Гапон

- А мы вам вот десяточку, сударь, десяточку, - круглое, лоснящееся здоровьем лицо священника расплылось в добродушной улыбке.
   Сидевший напротив худой господин в мундире полицейского поморщился. И кинул поверх десятки священника туза.
- Что вы намерены делать Павел Дмитриевич с расплодившимися в столице революционерами? – спросил сидящий справа от священника полный господин в перпетикулярном платье, кидая сверху ещё одну десятку. – Или вы ждёте повторения Москвы?
- Господа, что вы от меня хотите? – поморщился полицейский. – Я предложил государю радикальные меры. За двадцать четыре часа я бы очистил столицу от всех. Но он не принял моего предложения. Это видите ли не понравится Европе, - мужчина поморщился.
- Государь забыл как в той продвинутой Европе рубили головы монархам? – усмехнулся в пышные усы четвёртый игрок, кладя свою карту.
- Я ему это тоже напомнил, - опять поморщился полицейский. – Но его окружение пришло в ужас от моих предложений.
- Эти чёртовы советчики доведут нас до беды, - нахмурился усатый. – Давно пора разогнать государю немецких прихвостней от трона.
- Ваши слова сударь, да государю в уши, - хмыкнул полный, кидая очередную карту.
- Господа, если вы не можете так сказать помешать нарождавшемуся рабочему движению, то почему бы его не возглавить и повести в нужную вам сторону? – улыбнулся священник.
- Что вы имеете ввиду батюшка? – нахмурился полицейский. – Я что должен стать революционером?
- Спаси Господи, - показушно перекрестился священник, изобразив испуг. – Я этого не говорил Павел Дмитриевич.  Я предложил только возглавить. То есть дать рабочим своего лидера.
- А что, мне эта мысль нравиться, - кивнул полный. – Только где его взять? – развёл он руками. – Рабочие нынче все грамотные. К ним на хромой козе не подъедешь.
- Можно перекупить какого нибудь авторитета ихнего, - пожал плечами усатый. – Есть у вас Павел Дмитриевич такие на примете?
- На примете у меня много чего есть, - скривил губы полицейский. – И многие так называемые революционеры уже работают на меня. Но простите господа это не те личности. Лидер должен быть, как Христос, чтобы ему поверили.
- Батюшка, а вы ведь не зря затронули эту тему, верно? А ну – ка колитесь, что придумали? – захихикал полный.
- Не зря господа, не зря, - засмеялся священник. – Есть у меня один поп. Проповеди так зажигательно читает стервец, что бабки слезами умываются. Очень он любит покрасоваться. Гордец такой, знаете ли, - священник покрутил пальцами.
- И вы предлагаете его использовать для нашей цели? – вскинул брови полицейский. – А что, в этом есть свой смысл. Большинство рабочих крепко верующие. Может и получиться.
- Попробуйте, Павел Дмитриевич, - усмехнулся полный, - не получится, так не получится. Что вы теряете? А получится, так государь вам первый спасибо скажет.
- Хорошо, господа, хорошо,  вы меня убедили, - поднял ладони полицейский, - я подумаю над вашим предложением. Где мне посмотреть на вашего попа можно будет?
- Завтра утром он читает проповедь в Преображенской церкви, что на Мойке.
- Я схожу, послушаю вашего оратора, - усмехнулся полицейский, тасуя заново карты. – Как его зовут, чтобы не перепутать?
- Гапон, ваше превосходительство, - улыбнулся священник, - Георгий Гапон.
- Георгий значит, - дёрнул головой полицейский, - символично, символично.

   - Ну что скажете полковник, как вам ораторское мастерство этого попа? – двое мужчин стояли в стороне от сгрудившийся у амвона толпы верующий. Многие из которых плакали, не скрывая слёз. Священник. Только что закончивший читать проповедь, отвечал на вопросы паствы.
- Ну что, хорошо говорит, хорошо, для не обременнёного знаниями ума то что нужно.
- Вот и берите его в разработку.
- С какой целью ваше превосходительство?
- А об этом теперь и пойдёмте побеседуем, - мужчина кивнул на выход и перекрестившись, первый туда направился.
   Выйдя из церкви, мужчины сели в поджидавшую их пролётку.
- Понимаете, полковник, государь не принял моего плана радикальных мер. Поэтому я решил пойти другим путём. Мы поставим во главе рабочего движения своего лидера.
- То есть вот этого попа? – перебил полковник.
- Точно так. Вы сами убедились, что говорить он может. Что говорить, мы ему подскажем. Поможем деньгами, ну и будем так сказать направлять. Как вам мой план?
- На фоне московских кровавых событий, это может сработать, ваше превосходительство, - кивнул полковник. – Только как на счёт секретности?
- Об этом плане будем знать только мы вдвоём, - кивнул полицейский. – Можете привлечь для помощи своих доверенных людей, но не много. Только проверьте их тщательно.
- Я понял ваше превосходительство. – Сегодня я продумаю детали плана и завтра начну работать.
- Удачи полковник, - мужчины пожали друг другу руки. По знаку полковника пролётка остановилась и он покинул её. Его начальник поехал дальше.
- Возглавить рабочее движение? – хмыкнул, идя по тротуару полковник, - гениально.

   - Поймите отец Георгий, - перед сидящим за столом священником расхаживал по комнате полковник. – Вам даётся возможность прославить своё имя в истории России. Вам это что, совсем не хочется? Стать русским Нероном?
- Нероном не хочется, - покачал головой поп.
- Тогда станьте новым Христом и поведите за собой массы. А мы поможем, - полковник остановился и впился взглядом в задумавшегося священника. – Вы только подумайте над масштабностью предлагаемого вам проекта. А? Вы, Христос рабочих.
- А почему я? – вскинул голову мужчина.
- Честно признаюсь, из всех предполагаемых кандидатур, ваша подходит наиболее, - слукавил полковник. – У вас есть природные задатки лидера. Надо их только выпустить на волю.
- А если я не смогу? – священник нервно облизал губы.
- Ну не сможете, так не сможете, - полковник пожал плечами. – Вернётесь обратно в церковь, читать свои проповеди. Не вижу беды.
- Хорошо, давайте попробуем, - кивнул поп, - что я должен делать?
- Вот это уже деловой разговор, - улыбнулся полковник и сел на своё место. – Значить так, - он достал из стола лист бумаги. – Вот вам основное направление. А дальше по мере развития событий, будем решать, - полковник протянул лист священнику.
- О моём контакте с полицией кто знать будет? – нервно облизал губы Гапон, принимая лист.
- Только вы и я. Ну и несколько моих проверенных сотрудников. Они необходимы для помощи, - развёл полковник руками, - поймав протестующий вопрос попа.
- А моё руководство?
- Нет, конечно, - покачал полковник головой. – При необходимости мы, конечно, ограничим их вмешательство в вашу деятельность. Но открыто знать, ни кто не должен. Это же и в ваших интересах отец Георгий. Делайте так, будто всё придумали вы сами.
- Я понял, - кивнул поп, просматривая лист. – Когда начинать?
- Да хоть завтра. Начинайте вербовать сторонников из своего окружения. По мере роста вашего, назовём его пока кружка, к вам потянутся рабочие из других районов. Кстати, - полковник достал из стола и положил перед попом толстую пачку денег, - это на организационные мероприятия.

   - Товарищи, вы в курсе, что в городе действует организация возглавляемая неким Гапоном? – в комнату, где сидели за столом восемь человек разного возраста и пола, вошёл взволнованный молодой человек в студенческой тужурке.
- И называется сия организация «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», - усмехнулся сидевший с краю мужчина лет сорока. – Слышали Туревич, слышали. Присаживайтесь, опаздываете.
- Я как раз разговаривал об этой странной организации со знакомым, - пожал плечами пришедший и сел на свободный стул. – И что вы по этому поводу думаете?
- Вот это мы как раз и обсуждаем, - кивнул сидящий во главе стола мужчина лет пятидесяти. – Судя по моим сведениям, организацию возглавляет поп Гапон, вы правильно его назвали. В организации в основном рабочие и члены их семей. И организация считается легальной, то есть разрешённой.
- И много этот поп собрал уже рабочих? – скривила губки сидящая напротив председательствующего черноволосая девица лет двадцати.
- Много Ядвига, уже много, - поморщился председатель.
- Каковы цели этой организации? – спросил пришедший студент.
- В основном экономические.
- Известно кто стоит за ними? – прищурился пожилой мужчина.
- По нашим предположениям, некая часть так называемой либеральной буржуазии Питера.
- Как вы это определили7
- По работе организации, - пожал плечами председатель. – Они поддерживают кампанию за введение конституции и представительного образа правления. Опубликовали в печати несколько своих петиций и воззваний. Это нравится рабочим.
- Но не призывают к решительной борьбе за свои права, - хмыкнул студент.
- Пока не призывают, - кивнул председатель. – Но мы можем через своих внедрённых в их среду людей использовать эту организацию в своих целях.
- Пока она легальная, - усмехнулась девушка.
- Что мы можем сделать конкретно? – спросил мужчина.
- Добавлять к экономическим требованиям, и политические.
- Я не против, - кивнул мужчина. – Кто этим займётся?
- Если вы не против, я сам ими займусь, - поднял руку председатель.

   - Поймите господин Гапон, вам пора подниматься на новую ступень в своей работе, - рядом со священником шёл высокий, плотный мужчина в каракулевой шапке. – Иначе вы просто завязните в своём болоте мещанских проблем. Подкармливать потерявших работу рабочих, это конечно хорошо. Но это не тот масштаб. Надо, чтобы таких рабочих вообще не было, понимаете?
- Что вы конкретно предлагаете? – поморщился поп. – Поднять рабочих на баррикады, как в Москве? И чем там всё кончилось, вы в курсе?
- В курсе и печалюсь вместе с вами, - кивнул мужчина. – Но такие бои просто необходимы рабочим, для наработки опыта. Это, так сказать вынужденные издержки в любой революции.
- Вы хотите чтобы я призывал рабочих к революции? – испугался поп.
- Но вам рано или поздно придётся это делать, батюшка, - развёл руками мужчина. – Или ваша паства отвернётся от вас. Это сегодня они довольны куском хлеба. Завтра они потребуют нормальную жизнь. Вы это сможете им устроить?
- Но революция это убийство, это смерти. Смерти тысяч невинных людей.
- А это уже не нам решать, - пожал плечами мужчина. – Это, как вы сами говорите, как Бог пошлёт. Да, кто – то погибнет, это естественно. Зато оставшиеся получат плоды новой жизни.
- А вы уверенны, что они их получат? – поморщился поп.
- Конечно, получат, если мы станем действовать решительно.
- Например?
- Например, давайте для начала проведём всеобщую стачку по Питеру.
- Как вот так взять и призвать к стачке? – растерялся Гапон.
- Почему же просто так? У вас есть причина. И на мой взгляд очень весомая. К вам обращались за помощью уволенные с Путиловского завода рабочие?
- Что – то такое вроде было, а что? – нахмурился поп.
- Вот и используйте этот предлог для раздутия конфликта между рабочими и дирекцией завода. Требуйте не только восстановления уволенных, но и попутно выдвигайте другие требования.
- Например?
- Сокращения рабочего дня. Увеличения оплаты. Страхование несчастных случаев. Я вот тут вам набросал кое – что, - мужчина протянул лист попу. – Почитайте дома.
- Но это неприемлемо для хозяев завода?
- Совершенно верно. Это обострит конфликт, - кивнул мужчина. – Но вы должны стоять на своём и добиться победы. И тогда ваш авторитет взлетит ого го, - мужчина махнул рукой. – А мы вас поддержим. Вы видели жизнь рабочих? Это же узаконенная каторга.
- Да видел я, - поморщился поп. – Но сильно сомневаюсь, что мы сможем чего – то добиться.
- Попробуйте батюшка, попробуйте. Мы поддержим.
- Простите, но вы мне так и не сказали, - поп остановился, - вы сами кого представляете?
- Мы? – остановился и мужчина, - Мы “Союз за освобождение рабочего класса”.
- Понятно, - посмурнел лицом священник. – Ох и втянете вы меня в переделку.
- Вы уже в ней отец Гапон, - усмехнулся мужчина. – А на переправе как известно, лошадей не меняют.  Или вы идёте до конца или, - он развёл руками.
- Знать бы до какого конца, - поморщился поп. – Хорошо, я подыму на “Собрании” ваши вопросы. 
- Тогда на этом пока и остановимся, - улыбнулся мужчина. – Я пришлю к вам для связи своего человека.
- А как я его узнаю? – испугался поп.
- Он вам передаст привет от Морфея, - улыбнулся мужчина. – Держитесь естественно батюшка, вы же священник. К вам приходят разные люди. За советом, например.

   - Всё пропало господин полковник, всё пропало, - обхватив голову руками, поп раскачивался на стуле. – Они не отстанут теперь от меня.
- С чего вы решили милейший что всё пропало? – усмехнулся полковник, закуривая. – Наоборот, всё идёт отлично. Если социалисты пришли к вам сами, значит они увидели в вас достойного партнёра. А мы этого изначально и добивались. Вспомните.
- Но они требуют, чтобы мы больше уделяли внимания политическим вопросам. Это как?
- Это нормально, успокойтесь. Это нормально. Они же социалисты. Им политика важней куска хлеба. Бомбисты тоже приходили?
- Только эсеры, - покачал головой поп.
- Тоже неплохо. Очень даже не плохо. Вы батюшка всех принимайте, принимайте. Ни от кого не отказывайтесь. Знакомьтесь, обещайте поддержку их вопросам.
- Но они готовят революцию, вы это понимаете? – вскинул растерянное лицо поп.
- Понимаю, очень понимаю, - покачал головой полковник. – Поэтому и настаиваю на расширении ваших связей в этой среде, голубчик. Нам нужно их всех знать. И вы нам поможете. Так?
- Что я должен делать? – сел прямо поп и достав платок, высморкался.
- Расширяйте знакомства. Продолжайте вербовать рабочих в своё “Собрание”. В своих выступлениях упор больше делайте на улучшение их жизни. Но ничего конкретного, поняли?
- Понял, - кивнул поп. – Мне нужны ещё деньги. Требуется подкормить уволенных.
- Деньги, пожалуйста, - полковник кинул на стол две пухлых пачки. – На этом не экономьте, - подумав, он добавил ещё две. – Кстати, кассу взаимопомощи вы создали?
- Конечно, сразу. Иначе как бы я смог легально помогать уволенным.
- Это вы правильно сделали. Продолжайте в том же направлении.

   - Хотите вы или нет, но стачка сегодня стала объективной реальностью батюшка, - стукнул по столу кулаком сидящий во главе стола рабочий. – Если мы сейчас отступим, нас просто задавят. Заводчики начнут увольнять неугодных. Опять повысят рабочий день, увеличат количество штрафов.
- Но это же прямой вызов, - вздел вверх руки священник. – Мы послали петицию министру финансов. Ответ пришёл? Есть ответ? – Гапон оглядел сидящих. – Что вы молчите?
- Почитайте сами этот ответ, - рабочий швырнул на стол смятый лист бумаги. – С ним теперь только в сортир можно сходить, - скривил он губы.
- Что значит, сортир? – поп схватив лист, развернул. – Идиоты, - пробежав его глазами, простонал он. Какие же они идиоты. Что вы собираетесь делать? – поп впился взглядом в рабочего.
- Через три дня мы начинаем всеобщую забастовку, - пожал тот плечами. – Сейчас распространяем требования, готовим забастовочные комитеты. На всех предприятиях работают агитаторы. Так что если не абсолютный, то с большим процентом успех гарантирован.
- А если власти предпримут карательные меры? – растерялся поп. – Что тогда?
- Против безоружных людей? – вскинул брови рабочий. – Мы просто остановим заводы и фабрики. На баррикады мы пока никого не зовём. Это будет вторым этапом.
- А вы уверенны в мирном исходе вашей забастовки?
- Ну, я же не Господь Бог, - развёл руками рабочий. – Но мы стрелять не собираемся пока. Если власти не пойдут навстречу нашим требованиям, вот тогда разговор пойдёт другой.
- Значить всё - таки стачка? – пробормотал Поп. – А что вы хотите от меня?
- Чтобы вы поддержали нас. Это же в ваших интересах тоже.
- Какие вы выдвигаете требования? – прищурился Гапон.
- Самые простые, - усмехнулся рабочий и протянул ему другой лист.
- Действительно, простые, - прочитав, кивнул поп. – И вполне приемлемы. Критины они будут, если их не примут, - закончил он мысленно. Хорошо, я попытаюсь убедить наше “Собрание”, поддержать ваши требования. Я это могу взять с собой?
- Конечно, берите, прочитаете своим, - кивнул рабочий. – Мы надеемся на вас Георгий.
- Да, да, я приложу все силы, - кивнул поп и попрощавшись, ушёл.
- Ты ему веришь Максим? – спросил другой рабочий, когда дверь за Гапоном закрылась.
- Верю, не верю, это не играет роли, - скривил губы рабочий. – У него сейчас выбор небольшой. Или он продолжает проводить линию рабочих или, - рабочий развёл руками. – От него просто отвернутся те же рабочие. В брехунах они уже научились разбираться.

    - Эти чёртовы заводчики из – за своей алчности не видят очевидного, - по кабинету бегал взволнованный полковник. Сидящий у стола Гапон, качал головой.
- Мне не удастся предотвратить забастовку, - произнёс он. – Иначе я буду выглядеть сам полным идиотом. Они не захотели пойти даже на малый компромисс. Упёрлись как бараны.
- Ну это тупое упорство им дорого обойдётся, – полковник погрозил кулаком в окно. – Ладно, ваши дальнейшие действия?
- В союзе с социалистами мы объявляем всеобщую забастовку. И предъявляем наши требования. Кстати там уже будут не только экономические вопросы. Вот почитайте, - поп положил на стол лист бумаги. – Это написали социалисты.
- Серьёзная бумага, - прочитав, покачал головой полковник. – А пускай теперь наши дворцовые крохоборы почешутся, - усмехнулся он, кладя лист на стол. – Вы не мешайте пока господам товарищам. Пусть начинают.
- Мне что стоять в стороне? – напрягся поп.
- Ни в коем случае, батюшка, ни в коем случае. Вы подготовите свой шаг.
- Какой? – сдвинул брови поп. – Подведёте вы меня полковник под монастырь.
- Вы милейший подготовите свою петицию, точнее челобитную. Но уже самому царю батюшке. И не стесняйтесь в формулировках. Пусть господа товарищи, наконец оценят вас. Вы понимаете мою мысль? Параллельно с социалистами вы подадите напрямую царю челобитную от имени своего “Собрания”. Этим вы подымите и свой авторитет, и авторитет “Собрания”.
- Но как, же так? – растерялся поп. – Как я сам могу?
- Нормально, нормально, я вот тут вам тезисы подготовил. Вы к ним в своей манере допишите нужное и провозглашайте. Вам ясно отец Георгий? – сдвинул брови полковник, кладя на стол новый лист с написанным от руки текстом.
- Меры против невежества и бесправия русского народа. Меры против нищеты народной и Меры против гнёта капитала над трудом, — прочитал поп и поднял голову. – Вы предлагаете мне всё это написать? – спросил он, глядя растерянно на полковника.
- Вас что – то не устраивает? – вскинул тот брови. – Это сегодня самые актуальные проблемы. Наполните тезисы текстом, как вы умеете и пожалуйста вот вам и челобитная. Она всех устроит.
- И царя тоже? – напрягся поп.
- Ой, Господи, что вы так волнуетесь за царя, - засмеялся полковник, – пусть за него волнуются его советчики. Вот им это явно не понравится. А царю нужно спокойствие в государстве и чтобы все трудились. А то у нас в последнее время очень много захребетников развелось, - поморщился полковник. – Работать не хотят, зато указывать мастера.
- А если меня за это на каторгу пошлют? – облизал нервно губы Гапон.
- Не волнуйтесь голубчик, мы не позволим этого, - засмеялся полковник.
- Хорошо, я сделаю это, - поп обречённо вздохнул. – Но за последствия отвечать будете вы.
- Мы и так за всё отвечаем в этом бардаке, - скривил губы полковник. – Не вешайте носа мой друг. Мы вас в обиду не дадим. В крайнем случае спрячем где нибудь во Франции или Италии. Вы были в Италии?
- Господь не сподвиг, - покачал поп головой.
- Я тоже не был, - улыбнулся грустно полковник. – Там сейчас тепло.

   - Товарищи, я предлагаю самым решительным образом заявить сегодня о наших правах, - Гапон решительно взмахнул кулаком. Если существующее правительство отворачивается от нас в критический момент нашей жизни, если оно не только не помогает нам, но даже становится на сторону предпринимателей, то мы должны требовать уничтожения такого политического строя, при котором на нашу долю выпадает только одно бесправие. И отныне да будет нашим лозунгом: „Долой чиновничье правительство!
- Правильно отец Георгий, правильно! – полетели со всех сторон выкрики. – Долой! Царь должен знать наши чаяния! Подадим царю челобитную. Хватит терпеть произвол чиновников.
- По вашей бурной реакции я полагаю вы за то, чтобы подать царю нашу петицию? – улыбнулся натянуто Гапон. – Кому её поручим?
- Надо выбрать самых достойных! Самых уважаемых! – раздались выкрики.
- Минуточку, - Гапон поднял руку. – А если мы все вместе пойдём к царю. Как вы на это смотрите? Выборных могут до царя и не пустить те же чиновники. Ну а народ как они не пустят. Если мы все пойдём, все рабочие города, а?
- Вы предлагаете батюшка идти всему народу? – в наступившей тишине вопрос прозвучал зловеще.
- Ну да, - пожал Гапон плечами. – Всех то не остановят чиновники. Полиции не хватит.
- А куда пойдём?
- К Зимнему дворцу, к царю. Отдадим челобитную прямо ему в руки, самому.
- Думаете царь примет нас?
- А что ему останется делать, если придёт весь город? – поп пожал плечами.
- Правильно! – заорал вдруг кто – то сзади. – Если идти, то всем. Всех царь примет! Не отвертится от народа. А выборщиков чиновники опять мурыжить начнут.
- Кто за шествие к царю! – перед собранием выскочил молодой рабочий и вскинул руку.
   В наступившей тишине то там то тут руки стали подыматься. Постепенно поднялись все. Или почти все. Не согласные тихонько направились к выходу.
- Народу мешают чиновники, а с царём народ сговорится, - кивнул поп, глядя на море рук. - Только надо не силой своего добиваться, а просьбой, по-старинному.
   По окончании собрания, когда остались одни руководители, была выработана тактика претворения в жизнь принятой идеи. На все заводы послали агитаторов и сборщиков подписей под петицией.
   Текст петиции обсуждался на собраниях рабочих и после внесения нескольких поправок был утверждён членами общества. Петиция начиналась с обращения к царю и описания бедственного положения рабочих, после чего следовало изложение их требований. Основным требованием петиции был созыв народного представительства в форме Учредительного собрания на условиях всеобщей, тайной и равной подачи голосов. В дополнение к этому, выдвигался ряд политических и экономических требований, таких как свобода и неприкосновенность личности, свобода слова, печати, собраний, свобода совести в деле религии, народное образование за государственный счёт, равенство всех перед законом, ответственность министров перед народом, гарантии законности правления, замена косвенных налогов прямым прогрессивным подоходным налогом, введение 8-часового рабочего дня, амнистия политических заключенных, отделение церкви от государства и т. д. Завершалась петиция прямым обращением к царю:
«Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе… Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию и счастливой и славной, а имя твоё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, — мы умрём здесь, на этой площади, перед твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу… Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России. Нам не жаль этой жертвы, мы охотно приносим её».
- Царь не знает наших нужд, мы о них ему скажем. Если он любит свой народ, он исполнит его смиренную просьбу, - уговаривал собрания Гапон.

   - Замечательно! Это просто великолепно! – возбуждённый полковник, потирая руки ходил по кабинету. – Отец Георгий, считайте, что вы уже вошли в историю. Ваше имя будут помнить потомки. Вы не довольны? – полковник остановился напротив сидящего хмурого священника. – Что – то случилось?
- Пока ещё ничего, - покачал тот головой. – Но я чувствую надвигающуюся опасность. Вы уверенны, что царь примет нас?
- Ну, я не могу, конечно, решать за него, - пожал плечами полковник, - но куда он денется тогда? Он вынужден будет пообщаться со своим народом. А то видит одних лизоблюдов иностранных, - буркнул, отходя полковник. – Куда он денется? Пообщается. На какое число назначено шествие?
- На девятое января, - вздохнул поп. 
- Вам следует встретиться с министром, - посоветовал полковник.
- Я не против. Мне отступать уже нельзя, - пожал плечами поп.

   - Скажите мне откровенно, что все это значит? — Муравьёв потряс перед Гапоном лист бумаги с текстом петиции. – Вы в своём уме батюшка?
- Дайте мне честное слово, что не арестуете меня и я вам всё скажу, - выпрямился священник.
- Хорошо, даю, - усмехнулся министр, разглядывая Гапона. – Я вас слушаю.
- Вы господа оторвались от народа. Вы не видите дальше своего носа, - вскинул голову поп. – Неужели вы не понимаете, что нельзя продолжать дальше гнобить своих подданных? Вам Европа не пример? Или вы желаете и в России испытать французские гильотины?
- Что вы такое несёте, батенька? – вспыхнул министр, - успокойтесь. Какие гильотины, откуда? Если вы, социалисты не будете бунтовать народ, он не будет бастовать. Русский народ покорен и любит своего царя.
- - Да, он покорен, - саркастически усмехнулся поп, - но до определённого момента. Сегодня этот момент наступил. А вы этого не хотите видеть. Все дальнейшие события лягут на вас, сударь, - поднял палец поп. – А они, будут очень не простыми. Уж поверьте мне. Я каждый день общаюсь с народом и вижу его непомерные страдания и чаяния. Сегодня  у него осталась последняя надежда, - поп ткнул пальцем в петицию, - на царя. Если же и он отвернётся от детей своих, последствия будут непредсказуемые. Я вас умоляю, - поп сложил на груди руки, - передайте нашу просьбу царю и попросите решить её положительно. Не могут больше рабочие терпеть несправедливый гнёт.
- Вы серьёзно, настаиваете? – поморщился министр.
- Народ верит пока царю. Не расстреливайте эту веру. Пусть он выйдет к народу и примет петицию. Если царь не покажется народу, если прольётся неповинная кровь, то порвётся та нравственная связь, которая ещё существует между царём и его народом. Вы это понимаете? Это ваш последний и единственный шанс.
- Но вы гарантируете безопасность царя при этом? – растерялся министр. – Вот позавчера в него стреляли например.
- Пусть государь выходит к народу с мужественным сердцем, - склонил голову Гапон.
- Я и рабочие гарантируют его безопасность ценой своей собственной жизни.
- Как – то это всё не серьёзно, - поморщился министр. – Какие – то рабочие гарантируют?
 -   Но имейте ввиду, господин министр, - посуровел лицом Гапон, - в случае применения силы против демонстрантов вся вина за это падёт на Николая II, а его власть утратит свою легитимность. В таком случае, - Гапон покачал головой, - у нас больше нет царя и мы должны завоевать себе свободу сами.
- Ну, вы батенька не заговаривайтесь, - погрозил министр пальцем, - сами они, видите ли.
- Если царь действительно любит русский народ, он примет петицию и решит её, ну а если нет, - поп развёл руками, - тогда будет другой разговор.

   - Пойдём, братцы, убедимся, действительно ли русский царь любит свой народ, как говорят. Если даст все свободы, значит любит, а если нет — то это ложь, и тогда мы можем поступить с ним, как наша совесть подскажет, - Гапон потряс поднятым кулаком.
- Идём к царю! – подхватила толпа и подняв царские портреты и хоругви двинулась к Зимнему дворцу. Кто – то затянул Боже царя храни. Недружный хор голосов подтянул.
- Батюшка, а почему солдаты на улице? – дёрнул за рукав попа шедший рядом молодой рабочий. В руках он держал портрет Николая.
- Для порядка сын мой, для порядка, - священник сам с беспокойством оглядывал выстроившихся вдоль улицы солдат с винтовками.
- А в проулках я видел, казаки прячутся, - не успокаивался рабочий. – Зачем отец Гапон?
- Вот поэтому я и велел вам красные флаги не подымать, - буркнул священник. – Министры испугались нас. Солдат вывели. Мы не должны давать им повода, - поп обернулся. – Передайте по рядам, ни каких революционных выкриков. Солдат не провоцировать.
- Солдат не провоцировать, - понеслось по рядам в конец колоны.
- Мы к царю идём братишки! – весело кричали угрюмым солдатам рабочие, поднимая над головами портреты самодержца и церковные стяги. – В челобитною. Совсем тяжко жить стало. А царь о нас сиротах и не знает наверное.
- Батюшка, а что будем делать, если царь нас не примет? – спросила с другой стороны пожилая женщина, нёсшая перед собой икону Николая Спасителя.
- Мы идём подавать петицию верховной власти и будем ждать приёма депутации, будем ждать день и ночь; будем ждать ответа; будем ждать с жёнами и детьми, и не разойдёмся, пока наша цель не будет достигнута, - обернувшись к ней, горячо воскликнул поп, истово перекрестившись на икону в руках женщины. Та тоже забормотала молитву.
- Батюшка, солдаты, - выдохнули разом впереди идущие и стали замедлять шаг. Впереди, улицу перегораживала цепь солдат. Вот послышалась команда и солдаты вскинули винтовки, направив их на демонстрантов.
- Родненькие мы к царю с челобитной идём, пропустите! – взвился над колонной отчаянный женский голос. Остальные угрюмо молчали.
– Похоже, не примет нас царь, - угрюмо буркнул пожилой рабочий, опуская на затоптанный снег портрет Николая, - солдатами отгородился от народа. – Что будем делать, батюшка? – посмотрел он на растерявшегося Гапона.
- Погодите, я сейчас, - подняв руку, поп направился к солдатской цепи. Подойдя к офицеру он стал что – то горячо ему говорить, показывая то свёрнутую петицию, то на остановившуюся колонну. Офицер кивнул головой и показал пальцем на стоящую в стороне карету. Гапон поспешил к ней.
   И тут прозвучала команда: - Пли! С деревьев взлетели вспугнутые галки и свалились несколько забравшихся туда мальчишек. Колона в ужасе застыла. Залп был произведён поверх голов.
- Это что, они нас пугают? – в наступившей тишине спросил кто – то громко.
- Не поддаёмся братцы, стоим до конца. Как обещали! – взвился в морозное небо отчаянный крик.
   Офицер опять поднял саблю и резко её опустил. Второй залп прошёл по замершей колоне. Многие упали.
- Аааа! – полетели вопли ужаса. Первыми кинулись бежать женщины, сталкивая с места оторопевших мужиков. Новый залп поторопил и их. Рассыпавшаяся колонна металась в узком пространстве улиц. Её догоняли новые и новые беспощадные залпы.
- Что же вы натворили? – прошептал оглянувшийся Гапон, медленно оседая на снег у кареты. Её дверца тот час отворилась, и появился полковник.
- Батюшка, а я за вами, - поморщился он. – Вам нельзя тут больше оставаться, садитесь скорей в карету.
- Всё погибло, всё погибло, - шептал поп побелевшими губами. Подскочившие солдаты буквально закинули его в карету, и та сорвалась с места.
- Вы разбудили вулкан, полковник, вы это понимаете? – глянул безумными глазами поп на полковника. – Вы пролили невинную кровь. Просто так народ это не оставит.
- На всё воля Божья, батюшка, - вздохнул тот, - на всё воля Божья. Значить и через это Россия должна пройти. Да мало мы крови пролили, что вы так переживаете?
- Это другая сударь кровь, совсем другая, - покачал поп головой. – И она ой как аукнется государю. Зря вы это сделали. Ой как зря.
- Будто у меня выбор был, - зло буркнул полковник и отвернулся к окну. – вы сами с министром говорили, послушал он вас? Вот тото же. А я всего лишь простой исполнитель. Мне что приказали, то я и делаю. Какой с меня спрос?
   В разных концах города раздавались выстрелы. Над домами кружили всполошенные птицы. Торопливые прохожие стремились быстрей спрятаться в свои подъезды.