октябрь пахнет морем

Осень пахнет морем. Не вся. Октябрь. А это значит, что море пахнет октябрем.
Одна ночь на верхней полке – буду знать точно.

В Одессе мокрый перрон, хмуро. Обещали солнце. Где оно? Надурили.

Над вокзалом кружат чайки. Толстые, морские. Они любят встречать поезда. Наверное, в них вселяются души вокзальных таксистов.
Мимо квартирных зазывал и чаечных кучеров вкусно постукивают колесики чемоданов. На трамвай!
Торговцы книгами с мятыми лицами (вчера начитались) жуют мятное, чинно раскладывая подернутый временем лежалый товар. Интернет вышиб костыли у бизнеса отставных бакалавров, вот и печалятся книжные черви вечерами в обнимку со стаканом. Выше нос, любители культуры, скоро удавка газовых цен затянется, и расхватают со свистом ваш товар на растопку.

А нам все равно. Мы почти на море. Рельсовый корабль мчит со звоном на седьмую станцию Фонтанской дороги. Красота, а не названия в Одессе. Обнять бы их, но никак.
В вагончике много вояк. И снаружи. Город почти прифронтовой. Грустно. Ну, их всех.

Квартиру пришлось сменить. Нас мало для прежней.
Пиратского вида мужичонка заводит в свежевыстроенный двухэтажный курятник посреди высоток. Комнатка мала, темновата. Зато в ванной можно устраивать балы. Нормально. Почти центр, море почти рядом.

Ай да волны. Ай да ну да най! Пуст пляж. Ветер, ветер! Что ж ты, синее, так серо? Пахнет-таки, октябрем, шхунами на мели, медузами и приунывшими моряками.
На пирсе люди. В самом начале его. Дальше волны буянят. А в волнах! Ух, ты! Дерзкий дядька на доске. Брр, как прохладно там. Падает в воду, вскарабкивается обратно и в путь, к берегу. Рукоплещем.

Пустынна Ибица-Бич – мекка безнадежных охотниц за кошельками. Лишь краснолицая тетушка аккуратно, игрушечной лопаткой, похищает еще цветущие петуньи.
Детская площадка полна ребятни.  Запускают пенопластовые самолетики, а заядлые блейдеры восторженно следят за своими юлками. Сюда, на трассу здоровья, сместилась жизнь одесских пляжей. Велоспортники, бегуны с бегуньями, прогульщицы с прогуляторами снуют по желто-зеленой аллее, пропахшей волнами и, кажется, еще не остывшей от летнего солнца.

Завтра, что уже наступило, идем в оперный. Этот театр абсолютный фаворит по красоте и праздничности. Светлое, радостное место. А если зайти вовнутрь?! Говорят, здесь водятся приведения. Еще как! На их месте я бы тут слеты устраивала. Одна люстра чего стоит. Мы на пятом этаже – вровень с ней.
Где же ты – дух Мишки Япончика? Явись-появись.
Но нет. Являются хрупкие пушинки – девочки из балетной студии Антиповой. Смотрим "Русалочку". Еле затащила своих разбойников. Кривились.

"Я сама была такою. Триста лет тому назад":
Толстая Татьяна убивалась от горя любви громко и надсадно подвывая, а Онегин, гад такой, все шлялся за кулисами.
Мне объяснили, что почти все оперные имеют лишний вес, потому что у полных людей голос лучше звучит. Спектакль скрашивали изредка выскакивающие на сцену балетные. Хорошо, что хоть им не надо было беречь голос. Зато декорации, наверное, были красивые. Так говорили зрители, я им верила, но зевала.

Замерли, не оторвешь. На сцене волшебство, чудеса. Хлопают - ладошки дымятся.


Поднимаемся по Карантинному спуску в парк Шевченко. Слушают с ужасом об эпидемии чумы восемьсот двенадцатого года. Сами напросились. Страшно-интересно.
В парке много всякого чудесного. Особенно восхищает вечный огонь.

Осталось еще четыре завтра: катакомбы, мамонты палеонтологического, удивительная девушка Таня-экскурсовод-почтикандидатнаук, зоопарк, подводная лодка четыреста одиннадцатой батареи плюс всякие мины и противомины, танки, самолеты, корабли.

А еще, случайная попутчица, что заведет на выставку черно-белой фотографии Виктора Ратушного – Кинбурнская коса.
Жаль, что мои птенцы пока не доросли до понимания.  «Почему они не цветные?», - вопрос номер рас и все остальные туда-же.
Зато их чуть не напоили винцом сердобольные бабульки, слетевшиеся на дармовой фуршет: «Дети, берите сок, только не темный».
«Ой, а он какой-то странный».

Одесса пахнет морем и октябрем.
Плавно идем к Дюку и обратно по почти новогодней аллее в гирляндах пестрых огоньков.
Часы, гимн Одессы, семь бомов.
Пора.
Вокзальный Мак.
Вкусный стук колесиков.
Уплывающий перрон и снова Утесов.
До свиданья, Одесса. Встретимся вскоре.