пишытель мучитель

тщета суетливостью
недокормыша-мормыша
пыталась освободить от
крюка нежное трепетное тело.

слова в миг покинули пустую голову.
руки затряслись, изо рта раздалось нечто
нечленораздельное. и мысли, ну и хде ж
были енти мысли? мыслей, увы, не было.

псих.война психов
рождала в избытке.
зачем нам прогнозы,
калекам-то диванным?

ну-коси, соберу
странички и будит
у миня цельный расказ
о челиковской судьбинушке.

а чо, поэзия енто красиво будит,
ангелочки тамо с крылышками, чертики
рогатые, сказочки фсякие прянишные, а самое
хлавное, енто челик возвеличенный и одухотворенный.

опьять и снова енти скучные слова и фразы,
будто бы без ихних никак обойтись низьзя.
вон скока чиловечиков чуйвствами жывет
и ничого сибе так, фсе оне более-менее.

ну и шо, шо словами
поясняют, поясняй, не
поясняй, фсе равно в дураках
будишь, видно судьба у тибя такой.

синхронизация откровенно не
удавалась, хто в лес, хто по дрова,
сбой в передаче данных приводил к разладу
с сетью, смысл исчезал вместе с правдоподобностью.

и он фсе и вспоминал, и мечтал, и делал разнообразнейшие выводы.
евонному казалось, што он умный, мудрый, имеет право учить.
такоси с высоты собственного панимания он видел решения,
к-рые, как казалось, справедливы, искренни, правдивы.

жывет челик, пишет тамо фсякое-разное, а
умрет челик, и не будет писать фсякого-разного, другие
будут писать тамо фсякое-разное, бо неистребима
страсть ента к написанию фсякого-разного.