Трансформация совести

«Перед войной рядом с моим домом поселился очень плохой человек.
 Бесчестный и злой.
Он занимался спекуляцией.
У таких людей, нет ни сердца, ни чести…»


И вот немцы заняли Ригу и согнали всех евреев в «гетто», чтобы часть — убить, а часть просто уморить с голоду.
Все «гетто» было оцеплено.
Кто приближался на 50 шагов к часовым, того убивали на месте.
 Евреи, особенно дети, умирали сотнями каждый день.
И тогда мой сосед решил «дать в руку» немецкому часовому,
 проехать в «гетто» с фурой картошки и там обменять ее на драгоценности, которые, по его мнению, остались на руках у запертых там евреев.

— Я буду менять картошку только тем женщинам, у которых есть дети, — сказал он мне перед отъездом, — потому что они ради детей готовы на все, и я на этом заработаю втрое больше.

Я промолчал, но так сжал зубами свою трубку, что сломал и ее, и два своих зуба. Если бы он тотчас же не ушел, то я, может быть, убил бы его одним ударом…

Ночью он нагрузил свою фуру мешками с картошкой и поехал в Ригу в «гетто». Женщины и дети окружили его.
 Одна женщина стояла с мертвым мальчиком на руках и протягивала на ладони разбитые золотые часы.

 «Сумасшедшая! — вдруг закричал этот человек.
 — Зачем тебе картошка, когда он у тебя уже мертвый ребенок!
 Отойди!»

Он сам рассказывал потом, что не знает — как это с ним тогда случилось.\
 Он стиснул зубы, начал рвать завязки у мешков и высыпать картошку на землю.

«Скорей! — закричал он женщинам.
— Давайте детей. Я вывезу их.
Но только пусть не шевелятся и молчат.»

Матери обезумев, торопясь, начали прятать испуганных детей в мешки,
а он крепко завязывал их.
 У женщин не было времени, чтобы даже поцеловать детей,
а они ведь знали, что больше их не увидят.

Он нагрузил полную фуру мешками с детьми, по сторонам оставил несколько мешков с картошкой и поехал.
Женщины целовали грязные колеса его фуры, а он ехал, не оглядываясь.
Он во весь голос понукал лошадей, боялся, что кто-нибудь из детей заплачет и выдаст всех. Но дети молчали.

Мимо часового он промчался, ругая последними словами этих нищих евреев и их проклятых детей.
Прямо оттуда он поехал по глухим проселочным дорогам в леса за Тукумсом, где стояли наши партизаны, сдал им детей, и партизаны спрятали их в безопасное место. Вернувшись, сказал жене, что немцы отобрали у него картошку и продержали под арестом двое суток. Когда окончилась война, он развелся с женой и уехал из Риги…

Теперь я думаю, что было бы плохо, если бы я не сдержался и убил бы его кулаком…

 

Отрывок из книги Константина Паустовского «Начало неведомого века». Мемуары.