Реквием для пропавших без вести

…сначала я убедила себя в том, что ты умер. Потом стала верить в то, что умерла я. Нужна какая-то ловушка, чтобы заглушить эту боль. Какая-то уловка. Но давай обо всем по порядку.  Я всегда считала, что люди, которые становятся персонажами моих рассказов, необъяснимым образом из реальной жизни перемещаются в параллельную. Оставляют меня ради вечной славы на страницах книг. Теория, конечно, слабо выдерживала любую критику, но мне надо было во что-то верить. Так, провожая закаты каждый вечер и бессовестно редко встречая рассветы, строя какие-то планы и время от времени создавая новые рассказы, которые были для меня чем-то вроде шедевров, не меньше, я и жила, размеренно и спокойно.

Пока однажды… сколько увлекательных историй так начинается? Да, что я рассказываю, ты и сам все знаешь. Но эта история не об избитом «долго и счастливо», она о том, что происходит, когда это «долго  и счастливо» не случается.

Итак, я начала убеждать себя в том, что ты умер. Такое бывает, рано или поздно все мы с этим сталкиваемся. Если ты умер – значит, мы не сможем больше дышать в унисон, не сможем строить планы, не сможем, не сможем, не сможем. Твоей вины в этом нет, людям свойственно умирать. Эти ранние часы, когда на улицах еще так пустынно, этот манящий запах кофе, эти маленькие победы каждый день, когда ты понимаешь, что прожил его не зря. Тебе не видать всего этого. Первый иней, когда  с удивлением обнаруживаешь, что пришла зима, геометрия веток, с которых в один момент облетели листья, пар изо рта и предвкушение праздника  - смирись, тебя нет больше.

Когда-то, чтобы почувствовать жизнь, я разными изощренными способами убивала своих героев: бросала с моста, замуровывала в стены, топила в мутных водах тихих озер. Представлять, как они судорожно делают последние вдохи, как из их стекленеющих глаз уходит жизнь – порой это лучше бутылки благородного скотча.

Мне  кажется, что все мы однажды станем только тенями, которые отбрасывают замерзающие деревья на бесконечных улицах. Серебристый свет  луны будет теряться в тонких ветках обледенелых кленов, а мы станем прятаться от их холодного мерцания. Однажды, все, что от нас останется – всего лишь фантомы. Проекции. Оболочки былых надежд. Жалкие призраки, не наделенные правом изменить что-то в этом мире. А было ли оно у нас при жизни?

Меня всегда занимала природа человеческих отношений. Механизмы взаимодействия индивидуумов. Концепции восприятия утраты. Тонкие материи, крошечные винтики, способные порой сломать даже самого сильного человека. Когда из жизни просто убрать один пазл – теряется вся картина. Утрачивается смысл и ценность. Так этот механизм и работает.

В моей жизни было два ключевых пазла, которые переместились на страницы моих книг. Первый – замкнутый и незаметный. Он особо не задумывался о том, как устроена эта жизнь, особо не выделялся на фоне остальных семи миллиардов, особо не стремился к некой глобальной цели, в которую всем нам так нравится верить. Разговаривал всегда тихо и как-то особенно грустно смотрел в этот мир. В движениях я часто читала усталость и отрешенность. Синоним его был холод. Он задувал в щели домов и забирался в клапаны сердца, от чего становилось неуютно и зябко. Но что-то было в этой горьковатой иронии, которая иногда капала с  его губ, когда с них слетала едва заметная улыбка.

Второй был Мистер Харизма. От волос до кончиков пальцев. У него имелась цель, и я всегда восторженно распахивала глаза, когда он говорил о ней.
 - Мы построим социализм! Вперед, в светлое будущее! Религия – опиум для народа! Пролетарии всех стран, объединяйтесь! Победа будет за нами!
Конечно, он не говорил лозунгами коммунистов, но, каждый раз, как только  открывал рот – мне слышалось это.

 Этот запал, амбиции завораживали, опьяняли, в те громкие слова хотелось верить. Для него не было ничего невозможного, он зажигал и вдохновлял на подвиги. Сильный наркотик, подсаживаясь на поддержку которого, потом начинается такая ломка, что напрочь отбивает у тебя волю к жизни и веру в себя.

Порой я склоняюсь к мысли, что люди приходят в твою жизнь, чтобы оставить свои мечты в тебе. Они гниют, как застоявшиеся цветы в вазе, издают этот кисловато-сладкий запах мертвечины, ты с отвращением вдыхаешь его, стоя на пороге и все не решаешься зайти внутрь, потому что в тебе эти цветы. Иногда мне кажется, что ими усыпан весь дом и я зажимаю нос, только чтоб не чувствовать, не слышать… Может, их уже кто-нибудь вынесет наконец-то?!

На днях совершенно неожиданно  пришла мысль  – А где бы я хотела оказаться прямо сейчас?  Порой это неплохая зарядка для мозга – позволить себе роскошь мечтать. Мне представилось сразу несколько мест. Еще бы, фантазия – дама переменчивая. Это был двор возле дома, в котором я когда-то часто сидела. Это дорога вдоль площади поздней ночью, это мост и парк сразу за ним. В этих местах всегда мало людей, или я их просто не замечала, там всегда тихо и они кажутся тем самым домом, которого у меня никогда не было.

Я решила, что пришло время попрощаться с тобой. Осень – лучшее время для расставаний навсегда, это все знают. Я долго блуждала по одиноким улицам, освещенным тусклыми фонарями, из которых лился желтый флуоресцентный свет, периодически проезжающие автомобили как-то бесцеремонно снова и снова выдергивали меня из размышлений, возвращая в  реальность.

Я не знаю, знакомо ли тебе такое состояние, когда ты будто балансируешь. Ты вроде находишься здесь, а вроде тебя здесь  и нет. И никогда не было. Тебе становится все больше и больше все равно, и ты неотвратимо погружаешься, будто в некую субстанцию с головой. Начинаешь окидывать взглядом себя со стороны, начинаешь чувствовать воздух. Это пронзающее ощущение свободы. Наверное, дано познать только одиночкам. А может, и нет.

Знаешь, я не хочу сказать тебе «спасибо». Гуманизма не хватит. У меня нет зла и обиды. Я все пристальнее прислушиваюсь к себе, пытаясь найти дыхание осени. Я пытаюсь понять, что  позволила утратить, и смогу ли вернуть это. Захочу ли? Самым ценным для меня всегда был тот особенный оттенок взгляда каждого человека, оставившего свои цветы. Что-то неповторимое, теряющееся в сотне преломлений беспокойного луча утреннего солнца в капле росы. Что-то, что врезается в память, и ты трепетно проносишь это в себе всю жизнь. Тебе знакомо это? Знаешь, а ведь главное – не признание, не деньги, и даже не все блага мира, доступные человечеству.

Главное – это чтоб в доме твоем был мир, и рука твоя не дрогнула, неся чье-то хрупкое сердце.
23.38,  07.11.2018