М. А. Булгаков. От Собачьего сердца к Мастеру и Ма

М.А. Булгаков (1891-1940гг.) От «Собачьего сердца» к «Мастеру и Маргарите»

Будущее – это худшая из абстракций
Борис Пастернак
Михаил Афанасьевич Булгаков родился в Киеве 15 мая 1891 года в большой семье преподавателя Духовной семинарии Афанасия Ивановича Булгакова. Мать Варвара Михайловна Покровская, бывшая учительница поднимала 7 детей. После гимназии Михаил поступает в университет Святого Владимира на медицинский факультет. Незадолго до окончания курса женится и был призван как врач на фронт 1-ой мировой войны, работал в прифронтовых госпиталях, а позднее в 1916-17 годах работал врачом в селе Никольском, Смоленской губернии.
В 1918 году вернулся в Киев, но город переходил из рук в руки, Булгаков насчитал 14 смен власти. Затем призван как военный врач в Добровольческую армию и отправлен на Северный Кавказ. О днях пребывания в Киеве он написал пьесу «Дни Турбиных». На Кавказе, в г. Грозный, в газетах он напечатал больше десятка рассказов.
Не сумев уехать за границу, Булгаков в 1921 году оказывается в Москве без службы, средств и жилья, ему пришлось быть и конферансье, и инженером по световой рекламе, и разнорабочим, но уже к середине 1922 года его имя знают в журналистских кругах, он сотрудничает с редакцией газеты «Гудок». Все эти по его выражению «расхлябанные годы» он изобразил в автобиографических дневниках «Заметки на манжетах» (1921-1922гг.)
В 1925-ом году журнал «Россия» напечатал его роман «Белая гвардия», в котором автор пытается бесстрашно встать над схваткой «красных» и «белых».
В январе-феврале 1925 года Булгаков пишет одно из своих самых известных, но и самых гонимых в советское время произведений «Собачье сердце», впервые напечатано в журнале знамя лишь в 1987 году.
В тридцатые годы Булгаков много времени отдаёт работе над переложением зарубежной классики для театра…
М.А. Булгаков вовсе не был буколическим «советским писателем», которому якобы многое удавалось, к сожалению, самые его лучшие и признанные в русской и мировой литературе произведения появились в печати далеко после смерти автора. Рассказ имеет точную, выверенную анти-люмпенскую направленность и вовсе не коррелируется лишь с советской действительностью 20-х годов, что удивительно его проблематика захватывает всё более широкий круг живущих по принципам урвать под любым предлогом для себя любимого, нового и неповторимого… Главная проблематика полезна для большинства нынешних радетелей за будущее человека и человечества при возникновении якобы нового субстантивного состояния личности, она как раз о невозможности создания особого субъекта для решения каких-то особых общественно-социальных задач.
Что сделал писатель не так, с точки зрения радетелей тогдашнего социального устройства:
- Он создал точную атмосферу времени, где главной её приметой была давящая на вся и всех атмосфера общего движения туда, куда любого не пускала его глубинная человеческая сущность.
- Адаптация в сатирико-провидческом и антиутопическом ракурсе обще обсуждаемой проблемы, о создании (воспитании) нового человека особого нового социалистического общества.
- Каждой репликой персонажей, каждым их действием или противодействием писатель доказывает возвышение старого люмпенизма до первичной черты в идеях новой власти, новом быту, новых межличностных отношениях, стремлениях и мыслях, изображаемых Булгаковым новых, заранее социально ориентированных героев.
- Показывает автор читателю и растерянность интеллигенции перед нахрапистостью наглостью и приспособляемостью люмпенов и вообще не противостоящих подобному людей, быстро меняющих свои моральные, и этико-эстетические установки. Разница между профессором Преображенским и Борменталем в силе противостояния Шарикову и швондировщине в том, что Преображенский по своему социальному статусу оторван от реальности и апеллирует к логике, норме, толстовскому пониманию индивида из народа, а Борменталь, уже с молодости познавший радости общения с люмпенами знает, что Шариковы понимают только силу и ни на что больше не реагируют, ибо нечем, нет багажа для реагирования, есть животные инстинкты…
- Булгаков зло высмеивает обусловленные социальными перестроениями глупости нового мироустройства, для чего использует весь спектр литературных приёмов: стилистика речи противостоящих персоналий в построении фраз, предложений, лексики, употребляемой в речи, монологи и диалоги про полное непонимание друг друга, описание мест действия, картин пространства, портреты и внутренние состояния персонажей, особенности их мышления и направленность его.
«Собачье сердце» нельзя сводить к «фантастическим» произведениям, что часто делается специально, чтобы закамуфлировать любое влияние произведения на современность, ибо люмпенизм имеет совсем не только пролетарское происхождение, достаточно сослаться на героев рассказов М. Горького и даже его великой пьесы «На дне». Этот рассказ – скорее реализм того типа, которым пользовались великие предшественники Михаила Булгакова: Гоголь, Некрасов, Салтыков-Щедрин и Достоевский, которые порой называли подобное «фантастическим реализмом». Рассказ по поставленной в нём проблематике, точности воссоздания реальностей жизни, времени эпохи начального построения социализма намного реалистичней всей официозной советской литературы 20-30 годов и очень точно до мелочей показывает принудительный характер вдвижения в «светлое общество будущего»…
После этого рассказа власть предержащие никогда не простили Булгакову глубинного понимания сущности происходящего с затаскиванием за волосы, а чаще выпавшие кишки и свёрнутые головы в «новую лучшую жизнь», в «светлое будущее», игры в «новое общественное устройство», ради старых как мир целей – властвовать, навязывать людям и обществу (массам, электорату и т.п.) своё видение и понимание вещей, которое экстраполирует в мир, как выражался профессор Преображенский о Шарикове: «…У него уже не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которые существуют в природе!»
Говоря о традиции, используемой писателем, передавать животным оценку человеческого существования, можно вспомнить «Золотого осла» Апулея, «Житейские воззрения кота Мурра» Гофмана и даже «Каштанку» Чехова. Так что коллизии «Собачьего сердца» по-прежнему живы и отмахиваться от них действительность не позволяет. Булгаков специально в рассказе карнавализирует реалии жизни (превращения, перевоплощения, маски героев – и всё это именно ради обыкновенных социально необходимых вещей). Но всё это позволяет автору говорить о страшных вещах, наблюдаемых и переживаемых в социуме, в какой-то мере прикрывшись анекдотичной фантастичностью происходящего. Например, одним из цензоров рассказа был деятель РСДРП(б) Каменев, который так и не понял, даже для себя, опасность Шариковщины (люмпенизма) и поплатился за своё, Швондеровское, понимание воспитания новых деятелей из Чугункиных-Шариковых в духе социального пустозвонства… Борменталь говорит: «…Если кто-нибудь в свою очередь натравит Шарикова на самого Швондера, то от него останутся только рожки да ножки»
Из того, что можно вынести из проблематики рассказа М.А. Булгакова «Собачье сердце» напрашивается и понимание того против чего восставал в своём произведении автор – полное неприятие духовного люмпенства, под какими бы предлогами оно не протаскивалось в жизнь человека и общества. По сути духовное люмпенство – это отсутствие в сознании индивида нравственно-этических критериев и моральных табу, а чаще всего, полное непонимание и отрицание их сущности и необходимости…
Свою главную и тоже долго не напечатанную книгу, названную Булгаковым первоначально «Чёрный маг» или «Копыто инженера» писатель начал зимой 1928-29 года, а последние вставки он диктовал жене Елене Сергеевне в феврале 1940-го года. В этот роман как бы вложилась и вся судьба самого создателя, это был его роман-завещание о судьбе совестливого человека в России, понимании происходящего. Произведение стало синтезом пережитого и передуманного самим Булгаковым за первые четыре десятилетия ХХ века. В полифонию романа вошли и московский быт его ранних очерков и рассказов, сатирическая фантастика, выработанная им в повестях 20-х годов: «Роковые яйца», «Зойкина квартира», «Иван Васильевич меняет профессию», мотивы совести и чести, поднятые им в произведениях «Белая гвардия» и «Бег», драматизм судьбы гонимого художника, развёрнутый им в драматических коллизиях «Господина де Мольера» и «Театральном романе». Описание восточного города и его многообразной жизни в «Беге» по сути подготовило будущее красочное, насыщенное всеми возможными событиями описание Ершалаима, а способы перенесения во времени назад отрабатывались в сюжетах «Ивана Васильевича…» и «Блаженства»
Как всякое великое создание искусства роман «Мастер и Маргарита» много смысловых напластований, и понимание глубины их содержания приходит на разных возрастных уровнях по-разному как по восприятию, так и по глубине его. Тень загадки, игра с потусторонними силами, романтическая любовь, юмор, рассыпающийся в афористической речи героев и автора, изображения маразматирующей, кафкианской действительности, социо-политических реальностей социалистической Москвы – всё это привлекает и возбуждает интерес читателя, но в книге много и глубоких социальных аллюзий и непривычного для литературы тех лет философского наполнения. (Исключением можно считать роман М. Горького «Жизнь Клима Самгина»). Кто-то из критиков увидел в романе апологию дьявола, другие критику и очернение «светлой» советской действительности, но произведение оказалось глубже, чем может показаться при первом чтении ещё и усечённого текста. Сам Булгаков, называя себя «мистическим писателем, словно подсказывал читателю необходимость более глубокого прочтения произведения.
Итак, «дьяволиада» писателя вовсе не запугивает читателя, не помрачает его рассудок, а грустно подсмеивается не только над социально обусловленными, но и над извечными инфернальными страхами человека. Утверждая свет любви и добра в сумерках заплутавшего разума. Он очень часто использует зеркальные отражения-сопоставления: мастер и пролетарский поэт Бездомный, Маргарита и Наташа, свора нечисти вокруг Воланда и свора нечисти, травящей мастера, наконец сам глава зла, падший ангел сопоставлен с Иешуа, считающим всех «добрыми людьми». И даже в имени пришельца преисподней заложены зеркальные отсветы для более точного понимания его значения.
Этот принцип позволяет показать чертовщину реальной столицы середины 30-х, что можно проследить даже по имевшим место реальным прототипам: Елена Сергеевна, совершившая жизненный подвиг сохранения и наконец опубликования романа в начале 60-годов в журнале «Москва», явно указывала на то, что мастер – это Булгаков, она выведена в образе Маргариты, она назвала и других прототипов персонажей романа, Латунский – литературный функционер Литовский, Стёпа Лиходеев и Варенуха также фотографичны и списаны с конкретных людей, Барон Майгель напоминает Ягоду и его салон, где встречалась тогдашняя элита столицы, а само действие ночи бала происходит, как утверждают исследователи, в апартаментах американского посольства. Гофманиада великого бала, затеянного Воландом, сознательное воссоздание в мрачном карнавальном обличье, в театрализованном гротеске беспощадной гильотины сталинского террора.
Для чего же приводит автор главу тёмных сил в Москву 30-х годов. Дело в том, что по основной мысли автора, к пониманию которой он ведёт читателя, реальная действительность социалистической столицы тридцатых перевешивала любую библейскую дьяволиаду и главный вершитель зла прибыл для того, чтобы наказать тех, кто присвоил себе право творить зло, не ссылаясь на его основного носителя, решать самим меру отпущения зла и наказания, причём он в нескольких местах намекает, что прибыл в столицу наводить порядок с согласия самого…
Постепенно проявляется и главный герой и защитник мастера, создателя романа о Иешуа и Пилате и возникает образ олицетворённого добра и милосердия страдалец за всех Иешуа (Христос), символ любви, истины и творчества, как небесного дара, именно так и понимал его М.А. Булгаков.



С.М. Серотян. Напечатано 12.11.2018