День Святого Георгия. роман. Глава 36

Но не сорвались, всех удержали скалы;
Кости все целы и уцелели скальпы.
Чай, это вам Сибирь, а не то, что - Альпы.

                Саша Васильев (Сплин)


Значит, хлыщ к нему приходил в пятницу. Или в четверг? Да, в четверг. Потому что  он еще на следующий день писькам звонил.  В пятницу он отработал свою порцию холодных контактов и позвонил Ванюшке.

Юра без подходцев там, напрямую спросил у Вани про эту, как там, подругу Глафиры, кто такая, да что. И не в курсах ли он, где она теперь. Ваня сказал, что вообще-то она его училка, бывшая, что в курсе, потому что Вика с ними со всеми дружит, не знал, что это секрет  и так же прямо сказал, что она у Глафиры.

- Она и не уезжала – сказала Глафира так же прямодушно. И Юра чуть было сразу не отзвонился безутешному мужу. Но подумал, и не отзвонился.

А поехал к Глафире на выходные. Ну, потому что пригласила. Типа, воздухом подышать. И в баньку. Лето кончалось. Да и, чего уж там, тосковал наш Юрик.

И госпиталь, и соседи его - однорукие бандиты. Все депрессуют. И домашние далеко. И с работой никак. Да и с Мариной они познакомились у Глафиры. В общем, поехал. Пообещал бабушке даже дрова порубить… Попробовать хотя бы.

Его новый образ – гипсовый – на Глафиру производил впечатление - так себе. Каждый раз при виде его гипсов у нее екало сердце, вот прям на лице было написано «Ек!».

И это при том, что у Юрика очень даже получалось с топором, чем он сам был весьма и весьма доволен. И после нескольких осторожный хуков, он с удовольствием снял ветровку  и  замахал здоровой правой. Махал до обеда, с удовольствием согласился на баньку, натаскал бабушке дров и уселся к ней на завалинку, где она уже пристроилась со своей неизменной папироской.
 
- А че за фигня у вас? всегда было так тихо, че за треск? -  спросил Юра у Глафиры, осознав, наконец, источник беспокойства.

- Ой, Юра, тут мальчик новый работает. Всех замучил! Просто садист какой-то малолетний! В девять начинает, и выключается в шесть. Он даже на обед не выключает свою гуделку! Сам-то ничего не слышит - в наушниках. А я просто умираю! Вечером просто падаю от головной боли.

Во что Юра охотно поверил.

Вечерком они прогулялись до озера, эх! как хотелось окунуться! посидели! Потом шли обратно мимо управы. Глафира предложила заглянуть. «Витя! Витюша!» - маленький управляющий – старичок, лет шестидесяти пяти – шумный не по годам, затрещал без перерыва:

- А я что сделаю?! Ставка маленькая, приличный народ не идет. Этого - родитель наказал, машину разбил. Ему эти денег – на одну заправку, вот он и выступает, отказаться-то боится – а  жизнь-то всему поселку портит – это да!  - бунтует! А что делать? Работа стоит.

Юрик попросил разрешения посмотреть инструмент. И пока он изучал мат.часть, Глафира с управляющим вышли  на улицу.


*

На следующий день Глафира примерно за завтраком насторожилась – что-то не так.
 
Юрик ухмыльнулся:

- Это я на его косилку глушитель поставил – и выглянул в окно.
 
Парень в наушниках продолжал катать впереди себя косилку, не подозревая, что месть перестала быть сладкой. Точно, шум от косильщика существенно поутих.

- Дядька ваш, управляющий спрашивает, не пойду ли я к нему на работу, - Юрик с удовольствием отправил в рот румяный аладушек, в догонку ему - ложку брусничного варенья, и откинулся  на  спинку стула.

- Да?! –  не очень убедительно изобразила удивление бабушка.

- Да, вот только платит он мизер… - и Юрик отхлебнул из кружки ароматного кофею.

- Э-э-э.. Юрочка, а у нас еще в магазине сторож требуется – слишком быстро сказала Глафира, и поняла, что выдает себя. Она остановилась, переставила блюдечко. Беспомощно попыталась сменить тему. Пока вдруг не поняла, что Юра напряженно ждет продолжения  - может, я спрошу, может они… возьмут вас.  А что!  Тоже знаете, «с миру по нитке – голому рубашка»
 
- Глафира, дорогая моя Глафира Андреевна, попросите. Пожалуйста, попросите! Мне очень нужно! я даже не решался вас об этом просить! Лишь бы взяли. Я замучился! Вы бы знали, что мне, седому майору, приходится терпеть! Эти… девицы… из кадров! Ненавижу! Я просто боюсь их поубивать, честно – и Юрик измученно осклабился…

- Да? Ой, Юрочка! Да конечно спрошу… Да, я уже спросила – Глафира смущенно развела руками - Там тоже мало платят. Но если сложить, то может и ничего. Еще у этого парня, - и Глафира показала за окно – отец готов приплачивать, если кто мозги ему вправит.  Он Витюше предлагал, ну, управляющему нашему. Но так, чтобы ребенок не узнал, вы ж понимаете…. А  предлагал он, знаете, столько же как в тех двух местах вместе взятых… Зимовать у меня можете смело. В октябре я в город уезжаю, хотите, раньше уеду?

- Нет, не хочу! То есть хочу всего, кроме последного - Юра улыбнулся.
 
- Вот видите, как хорошо все получилось. Вернее, если все срастется.  Тогда вам придется себе дров купить самому, я-то не запасаюсь, а если зимовать, тогда конечно нужно будет… Ну, и пока здесь еще Лена живет. Она просто на выходные уехала в город, дела решает.

- Лена? Какая Лена? - тоже не очень убедительно удивился Юра.

- Лена, ну, в общем, вы ее видели здесь. Не важно, одна моя молодая подруга. В общем, чтобы вы друг другу не помешали. Она вообще-то скоро съезжает.

- Да? Когда? Куда? – Юра тоже выдал себя.  Слишком много интереса. Слишком.

Лицо бабушки вдруг быстро остыло и сосредоточилось на бедном Юрике… От этого ледяного взгляда даже видавшему виды Юрику стало не по себе. И ясно, что если не развеять эти ее подозрения немедленно, все предыдущее она порушит мгновенно, без сожаления, и выбросит в пропасть…

Пришлось все рассказать…


*


- И что? страдает? – бабушка оттаяла.
 
- Ну, типа…

Глафира Андреевна потянулась за папиросами. Накинула шаль. И вышла на веранду. Юра достал сигареты, вышел следом.

- Да я, знаете Юра, сама не понимаю, что у них произошло. После вашего ухода они страшно поссорились. Ни слова не поняла, только энергетика. Просто катастрофа! Вернулась уже ночью. «Можно поживу?» И с тех пор отмалчивается. А я кто ей, духовник? – бабушка пыхнула папироской и надолго замолчала -  Они ведь хорошо жили, знаете! Дружно так, знаете, приезжали как солнышко, смеялись, а шутили как хорошо! У них же любовь! Была! Большая. Мне так казалось. И люди оба хорошие.

Юрик прищурившись, пускал дым. Кивал.

-  Пойдемте, Юрочка, ужинать пора - сказала Глафира, и продолжила тему уже за столом - Мне очень нравится ее муж, знаете Юра, очень! Ваня. Очень хороший! Умный! Все знает! Это так приятно, когда знаете, без энциклопедий. И объяснит все.  Но, как там у них внутри, я бог знает! Поговорите, конечно. В любом случае, хотя бы выговорится.

Неожиданно в коридоре послышались звуки отворяемой двери.
 
- О, Лена вернулась… - почему-то испуганно сказала Глафира.

- Ой, Глафирочка, добрый вечер, правда, добрый! – хороший голос, легкий чуть запыхавшийся.

- Лена, проходи, проходи на кухню. Мы тут с Юрой ужинать собрались, ты как раз вовремя – и Глафира поставила на стол третий прибор.

Лена вошла просто настороженная. И мгновенно стала недовольная и колючая. Кивнула холодно, разве что вежливо. Юрик тоже. И сразу вспомнил. Они уже один раз обменивались ровно такими приветствиями.

- Макароны? Капусту? – спросила Глафира и добавила, чтобы упростить выбор – Котлеты…

- Макароны –  благодарность она тоже передавала голосом,  зашла за печь, помыть руки, зажурчала вода, зажурчал голос:

- Вера Петровна берет меня на две параллели. Мои седьмые мне отдает, и опять одиннадцатый. Но вообще это даже хорошо. Меньше русского. Не люблю. Хотя ЕГЭ. Трудно с детьми, которых кто-то другой учил – она вышла к столу и осеклась, забыла про Юрика.

- Хорошо, очень хорошо. Не ругается?

- Еще как! Она вообще тетка выдержанная. Но тут столько всего сказала! – ЛЛ засмеялась, и снова осеклась, опять забыла о присутствии постороннего.

- А мы тут с Юрой баньку топили. Хочешь, можно сходить еще. Жару там, наверное, уже так себе, ну так ты ведь и не очень.

- Да! Я бы с радостью. Просто пыль смыть. Так устала от города. Не знаю, как буду без вашей дачи.

- Так она что тебе сказала?

- Сказала, что мы  ей теперь слишком дорого будем обходиться. Две комнаты – это уже расточительство. Но сына ей там стал настолько полезен, что… в общем куда деваться.
 
Юра молча ел, в разговоры не впрягался, грел уши.

- Так она даст тебе комнату-то? - спросила Глафира.

- Да, сначала хотела  сыну уплотнить – засмеялась ЛЛ – позвонила ему, а он в позу. Она мол, ты же не женат, а он такой, это легко поправить. Одним словом, Вера Петровна женила моего сына, неожиданно для себя. И для меня. В общем, мы теперь с Илюшкой будем соседями, у меня только комната поменьше. Зато она навесила на него все госзакупки, в общем-то на общественных началах, это такая новая фишка, я толком не знаю, но в его отсутствие должна буду его заменять, так что все узнаю… Ой как вкусно, Глафира Андреевна! Почему? На молоке?

- Спасибо, нет, я овсяные хлопья добавляю! - Глафира таяла.
 
- М-м-м, здорово! Завариваете?

- Нет, прямо сухие… И фарш поплотнее становится – Юрик не очень то понимал, о чем они, но даже немного позавидовал этому женскому взаимопониманию.

- М-м-м, очень вкусно, здорово! – и ЛЛ прервалась, вспомнила, что нужно быть вежливой и обратилась к Юре – Как ваше здоровье, Юра? Глафира только о вас и говорит.

- Да? Вот уж не думал! Спасибо, выздоравливаю.

- Леночка, представляешь, Витя Юру к себе приглашает на работу!
 
- Да что вы! Вот это хорошая новость! – сказала Лена, и Юрику стало понятно, что эта тема здесь не новая. Он даже немного рассердился.

И пока женщины ворковали, он думал, как это неприятно, попасть на язык бабам, посторонним женщинам, что все это время его здесь обсуждают. Вот же дуры! какие дуры! Готовы пригреть любого…

- Ну, вот видите, как хорошо, даже заскучать не успеете, я съеду, Юра к вам переедет – при этом ЛЛ как будто испугалась, смутилась и даже покраснела.

«Проболталась» - понял Юра и почему-то успокоился.

Не о нем! Речь была не о нем! О бабушке. ЛЛ заботиться  не о нем, только о старой одинокой женщине. И они вдруг снова стали ему приятны. Эти посторонние женщины, которые обсуждают здесь его судьбу не один день. И эта их воркотня. И  ми-ми-мишные темы.

Потом ЛЛ пообещала вымыть посуду и убежала в баню. И пока Глафира убирала со стола, потом они с Юрой курили, он просто наслаждался эти домашним духом, и удивлялся на свою мнительность.