Страсти по-тургеневски

   Почему-то захотелось почитать Тургенева, оказалось неспроста, двести лет как ему стукнуло, стук я услышал и отворил дверь.
 - Это мы, "Дворянское гнездо", можно войти?
 - Показания газа или электроэнергии?, - машинально спросил я группу в нарядах 19-го века.
 - Нам накал страстей и силу переживаний!
 - О-о! Тогда рассаживайтесь поудобней. Вам "Фанты", "Колу"?
 - Чаю! Я - Лаврецкий!
 - Только "Липтон" в пакетиках, устроит?
 - Бонжур, зовите меня просто - Лиза.
 - Уже третий час, а молодой человек еще не во фраке! Каково падение нравов.
 - Марья Дмитриевна, нас не для того позвали двести лет спустя, чтобы мериться длиной панталон. Разрешите представиться - статский советник Паншин.
 - Какая честь, какая честь. Собственно я призвал вас всех, чтобы узнать, что такое страсти по-тургеневски?
 - А откуда, позвольте полюбопытствовать, у вас эти представления насчет страстей?
 - Понятно откуда, как представитель интеллигенции, в свое время читая "Москва-Петушки" Венедикта Ерофеева, я был потрясен требованием группы героев, пусть и не дворянского, скажем так, образа поведения, привести пример вот этих самых - высшей пробы страстей.
 - А что тут непонятного, - разрумянился Лаврецкий, - я люблю Лизу и я - славянофил! А вот этот, западник, - он скривился в сторону Паншина, - смеет просить ее руки, руководствуясь расчетом и видами на приданое!
 - Как вы все упрощаете, Федор Иванович. Вот вы желаете обустроить Россию, а сами извините, только красивыми пейзажами родовой усадьбы и любуетесь. А я, между прочим, на службе состою и во благо тружусь не покладая рук.
 - К барьеру!, - вскочил Лаврецкий.
 - Не-не-не, у нас это строго запрещено, только ток-шоу по телевизору, тоже вроде "к барьеру", но гадость, доложу вам отменная. Лучше я вам вместо чаю портвейнчику массандровского плесну.
 - Я фам романс играт буду, для усмирений страсть, - сухонький старичок вскочил с табуретки и вцепился в мою гитару.
 - Христофор Федорыч, ну что вы нам нашу русскую удаль в полный размер развернуть не даёте, немчура вы наша творческая, - то-ли от портвейна, то ли от выходки Лемма Лаврецкий оттаял.
 - Давайте я вам "В час роковой" затяну, у меня это по-настоящему, по-тургеневски выходит, а Лиза нам "с выходом" покажет, а?, - кажется я попал в точку.
 - А давай, дочка, вон и Марфа Тимофеевна приосанилась.
   Ударил я по струнам, но только комната задрожала и будто туманом поплыла, а из него строгий лик юбиляра проступил и пальчиком грозит:
 - Не шалите!