О Севере и любви

Стоило купить пуховик - тут же выпал снег. Наверное, снег увидел, что я в пуховике, и решил: "хух, теперь можно!", и завалил сразу всю Москву с Подмосковьем. Причем я как-то так лениво об этом подумала, что мол, надо бы как-нибудь, но поскольку подумала я об этом вслух рядом с Леной, то за пуховиками поехали сразу же. Не могут же две женщины вот так вот просто взять и не поехать за тряпками-то.


И вот, я радостно и счастливо смотрю на первый снег, радуюсь метели. Мне кажется, что это привет из Амдермы: там сейчас тоже около нуля и валит снег.
Если верить географам и метеорологам, то, говоря простым языком, когда у нас отттепель, то это от Гольфстрима, с Баренцева моря. А холода идут с моря Карского, где нет теплых течений и навигация всего два месяца. Эти два моря поделены вытянутой с юга на север грядой архипелага Новая Земля. Амдерма стоит, в буквальном смысле, глядя на Карское море, и дальше, за дымными вьюгами - на Вайгач и Новую Землю.


Но у моря, даже и у Карского, всегда теплее, чем в глубине материка, даже если и южнее. К примеру, Оймякон - он ведь даже не за Полярным кругом, в отличие от Амдермы, которая суть глубокое Заполярье. В Оймяконе сейчас - 25.
Я все никак не могла понять: зачем там люди поселились? Ни моря рядом, ни военных там отродясь не бывало, ни шахт с полезными ископаемыми. Просто ледяная долина посреди бескрайней Якутии. Термальный источник там еще есть. Но тоже так себе основание, чтобы постоянно жить там, где зимой - 60. Причина же появления на карте Оймякона оказалась только в том, что советские власти "остановили" местное кочевое племя, наказав ему жить на одном месте. Сюда же и ссылали заключенных. Потомки и тех, и других живут там по сей день.


Судьба же тех северных поселений, где были военные, или велась добыча полезных ископаемых, была счастливее: начиная с шестидесятых и кончая девяностыми. В их числе и уже нежно полюбившаяся мне Амдерма. В некогда большой и веселой Амдерме жило около 10 000 человек: люди съезжались сюда со всего Союза на заработки. Но она жива, несмотря на то, что от былой Амдермы почти ничего не осталось. Люди живут там, а те, кто уехал - приезжают летом. Судьба Амдермы печальна: здесь, как и по всей стране в 90-е закрывали производство, заставляя людей бросать родные места и устремляться в большие города. Но не настолько трагична, как судьба Хальмер-Ю, откуда в начале 90-х выселяли насильно, так как местную угольную шахту сочли нерентабельной и закрыли. Последний поезд из опустевшего Хальмер- Ю ушел осенью 1995-го, но туда еще есть дорога: ездят хальмерюнцы, которые не любят, когда их называют "бывшими", навещают свой дом.


Дома глядят пустыми глазницами в тундру и на останки шахты. Мертвый город? Можно ли его назвать мертвым, когда есть хальмерюнцы, есть любовь к дому и родной земле, даже если она - суровая тундра и уголь шахты. Можно ли назвать мертвым человека, оставившим похожих на него детей, хранящим живую, незаживающую память?...


Я открываю виджет с прогнозом погоды в телефоне, туда можно добавлять города со всего мира. Удивительное ощущение, словно бы ты можешь быть на связи здесь и сейчас. Добавила Амдерму, добавила Хальмер-Ю, которого вроде бы как нет, и некому должно быть интересоваться, сколько градусов и с какой скоростью воет морозный ветер между разрушенных стен.

...Снег метет по Вернадского: это передают привет живые Амдерма и Хальмер-Ю, и чудится теплым этот снег. Радуются, что я о них помню и думаю, вспомнила после своей полудетской любви к Северу, когда я лежа с очередным гриппом в кровати, изучала атласы и энциклопедии, и мои Пушкинские Горы тогда так же точно заваливал снег.