3

                (предыдущее http://www.proza.ru/2018/11/12/1525)


  Утром свёкр, с поправкой на вчерашнее, чувствовал себя весьма сносно, так и сказал.
  Они огорчились, узнав, что мне придётся уехать.
  - Сынок, мы тебя ничем не обидели? – спросила Софья.
  - Что вы… - я обнял её, - Дела! Новые жильцы. Это же ключи для них.
  - Понятно, - кивнул свёкр, - но ты, если нужны деньги – скажи, не стесняясь.
  - Деньги пока есть, спасибо. Вечером позвоню, узнать о здоровье.
  - Нет-нет-нет! – перегородила мне дорогу к выходу Софья, - Без завтрака не отпущу! И не думай!
  Пришлось подчиниться.
  В ходе его свёкр решился спросить:
  - Виталь, мы с Софой поспорили: зачем ты тёмные очки носишь? Что-то с глазами или для образа?
  - С глазами, - ответил я, - Надо купить очки более приятного цвета, других под рукой не было. Эти – с югов, когда были на море.
  - А что с глазами, сынок, - не отстала Софья, - света не выносят?
  - Нет, - покачал я головой, - другие моего взгляда не выносят.
  - Да, ну! – не поверил свёкр, - Ты же – добрый ангел.
  Я не знал, что сказать и только пожал плечами.
  А он продолжил расспросы.
  - Чёрное носишь – это траур?
  - Да.
  - Но по кому, если ты сестру… не любил?
  - По себе. И своей любви.
  Они переглянулись, и я добавил:
  - Это – тяжёлая история. Не сейчас.
  И, чтоб больше не спрашивали, снял очки.
  Софья и свёкр застыли от этого зрелища, и явно перевели дух, когда вновь закрыл очками глаза.
  - Н-да… - только и сказал он, когда супруга замерла, прижав руку к груди.
  - Сколько ж тебе лет, сынок? – спросил он, чуть погодя, - Сестрица твоя баяла, что ты – младше её, а на вид наоборот выходит.
  Я затруднился ответить, задумавшись.
  - Вроде бы 27… если не ошибаюсь. Или 28. Могу в паспорте посмотреть сегодня. Кстати, сейчас осень или зима?
  Мой ответ на них произвёл не меньшее впечатление, чем когда снял очки. Наверно, также они бы восприняли вопрос Пастернака: «Какое там у вас тысячелетье на дворе?»
  - Зима, Виталий, - прояснила она, - Скоро Новый год.
  - Между прочим, - вмешался свёкр, - семейный праздник, так что ждём тебя.
  Я поблагодарил, попросив накануне напомнить.
  - Я, как из больницы вышел, так и живу не в ладу со временем.
  - Можешь придти с девушкой, - сказал он.
  - Со Снегурочкой? – попытался пошутить я.
  Свёкр поддержал шутку:
  - Нет, она ещё растает… глядя на тебя, и протечём вниз, на соседей.
  Софья рассмеялась, а я растянул уголки губ. 

  Расставаясь в прихожей, мы обнялись и поцеловались. Свёкр вышел проводить меня на лестницу, где шепнул: «Сынок, сдавай там всю квартиру, если хочешь. Я дам тебе ключи от их жилья. Понравится, будешь жить там».
  - Спасибо, - сказал я, - пока меня всё устраивает.
  Он ещё раз обнял меня, долго не отпускал руку.
  Я помахал ему, спускаясь по лестнице. Он стоял на площадке, провожая меня взглядом.
  «Хорошие люди, - подумал я, - пусть будут здоровы. Горя им более, чем достаточно».

  Выйдя на улицу, я решил, что совсем не похоже на зиму. Никогда б не подумал, если б не сказали. Ну и декабрь… И тут пошёл снег. Я подставил ладони нескольким снежинкам, чтоб не расшиблись, и как-то сама собой в душе у меня зазвучала песня:
  «Вот вам веселый декабрь
Из огоньков витрин,
Из проводов и камня,
Из гололеда шин,
Из опозданий девочек,
Из огорчений мам,
Неровных тетрадных клеточек,
Невыспавшихся по утрам.

Если я правильно помню,
И моя память не спит с другим,
Авторство этого мира
Принадлежит им.
Они ни в кого не верят
И никогда не плачут,
Бог, открывающий двери,
Ангел, приносящий удачу.

Вот она ждет, волнуясь,
Вот поспевает чай.
Я – на перекрестках улиц,
Меня, выходи, встречай.
Мне бы антиударное сердце,
Мне бы солнцезащитный взгляд,
Мне бы ключик от этой дверцы,
В ампуле быстрый яд…

Похоже забили на всё
Капитаны небесных сфер,
Курят в открытую форточку
И плохой подают пример.
Они ни в кого не верят
И никогда не плачут,
Бог, открывающий двери,
Ангел, приносящий удачу.


Вот вам заветная тайна,
Вот отчего и зачем
Из городов случайных
Мы неслучайные все.
Время неведомой силой
Крутит с легкостью стрелки лет
И с легкостью невыразимой
Опускается снег в снег.

Промокшие в этом снеге,
Но довольные собой,
Незамеченные никем,
Возвращаются они домой.

Они ни в кого не верят
И никогда не плачут,
Бог, открывающий двери,
Ангел, приносящий удачу».

   
  Песня отзвучала почти около метро, и я обратился к могам: «Это вам, открывающим двери и приносящим удачу, капитаны небесных сфер!»
  В тот же миг около меня с визгом затормозила машина.
   Я обнаружил себя на проезжей части, вне перехода. Я был неправ. Поэтому, когда открылась дверца, и разъярённый водитель выскочил оттуда, кроя меня матюгами, я склонил перед ним повинно голову.
  - Слепой! – орал он, - Где твой поводырь?!
  - Простите… - тихо сказал я, не поднимая головы.
  Он схватил меня за ворот и принялся трясти. Я снял очки и посмотрел ему в глаза. Он медленно отпустил меня и сказал: «Прости, брат… Давай переведу тебя через улицу».
  И перевёл.
  Я долго глядел вслед его машине, а потом пошёл в метро. Значит, Седому не понравилась моя фамильярность и двусмысленность в обращении, о чём он недвусмысленно сообщил без слов. Да, теперь я именовал его с большой буквы. Имени он своего мне не сказал, остаётся обращаться по прозвищу.  Я подумал, что называть Безликим другого мога – тоже невежливо. Лучше – Маской.

  С полными карманами ключей я приближался к дому, пытаясь представить, что увижу, открыв комнату Игоря. Нужно было найти его фото и документы, чтоб объявить в розыск. Адрес, чтобы родителям сообщить. Вернуть им его вещи, хотя бы.
  В квартире никого не было, а это означало, что выходные, когда жильцы собирались вселиться, ещё не наступили. Теперь я опять существовал без особой привязки ко времени.
  Пока подбирал ключ к двери Игоря – передумал всякое. 
 
  Весь пол в комнате занимала игрушечная железная дорога. Видимо, он играл напоследок.
  Никакой последней записки, мало того, никаких документов и фоток. Кровать аккуратно убрана.
  Я перерыл всё, не обнаружив ни одной записи, даже конверта с адресом. Подавать в розыск было не с чем. У сестры могли быть его данные, но кто теперь будет их искать, опознавая: какие кому принадлежат? Свёкр рассказал, что в квартире детей был беспорядок (недаром Софья считала невестку неряхой). «Там чёрт ногу сломит! – выразился он, - Удивительно, что ключи отыскали».
  Вот так. Был человек и ничего от него не осталось. Кроме тряпок и железной дороги.

  Я разобрал пути и сложил в коробки паровозики, депо, станции, пейзажи… Туда же подаренный мне паровозик. Коробки водрузил на свой шкаф. Если родственники не объявятся, хоть мальчишке какому подарить. Одежду перенёс и повесил отдельно тоже у себя в шкафу. Проверил карманы, но ничего не нашёл, кроме платка.
  Принялся за уборку в комнате. Отправил в стирку бельё, помыл пол, протёр пыль.

  Справившись, впервые подумал о новых жильцах. У меня были данные их паспортов. Писалось ими. Я даже не взглянул тогда. Интересно.
  Разбирая чужие почерка, я сделал несколько открытий. Конечно, Мика звали не Михаил. Наверно, это было ласковое прозвище, идущее от Мики Мауса или Мики Рурка. Оба были приезжими, причём, судя по месту получения паспортов, из разных мест. Значит, познакомились здесь. Настоящие ли они?
  От этой мысли я даже поднялся из-за стола. Не актёры ли, которых наняли моги, чтоб правдоподобно передать мне средства к существованию? А заодно пошутить. Кто сейчас носит плащ в виде мантии, расширяющейся книзу? Правда, к её фигуре этот фасон шёл. Однако, если это – розыгрыш, что помешало исчезнуть записям их данных, подобно тому, как пропало перо?
  Нет, у тебя паранойя, Виталь.
  Впрочем, если они больше не объявятся, то да, актёры.
  «Или, - внутренне усмехнулся я, - моё предсказание сбудется, Мог-Отец признает сына Мика и подарит ему дворец, а Солнцу – Нюшу».
  Ну, а если не актёры, а мошенники с фальшивыми паспортами? Фотографии там отдалённо похожи (ибо кто же похож на своё фото в паспорте?), но…
  В этом случае придётся менять замки.
  «Запрусь-ка изнутри, - подумал я, - Бережённого берегут Берегини». 
  Но делать это не стал. Брать у меня нечего, должны были заметить. К тому же, зачем в таком случае деньги платить? Нет, это – настоящие жильцы.
  Или актёры от могов.
  - Как думаещь, Хамео?
  Он не ответил.
  Кактус молчал с того момента, когда я с ним не согласился, назвав голосом могов. Любопытно, кто из них желает, чтобы я простил Ию? Неясно, кто из них мне её подставил… с целью, чтоб я не утопился. Вероятнее всего, Скрывающийся за маской. Он играет в этой партии доброго. Но Ия погубила меня и нашу любовь, значит, она – фигура, которой может ходить и Седой в свою очередь. Правда, Тильда с Лерой, и мог(и?) через Хамео пытались втолковать, что то было недоразумение. Папа Ии подумал тоже, удивившись исходу нашей ссоры.
  Но почему это должно меня занимать? Я – мёртв, мы с ней – чужие. Надо позвонить свёкру, узнать как он.

  Трубку взяла Софья. Очень обрадовалась, поняв, кто звонит.
  - Виталий! – воскликнула она.
  - Как Александр? – спросил я.
  - Хорохорится. Еле уговорила на работу не ездить. Позвонил, узнал как там, дал указания. Но ты знаешь, он не всё помнит… Конечно, не удивительно, после такого удара.
  - Он пережил клиническую смерть, как выражаются медики, когда кого-то возвращают с того света. У него погибла часть клеток мозга… Они отвечали за определённые навыки. Соответственно, он их утратил. Например, я бы сейчас не советовал ему водить машину. Ни в коем случае! Летом потихоньку освоит, вспомнит, наработает новый опыт в поездках на дачу… Вот лучший путь возвращения за руль. Если хочет жить, а не угробить себя и пассажира. Сейчас ему кажется, что последствий нет. Увы, это не так.
  - Как хорошо, что ты предупредил, сынок. Он собирался именно ехать сам. Сейчас я с ним поговорю, а потом он тебе позвонит. Ты – дома?
  - Да, звоню отсюда. Буду ждать.

  Ответный звонок раздался минут через пять. Видно, свёкр сопротивлялся, огорчившись новым знанием.
  Голос у него был упавший.
  - Виталий… что ж это, я теперь инвалид? Вроде дурачка непомнящего?
  - Нет, - попытался успокоить его, - это – на время. Всё сможешь восстановить. Но придётся над этим потрудиться. Самому. Что-то поможет вспомнить Софья, другое – бумаги, документы, люди на работе, друзья. Будешь учить, как новое.
  - И… как скоро?
  - Насколько будешь с этим работать. Если встанешь в позу и ничего делать не захочешь – вообще не вернётся.
  - Ладно-ладно, не пугай. Сегодня же приступлю. Спасибо за предупреждение, сына. Как твои-то дела?
  - Нормально. Убрал вторую комнату, включил стирку. Сейчас себе что-нибудь сварганю поесть. Потом схожу в магазин, куплю нямы.
  - А вечером?
  - Послушаю музыку, стихи почитаю.
  - Надо же… стихи, - удивлённо, но уважительно произнёс свёкр, -  А ты телевизор не смотришь?
  - Нет, даже не держу. Я хожу в кинотеатр.
  - Помнится, ты предлагал тебя навестить. Мол, ты у нас был, а мы у тебя – нет. Был такой разговор?
  - Буду рад.
  - Завтра суббота. Если мы с Софой заявимся к тебе, это как? Кстати?
  - Во сколько?
  - Вот, деловой человек! Ни слова лишнего. Часам к трём-четырём устроит?
  - Вполне.
  - Только ты ничего не готовь, пожалуйста. Няму, как ты выразился, мы привезём с собой. Замётано?
  Я кашлянул, изображая смешок.
  - Договорились. Только не за рулём!
  - Слушаюсь, доктор! На такси поедем.
  Кладя трубку, я подумал, что новые родственники переплюнут, пожалуй, по заботе Тильду с Лерой. Видимо, раньше так они опекали детей с внуками. Теперь я один у них… Небось, рано или поздно заведут речь о продолжении, об «ангелочках» от меня.


                (далее http://www.proza.ru/2018/11/12/1538)