и восемь ног. Это, сросшиеся двойняшки. Увидев этого уродца, Прокофьев и Баранов с интересом рассматривали его, удивляясь.
50-51
Я не удивлялся, так как был знаком с таковыми явлениями еще в детстве, когда был пастушонком овец. Родятся разные уроды. Этот уродец был живой. Хренов дал указание одному из рабочих умертвить его. А сам специальными ножницами сделал срез на ухе овцы. Матка, родившая урода, подлежит выбраковке.
Побывав во всех трех Кошарах, мы направились к машине, чтобы поехать дальше. Но Власик пригласил нас к себе на квартиру пообедать. Мы не отказались. Входим в квартиру, и я вижу ту женщину, которую Власик подозвал к себе, войдя в кошару. Оказывается, это его жена. Зовут ее Парасковьей. Она приятной внешности. У них два сына лет 8-9.
Помыв руки, сели за стол, на котором уже были приготовлены посуда и холодные закуски. Хозяйка налила в тарелки наваристых, приятно пахнущих щей. А хозяин что-то мнется. Из затруднительного положения его вывела Олимпиада Ивановна.
- Так что, Иосиф Антонович, ты будешь угощать только одними щами? – Спросила она.
- Нет, не одними щами, Олимпиада Ивановна. У меня есть и второе. – Ответила хозяйка, не понявшая намека.
Все мы рассмеялись. Власик пошел в другую комнату и принес две поллитровки водки. Когда дошло до хозяйки, она весело захохотала.
Затруднительное положение Власика было понятным. Ведь состоялось первое знакомство с политотдельцами. К тому же у одного из них (у Прокофьева) ромб в петлице. Кто знает, как эти политотдельцы посмотрят на водку?
52-53
Плотно пообедав, горячо поблагодарив гостеприимных хозяев, мы распрощались с ними и поехали дальше на ферму «Толстый мыс». Недалеко от фермы, около дороги на большом поле работали три трактора с сеялками. Далеко на другой стороне поля были видны лошади и группа людей. Свернув с дороги и объехав поле, мы подъехали к этой группе. Здесь оказался главный агроном совхоза Зобков, приехавший проверить, как идет сев. Незнакомый, высокий, белоголовый молодой мужчина. Поздоровались, познакомились. Оказалось, что это управляющий фермой Скакалин. Тут были возчики и заправщики зерна. Поздоровались с ними. Подошел трактор с сеялкой. За рулем трактора, лет тридцати женщина, на крыле трактора сидел молодой мужчина. Подъезжая к меже, он соскочил с трактора, и подошел к нам. Среднего роста, коренастый, правильные черты лица. Этого человека я уже мельком встречал на центральной усадьбе, но не был знаком с ним. Оказалось, что это заведующий тракторным парком Совхоза Сергей Волков, коммунист. Он приехал вместе с Зобковым проверить, как работают тракторы. Потом я узнал, что Волков был простым рабочим совхоза на полеводстве, затем стал трактористом, бригадиром тракторной бригады, второй год является заведующим тракторным парком.
Пока сеялка засыпалась зерном, а трактор заправлялся горючим и водой, мы познакомились и поговорили с трактористкой Верой Антоновной Кабановой. Я обратил внимание, что она очень похожа на Иосифа Власик, управляющего фермой УК которого мы только что были.
54-55
Оказалось, что она его сестра. Трактористкой работает с 1930 года. Коммунистка. Молодец женщина!
Захватив с собой Скакалина и Зобкова, мы поехали на ферму. Волков на лошади поехал в другую тракторную бригаду. На ферме то же самое, что мы уже видели на двух предыдущих фермах. Идет окот овец. При нас привезли матку, родившую трех ягнят. Это рекорд. Бывают двойни, но тройни редкость у этой породы овец. На ухе этой матки сделали метку, чтобы ее можно было потом отличить от других. Одной матке прокормить трех ягнят трудно. Одного ее ягненка подсадили к другой матке, у которой только что родился не живым уродец. Приняла. В одной из загородок овца, которая не принимает своего собственного ягненка, убегает от него. Нам рассказали, что эта овца, объягнившись, даже не понюхала свое потомство, поднялась и убежала. Ее поймали. Сейчас приучают к ягненку. Возможно, все же примет. Бывает, что ни за что не примет. У таких мамаш делается метка на ухе – к выбраковке.
Все матки тонкорунные с белой шерстью. А у некоторых ягнята родятся рыжие, пестрые и даже черные. Обратив на это обстоятельство внимание, Прокофьев задал вопрос:
- А что, разве в совхозе есть черные бараны?
- Нет, в совхозе черных баранов нет. – Ответил Гришанов. – Все бараны чистокровные породы «Меринос» и «Рамбулье». А вот изредка появляется такое разношерстное поколение.
56-57
Это значит, что матки метисы. Их предками были грубошерстные простые овцы и бараны. Наследственные гены передались отдельному потомству. Ведь бывает и у людей, что ребенок не похож ни на мать ни на отца ни цветом волос и глаз, ни лицом. На этой почве даже появляются подозрения, семейный разлад. А ребенок-то похож на деда или прадеда, на бабушку или прабабушку.
Один из старших чабанов на этой ферме молодой, приятный наружности Смирнов, коммунист.
Когда мы познакомились с ходом окота на ферме и собирались ехать, управляющий фермой Скакалин, пригласил нас «попить чайку». Но мы от чая отказались. А спросили нет ли у него кваску. Хотелось пить. Он принес нам большой жбан настоящего сибирского кваса. Мы с большим удовольствием напились и поехали.
Следующая ферма находилась за линией железной дороги и называлась….. На этой ферме мне понравился порядок в одной из кошар. Бригада работала слаженно. Старший чабан, Сизов Григорий Яковлевич, средних лет, высокий мужчина, спокойно давал толковые указания рабочим. Работа шла слаженно.
А вот управляющий фермой, коммунист Селезнев, произвел на меня неважное впечатление. Небольшого роста, толстенький. Лицо несимпатичное, одутловатое. Нижняя губа тонкая, кажется отвислой. Но дело не во внешнем виде человека. Он был излишне суетлив, криклив и часто говорил «Я», «у меня» вместо того, чтобы сказать «мы», «у нас».
58-59
Недалеко от фермы тракторная бригада проводила сев пшеницы. Мы подъехали к ней, посмотрели. Зобков проверил норму высева, качество сева.
Поехали дальше. Осталось побывать на последней ферме, именуемой «Плетнево». Чтобы попасть в нее, надо было проехать через центральную усадьбу, от которой до фермы три километра. На центральной усадьбе Олимпиада Ивановна, Зобков и еще один товарищ остались. На Плетнево поехал с нами один Гришанов.
Отъехав километр мы увидели на горке отару. Гришанов сказал, что это бараны производители. Решили посмотреть. Подъехали. Пасет один пожилой чабан, фамилия которого Олейник. Потом мы узнали, что это один из тех рабочих помещика Четвертякова, которые в 1901 году перегнали отары овец с Кубани в Сибирь. Бараны очень понравились нам. Красавцы. Крупные, рогатые. Чабан Олейник своей ярыгой поймал за заднюю ногу одного барана. Мы кругом ощупали его, осмотрели. Шерсть на нем густая, длинная, очень тонкая, мягкая. Гришанов сказал, что с каждого барана будет получен настриг шерсти 6-7 килограмм, а с некоторых до 9 килограммов. Это значит, что с одного барана будет получено такое количество шерсти, из которого промышленность выработает… метров высшего сорта шерстяного полотна, из которого можно сшить… мужских костюмов.
Едем дальше. Подъезжая к ферме, увидели круглое озеро шириной километра до двух.
60-61
На его противоположном берегу виднелись постройки. Мы спросили у Гришанова, что это там. Он ответил, что это санаторий, в котором лечатся ревматики. Грязи озера обладают замечательными лечебными свойствами. В последствии я лично убедился в этом. Я не раз видел, как прибывших в санаторий на носилках вносили в палаты, или они передвигались при помощи костылей. А пробыв в санатории месяц, ходили даже без палочки. Ферму от озера отделяла большая гора. Второну озера она была обрывистая. Название озера «Учум». Наименование санатория «Учум озеро». От озера и наименование совхоза «Учумский». Слово «учум» хакасское, что в переводе на русский язык означает - «бабушка» (УЧАМ).
На ферме «Плетнево» было так же, как и на всех других фермах. Шел окот овец. Люди были заняты проведением его. Встретились, познакомились и поговорили о делах с управляющим фермой Боровиковым Иваном Кузьмичом. Это, лет 26-27, крепкого телосложения, среднего роста человек. Черты смуглого лица правильные, нос прямой с горбинкой, брови черные, глаза карие, волосы черные. Короче говоря, симпатичный товарищ. Движения его энергичные. Курит трубочку. Потом я узнал, что он три года служил в пограничных войсках на Дальнем востоке. В армии вступил в партию. Демобилизовался год тому назад. Он из кадровых рабочих совхоза. Его отец был рабочим у помещика Четверякова.
62-63
В то время, которое я описываю, отец Ивана Боровикова был жив и работал в совхозе на подсобном хозяйстве. С первой встречи Иван Кузьмич произвел на меня хорошее впечатление. В дальнейшем я убедился, что не ошибся. Дальше я еще скажу о нем.
С этой фермы мы вернулись на центральную усадьбу совхоза. Был уже вечер. Так, за один день, мы бегло познакомились с совхозом, с ходом дел в нем, с большим количеством работников овцеводства и полеводства, в том числе почти с десятком коммунистов. А их в то время в совхозе было 21.
Начало уже темнеть. Увидев в окнах кабинета директора свет, я, не заходя домой, пошел к директору, чтобы поделиться с ним своими впечатлениями от поездки по совхозу. Когда в беседе я высказал ему свое отрицательное мнение об управляющем фермой Селезневе, он внимательно посмотрел на меня и сказал:
- Ваше, товарищ Фомичев, мнение совершенно правильное. Этого деятеля надо заменять. Что мы и сделаем в ближайшее время.
Лев Васильевич был очень доволен моей положительной оценкой порядка в совхозе, работы людей, занятых проведением окота овец и весеннего сева, управляющих ферм Тарлецкого, Власик, Скакалина и Боровикова, заведующего тракторным парком совхоза Волкова и других, с кем удалось в этот день встретиться, побеседовать и понаблюдать за их работой.
Во время нашей беседы с директором в кабинет вошел один из бухгалтеров совхоза, кажется, со сверками об окоте и о севе за день.
64-65
Директор представил его мне. Оказалось, что фамилия его Власик Антон Антонович, брат Иосифа Власик и Веры Кабановой. Антон очень походил на Веру. В отличие от Иосифа выше среднего роста, поджарый, с продолговатым лицом. Когда Власик вышел из кабинета, я спросил у директора:
- Еще в совхозе есть Власик, кроме этих трех?
- Есть. – Ответил он. – Еще одна их сестра работает на подсобном хозяйстве. Их отец является старшим конюхом совхоза. Он был в числе тех рабочих помещика Четверякова, которые в 1901 году перегнали табун лошадей с Кубани в Сибирь. Все Власики очень трудолюбивы, честные, правдивы и способные.
Вместе с директором я вышел из конторы. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы пошли домой отдыхать. Дома, во время ужина, я рассказал жене о поездке по совхозу на протяжении дня.
Утром, придя в контору, я думал, что наш начальник Игнатьев, соберет нас и проведет совещание, заслушает наши сообщения о результатах нашей вчерашней поездки по совхозу, даст какие-то установки о том, что и как делать дальше. Но он и не думал нас собирать. Тогда мы сами пришли к нему в кабинет. Он сидел за столом и о чем-то думал. Вид у него был скучающий. Он походил на такого человека, про которого говорят: «Из-за угла пустым мешком пришибленный».
66-67
Видимо, до нашего прихода он что-то писал. Когда мы вошли, он написанное прикрыл газетой. Я подробно проинформировал о нашей поездке. Прокопьев и Баранов кое-что добавили к сказанному мною. Слушал он нас невнимательно, рассеянно, вяло задавал некоторые вопросы. Никаких установок он нам не дал. Когда мы вышли из его кабинета, я пригласил Прокопьева и Баранова в свой кабинет.
- Ну, товарищи, что будем дальше делать? – Спросил я их.
- Будем работать. – Ответил Прокопьев.
- Правильно. Давайте начинать работать. – сказал я. – Каждый будет заниматься своим кругом вопросов. А все вместе будем интересоваться общими делами совхоза, и, в меру сил своих, положительно влиять на них, чтобы совхоз успешно выполнял стоящие перед ним задачи. Совхоз хороший. Он должен быть еще лучше. Товарищу Баранову надо будет детально ознакомиться с состоянием комсомольской работы в совхозе, работы среди несоюзной молодежи по вовлечению ее в комсомол. После этого наметить мероприятия, что и как дальше делать. Я лично познакомлюсь с работой партийной ячейки, коммунистов с тем, что и как они проводят среди рабочих. А чем заниматься тебе, товарищ Прокопьев, ты сам знаешь. Твое дело оперативная проверка настроений рабочих, кто, чем дышит, нет ли среди рабочих бывших кулацких элементов и прочее. Каждый из нас, бывая в бригадах, должен проводить политико-массовую работу, беседы и т.д.
Мы подробно побеседовали, поделились своими планами.
68-69
Договорились, что в дальнейшем мы не будем ездить по фермам, отделениям и бригадам табором, скопом, а отдельно, каждый туда, куда ему нужно по его делу. Для этого нам требовался транспорт. Пошли с этим вопросом к директору совхоза. Он собирался куда-то ехать. Выслушав нас, Бобровник сказал:
- Транспорт у нас в совхозе не проблема. Лошадей, сбруи, бричек, достаточно. Пойдемте на конный двор, и сразу решим этот вопрос.
Пошли. На конном дворе познакомились со старшим конюхом или иначе сказать, заведующим конным двором – Власик Антоном……….. Это был высокий старик с седеющими усами. Ему уже за шестьдесят лет. Но он был еще довольно крепким. Старческой хилости в нем не чувствовалось.
- Антон……, - обратился к нему Бобровник, - вот, товарищам политотдельцам требуется транспорт. Выдели каждому из них по лошади, сбрую, бричку и седло. Может быть, они когда захотят верхом проехать. Сделай это сейчас же, что называется, не отходя от кассы.
- Хорошо, Лев Васильевич, будет сделано. Я уже кое-что подготовил. Пусть выбирают, кому что понравится. – Ответил Власик.
- Знаю, знаю, что ты, старина, догадливый. – смеясь сказал Бобровник.
Молодой парень (кучер директора), закончив запрягать пару хороших лошадей, спросил:
- Лев Васильевич, мне к конторе ехать?
- Зачем ты поедешь к конторе, раз я пришел сюда? Отсюда и поедем.
Сказав это, Бобровник сел в бричку и уехал.
70-71
А мы стали подбирать себе лошадей. Я выбрал себе гнедого коня. Оказалось потом, что выбрал удачно. Ездил на нем три года. Хороший был конек.
Я с детства привык к лошадям. Умел обращаться с ними. В девять-одиннадцать лет был ямщиком. Когда приходилось везти не пассажиров, а пакеты, то, в летнее время, я делал это верхом на лошади. Когда проводились бега, то я обычно был в числе седоков. Мною все описано в тетради №.. до прибытия в совхоз, учась в комвузе, работая в институте, я, лет пять, не только верхом, но вообще конным транспортом не ездил. И вот, выбрав себе гнедую лошадь, я решил сразу же проверить, что она из себя представляет, каковы ее качества. Попросил у Власика седло. Принеся седло и уздечку, он хотел поймать и оседлать лошадь. Но я решил сделать это сам. Старик внимательно следил за тем, как и что я делаю, а потом сказал:
- Выходит, что вы умеете обращаться с лошадьми.
- Умею, Антон… Когда-то бывало это дело в моих руках. – Ответил я. Сел на лошадь и поехал.
Выехав в поле, я пустил своего гнедого рысью, а потом галопом. Повторял это несколько раз. Лошадь показала свои хорошие качества. «Молодец, гнедой» - сказал я вслух, и ласково потрепал его гриву, погладил шею. Гнедой тряхнул головой. Видимо это означало, что и он доволен. Выходит, что мы взаимно удовлетворены друг другом. Хорошо! Отлично!
72-73
Мы еще подружим. Подъехав к березовой роще, я привязал своего гнедого к березе. А мялся без привычки, от верховой езды малость устали ноги. Присел. День был теплым, солнечным. Из земли пробивалась зеленая травка. А сверху лились трели жаворонков. Какая прелесть!
Отдохнув немного, я поехал на ближайшую ферму «Плетнево». Управляющий фермой Боровиков, оказался на месте. Минут сорок я пробыл в кошарах, наблюдая за ходом окота и беседую с бригадами. Потом Боровиков подседлал свою лошадь, и мы с ним поехали в полеводческие бригады, проводящие весенний сев. В поле мы пробыли часа три и вернулись на ферму. Войдя в одну из кошар, мы увидели, что количество «кучек» значительно увеличилось. Значит ягнение овец шло дружно. В двух «кучках» матки и ягнята тревожно кричали. Боровиков спросил: «Чего это они так орут?». Ему ответили, что обои матки не подпускают никак к себе своих ягнят, не хотят кормить их.
- А ну ка, поменяйте ягнят. Вы, наверное, перепутали их.
Когда его указание было выполнено, овцы, понюхав ягнят, успокоились. Ягнята тоже перестали кричать. Они, проголодавшиеся, занялись питанием.
Оказалось, что старший чабан, ушел немного отдохнуть, а кто-то из его бригады, обработав пупки ягнятам, поместил их не к их матерям. Перепутали, не догадавшись исправить свою ошибку. Да, овца, чувствует своего ягненка по запаху, а потом она будет знать его и по голосу.
74-75
Не каждая овца даже сразу после ягнения примет и станет кормить чужого ягненка.
Была уже вторая половина дня. Я чувствовал, что проголодался. Стал собираться, чтобы поехать домой. Вместе со мной поехал на центральную усадьбу Боровиков. Оказалось, что он живет не на ферме, а на центральной усадьбе. Когда мы с ним шли с конного двора, где передали своих лошадей конюхам, он пригласил меня зайти к нему на квартиру и пообедать. Я не стал отказываться. Решил познакомиться с ним поближе, посмотреть, как он живет. Его жена, щупленькая небольшого роста, с немного рыжеватыми волосами, молодая женщина. Познакомились. Ее звали Ганей (полное имя и отчество ее я уже не помню). Оказалось, что она работает в совхозе зоотехником, недавно окончила институт. В дальнейшем я узнал, что она хороший специалист, толковый работник.
На протяжении недели я каждый день бывал на фермах, хуторах, в полеводческих бригадах. Вникал в дела, знакомился с людьми. Мне все больше и больше нравились совхоз и его кадры. Однажды утром, сидя в кабинете, я увидел в окно подъехавшую к конторе пару директорских лошадей. «Директор собирается куда-то поехать. Стоило бы поехать с ним и посмотреть его на деле, ближе познакомиться с ним в деловой обстановке». – Подумал я. Пошел к нему.
- Если не секрет, куда, Лев Васильевич, собираетесь ехать? – Спросил я.
- Секретов нет, товарищ Фомичев. – улыбаясь, ответил он. – Решил съездить на ферму «Сосновка». Там что-то не совсем ладится с севом. Может быть, вы составите мне компанию? – Спросил он меня.
76-77
- С большим удовольствием составлю. – Ответил я. А сам подумал: «Угадал мое желание».
И мы поехали. До фермы 35 километров. Хотя лошади были очень добрые, и кучер пощелкивал их, но расстояние все же, не близкое для конного транспорта. Туда и на обратном пути нам хватило времени, чтобы подробно побеседовать о делах совхоза, на политические темы и по вопросам личного порядка. Тогда мы узнали прошлое друг друга. Но подробную биографическую справку о Льве Васильевиче Бобровник я напишу позднее. Сейчас только коротко скажу, что он, как и я, из переселенцев с Украины. В прошлом батрачил у сибирских кулаков на Алтае. В гражданскую войну был партизаном. Член партии с 1923 года (Подробную справку о нем смотрите в моей тетради «Поездки и встречи» №1).
На обратном пути мы заехали на ферму «Салбат». На обоих фермах я присматривался и прислушивался к директору. Видя и слыша, убедился, что это очень деловой человек, со знанием дела, вникающий во все детали овцеводства и полеводства. Когда мы ехали домой с фермы «Солбат», Бобровник спросил меня:
- Скажите, Адам Петрович, вы ведь не случайно поехали со мной? Наверное, решили проверить, что я за директор?
- Да, Лев Васильевич, неслучайно. – Ответил я. – Только не «проверить, что за директор», а ближе познакомиться с директором. Как вы считаете, правильно я сделал?
78-79
- Совершенно правильно. – Ответил он. – У меня есть глаза и уши. Я ведь тоже присматриваюсь и прислушиваюсь к вам, политотдельцам. Скажу вам прямо, что мне нравится то, что вы лично подробно знакомитесь с совхозом и его кадрами, стремитесь вникнуть в совхозные дела. Мне хотелось ближе познакомиться с вами. Я ведь хотел пригласить вас в эту поездку. А вы сами пришли. Хорошо!
Домой мы приехали уже вечером. Зная что дома у меня есть то, без чего не приглашают к себе гостей (осталось еще от первомайских дней), я пригласил Бобровника зайти ко мне на квартиру и поужинать. Он не отказался. Когда мы вошли в квартиру, жена и дети сидели за столом, ужинали.
- Принимай, Муся, нас в свою компанию. Мы тоже проголодались (хотя голодными не были. Нас угощали на фермах). Ставь на стол, что у тебя есть. – сказал я.
Муся очень смутилась, и глазами показала мне на стол, на котором лежали два небольших ломтика хлеба, видимо оставленных для меня. Я тоже почувствовал себя в неловком положении. Обстановку на столе заметил Бобровник:
- У вас, что, нет хлеба? – Спросил он.
Сказав: - сейчас будет, - вышел.
Минут через пять он принес буханку хлеба. Муся подогрела не очень наваристые щи, приготовила кое-какую холодную закуску, поставила на стол пол-литра, и пригласила нас за стол. Выпили, закусили.
- Так. Значит, вы без хлеба сидите? – Сказал Бобровник и спросил: - а почему?
- Да вот вышел хлеб. – Ответила Муся.
80-81
- Вышел, говорите. Конечно, вам не хватает хлеба, выдаваемого в магазине по карточкам. – сказал Бобровник. – Извинете меня за грубость, но я спрошу вас: Как вам не стыдно? Вы куда приехали, в город или совхоз? Жить в совхозе и ужинать без хлеба никуда не годится. Чтобы этого больше не было. У нас чабаны не сидят без хлеба. Если бы они его не имели, то поели бы не только ягнят, но маток и баранов. Так неужели в совхозе не найдется продуктов, чтобы руководящие кадры питались нормально? Ведь у нас есть подсобное хозяйство. Виноват и я. Упустил, не проверил, чем и как питаются политотдельцы. Пойдите завтра на склад и получите 50 килограмм муки, 5 килограмма мяса и 2 килограмма масла. Указания об этом мною будут даны. Выйдут эти продукты, без стеснения обращайтесь ко мне. В столовой совхоза ежедневно получайте по два литра молока. Хватит?
- вполне. – Ответили мы.
После этого мы стали питаться нормально. Наши дочь и сын, малость похудевшие в Новосибирске, стали быстро поправляться, наливаться силами.
В тот вечер, узнав в беседе, что Муся квалифицированная машинистка, Бобровник предложил ей работать секретарем-машинисткой в конторе совхоза. Она охотно согласилась. Дня через два приступила к работе.
Утром, рано, придя в контору, я увидел, что Игнатьев уже в своем кабинете. Зашел к нему. Он был в хорошем, приподнятом настроении, весело поздоровался со мной.
82-83
Я подумал: «Кажется наш начальник начинает входить в азарт трудовой деятельности. Вишь, как рано пришел. Видимо, собирается куда-то поехать». Но оказалось, что я в своих выводах ошибся. Игнатьев действительно собирался ехать. Только не по совхозу, а из совхоза. Он сказал:
- Уезжаю, товарищ Фомичев, в Новосибирск. Вызывает Крайком. Получил вчера телеграмму. Видимо, в совхоз я не вернусь. Так что действуйте тут.
Игнатьев уехал из совхоза, пробыв в нем дней десять, фактически не приступая к работе. Ну что ж, без радости сходились, без слез расстались. Не знаю, как и что с ним было в Новосибирске. В совхоз он не вернулся. Дня через три после его отъезда я получил из Крайкома партии телеграмму, в которой говорилось, что в ближайшее время в совхоз будет направлен новый начальник политотдела. Временное исполнение обязанностей начальника возлагалось на меня. Это «временное» продолжалось недолго, недели две. В последних числах мая в совхоз прибыл новый начальник Нечаев Виталий Петрович. Как-то во второй половине дня в политотдел позвонил по телефону начальник станции «Учум-озеро» Виктор Белошапкин и сообщил, что у него в кабинете находится только что прибывший с поездом товарищ, который едет в совхоз и просит выслать за ним транспорт. Поняв, что это прибыл начальник политотдела, я ответил, что транспорт сейчас будет. Позвонил на конный двор, чтобы быстро запрягли пару лошадей и подъехали к конторе. До станции всего два километра.
84-85
Я поехал туда, чтобы встретить прибывшего товарища. Вхожу в кабинет начальника станции, поздоровался с Виктором Белошапкиным (это тот Корниловский Витька, который в свои неполные 17 лет, в 1918 году, вместе с отцом, Николаем Васильевичем, ушел в партизанский отряд Перевалова). Поздоровался так же с сидящим в кабинете незнакомым товарищем, спросив его:
- Вы к нам в совхоз приехали?
- Да. Еду в совхоз начальником политотдела. – Ответил он.
- Я заместитель начальника по партийно-массовой работе. – Сказал я, назвав свою фамилию.
- О, это очень хорошо. – Вставая со стула, сказал приезжий. – Будем знакомы. Моя фамилия Нечаев Виталий Петрович.
Мы еще раз пожали друг другу руки. Я сам выше среднего роста – 182 сантиметра. Но Нечаеву я оказался только по плечо. Он не только высок, но и могуч, широк в плечах. А когда он пожал своей рукой мою не худую руку, я почувствовал в этом человеке крепкую силу. Лицо круглое, черные волосы зачесаны кверху без пробора. На крупном ноздреватом носу очки. Глаза открытые, взгляд внимательный. Голос басовитый, разговор громкий. Вещей у Нечаева оказалось немного: чемодан и небольшой узел с постелью. Сели мы в коляску и поехали. В разговоре дорогой я подметил в речи Нечаева паразита. Это было даже не слово, а звук, буква «А», употребляемая почти в каждом предложении, как говорят, ни к селу ни к городу. Например, он говорил так: «Никогда не думал, что придется работать в Сибири. А». Или: «Ехал из Москвы до Ачинска четверо суток. А».
86-87
Внеся вещи в квартиру, в которой жил Игнатьев, Нечаев хотел умыться с дороги. Но в квартире не оказалось воды. Я пригласил его к себе на квартиру. Он умылся. После чего мы пообедали. Побеседовали. Оказалось, что Нечаев - Москвич. Никогда в сельском хозяйстве не работал. В Москве у него жена и 13-летний сын. Перевозить их в совхоз на постоянное жительство он не собирался. Приедут летом на время. Позднее я узнал, что в старой царской армии Нечаев был небольшим офицером, всю империалистическую войну пробыл на фронте. В гражданскую войну был командиром в Красной Армии, член партии с 1918 года. Когда он прибыл в совхоз, ему было лет 45.
На другой день, придя утром в контору, Нечаев познакомился с Прокопьевым и Барановым. Собрались мы в его кабинете, побеседовали о работе. Затем он пошел знакомиться с директором и другими руководящими работниками совхоза. После этого мы с ним прошли по центральной усадьбе, побывали в мастерских, в гараже, на конном дворе и других местах. Вечером договорились, что рано утром поедем по фермам. Мне это понравилось. Значит человек сразу решил ближе познакомиться с совхозом, его производством. Не то, что Игнатьев, который пробыв в совхозе десяток дней сиднем, не побывав ни на одной из ферм.
Рано утром я пошел на конный двор. Там запрягали пару лошадей. Когда я подъехал к квартире Нечаева, то оказалось, что он еще спит.
88-89
Пришлось будить его. Ведь он привык к московскому времени. В совхозе было 6 часов утра, а в Москве в это время только 2 часа носи. Самый сон. Когда Нечаев собрался и вышел из квартиры, я увидел на его ногах не ботинки, а легкие брезентовые тапочки.
- Вы, Виталий Петрович, в спешке сборов забыли одеть туфли. В этой обуви, пожалуй замерзните. Еще прохладно, особенно утром. – Сказал я.
- Нет, не забыл, Адам Петрович. – Ответил он. – Перед отъездом из Москвы, хотел купить себе сапоги, побывал во многих обувных магазинах. Но сапог на свою ногу 46-го размера не нашел. Купил новые ботинки и поехал в них, оставив дома старые. А эти новые ботинки оказались маловаты. Так натер ноги, что приходится вот в тапочках ходить.
В это день мы побывали на двух фермах: «Толстый мыс» и «Салбат». В это время окот овец почти закончился. В кошарах маток с ягнятами было очень мало. Матки и ягнята паслись в степи малыми и средними сакманами. Побывали в нескольких тракторных бригадах, которые завершали весенний сев. Нечаев остался доволен от поездки, от знакомства с совхозом, который понравился ему.
Вечером того дня состоялось партийное собрание, о сборе которого было объявлено за несколько дней до приезда Нечаева. Я подготовил доклад о задачах политотдела. Выступил с этим докладом. Меня дополнил Нечаев. В связи с выбытием из совхоза бывшего секретаря ячейки Ведерникова, собрание избрало секретарем Сергея Волкова.
90-91
Знакомство с районом
У меня лично не было необходимости знакомиться с районом. Я его хорошо знал. Ведь это был мой родной район, в котором я вырос и работал секретарем райкома Комсомола в 1925 году. Правда знал я район еще доколхозным, единоличным. Только мельком познакомился с двумя колхозами: «Партизан» и «Большевик» села Корнилово в 1932 году, когда приезжал туда с другом Яшей Куратовым на охоту.
Прибыв в совхоз, я через несколько дней съездил в Ужур, побывал в райкоме партии, познакомился с руководством района. Секретарем райкома партии работал Макаров Григорий Михайлович, с которым был малость знаком еще по комсомолу. Встречался с ним в двадцатых годах. Он старше меня лет на пять. Один раз я вместе с директором совхоза Бобровником был на заседании бюро райкома партии в средине мая, на котором обсуждался вопрос о ходе весеннего сева по району.
На другой день, после партийного собрания в совхозе, Нечаев решил побывать в райкоме партии. Мы с ним на паре лошадей поехали в Ужур, побывали в райкоме. К Макарову пришел председатель райисполкома…Побеседовали с ними. Макаров сообщил, что весенний сев в районе подходит к концу. Через неделю соберется пленум райкома партии, на котором будут обсуждены два вопроса: 1. Об итогах весеннего сева и задачах коммунистов района в проведении очередных сельскохозяйственных работ.2. Формирование нового состава бюро райкома партии.
92-93
После райкома мы с Нечаевым решили побывать у своих коллег – в политотделе Ужурской машинно-тракторной станции, познакомиться, как они работают. Заехали. К счастью, захватили на месте начальника политотдела Баянкина, который собирался поехать в один из колхозов. Походили с ним по МТС, побывали в мастерских, побеседовали. До политотдела Баянкин учился в Москве, в Институте Красной профессуры. Не доучился один год. Направили в политотдел. Человек не хныкал по поводу того, что сорвалась учеба, а работал.
В двенадцати километрах от центральной усадьбы совхоза, на берегу реки Чулым, расположено село Тургужаны. В селе был колхоз имени Эйхе, организованный в 1929 году. Этот колхоз являлся одним из передовых колхозов района. А стал он таковым потому, что с 1930 года председателем его был 25-тысячник рабочий-шахтер с Кузбасса Евстафьев, замечательный организатор, пользующийся большим авторитетом у колхозников. В деле организационно-хозяйственного укрепления колхоза значительную роль сыграло и то, что с момента его организации над ним шествовал Учумский совхоз, который оказывал колхозу помощь техникой в проведении сельскохозяйственных работ, агрономическую и зоотехническую помощь в развитии полеводства и животноводства. Работники совхоза проводили политическую работу с колхозниками. Взаимно колхоз оказывал помощь совхозу рабочей силой в периоды проведения заготовки сена и хлебоуборки.
94-95
Мы с Нечаевым решили побывать в этом подшефном колхозе. Поехали в субботу во второй половине дня. Заехали в правление колхоза. Там оказался председатель Евстафьев. Познакомились. Это был среднего роста, лет сорока мужчина, коренастый с широкими плечами, лицо смуглое, волосы черные, брови длинные и густые. Разговаривал спокойно, неторопливо, уверенно. На его лице, шее, на руках с широкими ладонями были заметные следы работы шахтера - забойщика – мелкие черные крапинки. Это угольная пыль, проникшая в кожу.
Побеседовали. Во время беседы заходили колхозники, с которыми мы знакомились. Потом пошли осматривать животноводческие фермы и хозяйственные постройки колхоза. Везде чувствовался хозяйский порядок. Евстафьев на ходу делал замечания, указания колхозникам. Чувствовалось, что это толковый руководитель. В колхозе имелось две отары овец. Одна из них тонкорунная – меринос, другая грубошерстная. Тонкорунных овец колхоз развел от маток и производителей, полученных в совхозе, они давали колхозу большой доход, получаемый от реализации шерсти. Грубошерстные овцы нужны были колхозу. Они давали мясо, овчины для тулупов, шуб и полушубков и шерсть на валенки. Заведовал овцеводческой фермой….. Он оказался толковым товарищем. Мы с ним еще побываем в 1936 году в Москве на совещании передовиков социалистического животноводчества.
После такого вот ознакомления с колхозом, нас пригласил к себе на квартиру Евстафьев.
96-97
Пошли, предварительно спросив:
- А как чувствуют себя наши лошади?
- О лошадях не беспокойтесь. Они уже едят овес. – Ответил Евстафьев.
Пришли на квартиру к Евстафьеву. Там нас любезно встретила его жена, толстенькая, средних лет женщина, очень подвижная. В противоположность чернявому мужу она была белолицей, с немного вздернутым носиком. Симпатичная русская женщина. Она оказалась очень гостеприимной, человеком с доброй русской душой. Прежде всего, она предложила нам сходить в баню, которая была «готова». Мы послушались ее совета, и пошли в баню мыться и париться. Нечаев было начал соревноваться с Евстафьевым в парении. Но куда там?! Он быстро соскочил с возвышенного места на пол и стал окатывать себя холодной водой. А Евстафьев, попросив нас «поддать пару»продолжал хлестать свое тело веником.
После бани был замечательный сибирский квас. А потом длинный крепкий ужин и задушевные беседы. После ужина мы с Нечаевым стали было собираться ехать домой. Но хозяева не пустили нас. Оставили ночевать. Домой мы вернулись на другой день вечером. Потом Нечаев долго вспоминал хорошими словами эту поездку в колхоз, баню, ужин, обед и гостеприимных хозяев. Что ж, хороша земля сибирская, замечательный ее народ!
Как-то из райкома партии позвонили, что пленум райкома состоится 10 июня. На пленум приглашались Бобровник (он был членом бюро райкома), Нечаев, Я, Прокопьев и Сергей Волков (секретарь ячейки).
98-99
До пленума оставалось три дня. Договорились, что на нем выступят Бобровник и Нечаев. Стали мы с Нечаевым готовить его выступление, подбирать необходимый материал, факты, примеры.
На пленуме я встретился с рядом знакомых товарищей, в том числе с Лысенко, с которым в 1924 году некоторое время жил на одной квартире в Ачинске, когда он был заведующим орготделом окружкома партии, а я секретарем райкома комсомола. Затем, в 1926 году в Боготоле, он был секретарем райкома партии, я – секретарем райкома комсомола. Я знал, что Лысенко является начальником политотдела Шарыповской МТС Ужурского района, но встречаться до пленума райкома не приходилось. Побеседовали, вспомнили прошлое. Вспомнили то, как девять лет тому назад, летом 1924 года мы четверо (он, я, Артемов и Михайлов) холостяками жили на квартире у Кислициной в Ачинске, как тогда приехал в Ачинск партизанский герой Сибири П.Е. Щетинкин, и все мы вместе с ним мылись и парились в бане.
Начал свою работу пленум райкома партии. Секретарь райкома Макаров сделал очень содержательный доклад об итогах весеннего сева и о задачах коммунистов района в проведении очередных сельскохозяйственных работ. Надо сказать, что Григорий Михайлович был умным товарищем и хорошим работником. В своем докладе он сказал, что по сравнению с прошлыми годами весенний сев этого года был проведен в колхозах и совхозах района значительно организованнее, дружнее, чему способствовали создание при МТС и совхозах политотделы.
100-101
Начало их работы является плодотворным. Дальнейшая их деятельность положительно скажется на организационно-хозяйственном укреплении колхозов и совхозов.
В прениях, наряду с другими товарищами выступил и наш Нечаев. Выступление его получилось неплохим. Но оно показало, что Нечаев, как оратор не силен. Да еще этот паразит в его речи, звук «А», вызывавший улыбку у слушателей.
На пленуме был обсужден второй организационный вопрос: формирование бюро райкома партии. Дело в том, что согласно решения Центрального Комитета партии о создании политотделов, все начальники их должны быть членами бюро райкомов партии.
Прежде всего, пленум избрал, вернее сказать, кооптировал начальников политотделов в состав членов райкома. После этого стал решаться вопрос о составе бюро. В прежний его состав было избрано 7 членов. Два из них, по разным причинам, выбыли из района. Осталось пять. В районе имелось три МТС: Ужурская, Шарыповская и Молоимышская, и три совхоза: Учумский и Ужурский овцесовхозы и зерновой совхоз «Сталинец». Значит было шесть начальников политотделов. Если избрать бюро райкома, как прежде, в количестве семи членов, то получается, что оно будет состоять из одних политотдельцев.
102-103
Получалось бы нехорошо, однобоко. Пленум решил в дополнение к прежнему составу пяти членов бюро избрать членами бюро 6 начальников политотдела. Все решилось просто.
Так пленум райкома партии, можно сказать, завершилось наше знакомство с районом. Теперь мы имели полное представление о состоянии дел в районе, о руководящих работниках района, совхозов, МТС и колхозов. Познакомились с ними. Более глубокое знакомство с районом и его кадрами будет происходить в процессе дальнейшей нашей работы.
Работа политотдела
В целях поднятия и дальнейшего развития сельского хозяйства, поднятия роли машинно-тракторных станций, организационно-хозяйственного укрепления колхозов и совхозов, очищения их от негодных кадров, от остатков кулацких и других элементов Центральный Комитет партии создал временные чрезвычайные политические органы – политотделы в МТС и совхозах, политуправления при Наркоматах сельского хозяйства и совхозов.
Политотделы были наделены большими правами. На них возлагались ответственные задачи и большие обязанности. В функции политотделов входил контроль за деятельностью администрации МТС, совхозов и руководства колхозов. Но главное заключалось не в этом.
104-105
Главная задача сводилась к тому, чтобы укрепить партийные организации МТС, совхозов и колхозов, наладить их работу; проводить повсеместную политико-массовую, культурно-просветительную работу среди рабочих и колхозников, поднимать их идейно-культурный уровень; совместно с хозяйственным руководством правильно подбирать руководящие кадры и специалистов, учить и воспитывать их. Разнообразных, полезных дел у политотделов было много.
Надо сказать, что кое-где политотделы, вернее, отдельные политотдельцы не совсем правильно поняли свою роль, свое назначение. Свою функцию контроля они сводили к мелочному вмешательству в хозяйственную деятельность руководителей МТС и совхозов. Не по-деловому, не глубоко вникали в хозяйственные дела, а поверхностно, мелочно вмешивались в них, вызывая раздражение у хозяйственного руководства. А вот об основном свое назначение иногда забывали, должной политмассовой, воспитательной, культурно-просветительной работы не проводили.
Были и директора МТС и совхозов, их заместители такие, которые, тоже не поняли и даже не хотели понять роли и задач политотделов, не желали считаться с ними, прислушиваться к их деловым советам и предложениям. Такие руководители вели себя так: «Что вы вмешиваетесь в наши дела? Мы сами с усами».
Там, где имели место такие ненормальности, они к добру не приводили.
106-107
Они очень пагубно сказывались на делах МТС, колхозов и совхозов. В конечном итоге такие политотдельцы и хозяйственные руководители снимались с работы и заменялись другими, а в худшем случае даже исключались из партии. Подобный пример имел место и в Ужурском районе в одном совхозе, находящемся по соседству с нашим совхозом. Но об этом я напишу позднее.
А сейчас о работе нашего политотдела. Нужно отметить, что внутри политотдела взаимоотношения между его работниками, а также взаимоотношения между политотделом и хозяйственным руководством совхоза, между политотдельцами и работниками совхоза были в основном здоровыми, деловыми, построенными на правильной деловой и товарищеской основе.
Повторяю: в основном здоровыми. Некоторые ненормальные трения имели местно на первых порах. В первые дни пребывания в совхозе политотдела, пренебрежительные взгляды на него со стороны работников совхоза вызвал своей бездеятельностью его начальник Игнатьев. Затем, когда прибыл новый начальник Нечаев, эти взгляды стали меняться. Нечаев был энергичным, деловым товарищем. Он сразу по прибытии в совхоз включился в активную работу.
Но потом, позднее, почвой для мелких ненормальных трений явилось, пожалуй, разница в характере людей. Чтобы потом не возвращать к этому, я, забегая вперед, опишу сейчас.
Выше я уже писал о директоре совхоза Бобровнике. Это был очень энергичный товарищ, хорошо знавший свое дело, на которое он был поставлен, умел решать вопросы обдуманно.
108-109
Он того же требовал от подчиненных ему людей, от специалистов. Не любил работников ленивых, неинициативных, а также таких, которые подходили к решению того или иного вопроса с кондачка, на авось, по принципу «Что выйдет». Но нрав у Бобровника был излишне резковат. Он мог иногда стукнуть по столу так, что лампа слетала со стола.
Нечаев тоже был энергичным товарищем, но не имевшим никакого опыта в совхозной работе и вообще до политотдела не знавшим сельского хозяйства. Он мог необдуманно рубить с плеча, решать вопросы с горяча, не задумываясь о последствиях. Он был излишне шумлив, криклив, вспыльчив, но незлоблив. Бывало, накричит на человека, но быстро отойдет и дружески похлопает этого человека по плечу. Тот, кто не знал его, думал, что он суровый и злой человек. А на самом деле нет, наоборот, он был мягкохарактерный и отзывчивый человек.
В подтверждении о шумливости и крикливости Нечаева приведу один пример. Под осень 1933 года, в совхоз приехала из Новосибирска сестра моей жены Нина, и стала работать у нас в политотделе секретарем. Она тоже была крикливой особой, разговаривала громко. Бывало, Нечаев позовет Нину к себе в кабинет по кому-нибудь делу. Если ему покажется, что она сделала не так, как нужно, накричит на нее. Она ответит криком. Потом, разобравшись или доказавши друг другу правоту или не правоту, они переходили к громкому хохоту.
110-111
Их разговор и хохот был слышен не только во всех кабинетах, но и за пределами конторы.
Скажу откровенно, что за год с лишним совместной работы у нас с Нечаевым серьезных разногласий не было. Он считался со мной. Я, зная его характер, умел подойти к нему и спокойно доказать, если он в чем был неправ. Причем он умел признавать свои ошибки.
А вот между Бобровником и Нечаевым такого контакта не получалось. Бывало, что находила коса на камень. И мне не раз приходилось выступать в роли буфера, чтобы не произошло между ними резкого столкновения. Бывало, что Нечаев неудачно вмешается в то или иное хозяйственное дело и даст кому-то такое указание, которое невыполнимо или в ущерб делу. Бобровник вспылит. Реже бывало так, что какое-то мероприятие можно было бы и провести, но Бобровник под тем или другим предлогом отнекивается. Нечаев вспылит.
В подтверждение сказанного приведу только два примера.
На центральной усадьбе совхоза между двухэтажной школой, стоящей на краю, и домами была большая полянка, покрытая естественным разнотравьем и полевыми цветами. На ней обычно резвились дети, школьники. А в зимнее время они устраивали здесь каток. По краю полянки, ближе к домам была проезжая дорога.
В один из летних дней утром я поехал в Ужур выпускать совхозную газету-многотиражку. Обратно вернулся уже вечером. Около полянки моя лошадь неожиданно остановилась. Я тронул ее вожжами. А она стоит, и дальше не идут. Я посмотрел вперед и увидел, что дорога перепахана, полянка тоже не зеленая, а черная. Объехав вспаханное и оставив лошадь на конном дворе, я понес пачку газет в контору. В кабинете директора был свет. Значит Бобровник еще работает. Зашел к нему. Вижу, что он не в духе.
- Что это ты, Лев Васильевич, такой хмурый? – спросил я.
- Будешь хмурым. – Ответил он, и спросил меня: - Видел вспаханную целину на центральной усадьбе?
- Видел и удивился, кто и зачем это сделал? – Ответил я.
- Опять наш Виталий Петрович намудрил. – Иронически сказал Бобровник. – Во второй половине дня вернулся я с фермы. Подъезжая к центральной усадьбе, услышал рокот трактора. Из-за домов его не было видно. Подумал: «Что он тут делает?». А потом увидел, что тракторист Мокин заканчивает вспашку полянки. Я к нему. Спрашиваю: «Что ты наделал?». «Вспахал» - ответил он. «Кто тебе дал такое дурацкое распоряжение?». Отвечает: «Начальник политотдела». Прогнал я тракториста. Но уже было поздно. Полянка чернела.
- Лев Васильевич, ты после этого разговаривал с Нечаевым? – спросил я.
- А ну его к черту. Не хочу встречаться с ним. А то наговорю ему грубостей. – Ответил Бобровник.
Встретившись утром с Нечаевым, я спросил:
114-115
- виталлий Петрович, почему ты решил перепахать дорогу и полянку?
- А, Адам Петрович, ездить можно в другом месте. Весной будущего года посеем а на полянке культурные травы и посадим цветы. Будет а хорошо.
-Но ведь надо было прежде, чем вспахать, посоветоваться со Львом Васильевичем.
- Это а правильно. Но я думаю, что он возражать не будет.
- Наоборот, он очень возражает, и весьма недоволен.
- А я пойду сейчас к нему. Мы с ним договоримся.
Сказав это, Нечаев пошел к Бобровнику. Не знаю каким был тон их разговора. Но Бобровник остался при своем мнении. На лице Нечаева было обескураженное выражение. Весной 1934 года эта пахота была продискована, тщательно проборонена и тяжелыми катками утрамбована. Ничего не было посеяно. Полянка покрылась обычной травой и полевыми цветами. На ней опять резвились ребята. Безымянная в прошлом полянка, получила название: «Нечаевское поле». Возможно, что до сих пор это название еще сохранилось.
Другой пример. Как-то под осень 1933 года Нечаев возгорелся желанием насадить культуру на производстве. Он решил создать уют в механической мастерской. Собрал несколько активных женщин и договорился с ними о том, чтобы они провели работу среди всех женщин центральной усадьбы, договорились с ними о выделении части своих домашних цветов для механической мастерской.
116-117
Работа была проведена. Женщины понесли и повезли горшочки с разнообразными цветами и даже кадочки с фикусами. Нечаев, акая и похохатывая, благодарил женщин и командовал ими, давая указания, куда расставлять горшочки и кадочки. В короткое время все подоконники и пол около окон мастерской были заставлены ими. Нечаев остался очень доволен. Навел культуру в мастерской. Вот только рабочие-ремонтники не были довольными. В мастерской и так было недостаточно световой площади. А тут еще эти горшочки на подоконниках. А разлапистые фикусы не только застилали свет, но и мешали рабочим двигаться по мастерской.
Ропот рабочих дошел до Бобровника. Пошел он в мастерскую, посмотрел, и дал указание: «Выбросьте эти цацки к чертовой матери!». Пришлось женщинам забирать обратно свои горшочки и кадочки с цветами и фикусами.
Да, бывали вот такие недоговоренности по мелочам. А по коренным вопросам работы совхоза была полная договоренность между дирекцией и политотделом. Работа шла дружно и слаженно. Руководящие кадры, специалисты совхоза, политотдельцы работали много, можно сказать на полную катушку. Что положительно сказалось на деятельности совхоза. Правда Бобровник недолюбливал Нечаева за его верхоглядство. О чем, однажды, откровенно сказал мне.
118-119
Стрижка овец
В овцеводческих совхозах из очень важных и ответственных компаний является стрижка овец. Эта работа трудоемкая, выполняемая женскими руками. В 1933 году в Учумском совхозе еще не было электрических машинок для стрижки овец и специальных передвижных электро-агрегатов. Стрижку проводили простыми большими ножницами. А это не легкое дело. В среднем одна стрижея за день отстригала 10-12 штук овец и настригала 45-55 килограммов шерсти. Была в совхозе одна стрижея, молодая девушка, дочь старого чабана Олейника, о котором выше я уже писал (чабан баранов-производителей), которая стригла быстрее всех и лучше всех. Она отстригала за день до 20 штук, настригая до центнера шерсти.
В совхозе имелось до 30 тысяч голов овец, с которых получали до 1400 центнеров высокосортной, тонкорунной очень ценной белой шерсти, от реализации которой совхоз получал большой доход. Государству шерсть была очень нужна. Так, что, подготовка и проведение стрижки овец в конце июня в начале июля было важным делом.
Так вот, числа первого или второго июля мы с Бобровником на его паре лошадей поехали проверить ход стрижки на фермах «Толстый мыс», «Сосновская» и «Салбат». На фермах каждый из нас занимался своим делом. Он проверял состояние учета настрига шерсти, ее хранение и отправку. Я проверил беседы со стрижеями, проверял, как организовано соревнование между ними за темпы и качество стрижки, состояние наглядной агитации, доски показателей работы стрижей за день и нарастающим итогом, и другое.
120-121
С фермы «Салбат» мы выехали в двенадцатом часу ночи. До центральной усадьбы от фермы 25 километров. На великолепной паре лошадей мы могли проехать за один час 15-20 минут. А ехали более четырех часов. Лошади рвались домой, а молодой кучер сдерживал их. Как только они пытались бежать рысью, Бобровник говорил кучеру: «Вася, держи шагом».
Зачем нам понадобилась такая медлительность в передвижении? Была чудесная июльская сибирская ночь. Но не она была виновницей нашей тихой езды. Мы с Львом Васильевичем вели задушевную беседу на многие темы. Он подробно рассказывал мне о себе, о том, как, будучи партизаном, боролся с колчаковщиной, как служил в Красной Армии. Я рассказал ему о себе, о партизанском отряде Перевалова. У нас был разговор на политические темы. Я подробно рассказал ему о жизни и деятельности основоположников научного коммунизма К.Маркса и Ф. Энгельса. Он понял, что в политике я был силен, что он может в этом отношении кое-чему учиться у меня. Потом мы перешли к разговорам на хозяйственные темы и о делах совхозных. Я понял, что он силен, как хозяйственник, и мне надо у него учиться. Вот в ходе разговора на хозяйственные темы Бобровник и сказал:
- Что-то мне не нравится Нечаев. Какой-то он крикливый верхогляд.
- Крикливость Нечаева – его натура. И он ее не изменит. А вот верхоглядство, видимо, от того, что он пока не знает сельского хозяйства, совхозного производства вообще и овцеводства в частности. Когда вникнет, поймет, то верхоглядство, вероятно, пройдет. – Сказал я.
122-123
- Сомневаюсь, что пройдет. Оно тоже является его натурой. – сказал Бобровник.
Эта ночная беседа с Львом Васильевичем очень сблизила нас с ним. Она, пожалуй, положила начало нашей с ним дружбе, большой дружбе, которая продолжается до сих пор, уже четвертый десяток лет. Сейчас он живет в Брянске, ему уже за 70 лет. Да и мне идет седьмой десяток. Оба пенсионеры. А тогда ему было 38 лет, мне шел 28-й год.
О Сакманах и сакманьщиках
Описывая выше компанию окота (ягнения) овец, которая была в полном разгаре к моменту прибытия в совхоз, нас, политотдельцев, я писал о малых, средних и больших сакманах (группах овец с ягнятами). Первое время, когда сакманы мелкие их было много-сотни. Для пастьбы их требовалось много людей. Этим делом были заняты в совхозе все, кроме тех, кто работал в полеводческих бригадах на весеннем севе. Даже ребята школьники пасли сакманы.
Пасти сакман не не простое дело. Требуется внимание. Ягнята являются шалунишками. Они любят, находясь около матери, теребить своими мордочками ее шерсть. Или соберутся своими молоденькими компаниями около кучек земли и начнут ее поедать.
124-125
Нельзя допускать того и другого. Если в желудок ягненка попадет шерсть и земля, получается закупорка и неизбежна гибель.
Требовались проверки того, как идет пастьба сакманов, проведение бесед с сакманьщиками, организация соревнования между ними. Этим занимались чабаны, специалисты совхоза и мы, политотдельцы. Поскольку во время окота в чабанских бригадах и пастухами сакманов работало много молодежи и подростков, было большое поле деятельности для комсомольских ячеек, для помощника начальника политотдела по комсомолу, Баранова.
Надо сказать, что я очень любил наблюдать сакманы на выпасах. Их много. Ягнята соберутся группами, бегают, резвятся, шалят, как дети. Бывает, что у матки не хватает молока для ягненка, а ему надо быть сытым. Он становится воришкой, сосет чужих маток. Такой воришка быстренько подбежит к овце и торопливо начнет сосать. Пока овца разберется, что это не ее детеныш и прогонит его, он уже получит какую-то долю молока. Этих воришек можно сразу заметить. В отличие от других ягнят, их беленькие мордочки грязные, потому что они торопливо тычутся в вымя чужой матки.
По мере того, как ягнята подрастают, сакманов становится все меньше и меньше. Они объединяются в крупные сакманы. Наконец в отаре их становится 4-3. вот тогда проводится обработка ягнят.
126-127
Обработка ягнят.
Заключается она вот в чем.
Мериносовые овцы не курдючные. У них длинные хвосты, которые им совершенно не нужны. Они только мешают. У ярочек эти хвосты обрезаются. Обрезаются они также у баранчиков, которые пойдут на племя, как производители. У большинства баранчиков хвосты не обрезаются. Но зато с ними проводится более сложная операция. Их кастрируют, удаляют семенники. Они становятся валухами и осенью сдаются на мясо.
Не знаю, как сейчас проводится кастрация баранчиков, имеется ли стерилизационное приспособление для этой операции. А в то время она проводилась упрощенно. Стоит обычный стол. Около него три человека во главе со старшим чабаном ложат на стол ягненка. Если это ярочка или баранчик, который пойдет на племя, такому ягненку обрезают хвост, порез смазывают специальным раствором. А если баранчика надо кастрировать, один из рабочих ложит его на спину и держит за ноги. Старший чабан, специальным острым ножом обрезает кончик мошонки, затем, пальцами обоих рук выдавливает из мошонки в надрез семенники, берет их зубами, вырывает и отплевывает в сторону. Другой рабочий смазывает мошонку дезинфицирующим раствором. И готово. Делается это быстро, ловко. Ягненок не успевает опомнится, как его уже обработали. Его пускают на землю. Он с криком бя-бя, неестественно расставляя задние ноги, бежит к своей матери, которая на его крик откликается своим голосом, хорошо ему знакомым.
Вот во время такой обработки ягнят я приехал на ферму «Сосновская».
128-129
С управляющим фермы Тарлецким мы поехали на второе отделение. Там Тарлецкий, сам в прошлом работавший чабаном, стал кастрировать ягнят. Я долго наблюдал эту операцию, присматривался к тому, как она проводится. Потом решил взяться за нее. Обработал сотни полторы ягнят.
Наступил вечер я провел беседу с чабанскими бригадами отделения. И мы с Тарлецким поехали к нему домой. Я человек не из брезгливых. Не было у меня брезгливости во время обработки ягнят руками и зубами. Но как-то подсознательно пришла брезгливость, когда мы с Тарлецким стали ужинать. Вспомнил я ягнят, их мошонки и семенники, меня начало рвать.
Отлучка ягнят. Выпаса.
Когда ягнята подросли на столько, что могли обходиться без своих матерей, без их молока, а питаться травой, была проведена отлучка ягнят от маток. Сначала те и другие скучали, много бякали и мякали. Сформированные из молодняка отары не держались кучно, разбредались. Потом матки отвыкли от ягнят, ягнята от маток, успокоились, не стали кричать. Отары молодняка свыклись, сплотились, стали обычными отарами.
Первое время после отлучки ягнят в части маточных отар (метисных овец) проводилась дойка. Из овечьего молока вырабатывались брынза, вкусный продукт. Она нравилась мне. Но есть ее опасался, когда узнал, что от брынзы, сделанной из плохо обработанного, слабо дезинфицированного молока, можно заболеть бруцеллезом.
130-131
Эта болезнь страшная, если своевременно не лечить ее. Она иссушает человека, коверкает и разрушает суставы ног и рук. Случаи заболевания ею имели место в совхозе.
После отлучки ягнят и сформирования отар из молодняка, количество отар и чабанских бригад удвоилось. Если раньше их было 30, то потом стало более шестидесяти.
Отары были выведены на выпаса, разбросанные по всей огромной территории совхоза. Отары не находились на одном месте. Они кочевали. Чабанские бригады жили «на колесах», в примитивных, тогда еще, вагончиках, передвигавшихся конной тягой.
Нагул овец на выпасах, их сохранность – важное дело. В совхозе был один старый чабан Мещеряков, проработавший многие десятки лет. Он был одним из тех чабанов, которые в 1901году перегоняли отары овец помещика Четверякова с Северного Кавказа в Сибирь. Этот старый чабан обычно пас отары валухов. Он умел лучше всех других чабанов нагуливать совю отару. Старику было уже лет 70. а он еще работал. Так на выпасах и умер, кажется, в 1935 году. Ему предлагали пойти на заслуженный отдых, но он отказывался.
Важным участком деятельности политотдела являлась работа с чабанскими бригадами на выпасах. Ведь они на протяжении лета были оторваны.
132-133
Надо было проводить с ними беседы, чтобы держать их в курсе международных событий жизни страны, работы совхоза; организовывать соревнование между бригадами; проверять, как они снабжаются продуктами питания и т.д. Приходилось часто бывать на выпасах.
Сеноуборка
Заготовка кормов для большого поголовья овец, чтобы обеспечить им сытную зимовку – ответственная компания в совхозе. Для скашивания травы в совхозе имелась техника – тракторные широкозахватные косилки. Но их было недостаточное количество. Широкозахватных тракторных грабель тоже мало. Имелись обычные конные сенокосилки. Требовалось большое количество рабочей силы на сеноуборку. Ее в совхозе не хватало.
Поэтому значительная часть сена в совхозе заготовлялась силами колхозов на договорных началах. Заранее с колхозами были заключены договоры. Мне, наряду с другими работниками совхоза, пришлось выезжать в колхозы для заключения этих договоров.
Наступила пора сенокоса – во второй половине июля. Большое внимание со стороны нас, политотдельцев, и всех работников совхоза было обращено сеноуборочным бригадам совхоза. Организовали между ними и внутри их, между фермами социалистическое соревнование, проводили беседы, доклады на различные темы, организовали наглядную агитацию, показ хода сеноуборки.
Я с детства любил сеноуборочную пору. Был копновозом. Затем сгребал подсохшую траву ручными граблями, позднее, когда подрос, конными граблями.
134-135
А потом косил косой (по-сибирски – литовкой) и конной сенокосилкой. И в совхозе я любил часто бывать в сеноуборочных бригадах с ночевкой в поле на сене, приятно пахнущем.
Шла сеноуборка. А многие колхозы не прислали в совхоз свои бригады для выполнения договоров. Чтобы подшевелить их, в колхозы поехали уполномоченные совхоза. Я с главным агрономом совхоза, Зобковым, поехал в Шарыповскую группу колхозов, где до этого был по заключению договоров. С Иваном Яковлевичем Зобковым за три месяца совместной работы близко познакомились и подружились. Моя жена познакомилась с его женой Парасковьей Михайловной. Бывали мы у них, они у нас. У них было двое детей: сын Виктор, ровесник нашему семилетнему сыну и трехлетняя дочурка Людмила, которую они звали Милочка, симпатичная, как куколка, девчурка. Парасковья Михайловна была учительницей. До совхоза она работала в деревне Темра после Глафиры Семеновны, у которой я учился в 1917 году. У нее учился мой младший брат Максим.
Так вот, поехали мы с Зобковым в колхозы самой дальней зоны района на паре лошадей. Проездили дня четыре. За время этой поездки я еще больше узнал каким веселым человеком был Зобков, какую уйму анекдотов он знал на различные темы. Бывало, попрошу его рассказать анекдот на тему о попах. И он расскажет их десятки. А потом на тему о детях и т.д.
В результате поездки уполномоченных, колхозы ускорили присылку в совхоз бригад.
136-137
Хлебоуборка.
Еще не была полностью завершена сеноуборка, как подоспела пора убирать зерновые культуры, сначала ячмень, потом овес, а затем и пшеницу.
Теперь нам, политотдельцам, как и хозяйственному руководству совхоза, приходилось действовать, если можно так выразиться, на трех фронтах: не выпускать из поля зрения сеноуборочные бригады до полного завершения заготовки сена; проводить работу в чабанских бригадах на выпасах; развертывать социалистическое соревнование, проводить политико-массовую работу в полеводческих бригадах, занятых уборкой урожая.
Надо отметить, что до конца июля 1933 года в совхозе не имелось освобожденного профсоюзного работника – председателя рабочкома совхоза. И мне, как заместителю начальника политотдела по партийно-массовой работе, приходилось уделять много внимания налаживанию профсоюзной работы в совхозе. Мы поставили вопрос перед политическим управлением Наркомата совхозов и ВЦСПС об освобожденном председателе рабочкома. Вопрос этот решился положительно. Не только разрешили иметь платного профсоюзного работника, но и прислали его из Ленинграда. Прибыл Козлов. Правда, первое время, он был не силен в совхозных профсоюзных делах. Приходилось помогать ему входить в колею совхозных дел.
В августе политотдел получил легковую автомашину «Газик». Вскоре такую же машину получила дирекция совхоза.
138-139
Теперь наша оперативность усилилась. Мы стали быстрее передвигаться, чтобы побывать в чабанских и полеводческих бригадах. Лошади в совхозе были хорошие, но все же лошадь не машина. Не та оперативность.
Лето 1933 года было благоприятным для сельского хозяйства. Вовремя шли дожди. Был хороший травостой. Кормов совхоз заготовил достаточное количество. Хорошо выросли и созрели зерновые культуры. Балы приличная сухая осень, благоприятная для уборки урожая.
Хлебоуборка началась выборочно. Там и того, где и что созрело. Прежде всего, созрел ячмень. Убрали его. Затем приступили к уборке основной в совхозе культуры – овса. Подоспела и пшеница. Первое время уборка зерновых велась простейшими тракторными и конными машинами. А затем на поля вышли полевые корабли – комбайны. В 1933 году их в совхозе было еще немного, только шесть. В числе шести комбайнеров оказалась одна женщина в красненьком платочке. Это была вера Кабанова, дочь старшего конюха совхоза Антона Власик, сестра управляющего фермой Иосифа Власик и бухгалтера совхоза Антона Власик. Она пересела с трактора на комбайн. Вот молодец женщина! Замечательная женщина! В соревновании между комбайнерами она шла впереди. Слава такому человеку!
Урожай зерновых был убран с корня и частично обмолочен. Государственный план хлебосдачи совхоз выполнил. Но на полях стоят многочисленные скирды. Продолжается их обмолот.
140-141
Зимовка овец.
В полеводстве в основном сельскохозяйственный 1933 год был закончен. Осталось только завершить обмолот хлебов. Это будет сделано. Сейчас о другом скажу.
Закончилось лето. Наступила осень. Приближались холода. Надо было поголовье овец выводить с выпасов и ставить на зимовку в кошары на фермах, отделениях и хуторах. Что и было сделано. За лето кошары и жилые помещения чабанских бригад были отремонтированы, приведены в порядок.
С выпасов пригнали 60 тысяч овец, баранов и валухов. А на зимовку надо было оставить только 30 тысяч маток и баранов. Часть молодых ярочек и баранов была сдана государству на племя, для других совхозов и для продажи колхозам. Все валухи, выбракованные старые матки и бараны были сданы на мясо. Государственный план мясосдачи был перевыполнен. Хорошо! Выход ягнят получился, кажется 111% (на сто маток было получено сто одиннадцать ягнят). Прилично! Государственный план сдачи шерсти совхозом был перевыполнен. Отлично!
Теперь надо было хорошо провести теплую и сытую зимовку поголовья овец. Не допустить отхода поголовья. Условия для этого были созданы. Кормов было заготовлено достаточно, кошары отремонтированы. Надо было, чтобы чабанские бригады полностью использовали эти условия. От качества их работы зависел дальнейший успех деятельности совхоза.
На работу с чабанскими бригадами в зимних условиях было обращено главное внимание руководство совхоза, ферм, специалистов, политотдела и рабочкома.
142-143
Организовали соревнование между бригадами, фермами. Специалисты проводили занятия с чабанами по зоотехнике и ветеринарии. Политотдельцы проводили с ними политическую учебу, лекции, доклады, беседы.
Хорошо привилась такая форма массово-политической работы, которая уже проводилась нами в полеводческих бригадах во время весеннего сева, сеноуборки и хлебоуборки, как вечера вопросов и ответов. Заранее проводился сбор вопросов на любые темы: политические, хозяйственные, научные, по зоотехнике, ветеринарии, агрономии, вопросы быта. Потом назначался день или вечер для ответов на эти вопросы. Выезжали на фермы или хутора политотдельцы, специалисты, хозяйственники, заранее подготовившись для дачи толковых ответов. В ходе их возникали дополнительные, устные вопросы. Хорошая форма.
Товарищеский вечер.
Чабанские бригады даже в зимний период живут и работают на хуторах, отделениях изолированно друг от друга. А в летнее время и вовсе они на выпасах разбросаны по всей большой степи и не встречаются друг с другом.
Как-то в начале зимовки, будучи на одном из хуторов, я спросил у старшего чабана (бригадира) коммуниста Смирнова:
- Слушай, Смирнов, ты часто встречаешься со старшим чабаном, коммунистом Хреновым?
- Нет, не часто. Даже очень редко, только во время совхозных партийных собраний или совещаний. За все лето ни разу не встретились. – Ответил он.
144-145
- А в гостях друг у друга вы когда-нибудь были? Знаете, кто, как из вас живет? – Спросил я.
- Нет, не бывали. Ведь между нами 15 километров. Нет времени ездить по гостям. – Ответил он.
- Предположим, до Хренова 15 километров, и ты считаешь это расстояние далеким. А вот старший чабан Сысоев, твой сосед, до него только 4 километра. У него в доме ты был или нет? – спросил я.
- Нет, не был. И он у меня не был. С ним мы еще реже, чем с Хреновым, встречаемся. Ведь он беспартийный и на собраниях не бывает. Только иногда на чабанских совещаниях встречаемся. – ответил Смирнов.
Я подумал: «Как не хорошо, люди живут без товарищеского общения друг с другом, как бирюки, и считают это нормальным. Привыкли к этому». Подумав об этом, я посоветовал Смирнову выступить инициатором проведения вечеров товарищеских встреч чабанских бригад. Он очень охотно согласился. И мы с ним договорились о том, что в ближайшее воскресенье вечером он со своей чабанской бригадой (в зимнее время чабанские бригады небольшие, 4-5 человек. Часто бывало так, что большая семья составляла бригаду) пригласит к себе в гости две соседние бригады.
- Как, товарищ Смирнов, может быть, помочь тебе деньгами, чтобы вечер получился хорошим, с должным угощением гостей? – Спросил я.
- Ну что вы, Адам Петрович! Неужели вы думаете, что у меня и членов соей бригады не найдется продуктов и средств, чтобы принять гостей должным образом? – Ответил он.
146-147
Когда я уже собрался уезжать, Смирнов, стесняясь, спросил меня:
- Адам Петрович, а вы сможете приехать на этот вечер?
- Охотно приеду, если пригласишь. Думаю, что не откажется приехать и Лев Васильевич (Нечаев, в это время, был в отпуску в Москве у семьи). Приедем даже со своими женами. – Ответил я.
Смирнов обрадовался. И мы с ним распрощались. Я поехал домой. Об этой своей затее Я рассказал Бобровнику, который сказал:
- А ведь ты, Адам (между собой мы с Бобровником называли друг друга коротко: он меня Адамом, я его Львом), здорово это придумал. Причем удачно выбрал Смирнова. Это один из лучших чабанов. Надо будет подбросить ему деньжат на этот вечер.
- О деньгах, Лев, я намекнул Смирнову. Но он отказался. Может даже обидеться человек, если ему еще раз предложить их.
- Тогда мы сделаем так: я отпущу некоторую сумму денег, и мы на них купим ценный подарок жене Смирнова и кое-что для их детей.
Так мы и договорились. В пятницу на центральную усадьбу приехал Смирнов и официально пригласил Бобровника и меня с женами приехать к нему в гости вечером в воскресенье. Мы приняли его приглашение. В субботу я поехал на ферму «Салбат» и договорился с чабаном Иваном Хреновым, чтобы он с женой вечером в воскресенье съездил в гости к Смирнову.
148-149
Я не все сказал Хренову. Не сказал, что вечер у Смирнова готовиться, решив: «Пусть это будет неожиданностью для них обоих».
И вот, вечером в воскресенье, мы с Бобровником, наши жены поехали в гости к Смирнову, захватив с собой патефон и набор пластинок. О патефоне я еще напишу.
Приглашенные гости-чабаны, их жены в своих лучших нарядах были уже в сборе и поджидали нашего приезда. Стол был уставлен разнообразной снедью. Стояло несколько бутылок того, без чего гостей не приглашают.
Смирнов, его жена, стали приглашать гостей за стол. И тут, неожиданно, на дворе послышался звон бубенцов. Все недоуменно переглянулись.
- Кто это приехал? Да еще с бубенцами под дугой? – Спросил я у Смирнова.
- Не знаю, Адам Петрович. – Ответил он, и пошел встречать приезжих.
Когда Иван Хренов с женой в сопровождении Смирнова вошел в комнату и увидел большое количество гостей и в их числе нас с Бобровником, наших жен, он от неожиданности оторопел. А Смирнов, улыбаясь, смотрел на меня, ничего не говоря. На его взгляд я ответил:
- Ну вот, товарищ Смирнов, а ты говорил, что до товарища Хренова далеко, 15 километров. А он, найдя свободное время, взял и приехал к тебе в гости. Да еще умудрился раздобыть где-то бубенцы и подвязать их к дуге (о бубенцах я с Хреновым не договаривался).
Все сели за стол. Начался пир.
150-151
Хозяева настоятельно просили гостей «Отведать» того, другого, третьего… Гости «отведывали». Затем за столом были песни. Сначала тихими, робкими голосами. Потом громче и увереннее. А сибиряки любят песни старинные и современные, и умеют петь.
Но, какой же вечер с гостями у сибиряков обойдется без пляски? Это будет не вечер. Столы были отодвинуты в сторону. Бобровник завел патефон (он любил этот инструмент), поставил плясовую пластинку. И начался русский перепляс.
Все были довольны. Щеки жен чабанов зарделись. Если мужья чабаны встречаются друг с другом редко, то их жены еще реже. А тут такой вечер, такая компания!
Бобровник шепнул мне: «Поедем, Адам, домой. Пусть они останутся одни, отдохнут, повеселятся. А то, малость, стесняются нас.
Мы горячо поблагодарили хозяев. Распрощались с ними, с их гостями, и поехали домой. В очередном номере совхозной многотиражки я поместил статью об этом вечере «За чашкой чая». После этого не стало былой разобщенности, замкнутости чабанских бригад. Они стали находить время, чтобы пригласить друг друга в гости, провести вечер, подобный описанному. Когда имелось свободное время, бывал я на таких вечерах. Бывал просто в гостях у того или другого чабана, как и у других работников. Бывали и они у меня. Все это сплачивало, сближало коллектив. Он становился дружнее.
152-153
Случка.
Шла зимовка овец. А работники совхоза, чабанские бригады уже проявляют заботу о том, чтобы получить хороший приплод в следующем году.
В конце ноября началась и продолжалась почти весь декабрь случка овец. Вернее будет назвать эту компанию не случкой, а осеменением. Уже четвертый год в совхозе проводилось искусственное осеменение овец. А это не простое дело. Первые годы оно проводилось только специалистами, зоотехниками. Потом этому делу были обучены чабаны-бригадиры.
Искусственное осеменение дает больший, лучший результат, чем естественная случка. Коротко опишу ее процесс. В специальную резиновую вагину берется сперма от барана, сливается в пробирку и разбавляется специальным раствором. Затем специальным шприцем, при помощи специального зеркала, вводится овцематке, пришедшей в охоту.
В чем преимущество искусственного осеменения перед обычной случкой? Во-первых, сперма берется только от барана, лучших по настригу шерсти, росту и весу. Во-вторых, ни одна овцематка не останется не осемененной. В-третьих, на основе дневников хода случки чабанская бригада будет знать весной, в какой день апреля-мая должно объягниться овец. А на основе этих дневников, подытоженных по фермам и в целом по совхозу руководство, специалисты ферм, руководство и специалисты совхоза, тоже будут знать, сколько овец и когда должно объягнится.
154-155
ПОДГОТОВКА К СЕВУ
Подготовка к весеннему севу 1934 года началась осенью 1933 года, сразу же после завершения уборки урожая. Все тракторы, прицепные машины и орудия, сеялки, комбайны были пригнаны на центральную усадьбу. Начался ремонт их.
По просьбе руководства совхоза Наркомат совхозов направил в совхоз двух инженеров. В конце лета прибыли из Ленинграда очень похожие друг на друга, высокие, интеллигентные два брата Тимофеевы с семьями. Один из братьев (старший) стал работать инженером совхоза, другой – заведующим механической мастерской.
Жены Тимофеевых не работали. Мы вовлекли их в Кружок художественной самодеятельности, организованный при Клубе. Одна из них стала руководителем этого кружка. Другая, хорошо пела и руководила хором.
Как только начался ремонт, пришлось часто бывать в мастерской, проводить беседы с трактористами и рабочими мастерской, организовывать соревнования за качество и темпы ремонта тракторов, машин и инвентаря.
Я лично часто бывал в мастерской еще и потому, что решил изучить трактор, овладеть техникой вождения им. Внимательно присматривался к разборке и сборке тракторов. Иногда сам брал в руки разные ключи и другой инструмент.
Наряду с ремонтом тракторов и других машин подготавливался, обрабатывался семенной материал зерновых культур и трав.
156
УЧЕБА КАДРОВ
Зимний период полностью использован для учебы кадров. Были организованы разные кружки: для чабанов – по изучению агрономии, для механизаторов – по изучению техники, для коммунистов и комсомольцев – по изучению политграмоты.
Мне, как бывшему преподавателю института, пришлось руководить кружками политграмоты, проводить занятия, читать лекции. Кроме того, мне хотелось хотя бы элементарно овладеть знаниями по зоотехнии, ветеринарии и агрономии. Я слушал лекции специалистов, читал много литературы.
157
РЕДАКТОР
Политотдел совхоза поставил вопрос перед Политуправлением Наркомата Совхозов в июне 1933 года о разрешении выпускать совхозную газету – многотиражку. В Москве этот вопрос был решен быстро. В июле мы получили ответ из Политуправления. Нам разрешили выпускать печатную многотиражку, как орган политотдела, два раза в неделю. Но иметь освобожденного редактора политотделу не разрешили. Редактором этой газеты утвердили меня.
Так я стал редактором совхозной газеты – многотиражки, называемой «Голос чабана». Газетка небольшая, размером одна восьмая печатного листа. Но хлопот по ее выпуску, особенно в первое время, было очень много. Никакого опыта редактирования у меня не имелось. Его надо было накапливать.
158-159
Авторского актива не было. Его надо было создавать. Своей типографии в совхозе не было. Набирать и печатать газету пришлось в районной типографии. А до нее 25 километров. Мне приходилось два дня в неделю быть в Ужуре, отрываясь от основной моей работы. Причем до получения политотделом автомашины, ездить в Ужур надо было на лошадке. Короче говоря, редактирование газеты явилось для меня основательной нагрузкой.
Но я втягивался в эту работу и все больше и больше получал от нее удовлетворения. Рабочие совхоза полюбили свою газету, ждали ее выхода. Часто я сдваивал номера газеты, чтобы реже ездить в Ужур для ее выпуска (не два, а один раз в неделю). Тогда читатели спрашивали: «Почему не вышла газета?». Этот интерес к газете подбадривал меня, ее редактора.
Постепенно сложился хороший авторский актив из рабочих, специалистов совхоза. Из специалистов особенно охотно писали статьи для газеты главный агроном Иван Яковлевич Зобков и главный инженер Тимофеев. А вот главного зоотехника Гришанова приходилось упрашивать, чтобы он что-нибудь написал. Вообще этот человек вел себя, кака важная, очень перегруженная работой особа. У чабанов он не пользовался авторитетом. Редактировал я газету года полтора.
160-161
БЫВШИЕ
Проводя ту или иную компанию, бывая в чабанских, полеводческих, тракторных бригадах, мы, политотдельцы, внимательно изучали кадры, настроения рабочих. Если в этих настроениях появлялись нездоровые нотки, вскрывали причины, породившие их, и принимали меры по устранению этих причин.
В своем подавляющем большинстве кадры рабочих совхоза были старыми (имеется ввиду не возраст, а время работы в совхозе). Часть из них работала батраками еще у помещика Четверякова. Многие пришли в совхоз из сел и деревень Ужурского и других районов в тяжелые двадцатые годы. А часть рабочих пришла в совхоз в период коллективизации. Шло пополнение рабочих в 1931-1933 годах.
Настроение в коллективе рабочих совхоза в их подавляющей массе было здоровым. Но среди части рабочих, недавних единоличников, или ушедших из колхозов по тем или другим причинам, малейшие трудности временного порядка вызывали нездоровые настроения, брюзжание, разговорчики.
Мы проводили необходимую работу по воспитанию этой отсталой части рабочих, по поднятию их идейно-политического уровня. Проводили работу в том направлении, чтобы старые, кадровые рабочие влияли на них, перековывали их. Это, конечно, имело свои положительные результаты.
Но мы понимали, что в большом совхозном коллективе могли осесть в период коллективизации и ликвидации кулачества, как класса бывшие кулаки, подкулачники и другой враждебный элемент, которые ведут свою подрывную работу, влияют на неустойчивую часть рабочих.
162-163
Выявление и изолирование таких элементов, которые мутили чистую воду, являлось основной задачей работы второго заместителя начальника политотдела по оперативной части (уполномоченный НКВД). Саша Прокофьев поработал в этом направлении. За 1933 год им было выявлено до десятка человек таких «бывших».
Хорошо помню двух трактористов: Морозова и Рыжкова. Они очень хорошо работали. Их фамилии были среди лучших на доске показателей. Особенно отлично работал Морозов. Это был красивый, стройный, чернобровый молодой парень лет 22-х. его портрет был на Красной доске совхоза.
Да, показатели работы этих двух трактористов были хорошими, их выработка на трактор высокой. Они показывали себя активистами, умели «речу махнуть». Но когда копнули их нутро, то за внешними показателями оказалось, что они «бывшие» сыновья крупных кулаков, выселенных на север в 1930 году во время ликвидации кулачества, как класса. Они исподтишка, тихой сапой действовали на неустойчивые элементы, вредили, портили тракторы у других трактористов.
Подобные им несколько «бывших» оказалось и среди чабанского состава. Их, как и этих двух «ударников», изолировали. Были изгнаны из коллектива неисправимые нытики, хлюпики. Здоровый коллектив совхоза стал еще здоровее и сплоченнее.
164-165
В марте 1934 года мы с Сашей Прокофьевым сфотографировались. Вот наша фотокарточка, на обороте которой Саша написал:
«А.П.
На память о совместной работе в политотделе Учумского овцесовхоза в 1933-1934 годах.
От Зама.нач.Прокофьева».
Аналогичную надпись я сделал на экземпляре фотокарточки, который взял Саша.
Три десятка лет спустя смотрю я на этот снимок и вспоминаю те годы упорной работы на важном участке укрепления сельского хозяйства. На этот участок направила меня моя партия. И я, ее солдат, отдавал все свои силы, умение и знание работе, чтобы оправдать оказанное ею доверие мне.
166-167
Растут партийные ряды
До прибытия в совхоз политотдела, совхозная партийная организация насчитывала в своих рядах 21 коммуниста. К концу 1933 года стало 40 коммунистов. Десять коммунистов прибыли в совхоз (политотдельцы, рабочком и другие) и 9 человек были приняты в партию.
Раньше была одна общесовхозная партийная ячейка. Затем ее разделили на три ячейки: одна на центральной усадьбе и две на фермах («Салбат» и «Толстый мыс»). Совхозного парткома не было. Общее руководство партийной работой в совхозе осуществлял я, как заместитель начальника политотдела по партийно-массовой работе.
В конце декабря было проведено общесовхозное собрание. На нем был заслушан и обсужден доклад директора совхоза Бобровника об итогах работы совхоза в 1933 году. Собрание избрало делегатами на районную партийную конференцию 7 человек: Бобровника, Нечаева, Фомичева, Прокофьева, Сергея Волкова, Веру Кабанову и Тарлецкого.
14-я районная конференция проходила 2-6 января 1934 года. У меня сохранилась фотография этой конференции. Но она большая. В эту тетрадь ее не поместишь. На конференции был избран новый состав райкома партии. От партийной организации Совхоза членами райкома были избраны: Нечаев, Бобровник, Я и Вера Кабанова. На пленуме райкома Нечаев и Бобровник были избраны членами бюро.
168-169
Вот и весь круг годовой деятельности совхоза, работы политотдела. Я коротко описал только основное. А теперь
Коротко о разном
Автомашина
В июле политотдел получил автомашину «Газ-А». Она была небольшая, рассчитанная на 3-4 пассажира кроме шофера.
Машина облегченная. Диаметр ее колес был меньше, чем сейчас у легковых машин. Верх брезентовый, откидывающийся. Боковые и задние окошечки не из стекла, а из слюды, небольшого размера. Надо отметить, что эти первые газики были очень удобными для совхозов, МТС и колхозов, выносливыми.
С получением автомашины улучшилась оперативность политотдельцев. Ведь территория совхозов была огромной, на ней разбросаны чабанские, полеводческие, тракторные бригады. Чтобы побывать в них требовалось много времени, когда ездили на лошадях.
Наш Саша Прокофьев до работы в органах был шофером лет пять, хорошо знал машину. Под руководством его и шофера мы с Нечаевым тоже стали изучать машину. Надо сказать, что быстро овладели техникой ведения, а потом и знанием материальной части машины.
Опишу один смешной эпизод. Вскоре после того, как мы с Нечаевым научились мало-мало управлять машиной, «крутить баранку», решили без шофера съездить в несколько сеноуборочных бригад. С нами поехал главный агроном Зобков. За руль сел Нечаев. Я рядом с ним, как его ассистент. Зобков - на заднем сидении.
170-171
Побывали мы в одной бригаде. Едем в другую по полевой дороге. Я заметил, что машина идет как-то ненормально, малость юлит.
- Виталий Петрович, что-то машина идет не так, как нужно. – сказал Я.
- Да, я тоже это чувствую. Не слушает руля почему-то. – Ответил Нечаев.
Остановились. Вышли из машины, осмотрели ее кругом. Оказалось, что правое заднее колесо едва держалось на оси. Все гайки отвинтились и растерялись за исключением одной, которая чуть-чуть еще держалась. Колесо болталось. Если бы мы не остановились, оно слетело бы. И, неизвестно, что могло случиться.
Ехать дальше нельзя было. Пошли мы с Зобковым обратно по дороге, чтобы найти потерявшиеся гайки. Нашли только две. Вернулись, стали привинчивать колесо. В кожаной сумке под передним сидением нашли ключи. В ней оказались и запасные гайки. Но, ни один ключ к шестигранным гайкам не подходил. Они были предназначены для других гаек.
Кое-как привинтили колесо. Решили дальше не ехать, а вернутся домой. Зобков, сидящий на заднем сидении, стал наблюдателем за слабо прикрепленным колесом. Он открыл дверцу и все время смотрел на колесо. Проехали немного, он подал команду: «Стоп!». Остановились. Опять кое-как закрепили гайки. Едем дальше. Опять Зобков командует: «Стоп!». Опять закрепили гайки. Сели в машину. Нечаев нажал ногой на стартер. Машина не заводится. Взял я заводную ручку и стал крутить ею мотор. Тоже не заводится, и трудно прокручивается.
172-173
Взял заводную ручку Нечаев. Применив свою огромную силу, он долго крутил, до пота на лице и до водянистых мозолей на широкой ладони правой руки. Крутил он, крутил, но мотор не заводится. Решил отдохнуть, стереть пот с лица. Да как захохочет громко и басовито. Мы с Зобковым смотрим на него и не поймем над чем он хохочет. А он взялся за живот и рокочет, не в состоянии произнести слово. Потом взял заводную ручку и показывает нам утолщенный конец ее. А там шестигранное углубление. Да ведь это же ключ для привинчивания и отвинчивания колесных гаек! Этого мы не знали, так как ни разу еще заводной ручкой не пользовались. Мы с Зобковым присоединились к хохоту Нечаева.
Нечаев и Зобков стали путем закреплять, привинчивать колесо. А я открыл капот машины, чтобы посмотреть почему же не заводится мотор. Ничего не понимая потрогал рукой одну, другую деталь. Затем сел за руль и увидел, что маленький ключик для включения зажигания мотора не полностью повернут. Зажигание не включено. Сколько бы мы не крутили, мотор не завелся бы. Я довернул ключик, нажал на стартер. И мотор сразу же завелся, заработал. Нечаев и Зобков бросили заниматься колесом. Они спросили, как это мне удалось завести машину. Когда я ответил им, мы опять расхохотались. Насмеявшись вдосталь, сели в машину, я за рулем. Теперь уже без приключений продолжили объезд сеноуборочных бригад.
174-175
Вот так мы с Виталием Петровичем овладевали автомобилем. Вернувшись домой, мы рассказали про этот смешной эпизод Саше Прокофьеву. Он вместе с нами посмеялся над ним и над нами. Да, эпизод смешной, но он мог окончиться не смехом, а слезами. Могла произойти автомобильная катастрофа и даже с жертвами.
Позвали мы нашего шофера. Рассказали ему об этом происшествии. Выслушав нас, он не рассмеялся, а испуганно посмотрел на нас, и сказал:
- Не понятно, как это могло получиться. Перед вашим отъездом я тщательно осмотрел машину, проверил все крепления. Невероятно и то, что открутились одновременно все гайки колеса. Допустимо, что могла ослабнуть одна гайка, ну две. А то все. Не учинил ли кто над вами злую шутку?
Мы задумались над этим. До этого в наши головы не приходил такой вопрос. Прокофьев спросил у нас, в какой бригаде мы были до того, как случилось происшествие с колесом. В последствии, когда были разоблачены два тракториста «ударника», выяснилось, что один из них (сейчас уже не помню который, Морозов или Рыжков) напакостил с нашей машиной. Только это не было злой шуткой, а был вредительский акт.
Интересно отметить, что Прокофьев бывший когда-то шофером, не мог ездить в машине пассажиром. Когда он сидел за рулем, с ним было все нормально. А как только поедет просто пассажиром, его мутило до рвоты. Сядет за руль, опять нормально чувствует себя.
176-177
Силен человек.
Я уже писал, что Нечаев был высокого роста и могучего телосложения, обладал большой силой. Вот два примера, говорящие об его силе.
Однажды летом я пригласил его к себе на квартиру пообедать. День был воскресный. Во время обеда мы выпили. Горилку он любил. Я только привыкал к ней, больше 200 граммов выпить не мог. Во время обеда к нам зашел председатель рабкопа (рабочего кооператива) Лукьянец, среднего роста и не худой, упитанный. Пригласили его за стол. После обеда сидим, разговариваем.
- Виталий Петрович, вы, наверно, сильный человек? – Спросил Лукьянец.
- Да, имею некоторую силенку. – Ответил Нечаев. – Вот, например, тебя могу одной рукой не только побороть, но и поднять до потолка.
- Не поднимете. Я вешу 75 килограммов. – Сказал Лукьянец.
- Подниму. – Заявил Нечаев.
- А вы поспорьте. – Подзадорил я их.
Они поспорили. Я разнял их руки. Нечаев взял Лукьянца за заднее место и на ладони правой руки, без помощи левой легко подкинул вверх. Лукьянец даже стукнулся головой о потолок. Пришлось ему идти в магазин за поллитрой. Проспорил.
Другой пример. Как-то зимой мы поехали на машине на одну из ферм. В одном месте машину повело в сторону. Она съехала с дороги и забуксовала в снегу. Вышли из машины. Нечаев один взялся за заднюю часть машины, приподнял ее и поставил на дорогу. Потом мы уже двое сделали тоже самое с передней частью машины. Сели в нее и поехали дальше.
178-179
Охота на коз
Как-то под конец лета, возвращаясь из Новосибирска, к нам в совхоз заехал заместитель начальника политотдела Копьевского молочно-мясного совхоза Сергей Новиков. Это бывший мой студент, с которым мы с семьями в апреле переезжали из Новосибирска в совхоз в товарном вагоне. За ним должна была прийти в совхоз машина. Но почему-то не пришла. Он ночевал у нас. А утром я отправил его на нашей машине. Уезжая, он пригласил меня и мою жену Мусю приехать к ним в совхоз в гости.
Поздней осенью, в один из субботних дней, под вечер, мы поехали в Копьевский совхоз. Ночевали там, у Новиковых, прогостили воскресенье. Сергей и его жена Тоня были по-сибирски гостеприимными людьми. Как мы с Мусей не отказывались, но они все же, заставили нас увезти домой две головки сыра и килограмма три масла.
Территория Копьевского совхоза гористая и лесистая. Новиков сказал, что у них водится много диких коз. Он пригласил меня приехать, когда будет хороший снег, чтобы поохотится на коз. Я охотно принял это приглашение.
И вот, когда уже был глубокий снег, Нечаев, Я и Прокофьев, захватив с собой боевые винтовки, поехали в Копьевский совхоз на охоту. Ночевали Я у Новикова, Нечаев у начальника политотдела Копьевского совхоза, Прокофьев у зам.начальника по оперативной части.
180-183
Рано утром на трех парах лошадей поехали в тайгу, взяв с собой лыжи. На одном зимовье оставили лошадей, встали на лыжи и пошли дальше.
Охотились полдня. Вернулись на центральную усадьбу совхоза, привезя только одного козла, подстреленного директором Копьевского совхоза (фамилию его забыл). Хорошо, что хоть такой трофей был. Его быстро обработали. На квартире начальника политотдела его жена с помощью жен директора совхоза и двух заместителей нач.политотдела нажарила свежинки. Начался пир, длившийся до позднего вечера.
Поблагодарив хозяев за гостеприимство, мы поехали домой.
Вот так поохотились, отдохнули.
Патефон.
В начале тридцатых годов радиофикация в нашей стране только еще начинала развертываться. В 1933 году Учумский совхоз еще не был радиофицирован. Было скучновато без радио. В те времена появилась новинка: промышленность начала выпускать патефоны с пружинным механизмом, заводящимся рукой. Вещичка небольшая, в виде маленького саквояжника.
Вскоре после прибытия в совхоз политотдел получил из Политуправления Наркомата совхозов посылку, в которой был патефон с большим набором разнообразных пластинок. Появилась своя музыка. Бывало, соберемся в свободное время в конторе или у кого-нибудь на квартире, и накручиваем патефон. Весело! Патефон кочевал по квартирам политотдельцев, директора совхоза и других работников. Мы возили его с собой по фермам, хуторам и бригадам. Что называется, веселили народ. Я уже писал о том, как мы с Бобровником захватили с собой патефон, когда поехали в гости к чабану Смирову.
Льву Васильевичу очень полюбился патефон. Бывало, зайдет ко мне или позовет меня к себе и скажет «давай Адам, послушаем патефон». Особенно ему нравилась украинская песня «Распрягайте хлопцы коней». Однажды субботним вечером сидим мы у него на квартире, выпивали, закусывали и слушали патефон. И вот к нему в голову пришла идея. Позвонил он на коммутатор телефонистке и приказал ей включить телефоны всех ферм. Когда та ответила: «Лев Васильевич, телефоны включены», он сказал: «Слушайте, сейчас буду передавать вам музыку». Держал телефонную трубку над играющим патефоном минут десять.
Адам Петрович Фомичёв. Тетрадь 9
© Copyright: Сергей Дрозд-Савчук, 2018
Свидетельство о публикации №218110800487
Свидетельство о публикации №218110800487
Рецензии