СА. Глава 7

На вечерней прогулке, да и не только, когда, например, шли в столовую, взвод должен был петь строевую песню. Что-то там пели, но песня эта никому не нравилась. Причём неприятие было единодушным.

- Шё, не нравится? – гаркнул Пегий, когда мы взводным хором высказали своё фэ. – Это вам не на гражданке, не на дискотеке – шё хочу, то пою. Шё приказано, то и пойте.
- Товарищ сержант, а можно… - решился  подать голос Капистка.
- Можно машку через ляжку, - грубо оборвал Пегий. – В армии нет слова «можно». Есть слово «разрешите». Разрешите доложить, разрешите спросить… Понятно?
- Так точно, товарищ сержант, - отчеканил Капистка. – Разрешите предложить?
- Ну предлагай.
- Предлагаю другую строевую песню. Песня современная, армейская, многие её, наверное, слышали. На стихи знаменитого поэта, барда Окуджавы.
- Ну спой.

- «Отзвенели песни нашего полка,
     Отгремели конские копыта,
     Пулею пробито днище котелка,
     Маркитантка юная убита» – полупропел-полупродекламировал Капистка.
Пегий криво улыбнулся.

- Ладно. Все слова знаешь?
- Так точно.
- Напишешь. Чтобы все выучили до завтра.
- Да мы и так знаем… – раздались многочисленные голоса (я тоже слышал эту песню, но всех слов не знал).
- Разговорчики!.. – прикрикнул Пегий. – Приказ ясен?
- Так точно! - выпалил радостный Капистка.

На следующий день на занятиях по строевой мы грянули песню Окуджавы. В это время мимо плаца проходил старшина роты старший прапорщик Опанасенко. Он остановился и внимательно слушал. Потом попросил Пегого остановить занятия.
- Товарищ сержант, - Опанасенко сощурился и подозрительно посмотрел на Пегого, - что это за песню у вас бойцы поют?

- Песня современная на стихи знаменитого поэта Окуджавы, - как попугай повторил Пегий вчерашние слова Капистки.
Плечи у прапорщика поднялись, а уголки рта опустились: - Не слышал такого. Может песня и современная, но не для советской армии. Эту похабщину отставить. Вам понятно, товарищ сержант?
- Так точно, - выдавил побагровевший Пегий.

Когда Опанасенко скрылся где-то в глубине липовой аллеи, Пегий зарычал: «Капистка, твою дивизию…» (ну и ещё несколько многоэтажных и многовыразительных перлов неподцензурного литературоцида).
- Товарищ сержант, - оправдывался Капистка, - да тут нет никакой похабщины. Старшина наш слишком старый…

Ну это Пегий и без него знал. Он и сам с иронией относился (как и все сержанты) к Опанасенко. Но ничего не поделаешь – песню пришлось отменить. Ничего, мы её пели на вечерней прогулке, когда старшины не было в роте. Он, как и все добропорядочные граждане, не любил перерабатывать и в 18.00 покидал рабочее место.

 Опанасенко видно думал, что маркитантка юная, о которой поётся в первом куплете, это полевая армейская проститутка (ну вроде фельдмаршала, только в борделевой ипостаси), а на самом деле слово «маркитантка» в переводе с французкого означает «повариха». Правда, вне служебных обязанностей она вполне могла выполнять и другую роль, но это уже, извините, после рабочего времени, это уже хобби, или подработка, как у кого получается или как кому нравится. Впрочем у Гейне есть такие стихи: «Бей в барабан и не бойся беды
    И маркитантку целуй вольней,
    Вот тебе смысл самых мудрых книг,
    Вот тебе суть науки всей!»

Да, из этих строф можно догадаться, что маркитантка не просто повариха. Но очень сомнительно, чтобы Опанасенко читал Гейне.

Эта песня в дальнейшем претерпела маленькую метаморфозу. В одном из внеочередных нарядов по кухне пришлось, как обычно, чистить картошку. Целую гору картошки – на весь полк. Занятие это монотонное, скучное и снотворное, особенно когда на часах 00ч 00 мин.

- Кто умеет на гитаре играть? – спросил черноволосый смуглый парень со второй роты.
- А что, есть гитара? – откликнулся я.
- Щас мигом, - от воткнул нож в картофелину, метнулся в подсобку и принёс гитару.
Она была плохо настроена, с облупившимся лаком, имела вид жалкий и убогий, но звучание было вполне приличным (особенно для солдатской кухни).
Я пел, некоторые мне подпевали, и работать стало веселее. Не обошлось и без нашей строевой. Последний куплет звучал так:
«Спите, спите братцы, всё вернётся вновь,
Всё должно в природе повториться:
И слова, и пули, и любовь, и кровь,
Времени не будет…»

И тут меня переклинило.
- Ну, чего там времени не будет? – спросил кто-то нетерпеливо.
- Забыл?
- Забыл.

И хотя с нашего взвода в наряде было пару человек, они тоже, наверное, забыли.
И вдруг меня осенило: - Времени не будет похмелиться!
Все дружно загоготали.
- Отлично! Браво! – раздались возгласы.
Потом я, конечно, вспомнил забытое слово (это слово «помириться»), но новый вариант прижился моментально.