Железная чума. Глава 11

          Сколько людей выжило в городе? Может, двадцатая часть; может, десятая; а вполне возможно, что и больше. Ведь на окраинах в последнее время построили множество коттеджей. А в одноэтажном доме шансов выжить было намного больше, ведь на улице Овражной не погиб никто. Да и в районах, где стояли многоэтажки, мы с Витькой видели много людей.
          Куда они все делись? Неужели остались в городе?
          Там, где многие тысячи трупов, должен стоять жуткий запах разложения. А если к этому добавить скоропортящиеся продукты, хранившиеся в холодильниках? Мясные и рыбные консервы, хранившиеся в жестяных банках, вскрылись. Да и стеклянные банки обычно закрывают стальными крышками.
          По всему выходило, что в городе должна стоять страшная вонь.

          Впрочем, когда ветер дует со стороны ближайшего микрорайона, я не чувствую неприятных запахов. Может, дело в том, что мертвецы погребены под слоем обломков?
          – Остался народ в городе, – развеял мои сомнения Большой. – Сам видел, когда с Полиной в аптеку ходили. Нам лучше до зимы туда не соваться: еще заразу какую-нибудь подхватишь… А вообще, жить в городе можно, потому что там все найти можно.
          А ведь прав Большой. Конечно, город превратился в огромное кладбище, и пахнет там, вполне возможно, нехорошо. Только еда там есть: магазины на каждом шагу были, да и в любой квартире можно что-нибудь съестное найти. Стоит только в развалинах покопаться. Правда, неизвестно, что сначала найдешь: еду или покойника.
          Воду дождевую собирать можно, а еще в магазинах питьевая вода в бутылках была. Да и до реки не так уж далеко. Жилье тоже не проблема: хочешь – новую лачугу строй или землянку копай, а хочешь – уцелевшие дома ремонтируй.

          – Многие на дачи ушли, – сказал Витька. – У каждого второго за городом какой-нибудь домишко был… Уйти-то ушли, только зимовать им там плохо будет: домишки холодные, из еды только яблоки, картошка да моркошка, а больших магазинов и продовольственных баз рядом с дачами нет… Самые умные уходят оттуда – сам видишь, сколько у нас народу прибавилось. И все за последнюю неделю.
          В общей сложности, если считать и овражных, у нас уже около двух сотен. Принимаем мы всех – не прогоняем никого. Каждому находим место и дело: лентяйничать сейчас нельзя. Кто-то домики строить помогает, другие дрова заготавливают, третьи кусты выкорчевывают: Василий Васильевич, несмотря на заморозки, продолжает пахать.

          Витькин дом мы закончили и живем мы уже не в шалашах, а в нем. Печки пока сильно не топим, потому что и так тепло.  Жилье получилось неплохое: большая кухня-столовая, шесть комнат, два туалета, ванная. Конечно, воду приходится ведрами носить, но канализация работает. Большой в свое время половину участка раскопал, а трубу вывел в овраг.
          Собственно, у нас здесь на каждом участке готовый фундамент есть, и канализация сделана. Конечно, фундаменты теперь ослабли: арматура в бетоне в прах превратилась. Зато канализации ничего не сделалось, ведь там только пластмасса, да камень.

         Комнат в нашем доме шесть, а семейных пар только пять: Мы с Катей, Витька с Полиной, Максим со Светкой, Николаевич с Зоей и Василий Васильевич с Валентиной.

                *   *   *

          Жильцы в шестой комнате появились только в середине ноября, перед тем как лег снег. Обычно к нам попадали люди, не обремененные большим количеством вещей: много на себе не унесешь. Эта пара пришла в сопровождении всей команды добытчиков, причем каждый из них нес какое-нибудь имущество супружеской четы.
          Сзади Василий Васильевич вел Рыжего, запряженного в телегу. На ней тоже лежали вещи.
          – Боевая женщина! – восхищенно поделился Витька. – Все хозяйство забрать заставила.

          "Боевая женщина" оказалась невысокой и полной. Увы, молодость этой когда-то красивой женщины давно прошла – и морщинки на лице обосновались надежно, и седина в темных коротких волосах серебрилась заметно. Лет шестьдесят я бы ей точно дал, но, судя по словам Большого, возраст нисколько не повлиял на бодрость духа.
          Рядом с женщиной легко шагал высокий худой мужчина. Вроде бы, и голова у него была полностью седой, и зубов во рту не хватало, а назвать стариком нового жителя язык не поворачивался. Может, из-за легкой походки, может, потому, что в руках и плечах чувствовалась сила. Смотрел мужчина тоже по-особенному: строго, очень внимательно. Казалось, ни одна мелочь от него не ускользнет.
          Вот так у нас появились Константин Савельевич и Татьяна Сергеевна – супружеская пара, прожившая вместе сорок лет, вырастившая детей и внуков.

          Я еще раз убедился, что Большой в людях не ошибается. Всего два новых человека появились, а как все изменилось!
          Татьяна Сергеевна сначала разместила свое имущество. По-моему, не меньше половины привезенного оказалось соленьями и вареньями. Затем женщина обосновалась на кухне, и вскоре я понял, что приготовление пищи – это искусство, а Татьяна Сергеевна – самый талантливый в мире повар.
          В моей голове возник очередной дурацкий вопрос: почему у женщины, которая невероятно вкусно готовит, такой худой муж?

          Савельевич долго осматривал наше хозяйство, часто покачивал головой и смешно выпячивал губы. Говорил он мало, да и услышать мне удалось не все: по пятам я за ним не ходил.
          Осмотрев кузницу, печь для обжига, ручные станки, Савельевич сказал кратко и определенно:
          – Кустарщина!
          Увидев останки аккумуляторов, из которых Максим извлекал свинец, долговязый инспектор вновь ограничился только одним словом:
          – Варварство!
          Большому он выдал целую речь:
          – Вы, господа, ведете себя, как пещерные люди! Нельзя рассматривать аккумуляторы в качестве источника свинца, а из электродвигателей выдирать медную проволоку. Да, практически все приборы и механизмы сейчас неисправны, но их нужно ремонтировать, а не ломать!

          Затем Савельевич взялся за Николаевича. Сначала они долго бродили по окрестностям, потом несколько часов сидели в комнате. Результатом общения инженеров стали три мелко исписанные листа бумаги, которые вручили Большому.

                *   *   *

          Моя жизнь сделала неожиданный поворот.
          – Серега, у тебя с мастерской дел много? – спросил Витька.
          – На пару дней.
          Я как раз заканчивал очередную стройку – утепленное помещение на месте своего дома. Планировалось, что там зимой будет работать Николаевич с командой.
          – Бросай, без тебя доделают! – распорядился Большой. – Савельевичу толковый помощник нужен.
          – А Катя?
          – И Катьку с собой бери.

          На складе китайского ширпотреба, расположенном на ЗКПД, осталось множество вещей, ненужных и испортившихся. Например, кому нужны фонарики, если все стальные пружины и контакты в них давно рассыпались в пыль? Да и батареек к ним все равно нет, ведь они потекли в первый же день, когда железо разваливаться начало.
          Однако именно за фонариками Савельевич отправил нас с Катей. Первый светильник наш новый начальник сделал сам: извлек светодиоды из фонариков, закрепил их на куске тонкой фанеры, спаял.
          Откуда взялся паяльник, сделанный из медного прутка и куска огнеупорного кирпича, я сразу понял: тут Николаевич точно руку приложил. Все просто: кладешь паяльник на жаровенку с тлеющими углями, а когда нужно, он всегда готов к работе. А вот где Савельевич взял олово и баночку с канифолью?
          – А где вы  эту проволочку взяли? – спросила Катя.
          – Припой? И его, и еще кое-что я привез с собой.

          Следующие светильники мы делали уже вместе. Ближе к вечеру, как обычно, вернулась команда добытчиков. На тележках стояли автомобильные аккумуляторы.
          – Новенькие, как и обещал, – похвастался Большой.
          После тусклых огоньков масляных ламп яркий свет казался резким и неуютным, зато я смог прочитать все надписи на аккумуляторе.
          – Как я сам не догадался? – смущенно проворчал Николаевич. – Ведь все совсем просто.

                *   *   *

          На следующий день мы отправились к вентиляционщикам. Савельевич было хотел оставить Катю мастерить светильники, но моя ненаглядная взбунтовалась.
          – Я с Сереженькой пойду! – заявила она.
          Савельевич посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся:
          – Можно и так.

          Бывший завод вентиляционных заготовок лежал в руинах. Однако люди, жившие здесь, не спешили их разбирать. Развалины большого железобетонного здания оставались нетронутыми.
          – Здесь у них три ангара стояли, – сказал Витька, показывая на площадку значительных размеров.
          От ангаров остались фундаменты и слой рыжей трухи. Зато алюминий, хранившийся в стальных складах, оказался весь на виду.

          Наши соседи жили богато. Тонкие листы, свернутые в рулоны и листы потолще, длиной метра три; трубы круглые и квадратные, прутки и полосы. Все разного размера, и всего много, очень много!
          Хозяева этого великолепия пользоваться своим богатством не спешили. Они покрыли алюминием только крышу двухэтажного здания – видимо, бывшей конторы.  Еще я заметил несколько теплиц, сделанных из алюминиевого профиля. Все силы обитатели завода бросили на восстановление конторы,  да на сельское хозяйство. Округа зеленела всходами.
          – Озимые, – сказал Витька. – И ведь все лопатами вскопали – чокнутые!
          – У них курочки есть. И кролики, – сообщила Катя. – Такие миленькие! Виктор Сергеевич, давайте тоже кроликов заведем!
          Пока мы алюминий разглядывали, Катенька успела разведать, что находится в нескольких дощатых сараях.
          – У овражных и куры есть, и кролики, – ответил Большой.
          – А пусть и у нас будут.
          Я бы ей, конечно, отказать не смог, но Витька не разрешил.
          – Кроликов кормить надо, – возразил он. – Кормов не напасешься, а у нас еще и лошадь.

          Я тем временем смотрел на людей, строивших теплицу, и не мог отвести взгляд. Они резали стекло. У нас тоже был такой материал – на базе чего только не хранилось. Только резать его было нечем. Приходилось заделывать окна пленкой. А у местных имелся алмазный стеклорез. Эх, мне бы такой!
          Савельевич ходил вокруг алюминиевых запасов, что-то записывая в тетрадке.
          Вручив список Большому, он подошел ко мне и сказал:
          – Не расстраивайся, стеклорез у меня есть.
          – Откуда? – ошарашенно спросил я.
          – Я кое-что привез с собой.

          Если мы варвары, кустари и дикари, то кто же тогда здешние жители?
          У нас хоть кузница есть, и землю нам лошадь помогает обрабатывать. Местные же копают лопатами и за три километра на себе куриный помет с заброшенной птицефабрики возят. Между прочим, на тележках, которые мы сделали. И инструмент у них тоже от нас, только некоторые лопаты алюминиевые.
          Мы всякие ручные станки и приспособления сделали, а у них только одно точило есть. Может, и его Николаевич сделал.
          – Увы, первое время всем выжившим придется побыть земледельцами, животноводами и, разумеется, мародерами, – сказал Савельевич. – Думаю, еда станет очень дорогой. Возможно, люди будут убивать друг друга за кусок хлеба.

                *   *   *

          Аккумуляторы и светильники оказались только первым шагом. Савельевич задумал провести полную электрификацию.
          – Для начала сделаем ветровые электрогенераторы и будем заряжать аккумуляторы, – объяснил он следующую задачу.

          Что изменилось в моей жизни? Совсем немного. По-прежнему рядом моя Катенька, все так же я чем-то занят. Раньше я забивал гвозди – теперь делаю алюминиевые заклепки. Прежде я размешивал глину или раствор, а сейчас – смесь стальных опилок и жидкого бакелита.
          А еще я работаю по большей части в теплой мастерской, а не на улице. И это хорошо, потому что уже стоят морозы, и навалило снегу.

          Василий Васильевич теперь делает лыжи и санки, а на своем Рыжем ездит от конюшни до базы и обратно.
          – У меня лошадь, а не снегоход, – заявил он Большому.
          Поэтому команда добытчиков теперь все возит на небольших санках.

          Максим взорвал трубу из красного кирпича, стоявшую на ЗКПД.  Оказывается, на трубе были стальные бандажи, а без них она могла в любой момент рухнуть и придавить кого-нибудь из нас.
          Николаевич по-прежнему кует бронзовые ножи и топоры, мы строим все новые и новые склады, которые заполняются принесенной добычей.
          Новые жители у нас уже не появляются, только пришел Ильзат – теперь он живет на базе со своей Гулей. Не знаю, как отнеслись к этому родственники, но, кажется, молодые люди счастливы.