Где же кружка?

     Осень в том году была недолгой, уже в концу сентября сильно похолодало, опали листья с деревьев, а в первых числах октября выпал первый робкий снежок. Снег шёл несколько дней подряд, и к Покрову на улицах выросли самые настоящие белые рыхлые сугробы. 

     Я обрадовался - можно доставать лыжи и санки, но дедушка, посмотрев в окно, объявил, что это ненадолго и снег ещё не раз выпадет и снова растает. Но, вопреки дедушкиному прогнозу, снег не таял. К концу октября морозы усилились, а в ноябре наступила полноценная русская зима. Я приходил из школы, обедал, учил уроки и к вечеру пулей летел во двор, где весёлая ребятня играла в снежки, строила крепости и до самой позднего вечера каталась с ледяной горы. Так в заботах, хлопотах и играх пролетел ноябрь и половина декабря. Я успел даже простудиться и немного поболеть, но быстро поправился и снова вернулся в школу.
 
    Однажды вечером дверь отворилась и в комнату торжественно вошла бабушка. 
- На-ко, отец с матерью тебе принесли! - улыбнулась она и протянула мне две красивые яркие новогодние открытки. Тройка белых лошадей, сани, полные подарков, румяный дедушка Мороз в красном кафтане, а рядом с ним хрупкая нежная внучка Снегурочка. И золотобуквенная вязь внизу поздравляла: «С Новым годом!». 
- Билеты! На ёлку! - радостно закричал я. 
- Вот, пойдём с тобой. Один в клуб Ленина, а другой в клуб Дегтярева, - сказала бабушка.
 
    Я открыл билет и громко прочитал: «Дорогой друг! Профсоюзный комитет работников промторга приглашает тебя на Новогоднее представление». 
Приглашают! Меня! Вот здорово! Какие хорошие у мамы с папой профсоюзы! Каждый год они присылают мне такие билеты и ещё ни разу не забыли. Наверное, очень трудно помнить о каждом профсоюзном ребёнке, ведь нас так много. 
Дочитав текст приглашения до конца, я гордо произнёс «Линия отрыва» и затем радостное: «Подарок»! 

    Подарок! Новый год это обязательно подарки. Я чётко знал, что их будет пять. Традиционный ореховый от бабушки с дедушкой, подарок из школы от родительского комитета, два подарка от мампапиных профсоюзов и ещё большой пакет конфет, который привезёт мне другая бабушка, папина мама, баба Полина из деревни. Бабушка Полина поздравит меня, вручит конфеты, а потом, тайком, чтобы никто не увидел, сунет мне в руку металлический рубль с портретом Ильича. Я радостно зажму рубль в горячей ладошке, а бабушка таинственно зашепчет мне на ухо: «Это тебе на игрушку какую. Никому рубль не отдавай!». Рубль я отдам бабе Нине на хранение. Бабушка спрячет его в «шифанере», в кармане нового байкового халата, который она купила на всякий случай: « Вдруг положут в больницу, чтоб не стыдно перед людями было». В этом кармане надёжно хранится все моё богатство. 

    - Ну, поиграл и хватит. Билеты, чай, не для игры, - бабушка отобрала приглашения и заперла их в «шифанер». - Ты скажи мне, стишок-то читать будешь какой? Али не хочешь? 
- Хочу, бабушка! - запрыгал на одной ноге я. 
- Тогда учить надо, до праздника недолго осталось! Бери, вот, книжку! -и она подала томик стихов, который на прошлый день рождения подарила мне мама.
 
     Как я любил эту книжку! Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Фет, Майков, Плещеев... Я читал её сам. Просил почитать бабушку. Стихи были изумительными, кроме одного. Про дедушку. «У лесной опушки домик небольшой», - начинала нараспев бабушка. Я замирал и глубже забивался в угол нашего старого дивана. «Помню смех твой тихий, взгляд потухших глаз», - тихо продолжала чтение бабушка. Первые предательские слезы начинали катиться по моим щекам. Слез становилось все больше, и к словам: «Одинок угас он в домике своём» я уже плакал навзрыд. Бабушка заканчивала чтение неизменным: «Вот и мы с дедушкой тоже умрём». Я с рыданием кидался к ней на шею, обещал всегда слушаться, и бабушка меня утешала и обещала как можно дольше не умирать. В общем, книжка была замечательная. А про дедушку можно было и не читать, а просто перевернуть страничку.
 
    - А я уже выучил стихотворение, бабушка! - сообщил я. 
- Это какое же? - спросила меня она. - Надо про зиму или про деда Мороза. 
- Про зиму! 
Я выбежал на середину комнаты и с выражением произнес: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя..» 
- Хороший стишок, - прослушав моё чтение одобрила бабушка. - Нам в школе его учительница читала, попова дочь Марья Ивановна. 

     И вот наступил день первого новогоднего представления. Бабушка нарядила меня в парадный костюм, взяла за руку и мы отправились в путь. В папином Доме культуры имени В.А. Дегтярева, она отправила меня к детям, а сама присела на лавочке, в ожидании начала выдачи подарков. Я походил по залу, посмотрел на ёлку, потрогал гирлянды на ней. Потом началось и само действие. Мы дружно позвали деда Мороза, попросили ёлочку зажечь огоньки, походили хороводом с песней про то, как дружно мы встретили новый год. 

     Наконец, наступил долгожданный момент. Снегурочка вышла в центр зала и обратилась к детям: «А кто хочет порадовать Дедушку Мороза и почитать ему стишки?» Согласие выразили несколько самых смелых детей и я, но к моему неудовольствию, Снегурочка пригласила самого маленького исполнителя.
Маленькая девочка шёпотом прочитала несколько строк.На мой взгляд, выступление её было крайне неудачным, но дед Мороз чему-то искренне обрадовался и полез в мешок за подарками. Подарок оказался классным. Новогодний шарик яркого синего цвета. А внутри него - самая настоящая серебристая снежинка. Я должен непременно прочитать свой стих и получить такой шарик.

    Тут мне улыбнулась удача: вторым чтецом Снегурочка выбрала меня. Я подбежал к дедушке Морозу, встал рядом и хорошо поставленным голосом начал повествование. Эффектно изобразил рёв страшной бури, трагически описал бедную лачужку со старушкой у веретена. Потом взмахнул рукой, как это делал в фильме «Гусарская баллада» мой любимый артист Юрий Яковлев, и закричал во весь голос: «Выпьем добрая подружка бедной юности моей. Выпьем с горя». После этих слов я топнул ногой и вопросительно обернулся к деду Морозу: «Где же кружка?». Дед Мороз от неожиданности уронил на пол мешок с подарками и стал оглядываться по сторонам, видимо в поисках требуемого. В это время я по-гусарски подмигнул Снегурочке и закончил четверостишие обещанием: «Сердцу будет веселей!».
 
    Взрослые зрители плакали. Дети слушали молча, как мне показалось даже с завистью. Конечно, талант ведь даётся далеко не всем. Купаясь в лучах славы, я дочитал стихотворение и посмотрел на Мороза. Дрожащими от смеха руками он извлёк из мешка подарок и вручил его мне. 

    О, трагедия всей моей жизни! Это был не вожделенный шарик. Это была детская пластмассовая маленькая лошадка. С громким криком разочарования, захлёбываясь от слез обиды я кинулся прочь, к бабушке. Бабушка выслушала меня, вытерла слезы, спрятала обидную лошадку в сумку и открыла картонную коробочку с подарком. 
- Съешь, давай, зефирку. А шарик я тебе завтра в магазине куплю. Эка невидаль. Было бы от чего так реветь!
 
    Шарик мне бабушка купила. Синий. Со снежинкой. А на следующий год я читал сказочному Деду стихотворение Некрасова, про Мороза - воеводу. И никто не смеялся.