вернусь с розами

Это как наблюдать за тем, как догорает свет. Она смотрит на меня, как на учителя, но тайком курит с подружками томики Маяковского. Все еще просит меня чистить мандарины, но все чаще просыпается в кровати с холодными розами. Что-то рассказывает им, и розы сходят с ума. Рассыпаются на мелкие кусочки, один из которых обязательно снова обернется моим голосом в ее телефонной трубке. Однажды я не выдержал, как это бывает с теми, кто верит в точные науки и часто простужается:
-Я пойду погуляю навсегда.
-Принеси мне еще мандаринов.
-Они больше не хотят.
-Как это?, -она отбросила в сторону бумажные кораблики и в недоумении уставилась на меня.
-У тебя есть кораблики и что -там в холодильнике. В общем, справишься.
Она вскочила и стала задергивать занавески по всей квартире. Знаете, у нас было безумно много занавесок. Мы все время путались в них и случайно падали в одну кровать.
Когда она задернула последнюю, стало совсем темно.
-Сейчас бы фонарик.
-Нету.
-Можно поджечь твои кораблики, бумага хорошо горит.
-Ладно, -она меланхолично достала откуда-то спички.
Снова стала такой послушной, мне этого не хватало. Она подожгла кораблик, а я скрутил его в самокрутку и затянулся:
-Говорят, цены на бензин опять поднялись.
-Хорошо, что у нас нет машины.
Мы сидели на кровати в полной темноте, только нервно мелькал огонек моей самокрутки и ее руки. Она собралась что-то увлеченно мне рассказывать.
-Откуда в тебе столько энергии, если ты постоянно сидишь дома?
-Ну, может быть, я летаю по ночам.
-Как в той песне?
-В той песне все закончилось плохо.
-А у нас?
-А у нас ничего не закончилось.
-Но и не начиналось.
-Тоже верно,- она вздохнула и стала нервно перебирать волосы. Свет постепенно возвращался в комнату.
-Скурил твоего Маяковского, -я рассеянно посмотрел на сто тысяч самокруток в моих ладонях.
-Ничего страшного, он себя сам еще раньше скурил.
Я медленно поднялся с кровати:
-Пойду все-таки.
Она посмотрела на меня так, как будто вся состояла только из глаз:
-Погуляешь навсегда?
-Да. Вернусь с розами.