НЛП

Суббота

Мой приятель и сосед по лестничной площадке Додик Цукерберг,  психотерапевт по профессии и,  по-моему, немного шизик в обычной жизни, уперся в меня мутноватым взглядом, свидетельствующим о  серьезной степени опьянения. 
- Старик, - тягуче произнес Додик, медленно доставая сигарету из пачки, - вот ты все время жалуешься на жизнь. То не везет в личной жизни, то по работе обошли, то дома что-то не так. И все вокруг виноваты. Кроме тебя!
- Ага, - согласился я, тщательно нарезая малосольные огурчики аккуратными кружочками к очередной бутылке Сибирской, которую только что достал из холодильника.
- И знаешь, в чем причина? - Додик прикурил сигарету и, глубоко затянувшись, выпустил зловонную струю дыма прямо мне в лицо.
- Не а, - я замахал руками перед носом, отбивая газовую атаку Додика.
- Скорее всего, тебя кесарили, - Додик откинулся на спинку стула, довольный собственным умозаключением. - Я не ошибся?
Обозначилась доселе незнакомая мне тема. Я перестал крошить огурчики и слегка напрягся. 
- Не знаю. Мне никто ничего подобного не рассказывал. Родителей давно нет в живых, поэтому спросить не у кого, - я скорбно развел руками.
- Извини, извини, старина, - картинно пособолезновал Додик. - И все-таки, с очень высокой степенью вероятности твою мать кесарили.
- У вас в дурдоме, видно, полно фантазеров в смирительных рубашках. Они на тебя плохо действуют, - я откупорил бутылку водки.
- Во-первых, я не психиатр и в дурдоме не работаю, - Додик косо посмотрел на меня. - Во-вторых, сейчас вопрос о тебе. Наукой установлено, что у кесарят всегда возникают проблемы во взрослой жизни.
- С чего бы? - удивился  я.
- Все кесарята не умеют видеть свет в конце тоннеля. Понимаешь, о чем я? - Додик потушил недокуренную сигарету в пепельнице. - И по жизни не умеют самостоятельно преодолевать трудности. А главное - не ставят перед собой большие цели?
Аргумент у Додика был серьезный, но, я нашелся:
- А как же Юлий Цезарь,* который Гай?

*С античных времен бытует легенда, что мать Юлия Цезаря Аврелия умерла во время родов, но будущий «отец отечества» был извлечен из нее живым посредством оперативного вмешательства – кесарева сечения.


- Да это легенда, старик! - Додик снисходительно рассмеялся. - Если бы ты учился в мединституте, то знал, что первое кесарево сечение было проведено в Праге в 14, или 15 веке. Где-то так, точно не помню.
- Хреново вас учили, - съязвил я. - И с такими знаниями ты еще шуруешь в людских душах!
- Лучше слушай, чем огрызаться, - Додик, видимо, решил именно сегодня переделать меня. - Тебе надо взять на вооружение методы НЛП* и научиться це-ле-по-ла-га-нию, - произнес он по слогам. - И тогда твоя жизнь коренным образом изменится. Вот слушай ...

*НЛП - нейролингвистическое программирование, одно из направлений в практической психологии, основанное на технике моделирования (копирования) поведения людей, добившихся успеха в какой-либо области. Как утверждают адепты НЛП, использование его методик  позволяет людям добиться успеха в жизни.


- У меня есть тост! - прервал я Додика на полуслове. - За волшебный НЛП, который переделает мою жизнь!
- Уже хорошо, что ты позитивно настроен, - похвалил меня Додик и поднял рюмку. - С моей помощью ты сможешь достичь максимума, на что способен!
"На что способен" - эта фраза мне не очень-то понравилась. "А если ни на что?" - мелькнула пугающая мысль перед тем, как мы выпили за НЛП.
- Теперь давай, начинай лекцию, - сказал я после того, как мы  закусили огурчиками.
Я аккуратно сложил руки на кухонном столе, выпрямил спину и принялся поедать преданными глазами своего основательно захмелевшего коуча.
- Для начала давай выпьем еще по рюмке, - предложил Додик. - Потом закусим, но не будем думать, что это и есть наша цель. Понимаешь, мечта должна быть большой.
Мы еще выпили по рюмке, и Додик продолжил тренинг:
- Подумай, что ты хочешь больше всего именно сейчас.
- Еще выпить, - я потянулся к холодной, как лед, бутылке.
- А потом?
- Потом мы закусим и так до бесконечности, пока не придет твоя благоверная и не устроит противненький  скандальчик, - обрисовал я хорошо известный мне финальный акт наших встреч.
- То есть, ты предлагаешь зациклиться в некотором бытовом круге, - Додик с укоризной посмотрел на меня. - А настоящая большая цель, о которой я тебе здесь талдычу, наоборот, должна выводить на новые горизонты.
Было удивительно, как Додик в своем состоянии сумел сконструировать такую мудреную фразу.
- Ладно, не торопи, - я на мгновение задумался. - Хочу, чтобы меня назначили начальником отдела вместо Блюма. 
- Уже теплее! Но, Блюм, - Додик посерьезнел, как будто прозвучавшая фамилия несла в себе древний таинственный код, - наш человек. Стоит ли с ним связываться?
- Точно, что ваш, - усмехнулся я. - Ну, тогда не знаю, - я беспомощно развел руками.
- А кто выше Блюма сидит, - Додик ткнул пальцем в потолок.
Я посмотрел на потолок, и меня замутило. Но, я сдержался, и продолжил сдавать цепочку своих начальников:
- Директор департамента, тоже Блюм, только старший.
- Да, и его не тронешь, - Додик почесал за ухом. - А кто еще выше?
- Генеральный директор Семен Самуилович Райхель. Но, поговаривают, что он тоже из семейства Блюмов, - я хихикнул и икнул одновременно
- Ты смотри, как красиво расселись! - восхитился Додик. - Тебе с фамилией Иванов на этой ветке места нет. Может, есть кто-то еще? Вроде зама директора по хозяйству?
- Завхозом  у нас Петренко Павел Никандрович, бывший военный. Ветеран всех войн, начиная с татаро - монголами. Боевой офицер, смельчак и человек чести! - я с трудом оторвался от стула, чтобы встать по стойке "смирно" и отдать честь в знак уважения заслугам Петренко. Но, так как пол на кухне заходил ходуном, пришлось сесть на место, чтобы не упасть. 
- Вот-вот! Отличный объект для эксперимента, - радостно воскликнул Додик.
- И что мы будем с ним делать? - поинтересовался я.
- Как что? Снимать! - воскликнул Додик, довольно потирая ладошки. - И назначать тебя.
- Да, ладно! - вспылил я. - Слесари, уборщицы, шоферня, туалеты. На кой черт мне нужно этим заниматься! Мне, известнейшему проектировщику систем канализации! Ты даже не представляешь, какую мы сейчас используем японскую программу для расчета. Квинтенсенция интеллекта! Ты когда нибудь видел динамику распределения нечистот по сечению трубы в цвете? Графика - обалдеть! Это космос! Я единственный, кто умеет работать с программой! Ну, еще пара япошек, там у них.
- Ты что, собираешься всю жизнь умиляться какашками в трубе? - Додик саркастически захохотал. - Думай о продвижении наверх, Коля! Надо быть ближе к солнцу, только тогда можно согреться. Наверняка этот Петренко подчинен Райхелю напрямую. Доступ к телу имеет. Вот, что самое главное в карьерных играх! Займешь его место - сразу обскачешь Блюмов. Как Суворов - прямо через Альпы. Учись у великих полководцев и Цукербергов, - Додик торжественно поднял рюмку. - За Цукербергов - творцов Фейсбуков и покровителей карьеристов!

* В 1799 году русская армия под командованием Александра Суворова совершила свой легендарный переход через Альпы, который позволил внезапно напасть на французов и нанести им большой урон, который во много раз превышал собственные потери. Именно за Швейцарский поход Александр Суворов получил звание генералиссимуса. Но, цель похода - полный разгром французских войск в Швейцарии - достигнута не была.


- Я с вами, Цукерберги и Суворовы! - воодушевленно откликнулся я, чокаясь с Додиком и не забыв при этом, как настоящий патриот, упомянуть великого русского полководца. В отличие от Додика.
И только мы приготовились принять на грудь по очередной порции огненной воды, как раздался звонок в дверь. Додик быстро опрокинул в себя стопарик, нутром почуяв, что надо поторапливаться. Я, качаясь из стороны в сторону, пошел открывать дверь. У меня не было никаких сомнений,  кто за ней стоит.
Как и ожидалось, гостем оказалась разгневанная Цукербергша. Она решительно перешагнула порог, и, как натасканная ищейка, устремилась по хорошо знакомому ей маршруту на кухню. Предчувствуя близкий конец посиделок, Додик успел  пропустить еще одну рюмку до того момента, как его скрутили и выволокли в подъезд.
Я закрыл за супружеской парой дверь. Голова кружилась, и меня подташнивало. Финал субботнего вечера был смазан, как всегда, а тренинг так и не завершен. Успокаивало только то, что жену свою я сегодня не ждал. Она и теща ковырялись на даче и планировали там же заночевать. Объем работ у них превышал любые человеческие возможности. К такому истязанию я не был готов. Моим коньком была интеллектуальная инженерная деятельность, которой я посвятил последние 10 лет жизни. Хотя, после разговора с Додиком, во мне что-то изменилось внутри. Я понял, что не чужд карьерных устремлений. Я постарался представить себя развалившимся в начальственном кресле, но не успел. Силы покинули меня и я, не раздеваясь, плюхнулся на диван, сраженный мертвецким сном.   


Воскресенье


Додик никак себя не обнаруживал, хотя я настойчиво названивал ему с утра по телефону. Очевидно, объяснил я сам себе молчанку товарища, ему основательно досталось от домашних, способных вынести мозг  без всяких там мудреных психотерапевтических практик. Внезапно я вспомнил об НЛП.  Подавив силой воли  желание опохмелиться, я залез в интернет в поисках информации об этом магическом инструменте человеческого успеха. Больше всего попадались туманные статьи неизвестных мне авторов, описывающих методы НЛП на птичьем языке, полном заковыристых терминов и туманных рассуждений. Голова моя распухла от усилий проникновения в дебри словесной шелухи, и я даже начал снова подумывать о рюмочке с горячими пельмешками. Но, тут я наткнулся на одно из направлений НЛП - SMART-технологию*.


* SMART - технология, один из инструментов НЛП, описывающий критерии, которым должна соответствовать цель, намеченная человеком к достижению: S – specific (конкретика); M – measurable (измеримость); А – attainable (достижимость); R – relevant (значимость); Т - time-bounded (соотношение с конкретными сроками).


Как ни странно, я сразу же ухватил суть метода, которая заключалась в правильной постановке цели и твердом убеждении в её достижимости. При этом следовало позитивно смотреть на окружающий мир. Даже если  невыносимо разыгрался геморрой, уволили с работы, и жена полощет мозги с утра  до вечера.  Я заучил наизусть несколько практических рекомендаций вроде "Принципа Маугли", "Песни в унисон" и "Цепляй на якорь". В моем упрощенном понимании эти методики сводились соответственно к трем простым действиям любого поднаторевшего карьериста, влезающего в доверие к начальнику: осторожненько намекай, что ты с ним одной крови (Принцип Маугли); вовремя подвывай (Песни в унисон); говори только то, что ему приятно (Цепляй на якорь). Я постарался прикинуть применение этих принципов при свержении завхоза Петренко. Мне даже стало интересно. Впервые я вступал на тропу войны за административное кресло. Единственное, что омрачало будущую победу, так это немного деревенское  название самой должности - Заведующий хозяйством. Поразмыслив, я решил в рамках планируемой операции обозначить её более весомо - Заместитель Генерального Директора по обеспечению жизнедеятельности института. Вот за такой статус стоило побороться. Довольный маленькой терминологической победой, я отправился на кухню, сварил пельмешки и уплел их с превеликим удовольствием. Позитивное настроение просто бурлило во мне без всякой примеси алкоголя. Вернувшуюся с дачи жену я расцеловал в обе щеки, принял в прихожей из её рук две пудовые корзинки с помидорами и даже поинтересовался, жива ли еще теща после двух суток, проведенных на каторге. Жена подозрительно посмотрела на меня, но потом расчувствовалась и принялась трещать часа два о выкорчеванных кустах малины и ссадинах на руках. Я терпеливо слушал и глупо улыбался. После отбоя приятно удивил жену некоторыми чудачествами, никогда ранее мне не свойственными. Заброшенное в меня  зерно НЛП пустило тонюсенькие  корешочки.


Понедельник


Я раньше обычного пришел на работу в несколько взволнованном состоянии. Мне предстояло сделать первые шаги по смещению завхоза Петренко, хотя я не имел никакого конкретного плана. Дремучий инстинкт, правда, подсказывал, что надо иметь компромат на того, кого хочешь завалить. К сожалению, я  ничего не знал ни о жизни завхоза, ни о его слабостях и грешках. Поэтому я  решил для начала поговорить с ним, точнее, втереться в доверие, а там дальше, как получится. Единственное, что было известно всем в институте - Петренко не ходит на обед в столовую, а питается домашними приготовлениями, запершись в кабинете.
С трудом дождавшись перерыва на обед, я позвонил Петренко и стал напрашиваться на встречу. К моему удивлению, он сказал, чтоб я заходил прямо сейчас.
- Приятного аппетита! - вместо приветствия сказал я, окинув взглядом стол завхоза, заваленный домашней снедью. - Какой у вас вкусный обед! - восторженно сказал я, "забрасывая якорь", как советует НЛП, и  желая подстроиться под гастрономический вкус Петренко. Для большего эффекта я принюхался, закатив глаза, и сглотнул слюну, что не укрылось от взгляда Петренко.
- Угощайся, не стесняйся, - Петренко широким жестом пригласил меня к столу.
Я хотел отказаться, но, вспомнив о правиле "Песня в унисон", выжал из себя робкое согласие:
- Разве что вот этот румяный пирожок! - я указал пальцем на кучу пирожков, наваленных на засаленную обложку журнала "Здоровье".
- Бери, бери! Жена у меня прекрасные пирожки готовит. Но, вот если бы ты попробовал её беляши! - Петренко зацокал от удовольствия. И внезапно перешел к делу. - Да, так что тебе надо?
В моей голове не было никакой заготовки, поэтому я принялся выдумывать по ходу спектакля:
- Хотел узнать, как можно заменить старый компьютер на новый. Вы же всем снабжением заведуете.
- Сначала нужно решение отдела ИТ*, - Петренко откусил огромный кусок пирога и, урча, зачавкал.

*Отдел ИТ - отдел информационных технологий.


Я терпеливо наблюдал за жующим Петренко, стараясь каким-нибудь неосторожным словом, или действием не помешать его пищеварению.  После того, как кусок пирога благополучно прошел пищевод, Петренко продолжил:
 - Потом согласие генерального директора, и я закупаю все необходимое.
- Может, у вас где-нибудь на складе завалялся новый  компьютер? -  продолжил я канючить.
- Есть,  конечно, но..., - Петренко отложил недоеденный пирог в сторону. - Не буду наводить тень на плетень. Увольняюсь я. Сегодня на оперативке приняли решение. И, как можно скорее. Только вот беда: не знают, кем заменить.
 "Вот это шанс!" - взорвалось в моем мозгу.
- У тебя никого на примете нет? - спросил равнодушно Петренко, чтобы только поддержать разговор.
- Есть, - мгновенно среагировал я, почуяв приближение клёва.
- И кто же? - Петренко прищурился одним глазом.
- Я! - вырвалось неожиданно из меня, и я рефлекторно поднял руку, как школьник.
- Шутишь? - не поверил Петренко.
- Нет, серьезно. Надоело в бумажках копаться. Хочется свежего воздуха, свободы, ругани с подрядчиками, слесарями и уборщицами, - понесло меня.
- Слушай, а это идея! - Петренко прямо выпрыгнул из кресла. - Давай я поговорю с Райхелем. Вдруг прокатит.
- Давайте, - подпел я в унисон.
- А комп я тебя со склада отпишу без всяких лишних проволочек. Как преемнику, - Петренко засуетился. - Сейчас схожу к генеральному. Железо надо ковать, пока горячо.
Я целомудренно опустил глаза, а Петренко выскочил из кабинета. Немного поколебавшись и оглянувшись по сторонам, я взял со стола бутерброд с ветчиной и с удовольствием вонзил в него зубы. Мне показалось, что во мне проснулся волк, вышедший на охоту. Потом я уселся поудобнее в кресло Петренко и принялся жадно запихивать в рот снедь, любовно приготовленную его заботливой женой. Через пять минут с едой было покончено, и я преспокойно отправился на свое рабочее место, полный позитивного настроя и приятной сытости.
Через полчаса меня вызвали к генеральному.
- Говорят, хочешь поменять профиль работы? - спросил Райхель, оценивающе разглядывая  меня.
- Да, хотелось бы. Уже десять лет на одном месте. Надо же развиваться! - в ответе прозвучала робкая обида на руководство, которое не оценило в полной мере мои способности. 
- Развиваться, это конечно, - согласился Райхель, за много лет директорства уставший от подобной ахинеи сотрудников, выпрашивающих  повышение зарплаты. - А Блюмы не будут возражать?
- Для них ваше указание приравнивается к федеральному закону, - я незатейливо вложил откровенный подхалимаж в прозрачную обертку шутки.
- Это точно, - на лице Райхеля промелькнула самодовольная улыбка. - Даю месяц испытательного срока. Не справишься, я не виноват.
- Согласен, - я с трудом удержался от желания встать на колени, что было бы явным перебором.
- Сегодня будет приказ. Давай иди и жди, - Райхель по-царски взмахнул рукой: незатейливый такой жест - осколок старой доброй традиции суверенов протягивать руку для поцелуя благодарному вассалу.
Ближе к вечеру позвонили из отдела кадров  и попросили зайти ознакомиться с приказом. Не успел я положить трубку, как в дверях появился Блюм - младший:
- Линяешь на повышение?
- Агентура уже донесла? - я мог теперь  позволить себе немного поёрничать над бывшим начальником, намекая на сеть институтских стукачей, не вылезающих из кабинета Блюма.
- Сам Райхель мне только что сказал. Поздравляю, - Блюм слегка замешкался, собираясь с духом. - Кстати, ты Райхелю кем приходишься? 
- Внучатым племянником, - ляпнул я, удивляясь собственной способности врать экспромтом.
- Да, ну! - удивился Блюм. - А, почему у тебя фамилия Иванов?
- Просто во время войны мой прадедушка попал под бомбежку.     Сам-то выжил, а документы сгорели. Новые бумаги оформил на Иванова. Время такое было, лихое, - продолжил я лихо пудрить мозги Блюму.
- Ничего себе! - изумился Блюм внезапному появлению нового родственничка.
- Теперь мы одна семья! - меня просто раздирало на части желание расхохотаться, произнося эти слова, но я сдержался.
- Тогда другое дело,  раз мы семья, - Блюм быстро сориентировался, как из внезапно открывшегося обстоятельства выжать максимум пользы. - Слушай, давай заменим в моем отделе старые столы.
- Райхель прикажет, тогда - заменим, - твердо сказал я.
- А без Райхеля можно, по-родственному? - Блюм сложил губки бантиком, как для поцелуя.
- Можно, но только авансом! Рассчитаешься потом каким-нибудь встречным бартером! Идет? - я впервые обратился к Блюму на "ты", ощущая свое должностное превосходство.
- Добро! - согласился Блюм, и настороженно спросил. - А что ты хочешь?
- Да по мелочи, - я небрежно махнул рукой, - может, жену на работу возьмешь?
- На твое место? - удивился Блюм. - Она же не специалист по нечистотам!
- И то верно, - согласился я, но продолжил гнуть свою линию. - Уволишь кого-нибудь. Из молоденьких инженеров, например. Все равно ни черта не умеют. Их еще учить, и учить! Будешь мою жену учить, - я лучезарно улыбнулся.
Блюм как-то странно вытянул шею, и стал похож на страуса, почуявшего опасность и готового зарыть голову в песок. Но, я не дал ему опомниться:
- Вижу, что согласен, - я подошел к Блюму и приобнял за плечи. - По рукам?
 - По рукам, - неохотно согласился Блюм. - А, ты быстро входишь в курс дела, Николай Федорович. Не ожидал. Поздравляю.
- Методикой владею, - пояснил я. - НЛП называется.
- Так я знаю про такую. Применять пытался, но что-то не пошло, - признался Блюм.
- Чтобы пошло, надо еще и исполнителем быть умелым, - я просто сиял от счастья, уча уму - разуму своего бывшего начальника. - А накладную на столы пусть оформляют. Я подпишу, Все, иди. Времени у меня нет. - И я взмахнул рукой, как это только что недавно сделал Райхель в своем кабинете, выпроваживая меня.


Вечером забежал Додик.
- Ну, чего новенького? - Додик зыркнул глазами по холодильнику. - Кстати у нас там ничего не осталось с субботы?
- Новенькое то, что я сместил Петренко. Приказ по фирме подписан.
- Заработал, значит, НЛП! - Додик чуть не запрыгал от радости.
- Есть такое. А со стареньким, - я решил немного поубавить пыл Додика, - надо завязывать.
- Ты о чем? - всполошился Додик, сделав вид, что не понял мой намек.
- О субботних остатках. Понимаешь, теперь я в кадровой обойме. Пить просто так уже нельзя. Только в своем кругу и по определенным поводам, - на моем лице не дрогнул ни один мускул,  хотя сказанное далось мне с большим трудом.
- Так причина же есть! - Додик никак не мог поверить, что теряет дружка по задушевным посиделкам.
- Верно, только это не является основанием, чтобы злоупотреблять спиртным вечером в понедельник накануне рабочего дня, - мой голос зазвенел интонациями инквизитора.
- Ну, ты даешь! - Додик всплеснул руками. - Наша задумка воплотилась в жизнь! И кто тебе дал совет насчет НЛП? Додик Цукерберг! Не стыдно после всего этого зажимать обмывку повышения?
- Стыдно, конечно, - признался я и достал из холодильника  недопитую с субботы бутылку.
- О, другое дело! - оживился Додик. - Сегодня у меня тоже был нелегкий день. Проводил сеанс групповой психотерапии с алкоголиками.
Я с иронией посмотрел на Додика, который принялся увлеченно рассказывать:
- Там один мужик взял на себя роль "моралиста". И знаешь, что он отмочил? Сказал, что я не имею права заниматься психотерапией с алкоголиками, потому что от меня пахнет перегаром. А все остальные участники загоготали и стали рассказывать истории, как они погорели на запахе перегара в своей жизни. Чуть не превратили занятие в цирк.
- И как ты выкрутился? - я поставил на стол две рюмки и традиционные огурчики.
- Я сказал, что экспериментирую со спиртным, чтобы они стали для меня понятнее.
- Хитро как у вас. Всё манипулируете людским сознанием. Я тоже сейчас поставлю опыт, - я убрал бутылку в холодильник.
Додик удивленным взглядом проследил за моим действом, но промолчал, сжав губы.
- Пора завязывать с эти делом, Додик. Кстати, тебе пора подумать, как бы стать заведующим отделением. С ума сойти всю жизнь с алкашами лясы точить! Огурчики будешь? - я взялся за тарелку с огурчиками. - Вижу, что нет, - я спрятал огурчики в холодильник.
Додик съежился и стал похож на обиженного пёсика, которого на старости лет выгнали зимой на улицу обожаемые им хозяева. Буркнув что - то вроде "пока",  Додик ретировался к себе домой.


Вторник.


Энергия и уверенность в успехе переполняли меня. Поэтому я рьяно принялся за дело. С утра подписал кучу всяких бумаг, которые мне старательно подсовывал Петренко. К полудню передача дел была завершена, и сияющий Петренко, крепко пожав мне руку, бросил на прощание: "Ты там построже с работниками. А то на шею сядут, не разогнешься". Когда за Петренко захлопнулась дверь, я остался один в звенящей пустоте кабинета. Я принялся размышлять, как наилучшим образом найти контакт с подчиненными, которых на прежней должности у меня не было. В конечном итоге,  я решил быть непоколебимо твердым и строго  справедливым к людям, которыми мне придется руководить.  Случай не заставил себя долго ждать. Раздался осторожный стук в дверь.
- Разрешите? 
- Да, - произнес я приказным тоном.
Дверь открылась. На пороге стоял наш слесарь - сантехник, имени которого я не знал, хотя частенько встречал его в туалетах офиса.
- Ну, что там у вас случилось? - мне понравился мой властный тон, которого я решил придерживаться и в дальнейшем. - Кстати, хорошо бы вам представиться для начала. 
- Меня зовут Василий, - слесарь одернул мятую спецовку. -  Василий Петров.
- Итак, Василий Петров, что у вас? - я решил не допускать никаких тыканий и фамильярностей с подчиненными.
- Николай Федорович, - Петров потоптался на месте, - больше так не могу. Уборщицы стирают свои тряпки в умывальниках. Замучился чистить слив от их мусора. У нас отопительный сезон на носу. Надо опрессовку делать. У меня рук не хватает.
- А зарплаты хватает? - задал я коварный вопрос, на который мало кто может правильно ответить своему шефу.
- Да маловато платят, - промямлил Петров, не почуяв подвоха.
- Если не сделаете подготовку к зимнему сезону отопительной системы, то совсем зарплаты лишитесь, товарищ Петров, - сказал я, выбрав  пролетарскую форму обращения.
- Да я чего? Я ничего! - Петров был обескуражен поворотом разговора.
- Идите и решайте с уборщицами ваш вопрос, - делегировал я полномочия Петрову.
- Как решать то? - Петров был в растерянности. - Они меня с потрохами съедят.
- Хотите, чтобы они меня съели? Ладно, скажите им пусть ко мне зайдут, - я решил, что справедливо немного облегчить участь несчастного, а заодно и познакомиться еще с одной когортой своих сотрудников.
Петров стремглав бросился из кабинета, довольный, что аудиенция с новым начальником, наконец-то, закончилась. Через пять минут делегация уборщиц из трех швабр, другого слова не могу подобрать для этих дам, вперлась в мой кабинет. Самая энергичная из них взяла на себя роль старшей:
- Чо звали то?
- А чо, не знаете? - в тон ей ответил я, чтобы поддержать разворачивающуюся дискуссию на сленге, понятном обеим сторонам.
- Ни чо не знаем, - прикинулась дурочкой старшая.
- А чо слесарь сказал, когда звал ко мне? - припер я её.
- Чо Васька сказал? - обратилась старшая к своим подружкам, явно пытаясь выиграть время для ответа.
- Да, вроде ни чо, - пискнули стоящие за старшей две швабры на подтанцовке.
Я решил перехватить инициативу и не дать швабрам возможности увести диалог в препинания типа "чо - ни чо".
- У вас тряпок достаточно для уборки? - задал я конкретный производственный вопрос.
- Да! - с вызовом ответила старшая.
- Чо тогда пыли на столе у меня столько? - сказал я голосом, полным ледяного спокойствия.
Уборщицы недоуменно переглянулись.
- Так бывший то, Петренко, запретил нам стол вытирать. Говорил всегда, что тряпки у нас грязные. А он  здесь обедает, - нашлась старшая.
- Тряпки почему грязные? - продолжал я дожимать старшую.
 - Васька слесарь стирать не  дает, - старшая перевела стрелки на своего коллегу по  цеху.
- Так чо, не стираете тряпки, што ли? - возмутился я.
- Полощем, а не стираем, - пришла на выручку старшей одна из швабр за её спиной.
- И где же? - я встал из-за стола и сделал пару угрожающих шагов навстречу старшей.
- В раковинах женского туалета, - раскололась старшая и понуро опустила голову, признавая свое поражение.
- Значит, из-за вашего безответственного отношения к делу  товарищу Петрову постоянно приходится прочищать засоры в раковинах? - мои слова прозвучали, как приговор. - Придется все дополнительные затраты вычесть из зарплаты.
- Из чьей? - охнули швабры.
- Из вашей! -  припугнул я.
- Зачем так строго то, - запищали швабры. - Мы с Васькой все решим сами. Он корыто обещал поставить для мойки тряпок. И кран с горячей водой подвести, - здравомыслие возвращалось членам делегации, хотя и не так быстро, как мне хотелось.
- Когда обещал? - примирительно спросил я.
- В позапрошлом году, - старшая совсем сникла.
- Так вот, уважаемые. Еще раз услышу про эту проблему - одна из вас точно работы лишится. Какая? Это уже другой вопрос. А её зарплату распределим между оставшимися. Поняли? - вынес я приговор.
- Поняли! - дружно ответили напуганные швабры и, как ведьмы, со свистом вылетели из кабинета, оставив за собой шлейф парфюма, замешанного на   запахе  хлорки и ароматов сортирных дезодорантов.
"Хорошо еще, что не серой воняет", - подумал я, улыбнувшись.
Пока на новой должности я себе очень даже нравился. Сколько лет, оказывается, во мне тайно жил менеджер высокого класса, умеющий разрулировать сложные ситуации и тонко управлять хитрожопыми подчиненными!  Не успел я в полной мере насладиться первыми успехами на новом поприще, как раздался телефонный звонок. На проводе была главбух Лидия Андреевна.
- Хочу зайти на пару минут, - томно попросила она о встрече.
- Зайдите, - согласился я. - Жду через пару минут.
Главбух  появилась спустя час. Была она женщиной молодой, не лишенной кокетства и претензий на мужское внимание. Но, не в моем вкусе. Поэтому я не стал разглядывать толстенькие ножки-столбики, вылезающие наружу из-под коротенькой юбчонки.
- Отчет по инвентаризации принесла, - главбух остановила вопросительный взгляд на мне, определяясь с дальнейшей тактикой поведения. - Посмотрите?
- Где вас так долго носило? - строго спросил я. 
Главбух сделала невинные глазки и принялась изворачиваться:
- Мне позвонила мама. Сказала, что Боренька заболел и в школу не пойдет.
- Боренька - это ваш сын? - полюбопытствовал я.
- Боренька - это мой муж, - потупив глазки, произнесла главбух.
- Не понял! - удивился я. - А школа здесь причем?
- Он завуч в школе, - пояснила главбух.
- А, опоздали ко мне почему?  - я начинал потихонечку раздражаться.
- С мамой обсуждали, как лечить Бореньку, - он уже третий день кашляет. А сегодня температура поднялась до 37,2! - еле слышно прошептала главбух, и на её глазах навернулись слезы.
 - Тогда надо было направить мне отчет через секретаря. Могли бы не тратить время на хождение ко мне. Неужели такая спешность, Лидия Андреевна? - смягчился я.
- Всегда сама к самому ходила, - главбух зарделась, аки  девица.
"По-моему, Петренко она нравилась. Теперь пришла показать себя и вызвать, для начала, сочувствие историей о болезни супруга. Подбирает ключики!" - сделал я быстрое умозаключение.
- Ладно, проехали. Давайте, посмотрим, что у вас там?
С этими словами я принялся листать довольно основательный гроссбух, напичканный цифрами и малопонятными мне терминами. И вдруг я наткнулся на удивившую меня строчку в отчете:
- Это что за кирпичи у нас числятся в таком количестве?
- Не только кирпичи, но и доски, бревна, паркет, двери, окна и много чего еще, - главбух посмотрела в сторону, как будто мой вопрос её не касался.
- Турбазу строим, наверное? - предположил я по наивности.
- Вам виднее, - загадочно произнесла главбух.
- Мне? - я чуть не поперхнулся. - Я только сегодня принял должность.
- Конечно, - согласилась главбух, - только все эти материальные ценности числятся теперь за вами.
- Не понял?! - в моем голосе проскользнуло недоумение.
- Вы же подписали все бумаги, которые вам представил сегодня Петренко, - пояснила главбух. - И теперь за вами числится строительных материалов и комплектующих на четыре миллиона рублей.
- Не самое страшное, - бодро прокомментировал я отвнт главбуха. - Главное, чтобы всё исправненько лежало на складе.
- Если бы так, - главбух почти нависла над моим столом, и я почувствовал опасность, исходящую от неё. -  На складе их нет.
- Как нет? - кровь ударила мне в голову. - И куда они делись?
- А вы у Райхеля спросите, - почти шепотом сказалаглавбух.
Убедившись, что послала меня в нокдаун, главбух медленно попятилась к двери. Не успел я собраться с мыслями, как её и след простыл.
Вечером, подводя итог первого рабочего дня в новой должности, я отметил, что мне удалось успешно войти в игру и заявить о себе, как о личности, обладающей даром манипулирования людьми. Хотя история со строительными материалами занозой засела в голове. В таких случаях НЛП рекомендует посмотреть на возникшую проблему в "перевернутый бинокль", и тогда она превратится в невзрачную песчинку, а потом и вовсе исчезнет из памяти. Теоретически, может, это и так. Но, нутром я чувствовал, что на практике дело может принять чрезвычайно неприятный для меня оборот. Я дал себе слово, что займусь этим вопросом в самое ближайшее время.  И успокоился. 

Около девяти часов вечера позвонил Додик:
- Как первый рабочий день? 
- Все нормально, - успокоил я Додика. - Только подчиненные немного напрягают.
- Ловчат, поди? - догадался Додик.
- Ага, - согласился я. - Что рекомендуют спецы в таких случаях?
- Способ есть один верный против таких сотрудничков, - Додик замолчал.
- Не тяни, колись, - мне стало на самом деле интересно, что предложит мой товарищ, поднаторевший в экспериментах над заблудшими душами.
- Слушай внимательно. Как только вруны начинают нести пургу, останавливай их и говори им прямо в лицо, что не понимаешь их бредни.
-И?
- Через два-три твоих замечания до вруна начинает доходить, что начальник его не понимает. А если ты еще и скажешь, при случае, что в последнее время что-то я вас перестал понимать... Только дурак не исправится. Ну, а с дураками путь один - за ворота и прямиком к нам, психотерапевтам.
- Предлагаешь поставлять тебе пациентов? - засмеялся я.
- Шучу, и так хватает, - сказал Додик и внезапно стал серьезным. - А как там у нас насчет огурчиков?
 - Увы, все огурчики покрошили в салат. Вот освоюсь в новой должности, тогда и отметим, - мне не хотелось обижать своего бескорыстного консультанта.
- Ладно, ловлю на слове, - сказал Додик и повесил трубку, не дождавшись моего ответа.
Мне показалось, что он сильно обиделся. Но совет его я запомнил. В нем было что-то издевательское, но без которого с лукавыми не  обойтись.


Среда


День не задался с самого начала, несмотря на мой позитивный утренний настрой. В институт прикатила грозная комиссия по общепиту. Дело было еще при Петренко. В капустном салате кто-то из сотрудников нашел живую тараканиху с яйцом между ног, из которого вскорости должно было появиться многочисленное потомство. Будущую мамашу сфоткали с различных ракурсов и растиражировали в интернете с кулинарными комментариями. Самые безобидные из них были: "Салат из тараканов с капустой", "Секреты вьетнамской кухни", "Вегетарианец, будь начеку!", "Хрустящие тараканчики". Поперек фотки  размашисто и наискосок написали с использованием  названия нашего института: "Канализационные коммуникации. Инновационные продукты". Поднялся большой бум в интернете, а после чьей-то официальной жалобы начались административные разборки. Поэтому меня вызвали к Райхелю, у которого уже расположились члены комиссии, важно посматривающие по сторонам, как китайские бонзы. В углу скромно стоял наш заведующий столовой Кругляшов и стыдливо прикрывал скрещенными руками свой пузоглобус.
- Вобщем, претензий к тебе нет, - строго сказал Райхель, - Но участок  твой. Так что разберись и покажи комиссии всё, что надо.
- Есть, - сказал я. - Членов комиссии прошу за мной в столовую.
Никто из комиссии даже не пошевелился, что вызвало у меня некоторое удивление. Я повторил свое предложение. Результат был тот же.
- Не торопитесь, - вальяжно выдавил из себя самый главный из них, видимо, председатель. - Мы еще не попили кофе, который нам любезно предложил господин генеральный директор.
Райхель, к моему удивлению, сконфуженно засуетился:
- Да, да! Совсем забыл. Извините, сейчас секретарь принесет.
Кто дернул меня за язык, я не знаю. Ни с того, ни с сего, я как понес несусветную чушь:
- Господа, а вы знаете, что воду для чая и кофе мы набираем в канализационной трубе.
- Вы что? - председатель комиссии подпрыгнул на стуле. - Хамите нам, что ли?
- Ничего подобного, - я был невозмутим, как слон, принимающий грязевую ванну в африканской саване. - Вы, наверное, забыли профиль нашего института? - я обвел присутствующих победоносным взглядом. - Наш институт называется "Канализационные коммуникации"! И последняя наша разработка "Биологическая фильтрация нечистот" предполагает использование насекомых, многие тысячелетия живущих рядом с человеком.
- Да, ну! - выдохнули синхронно присутствующие, включая Райхеля, да так и остались с открытыми ртами.
- В нашем институте был выведен особый вид тараканов, выделяющих специфические антибактериальные вещества, уничтожающие практически любую инфекцию. Вплоть до сибирской язвы. Из этих тараканов делается специальный порошок. Когда нечистоты попадают в биологический фильтр, наполненный этим порошком, происходит их полное обеззараживание. Американцы такие эксперименты ещё во Вьетнаме делали, когда их солдаты воду из болот пили. Так вот, нечистоты проходят через биологический фильтр, и на выходе - прекрасная артезианская вода! Ею, скорее всего, и промывали капусту в столовой. А вот как таракан в ней оказался, надо выяснить.
- Да, да, - растерянно промямлил Райхель. И вдруг как жахнет вслед за мной наотмашь. - Мы наше открытие в следующем году на Нобелевскую премию собираемся подавать.
 О, как! - изумился председатель комиссии. - Ну, тогда пошли, посмотрим, что там у вас в столовой. 
Райхель стоял весь красный, как вареный рак. Я заговорщицки подмигнул ему, и направился с членами комиссии в столовую. В коридоре председатель комиссии склонился ко мне и спросил:
- Можете мне немного тараканов таких прислать?
- Конечно, сколько угодно, - моя щедрость не знала границ. - Только после положительного заключения комиссии. Кстати, а зачем вам тараканы?
- Видите ли, моя теща недавно попала в инфекционное отделение с дизентерией. А там тараканы просто кишат.  После возвращения из больницы они ей везде  мерещатся. Она убеждена, что эти существа страшней атомной бомбы и специально охотятся за ней, чтобы утащить опять в больничку. Не знаем с женой, что делать.  Я бы ей ваших нобелевских  тараканов показал, может теща изменит отношение к ним.
- Отлично! На банке я напишу крупно "Биоактивные обеззараживающие тараканы. Открытие представлено на Нобелевскую премию по экологии".
- Буду вам очень признателен! - председатель комиссии слегка дотронулся до моего плеча в знак особого расположения.
Я улыбнулся в ответ. На том мы и расстались
Вернувшись в кабинет, я перевел дух. Но, ненадолго. Очередную неожиданность преподнес сантехник Петров. Извиняющимся голоском он сообщил мне по телефону, что при опрессовке лопнули трубы в подвале. И еще он попросил, чтобы я дал ему совет, что делать дальше, так как являюсь признанным специалистам по расчету параметров труб.
- Вы понимаете, товарищ Петров, что канализационные трубы - это не отопительные! - грубо оборвал я Петрова. - Между этими трубами огромная разница. Отопительными трубами занимается другой институт и за другие деньги.
- Но есть ведь что-то общее, - упорствовал Петров.
- И что же? - мне стало интересно.
- Они все круглые, - Петров нашел почти неубиваемый аргумент.
- Больше ничего не замечаете? - я был немного растерян.
 - Есть кое-что, - Петров замялся.
- Ну, давайте, выкладывайте! - надавил я.
- Вот вы, Николай Федорович, - голос Петрова немного задрожал  от волнения, - специалист по канализации. И трубы отопления - не ваш профиль. А мне как быть? Я и то, и другое чиню. Несправедливо как-то. Зарплата то одна!
"Вот и пришли опять к мелким вымогательствам", - подумал я.
- Не понимаю я вас, товарищ Петров, не понимаю, - я вспомнил полезные наставления Додика о манипулировании хитрецами.  - Еще раз не пойму - уволю. Занимайтесь  отоплением. - Я бросил трубку.
В этот момент позвонил Райхель:
- Срочно езжай ко мне на дачу, там со строителями какая-то неразбериха. Машину мою возьми.
"Надоел!" - пронеслось в мозгу, но я постарался подавить крамольную мысль.
Водитель генерального Костя несся, как угорелый, и уже через час мы были на даче Райхеля, занимающей не менее двадцати соток соснового бора. В центре участка стоял недостроенный трехэтажный дом. На крыльце сидели несколько рабочих восточной наружности с угрюмыми  физиономиями.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровался я.
Невнятное ответное бормотание позволило мне сделать вывод, что недовольство рабочего класса приблизилось к революционной ситуации.
- Что отдыхаем? - поинтересовался я, понимая, что подливаю масло в огонь.
- Нэ платят, началник! - прохрипел вставший мне навстречу упитанный  мужчина в кожаной куртке, скорее всего бригадир.
- Давно? - спросил я.
- С мэсяц, - прохрипел  бригадир.
- Наверное, объем работ не тяните? - предположил я.
- Тянэм - нэ тянэм, какой разница, - огрызнулся бригадир. - Нэ по нашей вине стоим. Материала нэту.
- Как нет? - изумился я. - А кто должен был привезти.
- Пэтрэнка, - бригадир принялся недобро разглядывать меня. - Знаиш такого, брат?
- Знаю, - я сделал на всякий случай небольшой шажочек назад. - Когда должны были привезти?
- Пара нэдэл назад, - бригадир принялся разминать свои волосатые кулаки впечатляющих размеров. - Ты на Пэтрэнка работаиш?
Водитель Костя, стоящий за моей спиной, осторожно потянул меня за локоть и зашептал:
- Николай Федорович, не связывайтесь. Могут поколотить. Они голодные. Петренко чуть пару раз не отметелили.
Я сразу оценил опасность ситуации.
- Подождите, - обратился я к бригадиру, - я сейчас уточню.
Я отошел к машине и позвонил на мобильный Петренко.
- Странно, - удивился Петренко. - Материалы отгрузили прямо с нашего склада. Сам присутствовал.
- Кому отгрузили то?
- Частники подвернулись на камазах. Транспортной компанией намного дороже было бы.
- Выходит, вы подсунули мне документы на материалы, которых уже не было на складе! - возмутился я.
- Правда? Не может быть! - Петренко издевательски заржал. - Вообще-то, надо внимательно смотреть, что подписываешь. Работа у нас хозяйственников такая, опасная. Как у саперов. Помню во вторую чеченскую кампанию...
- Так вы меня надули! - прервал я попытку Петренко удариться в воспоминания. - Материалы отгрузили тому, кто их  спер, а теперь мне советы даете? - я почти орал в трубку. - Вы просто жулик.
- Язык попридержи, - Петренко решил не выбирать выражений. - Кстати, не забыл, кому обязан должностью?
- Я напишу на вас в прокуратуру! - пригрозил я.
- Ух, ты, какой шустрый! - Петренко зацокал. - Пиши. Прокурор области мой однокашник по военному училищу. Учти!
В трубке раздались гудки отбоя.
- Давай-давай, пиши-пиши, - раздался возле моего уха голос бригадира, который незаметно подкрался ко мне и слышал весь разговор. - Шакала Пэтрэнка нада судить. 
- Значит, вы со мной согласны? - мне хотелось найти понимание у бригадира.
- Канэчно! - бригадир ощерился. - Тока ты скажи, когда дэнги будут.
Вопрос был на засыпку. Деньгами я не владел. Скорее всего, строителям платил Райхель через Петренко. Обещать что-либо с моей стороны было глупостью. Я обратил внимание, что Костя уже сидел в автомашине и предусмотрительно завел двигатель. Самое время было делать ноги.
- Я отлучусь сейчас, чтобы разобраться с проблемой, - я уселся в автомобиль под недоверчивым взглядом бригадира. - А вы пока идите по домам. Пока!
Не успел я договорить, как Костя резко рванул машину, и мы вылетели с дачного участка на грунтовку, ведущую к шоссе. Последнее, что я слышал, был угрожающий крик бригадира:
- Ну, сматри, началник! Если обманиш...
Напутственные слова бригадира потонули в реве двигателя 500 сильного двигателя BMW 8 серии. Впервые в жизни я своей шкурой осознал, почему большие начальники любят крутые тачки с большой приемистостью. 
 
Вечером позвонил Додик:
- С обязанностями справляешься?
- Что-то никак не могу понять, что входит в круг моих обязанностей, - признался я.
- У тебя что, нет должностной инструкции?
- Не знаю, - признался я.
- В том-то все дело. Завтра изучи. И побольше креатива, чтобы понравиться начальству. Приятно удиви их всех! Удачи! - Додик положил трубку.
Ложась спать, я подумал, что очень даже хорошо, что не могу вспомнить последние слова бригадира. Иначе бы не заснул с позитивным настроением, как требует НЛП.
 

Четверг


Не успел я устроиться поудобнее в кресле и открыть ежедневник, чтобы сосредоточиться на тайм менеджменте*, как затрещал телефон. На проводе был Райхель.

*Тайм менеджмент - технология организации времени и повышения эффективности его использования.


- Ты там для чего сидишь? - раздраженный голос генерального резанул ухо.
- Что случилось, Семен Самуилович? - я был озадачен недовольством Райхеля.
- Где машина, черт побери? - бушевал Райхель в трубке. - В половине девятого должна была быть у моего дома! - голос Райхеля быстро набирал децибелы*.

* Децибел - единица измерения энергетических величин, в том числе, и уровня силы звука (звукового давления).


- Не знаю, - признался я, не понимая, как вести себя.
- Ну, так узнай! - по-барски прикрикнул на меня Райхель. - И срочно пришли за мной машину.
- Куда прислать, то? - мой вопрос прозвучал глупо и вызывающе.
- Не знаешь!? - Райхель, как мне показалось, чуть не выпрыгнул из штанов, если они на нем были. - Я живу здесь уже третий год! Все знают, а он, видите ли, не знает!
- Я работаю всего третий день, - встрял я в заведомо проигрышные прения с начальником.
- Машину жду через двадцать минут! Понятно? - рявкнул Райхель и швырнул трубку.
Я перевел дух и позвонил начальнику гаража:
- Почему машина за Райхелем не пришла?
- Кто его знает, - начальник гаража был невозмутим, как сфинкс.
- Позвонить Косте нельзя было? - задал я простейший вопрос, не подозревая, в какую изощренную пикировку втягиваюсь.
- Позвоним. Толку то? Может, проспал, - предположил начальник гаража.
- Тогда сами езжайте к Райхелю, - вспылил я.
- Машину на ночь Костя у своего дома ставит.
- У нас что, одна машина? - я начинал закипать.
- Нет, пять! - в голосе начальника гаража прорезались нотки профессиональной гордости. - Но, вчера вечером у всех прокололи шины.
- Кто? - изумился я массовому падежу автомобилей.
- Саранчёвские.
- Это что еще за летучие вредители? - воскликнул я.
- Саранчёв - владелец арендуемого нами гаража. Мы просрочили платежи за последние три месяца. Вот его люди и мстят, - невозмутимо пояснил начальник гаража.
- А, почему водители не меняют колеса?
- Должностной инструкцией не положено! - начальник гаража произнес эту фразу с нескрываемым пафосом. - Ждем, когда приедет эвакуатор. Повезем машины в шиномонтаж.
Я был взбешен препирательством с начальником гаража и начинал ненавидеть человечество.
- Вызывайте такси и махом к Райхелю! И сами езжайте и извиняйтесь, - распорядился я.
На другом конце провода недовольно хмыкнули. Я положил трубку и принялся глубоко и медленно дышать, чтобы восстановить позитивное отношение к окружающему миру. И в этот момент в кабинет вошел наш заведующий столовой Кругляшов. По его напряженному лицу я понял, что он сейчас выльет на меня еще одно ведро дурных новостей.  Интуитивно я загородился рукой. Кругляшов даже не заметил мой защитный жест и, как ни в чем не бывало, огорошил:
- Санэпиднадзор опечатал столовую до завтра.
- Вот те на! - я решил общаться междометиями, чтобы сэкономить нервную энергию и  не начать материться.
- Обедать сотрудникам сегодня негде, - поведал озадаченно Кругляшов.
- Черт побери! - возмутился я.
Кругляшов удивленно посмотрел на меня, потом продолжил:
- Табличку повесить, что ли, на дверях столовой, чтобы сотрудники шли в соседний ресторан? - предложил Кругляшов.
- Во! - я поднял большой палец вверх в знак одобрения.
- Но, там цены раза в три выше наших, - Кругляшов сокрушенно покачал головой.
- Ой! - испуганно вздрогнул я.
- Не знаю даже, что делать, - Кругляшов виновато опустил голову.
 - Ну, и ну! - неодобрительно оценил я признание Кругляшова в своей беспомощности.
- Надо бы посоветоваться с председателем профкома, - Кругляшов явно хотел расширить круг виновных за срыв обеда.
- О! - согласился я с инициативой Кругляшова.
- Ладно, пойду, - разочарованно сказал Кругляшов, так и не дождавшись от меня конкретных указаний.
Не успел я произнести напутственное "Чао!", как распахнулась дверь, и в кабинет ввалился наш профсоюзный лидер Олег Наливайко. Его я хорошо знал по институтским собраниям, на которых он молол всякую белиберду  о борьбе трудящихся за свои права в  частных компаниях. Под эту болтовню я удивительно сладко кемарил.
- Беда, Федорович! - Наливайко пребывал в состоянии панической тревоги. - Через пару часов обед, а людям есть негде. И нечего! - воскликнул он, и в отчаянии схватился за голову. - Меня просто замочат на отчетном собрании! Что делать будем?
Учитывая необходимость, как ни крутись, дружить с профсоюзом, я решил перейти от эмоциональных восклицаний неандертальцев на современный язык.
- Предлагаю сегодня не обедать! - пошутил я.
Глаза Наливайко вылезли из орбит, переместились на лоб, и часто-часто захлопали бесцветными ресницами:
- Ты, случаем, не того? - Наливайко хотел покрутить пальцем у виска, но попал себе в ухо.
Я засмеялся. Позитивное настроение быстро возвращалось ко мне, и я сгенерировал креативную идею:
- Что скажешь, Олег, если мы в директорской столовой фуршет организуем? Она ведь не опечатана! Винегретик, блинчики, бутербродики, чай. Всё чин - чинарём, пригласим всех сотрудников.
- Райхель нам не вставит  по самое не хочу? -   испугался Кругляшов.
- Во-первых, его еще нет на работе. Во-вторых, когда появится, его на абордаж возьмет вождь трудящихся, - я указал пальцем на Наливайко.
- Я? - поперхнулся Наливайко.
- Так не меня же на отчетном собрании за голодомор замочат, а тебя! - мне нельзя было отказать в логичности.
- Платить, кто будет? - встрял Кругляшов. - Нужна наличка, продукты успеть до обеда в магазине закупить. Для ста человек большая сумма потребуется.
Кругляшов и Наливайко замолчали, выжидательно  поглядывая на меня. Они были похожи на испуганных участников государственного заговора. Я решительно поднял трубку и позвонил главбуху, включив внешний динамик:
- Да вы что, Николай Федорович! - запричитала главбух. - Деньги из кассы на фуршет - это же грубейшее нарушение!
- Да не дрейфь, - успокоил я. - Завтра вложу свои.
- Правда? - засомневалась главбух и, тут же нехотя сдалась. - Ну, тогда ладно. Кому выдать-то?
- Кругляшову. Он сейчас зайдет, - я обернулся к своим подельникам. -   Слышали? Тогда вперед!

Когда Кругляшов и Наливайко вышли, я попытался дать оценку трем дням своего нахождения в должности. Что-то мне стала надоедать эта суматошная жизнь менеджера. А как хорошо было сидеть преспокойненько за компьютером и наблюдать в великолепной японской графике движение нечистот по трубам различных диаметров. Райское было время! Я откинулся в кресле и блаженно закрыл глаза. Волна приятных воспоминаний прокатилась по телу, наполнив его покоем. Я принялся вспоминать замысловатые формулы из теории прочности и гидродинамики, всегда определявшие мой профессиональный потенциал, которым я очень гордился. Время замерло, давая моему мозгу отдохнуть от слесарей, уборщиц и тараканов в капустном салате... Мою идилию нарушил  Кругляшов, сообщивший, что обед начался. Я нехотя вылез из кресла и направился в директорскую столовую, в которой мне еще не приходилось бывать.
Столовая приятно удивила меня европейским уровнем комфорта. С десяток круглых столов, накрытых белоснежными скатертями, были уставлены огромными тарелками с разнообразными закусками. Между тарелок возвышались прозрачные кувшины с разноцветными напитками. Подбоченясь, выстроились сверкающие чистотой шеренги стаканов, отражающих лучи света. Вилочки, ножички и ложечки были аккуратно уложены в плетеные корзиночки. Накрахмаленные салфетки стопками терпеливо ждали своего часа, чтобы нежно прижаться к губам многочисленных гостей. Но, самое удивительное, сегодня столовая была демократично забита нашими рядовыми сотрудниками. Когда я вошел, все дружно закричали: "Поздравляем!". Коллективом руководил Блюм - старший.
- Ну, Николай, - обратился ко мне Блюм - старший, - обеденный фуршет, посвященный твоему повышению, считаем открытым!
- С чего это взяли, что моему...
 Я не договорил, так как мой голос потонул в громе аплодисментов. И вся оголодавшая орава набросилась на бутерброды. Окна в столовой запотели от выделяемой энергии человеческих тел.
Пока народ насыщался, я спросил у Кругляшова:
- И во сколько это великолепие обошлось?
- Как договаривались, на все деньги, которые наскребла главбух. Сто восемьдесят тысяч.
Я ойкнул. Заметив мое смущение, Кругляшов, как гусар, бесшабашно махнул рукой:
- Всего-то около 2 тысяч на человека. Один раз живем, Николай Федорович!
- В моем случае еще и недолго. До очередной ревизии, - уточнил я.
Чтобы действо не превратилось в обычную жрачку, я взял слово, чтобы все поняли, по какому поводу собрались:
- Друзья, спасибо что вошли в сложное положение предприятия. Дело в том, что нашу столовку до завтра прикрыли по санитарным причинам. Сейчас попрошу только запомнить, что все присутствующие обязаны завтра  принести и сдать мне по две тысячи рублей за сегодняшний фуршет.
Зал ответил  дружным гоготом. Какой-то шутник крикнул:
- А давайте соберем Николаю Федоровичу на подарок! Кто сколько может.
- Точно! - раздались крики поддержки.
Народ оказался необыкновенно  щедр и принялся с шутками и прибаутками бросать со звоном мелкую монету на огромную сковороду, непонятно откуда взявшуюся.
- Ребята! - вдруг завопил какой-то молодой придурок. - А давайте выпьем шампанского!
- Ура! - пронеслось победным ревом по столовой.
 Послышались характерные хлопки пробок. Женщины завизжали и бросились куда-то в угол с фужерами наперевес. Кто-то крикнул: "Я шампанского ни-ни. Вот коньячок бы - другое дело!". В ответ басовито заржали, потом примолкли, очевидно, открывали бутылки. Столовая быстро  наполнилась ароматом вполне приличного коньяка. Благодаря натренированности моей обонятельной системы, я определил, что откупорили не менее трех бутылок.
- Федорыч, как мы за тебя рады! - ко мне подскочил бывший коллега по отделу. - Давай выпьем, - он протянул мне рюмку с коньяком, и я, удивляясь собственной сговорчивости,  медленно влил её в себя. Коньяк скользнул по пищеводу и теплым комочком спланировал в желудок. Я мгновенно расслабился. Внезапно передо мной появилась наш местная дива Гера.
- А со мной, Николай, не хочешь? - Гера игриво подмигнула.
Сопротивляться было бессмысленно, и я выпил еще рюмку. Гера куда-то исчезла, а обед понесся вскачь. Включили музыку, и первые пары, выпрыгнув на середину зала, завертелись в танце. Вихрь удовольствия увлек собравшихся в крутой вираж беспричинного веселья. Я понял, что процесс пошел в разнос, и его не остановить.
И вдруг все стихло. В дверях стоял сам Райхель с искривившимся от обиды и непонимания лицом. Я совсем забыл про своего директора, которого с пяти часовым опозданием, наконец-то, доставили в офис. Но мне было все равно. Разгулявшийся в душе позитив притупил все остальные чувства. Мне захотелось прокомментировать явление Райхеля чем-нибудь вроде: "Незваный гость хуже татарина". К счастью, я не успел. Умудренный жизненным опытом Блюм -  старший быстрым шагом подошел к Райхелю и поднес фужер шампанского.
- Сегодня день такой, Семен Самуилович? У нас же не было в этом году новогоднего корпоратива. А вот Николай,  - Блюм - старший указал на меня, - решил порадовать коллектив. Причем за свой счет!
- Да? - Райхель недоверчивым взглядом окинул меня с головы до ног. - Ну, раз за свой счет, тогда совсем другое дело.
Райхель принял фужер из рук Блюма - старшего, понюхал и выпил маленькими глотками, причмокивая от удовольствия.
Коллектив одобрительно захлопал в ладоши. Обед незаметно перетек  в  ужин, закончившийся массовым загулом за полночь.

Концовку помню смутно. Кто-то очень заботливый  довел меня до дверей квартиры и, позвонив, кубарем бросился вниз по лестнице. Я упал в сильные руки жены, сознавая, что наконец-то дома. В какое-то мгновение мне показалось, что дверь Цукербергов напротив слегка приоткрылась, и я увидел любопытствующий взгляд Додика. Возможно, мне почудилось.


Пятница


Этот день любят все: рабы и их владельцы, феодалы и холопы,  начальники и подчиненные. Тем более, если пятница выпадает на солнечный теплый день, предшествующий выходным. Несмотря на тяжелый перебор в четверг, настроение у меня с утра было бодрое. Немного напрягала возможная взбучка со стороны Райхеля. К тому же я совершенно забыл о деньгах, потраченных на фуршет, и необходимости внести их в кассу.
Ровно в девять ко мне зашел Кругляшов и сообщил, что сегодня столовая будет открыта. И еще как-то загадочно обронил, невзначай:
- А, Гера, правда, ничего телочка! 
Я вздрогнул от его намека и принялся вспоминать поминутно вчерашний день, но Гера никак не просматривалась в вариантах пинап*.

*Пинап — изображение красивой, часто полуобнажённой, девушки в определённом стиле.


Это меня немного успокоило. Значит, мой ангел хранитель уберег меня от горячечных тисканий среди кастрюль на столовской кухне, тем более, закрытой санэпиднадзором из-за антисанитарии. Не гигиенично как-то. 
Позвонила главбух и настырно стала интересоваться, когда я внесу деньги в кассу. Поскольку денег у меня не было, и не предвиделось, я заверил, что после обеда. Соврав, я испытал приятное чувство облегчения. Лгать, становилось моей должностной привычкой, столь  необходимой для манипулирования людьми. Не успел я порадоваться собственной находчивости, как в дверь постучали. Пришел Костя -  водитель генерального. "Наверное, с повинной за вчерашний день", - подумал я, и ошибся.
- Николай Федорович, когда за червями поедем? - как ни в чем не бывало спросил Костя.
- За какими червями?- изумился я. - Нам тараканов в капусте недостаточно, что ли?
- А вы разве не знаете, что завтра нам на рыбалку? 
- На какую такую рыбалку? 
- По субботам Райхель всегда ездит на рыбалку. И с собой всегда брал Петренко, который всё организовывал. Теперь вместо Петренко вы. Надо купить червей, закусон, и выпивку, как полагается. Потом заедем  к егерю, отдадим харчи, проконтролируем готовность домика,  место для ловли,   чтоб чисто было и не на солнцепеке. Райхель выезжает со всем своим семейством. И Блюмы будут.
- А, я там зачем? Рыбу удить терпеть не могу, есть не люблю, - меня  передернуло от отвращения.
- Вам удить и не надо. И есть не надо. Вы должны ходить вдоль берега и замечать, где рыба играет, где щука плещется. И снасти за Райхелем носить. Ну, и, если рыбалка удачная, надо похвалить Райхеля перед родственниками. Он же, как ребенок, когда на природе. Петренко так делал постоянно. Поэтому и продержался два года. Когда поедем, Николай Федорович, - Костя вопросительно посмотрел на меня.
- Иди, я скоро позвоню, - мне нужно было  некоторое время, чтобы осмыслить услышанное.
 Костя пожал плечами и удалился. Я остался один и принялся подводить итоги заканчивающейся рабочей недели. Да, результаты были налицо: долг в сто восемьдесят тысяч, пропавшие строительные материалы на 5 миллионов, головная боль от общения с подчиненными, а теперь еще и  положение холопа, ходящего за хозяином с набором удочек и ведром вонючего прикорма. А что в плюсе? Мизерная прибавка к жалованью и отдельный кабинетик с обшарпанным столом? Нужна была новая цель. Голова загудела, кровь бросилась усиленно питать серое мозговое вещество кислородом и глюкозой. Идея не заставила себя долго ждать - теперь передо мной был только один стоящий соперник, которого стоило убрать с дороги. Им был сам Райхель - расхититель материальных ресурсов института.
Я достал чистый лист бумаги и уверенной рукой вывел: "Прокурору области ...". Дописав заявление, сделал с него скан и отправил на электронный адрес прокуратуры. Выполнив гражданский долг, пошел прогуляться по городу, уже начинающему покрываться опавшими желтыми листьями. Дышалось легко и радостно.   


Суббота


С раннего утра я выключил мобильник и целый день провалялся в кровати, изредка вставая, чтобы перекусить и справить естественные нужды. Жены дома не было. Она пахала на даче вместе с тещей. Цукерберг не тревожил, затаившись в своей квартирке. 


Воскресенье


Повторилась суббота. В конце дня я ощутил, что спираль жизни сжалась и готова выстрелить любой неожиданностью, как праща камнем. Главное, чтобы не в глаз. После обеда время побежало быстрее, торопясь в завтрашний день. Я рано лег спать, чтобы не встречаться с женой и не выслушивать её бесконечные истории о рыхлении, копке и осенней подрезке плодовых деревьев. Перед самым засыпанием в голове навязчиво завертелась ария Онегина "Что день грядущий мне готовит?". Потом вдруг внезапно пластинка сменилась и, я, пропев первый куплет: "Смело, товарищи в ногу!", спокойно заснул до самого утра понедельника.


Понедельник


До середины дня никто меня не тревожил, не заходил, не звонил. Складывалось впечатление, что меня избегают. Предгрозовое затишье. После обеда раздался звонок. Оказалось, это был следователь прокуратуры. Представившись, он сказал, что по заявлению, касающемуся меня.
- Хочу пригласить вас к нам, - завлекающе проворковал следователь.
- Как вы оперативно реагируете! - похвалил я следователя. - Только в пятницу направил вам заявление, а в понедельник уже началась работа.
- Вы направили? - удивился следователь.
- А кто же! - гордо сказал я. 
- Скорее, на вас, - уточнил следователь.
- Не понял? - меня бросило в жар.
- Во-первых, у вас на складе огромная недостача, миллионов на пять. Имущество числится за вами. А, во-вторых, по вашему указанию на прошлой неделе из кассы была выдана крупная сумма на банкет. Оснований предостаточно для возбуждения уголовного дела.
- Вы шутите! - воскликнул я, покрываясь холодным потом.
- Не советую никуда пропадать, - строго предупредил следователь. - Завтра жду в областной прокуратуре к 11 часам, кабинет 25, к следователю Саженцеву.
Диалог со следователем Саженцевым надолго вывел меня из себя. Нервы под кожей ходили ходуном, и я искал любой возможности, на ком бы сорвать переполнявшее меня раздражение. Жертв поблизости не нашлось, и я выскочил в коридор. По пути попались уборщицы, закончивших мыть полы. Заметив меня, они напряглись, а я со злостью пнул одно из их ведер, которое, опрокинувшись, залило уже чистый пол грязно - коричневой жидкостью маслянистой консистенции.
 - Воду надо чаще менять! - с этим криком я пронесся по коридору.
Уборщицы проводили меня недоуменным взглядом. Я слышал, как одна из них сказала мне вслед:
- Вижу, Федорыч вошел в должность. Ну, настоящий начальник! 


Эпилог


В прокуратуре на меня завели дело. Но, в итоге, всё утряслось само собой. Оказалось, что Петренко отправил строительные материалы по какому-то ошибочному адресу, где их разгрузили, да так и не поняли, что с ними делать дальше. Они там и пролежали несколько недель, пока их не нашел справедливый и дотошный следователь Саженцев. Ну, а Петренко подсунул мне документы, чтобы снять с себя ответственность. Мелкая такая пакость.  Деньги в кассу за фуршет я вернул, заняв нужную сумму у тещи, которая, непонятно как, могла её скопить на свою малюсенькую пенсию. Вобщем, моя нервная система была потрепана основательно. Продолжать трудиться на старом месте не было никакой возможности, и я перешел в другой институт, занимающийся трубами для отопления. Как-то мне позвонил сантехник Василий и поинтересовался, как бороться гидравлическим ударом. Я дал все необходимые пояснения, за что он мне был весьма признателен. Додик явно избегал меня. Да это и понятно. Он ведь был в некотором смысле моим лоцманом в последнее время в бушующем море страстей, в которое он же меня безжалостно швырнул.
 Стояли замечательные сентябрьские деньки. Я стал ездить на дачу с женой и тещей. Хотя никаким физическим трудом я там  не мог заняться всерьез. Однажды, когда я завороженно наблюдал, как горят в костре собранные в кучу листья, незаметно сзади подошла жена:
- Мама сейчас окна на зиму заколачивать будет.
- Ну, и молодец, - одобрил я тещину сноровку. - Она это делает уже не первый год, и у неё отлично получается.
- Знаешь, - разозлилась жена, - мне иногда хочется взять тяпку и обработать тебя с головы до пят. Мысль такая навязчивая у меня в голове вертится. Чтобы настоящий рукастый мужик, наконец-то, в доме появился.
- А ты вообще что-нибудь слышала о научном целеполагании? - спросил я, задумчиво, глядя на затухающий костер. - Кстати, ты о каком мужике сейчас обмолвилась? - внезапно встревожился я.
- Ладно, иди вон маме помоги.
Я не стал препираться, и побрел понуро на помощь теще. Разговор с женой о её ближайшей цели врезался основательно мне в память, и, чтобы она чего-нибудь не натворила по своей необразованности, через пару дней подарил ей книжку Джозефа О’Коннора «НЛП. Практическое руководство по достижению желаемых результатов». Правда, больше эту книгу я в нашем доме не видел. Скорее всего, она перекочевала к теще, которая любит долгими осенними вечерами, особенно в  полнолуние, почитывать книжки про ведьм, упырей и вурдалаков. Возможно, что НЛП она тоже примет за одного из монстров, терзающих доверчивое человечество.

Сразу после увольнения у меня появилась странная особенность, которая проявлялась только в столовой во время обеда. Стоило мне увидеть блюдо, в котором присутствовала капуста, как мне начинала мерещиться отвратительная тараканиха, откладывающая в ней яйца. Это касалось любых блюд: салатов, щей, гарниров и всего прочего. Тошнота подкатывала к горлу, и я частенько был вынужден срываться прямо из столовой в туалет. Такое состояние стало пугать меня, и я даже стал подумывать о том, чтобы обратиться к Додику. Но, как всегда, его величество случай, пришел на помощь.

Однажды на работе, от нечего делать, я принялся листать телефонный справочник своего института. Повышенный интерес у меня вызвал раздел "Руководство". И я, двигаясь по иерархии должностей, натолкнулся на "Заместителя генерального директора по общим вопросам". Я взял красный фломастер и жирно обвел название должности, испытав при этом невыразимое наслаждение. Новая достойная цель была обозначена. Во время обеда в столовой я преспокойненько взял на обед порцию квашеной капусты, порцию щей и бифштекс с тушеной капустой. Ни о каком таракане в капусте я даже и не вспомнил. Фобия, мучившая меня последнее время, внезапно исчезла. Позитивное настроение наполнило душу и тело энергией, и я принялся мечтать о новых успехах на ниве карьерного продвижения. Коварное семя НЛП, посеянное однажды в моей голове, прижилось, проросло и теперь пустило глубокие корни. Было только не совсем ясно, как поступить с Додиком Цукербергом. В голове вертелся вполне реальный план: возобновить наши субботние посиделки и начать науськивать Додика на должность заведующего отделением. Слава богу, опыта у меня было предостаточно.

Вячеслав Антонов,
Самара, октябрь 2018