Письмо в никуда

Письмо в никуда

Сижу за столом. Дома никого. Телевизор что-то бубнит. Пишу, чтобы отвлечь мозги. Кому пишу? Не знаю. Когда и почему всё повернулось? А, ведь, была другая жизнь. Похмельная голова соображает туго, но, ведь, помню. Помню. Последний звонок в школе, первое свидание. И руки мамы у себя на голове, на упрямых вихрах. Вот альбом. Глупые счастливые лица. Аня в фате. Немного испугана, напряжена. А, вот, я Танюшку из роддома несу. Глаза ошалевшие. Ничего не соображал, а знал, несу своё, самое дорогое. Где-то вычитал: «Знания умножают скорбь». А, может, действительно, было бы легче. Сказали, что Аня «крутит» со своим начальником. Не поверил. Вот и надо было просто не верить. А через месяц попёрся проверить. На дачу они какую-то приехали. Я постоял в проулке. Не решился. Решил дома поговорить. А она еле домой пришла. Температура под сорок, стонет. Пришлось скорую вызывать. Какой, уж, тут, разговор. Внематочная беременность у неё оказалась. Две недели в больнице провела. Потом ещё месяц охала. И, как-то незаметно обида прошла. Только вскоре она опять стала где-то пропадать. Говорит, то сё, то это, а сама глаза отводит. Встретил я её начальника после работы. Просто хотел спросить. Что, ему «разведёнок» мало. Ведь, полно. И все не прочь. А он мне, мол, давно с ней у него ничего нет. Она с бухгалтером ихним встречается, да и от него тоже с каким-то охранником. В общем, пошла по рукам.
 - Пойми, мужик, если баба хочет, она всё равно добьётся.
 После этого я её ударил. Хотел второй раз, да она как глянет на меня. Глаза такие жалкие, больные. Всё внимание стал дочке уделять. Танюшка у меня принцессой росла. Всё самое лучшее ей. Даже с учёбой не настаивал. Пусть, как губка, что впитает, то её. Выросла на загляденье. И лицо, и грудь, и талия. Мальчишки табунами её провожали. Потом она пропадать стала. То у подружки ночует, то экскурсия в другой город. Школу закончила. В институт не поступила. Так жила. А, тут, ключи я свои потерял. Сунулся к ней в сумку её ключи взять, дубликат сделать, а там куча таблеток. Я взял одни, показал знакомой медсестре в медпункте. Она и сказала, что этими таблетками лечится гонорея. Есть такая венерическая болезнь. Вот так. А я-то на свадьбу деньги копил. Даже кафе присмотрел красивое. Думал, встретит она хорошего парня, хорошее к хорошему тянется, родят мне внучку. Вот и будет ради чего жить. Кинулся я к её подружке Марине. Что, это, говорю вы, девки, творите? А она от испуга заплакала, а потом рассказала, что Танюша давно с парнями спит, и не с одним. Нравится ей это. А, потом, решила, что и удовольствие может деньги приносить. Вот, сейчас за деньги и отдаётся. Маринку соблазняла, да та отказалась, а когда Таня заболела, вообще, перестала с ней встречаться. Что-то помутилось у меня в голове. Как бы тумблер щёлкнул. Мозги отключились. На автомате всё делал. Это и спасло. Если бы думал, сразу бы себя кончил. А, потом, потихоньку тоска подступила. Стал решать. Жить так не смогу. Да и не зачем. Самоубийства боюсь. Не то, что их за оградой хоронят, просто разборок там, на верху, не хочется. А от водки смерть сладка. Как-то приходил в наркологию навестить спившегося соседа. Лежат там мужики. Ремнями стянутые, мочатся под себя, а лица такие счастливые, беззаботные. Пью второй месяц. На работе терпят. Я у них в авторитете, но чувствую, ненадолго. Денег хватает. А кому их? «Девочки» мои самостоятельные, самодостаточные. Ничего им не нужно. А мне бы опохмелится. Вот, сейчас допишу и пойду в магазин. Пусто в доме. Вчера упал пьяный в кусты у дома. Очухался, сел. Вдруг вижу, мальчишка лет семи протягивает мне бутылочку лимонада. Батя, говорит, когда с нами жил, всегда «с бодуна» пить хотел. Вот, ведь, чистая душа. Стыдно мне стало. Теперь пьяным из дома ни ногой. И всё-таки теплится где-то глубоко в душе искорка, огонёчек. Будто бы всё, ещё будет хорошо. Не пойму только откуда?