Глава XVII Новые сказки Севера

В то время, когда Яга с Кощеем парус снаряжали, новые обитатели Тараканьего лога тоску зелёную разгоняли.

– А может вам рассказать, как я стал настоящим морским волком? – высунувшись из окна, спросила средняя голова Змея Горыныча.

Проходивший мимо змеиного дома Кот Вакса прыснул:

– Это про то, как ты бороздил бушующие воды Белого моря и отважно сражался с акулами?!

В это время у Соловья-разбойника выпала тарелка из рук, и он расхохотался.

– Ух! – встрепенулся на сосне Чепомохля. – Мы эту историю сто раз слышали!

– А это правда, что море солёное? – спросил Шлёп-нога.

– Ну, конечно, солёное, что ты такое спрашиваешь, дурачок, – ответила правая голова.

– А почему оно солёное? – не унимался заяц.

– Почему-почему, вот, сейчас и расскажу почему… – задумалась вторая голова.

– Ну, рассказывай-рассказывай! Не тяни, – присоединился к уважаемой компании Леший.

Змей Горыныч почесал затылки и начал:

– Давно это было. Так давно, что вряд ли кто вспомнит, отчего Белое море стало солёным. А ведь были времена, когда рыбы ходили друг к другу в гости, и ставили самовар, и пили чай с ватрушками. Но, в какой-то момент, вода стала горько-солёной и невкусной. Чаю уж не попить было – опплюёшься весь. Оттого и коренных обитателей поубавилось, а рыба стала проходной и поселилась в реках.

Кажется, всё началось с того, что в море завелась полосатая зубатка. Вредная, длиннющая, хитрющая. Мимо просто так не проплывёт: кого куснёт, кого щипнёт, а кого и из норы прогонит. А прожорливая! Вам такой аппетит и не снился! Всё ела, что под плавник попадётся. Хоть сосиски, хоть консервы, а один раз выскочила из воды возле поморского карбаса и зубами в весло вцепилась. Рыбак ей кричит: «Выплюнь! Подавишься!» А зубатка рычит, весло не отпускает и, наоборот, пытается кусок побольше оттяпать. Пока рыбак у пристани швартовался, она полвесла всё-таки сгрызла.

И вот, представляете? Разболелся у разбойницы живот. Полвесла это ж думать надо! Да ещё немытыми плавниками! Хотя, если разобраться, она же рыба, а плавники у рыб всегда чистые.

Ну, что тут скажешь? Легла наша зубатка на камушки, и давай стонать да слезами заливаться. Слезами такими горючими, что море солонеть от них начало. Зубатка ревела – море солонело. А на помощь-то никто и не спешил, все её проделки помнили.

На счастье, мимо бабушка треска проплывала, видит: зубатка слёзы льет, на помощь зовёт. Треска рассудила: «Зубатка рыба, конечно, хищная, и характер у неё скверный, но всё же жалко невежу. А ну, случись с моими внучатками такая беда, да никто не поможет?»

Подплыла к страдалице, тихонечко плавником зубатку поглаживает, да вслух приговаривает: «Не плачь, деточка, этак ты слезами всё море пересолишь!»

А потом треска за больной ухаживала. И как родную дочку – зубатку выхаживала. По утрам кашкой из водорослей кормила, в обед фрикадельками из морских ежей потчевала, а на ужин червячков приносила. Перед сном треска колыбельные пела. А бывало, и сказки про Нептуна да русалок рассказывала. Так от заботы и ласки очень скоро горемыка на поправку пошла.

Зубатке и по сей день живётся – счастливо! Не шалит, по выходным бабушку треску навещает, да и в еде разборчива стала. Только вот море после пролитых слёз так и осталось солёным. 

– Во, заливает! – удивился Леший.

– Да как же тогда рыба-то в море не засолилась! – возмутился Вакса.

– Угу! – поддержал Чепомокля. – Сомнительное объяснение.

– А по-моему, это новая Северная сказка получилась, – сказал Шлёп-нога. – Я как раз такие и люблю.